«Французская лягушка с пистолетом»

Пока республиканцы в Конгрессе готовятся наложить на Иран новые санкции, чтобы показать «мягкотелому Обаме», как надо делать внешнюю политику, история вырулила к повороту, после которого санкции придется не накладывать, а, наоборот, отменять. Как пытались решить иранский ядерный вопрос и как к этому решению подошли, вплотную разбиралась газета ВЗГЛЯД.

Формально очередная встреча «шестерки» с «главной угрозой человечеству» в Женеве закончилась ничем. «Шестерка» – это страны, официально обладающие ядерным оружием (Россия, США, Великобритания, Франция, Китай), и примкнувшая к ним Германия –экономический и политический локомотив Евросоюза. «Главная угроза человечеству» – это Иран, как его нередко величают в западных СМИ. Все вместе – эпопея, затянувшаяся на долгие годы: Иран отстаивает свое право на мирный атом, который его экономике необходим (и с этим никто не спорит), Запад не верит, что мирный атом Ирана действительно мирный. На разногласиях между Западом и Ираном пытаются играть Россия и Китай, при этом признавая, что атомная бомба в руках шиитских аятолл – это то, в чем они сами заинтересованы в последнюю очередь.

Переговоры в Женеве – далеко не первые переговоры с Ираном, которые закончились ничем. Единственное, что бросается в глаза: в привычной роли «плохого полицейского» выступил не Вашингтон и не Лондон, а Париж. Выражаясь сухим языком протокола, Франция проявляла «наибольшую озабоченность» касательно ряда «непрозрачных» иранских объектов. Персидское агентство Fars ответило на это статьей «Французская лягушка с пистолетом», а верховный аятолла рахбар Али Хаменеи высказался в «Твиттере» следующим образом: «Французские власти в течение нескольких последних лет демонстрируют открытую враждебность в отношении иранского народа, это неумно и неосторожно. Мудрый человек и в особенности мудрый политик не станет превращать нейтральное государство в своего врага».

Уровень пикировки для иранской проблемы в целом типичный. Нетипичен, как было сказано выше, главный обвинитель. Чего-то такого можно было ждать от Великобритании, но в понедельник неожиданно пришла новость совсем другого рода: Тегеран и Лондон назначили временных поверенных в делах друг друга, то есть возобновили дипломатические отношения, прерванные в 2011 году из-за атаки толпы на британское посольство. Чего-то подобного просто необходимо было ждать США, но американцы тоже встали на путь налаживания диалога с Ираном, что уже аукнулось им крупной ссорой со старым другом – Саудовской Аравией.

Можно предложить два объяснения такому раскладу. Либо Париж был назначен «плохим полицейским» внутри самой «шестерки», чтобы сохранить вектор, добиться уступок, но переключить агрессию персов с англосаксов на галлов, которым все равно. Либо французы сами проявили инициативу в рамках курса нового президента Олланда, а курс Олланда примерно таков: за что новый президент ни возьмется, все получается из рук вон плохо, чтоб не сказать – позорно. В том, что пикировка между Парижем и Тегераном завершится победой последнего, сомнений мало. Просто ввиду того, что Иран проявил восточную мудрость и на следующий раунд переговоров в Женеве явится с внушительным козырем на руках.

Козырь этот в том, что, пока «шестерка» безуспешно договаривалась с иранцами, с иранцами вполне успешно договорилось МАГАТЭ. Визит главы агентства Юкии Амано в Тегеран и его переговоры с главным иранским атомщиком Акбаром Салехи привели к согласованию «дорожной карты» для разрешения противоречий и подписанию соглашения по сотрудничеству. Теперь инспекторы МАГАТЭ попадут туда, куда нога инспектора еще не ступала. В частности, на урановый рудник в населенном пункте Гачин и на объект в Араке, где установлен реактор на тяжелой воде. Примечательно, что именно Арак вызвал наибольшее беспокойство у французов: якобы он способен произвести плутония на несколько ядерных боеприпасов. Теперь МАГАТЭ проверит, способен ли. Если установит, что не способен, французам и американцам придется с этим согласиться. Собственно, именно МАГАТЭ уполномочено выносить подобные вердикты, причем уполномочено всем миром.

После подписания данного соглашения шансы на то, что из Женевы рано или поздно придет новость о достижении «принципиальных договоренностей», многократно возросли. Собственно, давно уже понятно, что сторонам очень хочется договориться, проблема лишь в том, чтобы изложить все это на юридически обязывающей бумаге. Иран интересует снятие наложенных на него санкций. Запад интересуют гарантии того, что у аятолл не появится атомная бомба, а в целом – перевод конфликта из состояния холодной войны в «худой мир», ибо чем прозрачнее Иран, тем он безопаснее. А безопасный Иран, в глазах Запада, может принести Западу много пользы.

Все началось с избрания президентом Ирана реформатора Хасана Роухани. Сперва Роухани и Обама вступили в переписку, затем провели телефонные переговоры, и вот уже исламисты встречают своего президента в аэропорту с заранее заготовленными яйцами и криками «предатель» (кстати, интересный штрих к портрету тоталитарного государства: если в нем можно закидать президента яйцами, не такое уж оно тоталитарное; правда, очень возможно, что метание яиц было согласовано с рахбаром Хаменеи). В итоге у сторон очень быстро наметились площадки для спокойного диалога, то есть для того, чего при президенте Ахмадинежаде представить было невозможно.

Дело не в том, что Иран как-то изменился внутренне, стал более либерален или открыл в своей политике принципиально новую эру. Дело сугубо в том, что Роухани – не Ахмадинежад. Не вспыльчивый тролль, а спокойный дипломат, предпочитающий крику диалог. Простой пример: Ахмадинежад не признавал холокост, что для западного мира неприемлемо. Более того, если проанализировать высказывания бывшего президента по данной теме, станет понятно, что он холокост не то чтобы не признавал – он его одобрял, просто предпочитал не признаваться в этом прямо (ибо уже чересчур). Роухани холокост признает и осуждает. Вкупе с некоторыми личными качествами и готовностью к диалогу это делает его «рукопожатным» в глазах Запада. Притом что Иран все тот же. И верховный руководитель в Иране все тот же.

Роухани, судя по всему, прекрасно понимает, что его личность (а также личность уважаемого на Западе Мохаммеда Джавада Зарифа, назначенного недавно министром обороны Ирана) – лишь предлог к перезагрузке. Не исключено, что с этой целью рахбар Хаменеи и благословил Роухани на президентство, хотя верховному аятолле больше по вкусу политики вроде Ахмадинежада. Ведь и Хаменеи, и Роухани отнюдь не исламские экстремисты, как их иногда рисуют (так всех иранцев иногда рисуют), они прагматики.

Иранской экономике необходима атомная энергия. Отказаться от нее сейчас исламская республика не просто не хочет – не может, а потому – не собирается. Как заявил тот же Роухани: «Мы не можем выходить за определенные рамки, а наши национальные интересы, в том числе право Ирана на мирный атом в соответствии с международными законами и обогащение урана на иранской территории, для нас – это красная линия». С другой стороны, на Иран в связи с недостаточной прозрачностью ядерной программы наложены множественные санкции – целый комок запутанных санкций, который висит на иранской экономике тяжелым грузом. Распутать часть этого комка для Тегерана сейчас актуальная, давно назревшая и стратегическая проблема. МИД исламской республики заявил открытым текстом: мы готовы сократить ядерную деятельность в обмен на отмену санкций. И Барак Обама дал понять, что хочет пойти навстречу.

Официальный представитель Белого дома Джей Карни даже не исключил того, что режим санкций может быть смягчен еще до принятия «всестороннего соглашения» по ядерной программе Тегерана. В свою очередь глава Госдепа Джон Керри призывал переговорщиков в Женеве «извлечь максимум из той уникальной возможности, которую иранский народ предоставил международному сообществу». Правда, при этом он оговорился, что «окно дипломатических возможностей в отношении Ирана не будет открыто бесконечно», но, согласитесь, для страны, которая еще недавно обсуждала возможность военного удара по Ирану, это большой гуманистический прорыв. А для Тегерана, уже успевшего устами Роухани заявить, что разработка ядерного оружия противоречит стратегическим интересам страны, это прорыв дипломатический.

Правда, в то, что прорыв уйдет за горизонт и надолго расцветет там сотней цветов, верится с трудом. Дело совсем не в том, что на словах французы настроены решительно и требуют слишком многого. («Необходимо принять меры, чтобы этот реактор не был запущен, как это планируется, и не послужил бы для производства бомбы», – заявил глава МИД Пятой республики Лоран Фабиус применительно к реактору в Араке.) Дело в том, что бывали уже в Иране либеральные президенты. Более того, Тегеран – участник ДНЯО, а исчерпывающий договор Иран – МАГАТЭ был заключен еще 10 лет назад (парламент исламской республики тянет с его ратификацией). Но рано или поздно стороны все равно расходились по привычным для них окопам. Так что речь, скорее всего, лишь о передышке, которая действительно нужна Ирану.

Осталось упомянуть про позицию России. Хорошая новость в том, что формально все складывается ровно так, как того хотела Москва. Москва долгие годы настаивала на том, что решать вопросы с Ираном надо дипломатией, а к санкциям прибегать лишь в крайнем случае. Москва утверждала, что последнее слово должно быть за МАГАТЭ, а не за арсеналом Пентагона. Наконец, Москва последовательно добивалась от ядерной программы Ирана большей открытости и вообще сделала очень многое для поддержания режима нераспространения ЯО.

Но есть и плохая новость. Если события будут развиваться по намеченному сценарию, дополнительной выгоды от этого «крупного международного успеха» Москва не получит. Она не получит дипломатических и имиджевых бонусов, так как в решении атомной проблемы Ирана оказалась на вторых ролях, хотя претендовала на первые. Более того, она вынуждена будет мириться с тем, что Тегеран теперь возьмет на вооружение многовекторную политику, встречи Путина с иранским коллегой уже не будут носить характер сенсации, как во времена Ахмадинежада, когда российский лидер как бы исполнял роль посланника всего западного мира на переговорах с эксцентричным восточным диктатором. Наконец, возможности России получить выгоду от экономического сотрудничества с реабилитированным и лишенным ряда торговых ограничений Ираном также вызывают сомнения, ибо есть на планете торгаши и более ушлые. Например, Китай.