Начавшийся в Равалпинди процесс над бывшей «сильной рукой Пакистана» - генералом и экс-президентом Первезом Мушаррафом наверняка войдет в учебники истории страны, независимо от того, каким будет вердикт суда.

Никогда еще в независимой истории пакистанского государства на скамье подсудимых не оказывались высокопоставленные военные, тем более бывшие военные правители страны. Армия в Пакистане традиционно была не только гарантом стабильности, выходившим из тени в критические моменты истории, но и элитарной организацией, на которую словно не распространялись статьи Конституции и нормы законодательства.

 

И вот сегодня в Пакистане предпринята смелая, хотя и рискованная попытка создать прецедент. Экспериментальный по своей сути пакистанский «суд над диктатором», по версии обвинения стоявшим за убийством Беназир Бхутто, проводится над 70-летним отставным генералом, добровольно возвратившимся в страну этой весной после нескольких лет жизни в эмиграции в Лондоне.

Приняв решение покинуть лондонскую тихую гавань и снова окунуться в водоворот пакистанской политики, чтобы принять участие в парламентских выборах этого года, Первез Мушарраф не мог не знать, сколь рискованным во всех смыслах станет для него этот шаг.

Ведь свести счеты с бывшим главой государства много лет хотели не только исламисты, но и гражданские власти Пакистана, в 2008 году пришедшие ему на смену. Однако, несмотря на выданный еще в 2011 году ордер на его арест, пакистанские власти не рискнули задержать Первеза Мушаррафа после его возвращения домой.

Лишь после того как на майских выборах победила Мусульманская лига Наваза Шарифа - давнего антагониста генерала Мушаррафа, пакистанская машина правосудия заработала на полных оборотах.

 

Возвращение генерала Мушаррафа на родину, произошедшее этой весной, заметно обострило интригу пакистанской политики. Ведь возглавляемая им Всепакистанская мусульманская лига рассчитывала сформировать свою фракцию в парламенте и тем самым превратить Первеза Мушаррафа из лондонского изгнанника в одного из ключевых игроков пакистанской политики.

Однако, когда вместо кресла в парламенте Мушаррафу светит скамья подсудимых, самое время задаться вопросом – как изменит этот процесс отношения между армией и гражданской администрацией и страну в целом?

Вся недолгая история независимого Пакистана, в сущности, свелась к спору о том, противопоказана ли стране демократия и какую роль в ее политике должны играть силовики – армейская верхушка и главы спецслужб.

После очередного неудачного эксперимента гражданской администрации к власти приходили люди в погонах – чтобы ликвидировать или упрятать за решетку «демократических» предателей национальных интересов, коррупционеров, казнокрадов. Однако закручивание гаек тоже демонстрировало свою несостоятельность – на смену демократическим коррупционерам приходили казнокрады из силовых структур, лояльные могущественному первому лицу.

Мушарраф попытался разорвать порочный круг и создать собственную модель развития, которую можно определить как «бархатный авторитаризм». Совершив военный переворот в 1999 году, он не пролил крови, обошелся без репрессий против оппонентов и пытался осуществить примерно то, что до него сделал в Турции Кемаль Ататюрк – радикальную модернизацию.

Однако далеко не все задуманное удалось реализовать. В итоге на волне антиправительственных настроений он не стал пытаться удержать власть любой ценой и добровольно оставил пост.

Таким образом, как к нему ни относиться, Первез Мушарраф не похож на обычного диктатора. Он попытался провести смелый эксперимент по управлению сложной исламской страной. В основе этой попытки лежало стремление совместить несовместимое – авторитаризм и демократию, традицию и модернизацию.

И сейчас генерал Мушараф вновь стал участником нового эксперимента – суда над бывшей «сильной рукой» Пакистана. Его исход во многом предопределит будущие отношения между армией и гражданской администрацией в стране, пытающейся изжить последствия военного правления.