Права человека по-пекински

Права человека по-пекински

Китай жёстко отвечает на «правозащитные» нападки Запада

Дмитрий Мельников

Запад начал давить на Китай с «правозащитной» тематикой в разгар «перестройки» в Советском Союзе. Вначале – довольно успешно. В середине восьмидесятых годов генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан начал каяться перед «политически продвинутыми» студентами, возбужденными, в том числе, и словами о правах человека, за преступления компартии. Именно смерть Ху Яобана стала одной из искр,
спровоцировавших в 1989 году события на пекинской площади Тяньаньмэнь. Однако руководство страны не поддалось давлению «демократов», а решилось на применение силы.

Это вызвало раздражение Запада, отказавшегося - на счастье нашей «оборонки» - от сотрудничества с Пекином в военной области. Бизнесмены же западных стран, наоборот, высоко оценили твердую позицию власти и бросились инвестировать в Китай. Экономические связи Вашингтона и Пекина сегодня очень прочны, но это не мешает американцам с прежним упорством критиковать КНР за систематическое и грубое нарушение прав человека.

Проблемы в этой сфере у Китая, конечно же, существуют – впрочем, как и в любой другой стране мира. При том, что положение в области обеспечения базовых свобод и прав граждан в последние годы значительно улучшилось. Об этом может свидетельствовать ликвидация «судов», комплектовавшихся исключительно из членов коммунистической партии. «Тянуло ко дну» и тяжелое историческое наследие: еще в начале XX века в стране на официальном уровне принародно практиковались изощренные и жестокие экзекуции…

Отношения Китая с Западом в сфере прав человека больше всего похожи на нескончаемую войну, причем наши Пекин постоянно атакует. Поначалу одной из претензий «демократического мира» к Пекину было отсутствие возможности эмиграции населения.


Бытует легенда: в ходе визита Дэн Сяопина за океан в 1979 году на слова президента США Джимми Картера о необходимости предоставить населению КНР возможность выезжать за рубеж на постоянное место жительство китайский лидер хладнокровно спросил: «Сколько миллионов вам нужно? Десять, двадцать?».

Тогда этим словам значения не придали. И зря. Сейчас, когда китайцы, накопив определенную сумму, могут - хотя и с оговорками - выехать на ПМЖ по своему выбору, Запад получил огромную головную боль. Скажем, выходцы из КНР за последние двадцать лет стали третьей по численности нацией в Канаде. Вашингтон старается всеми правдами и неправдами ограничить китайскую иммиграцию, пытается развернуть этот поток в сторону России. Как говорится, за что боролись…

Сегодня Запад открыл новый фронт борьбы: за права представителей сексуальных меньшинств. Понятно, что в самой населенной стране мира с ее культом семьи и предков эти самые меньшинства не жаловали. В первые десятилетия после победы революции в Китае это явление считалось психическим заболеванием, в годы культурной революции оно обеспечивало длительную «путевку» в исправительно-трудовые лагеря. Однако стремление китайского руководства быть ближе к Западу, его желание избежать критики за несоблюдение прав человека постепенно изменили ситуацию. В 1997 году из уголовного кодекса были изъяты статьи, которые позволяли упекать за решетку гомосексуалистов за «хулиганство». Четыре года спустя нетрадиционная сексуальная ориентация была исключена из списка психических отклонений. Но, как и следовало ожидать, этого оказалось мало: теперь Запад требует легализации однополых браков.

Многое изменилось и в национальном вопросе. Во времена «культурной революции» лидеров национальных меньшинств, даже лояльно настроенных к центральной власти, могло ждать суровое наказание. В последние десять лет начала активно развиваться промышленность в регионах, населенных преимущественно национальными меньшинствами. Например, за пять лет, с 2008 года, не блиставший ранее экономическими показателями Корейский автономный округ превратился в процветающий район. Столь же ускоренно развивается и Синьцзян-Уйгурский автономный район.


Малым народностям предоставлено множество льгот, одна из главных - право заводить второго ребенка.

Есть и поблажки в части ведения собственного бизнеса.

Однако всего этого, как нетрудно догадаться, Западу недостаточно. Он поддерживает уйгурских сепаратистов, многие из которых исповедуют радикальный ислам. Наверное, поэтому улицы Урумчи, главного города Синьцзян-Уйгурского автономного района, патрулируют экипированные автоматическим оружием особые отряды полиции.

Инспирируемый Западом дружный хор критики в адрес Китая регулярно слышится с трибуны Комитета ООН по правам человека. Если комитет примет антикитайскую резолюцию, то Пекин, как добросовестный член ООН вынужден будет предпринять шаги для исправления недочетов. Впрочем, понятно: это может стать отправной точкой для постепенной активизации вмешательства во внутренние дела Поднебесной под вполне благовидным предлогом. И давайте не забывать, что этот сценарий вполне может быть применен и в отношении России.

Одним из главных направлений идеологической войны против Китая следует считать религиозную сферу. О тяжелой участи последователей различных религий в КНР на Западе изданы чуть ли не многотомные труды. Больше всего Пекин критикуют за его отношение к одной из так называемых «новых религий» - Фалуньгуну. Это «чудище», вобравшее в себя элементы буддизма, китайской гимнастики цигун и, как утверждают, таиландских танцев появилось на свет в начале девяностых годов. Фалуньгун довольно популярен в Поднебесной: китайцев он привлекает обещанием вечной молодости. О силе «учения» может говорить тот факт, что к моменту вступления в конфликт с властями эта секта насчитывала 39 отделений в различных городах Китая, 1900 учебных центров и 28000 «первичных организаций», то есть представляла из себя довольно сильного игрока на общественно-политической сцене.


Фалуньгун роднит с сайентологами стремление к тотальному контролю за своими членами, в высшей степени назойливый прозелитизм – стремление расширять влияние своего учения в обществе.

Вопрос в том, откуда в Китае, где вопросы регистрации общественных объединений решаются очень непросто, практически в одночасье появилась подобная сила.

Западные журналисты регулярно оповещают о том, как в очередной раз жестоко обошлись китайские компетентные органы с очередным несчастным сектантом. В основном подобные истории сводятся к следующему: жил да был последователь Фалуньгун, его задержали, арестовали, после чего он либо потерял здоровье, либо вообще отправился на тот свет. От частоты появлений этих типовых сюжетов читатели уже устали. Да и китайские власти, умеющие управлять своими подданными, пытаются занимать взвешенную позицию. Она не сводится к горбачевскому пассивному созерцанию того, как твоя страна постепенно погружается в хаос. Понимая относительную массовость секты, в Пекине предпочитают не обращать внимания на тех ее приверженцев, которые не ведут активную пропаганду и не пытаются вербовать новых членов. Само собой, это не исключает активной контрпропагандистской кампании в средствах массовой информации.

Некоторые эксперты предлагают коммунистам не бояться Фалуньгуна, а использовать секту в распространении китайского влияния по всему миру. Это, мол, лучше, чем получать постоянные попреки за жестокое обращение с сектантами. Можно было бы, рассуждают они, сделать идеологию Фалуньгун частью государственной машины, задним числом инкорпорировав в ее учение того же Мао Цзедуна или революционера Сунь Ятсена в качестве одного из провозвестников.

На первый взгляд, разумные мнения. Но дело в том, что Фалуньгун управляется из-за рубежа, точнее, из США, куда еще в 1999 году и сбежал ее основатель. Конечно, для некоторой части публики пребывание за океаном сектанта номер один – не компромат. Однако на полную подконтрольность этой секты заокеанским хозяевам указывает тот факт, что она начала развиваться и у нас в России. У нас в стране уже возникло бесчисленное количество ее отделений во многих городах и весях. Ее приверженцы проявляют завидную активность, из раза в раз пытаясь передать свои, исполненные на высоком уроне «агитки», даже сотрудникам российского МИД. Но, в отличие от китайцев, у нас предпочитают лишь иногда одергивать зарвавшихся адептов. Как говорится, гром не грянет - мужик не перекрестится. То есть мы имеем в своей стране управляемую из-за океана секту – и практически благодушно взираем на ее деятельность.
Не имей Фалуньгун американских корней, впишись его руководство в государственную машину КНР, и, возможно, секта, в том или ином виде, нашла бы свою социальную нишу. Ведь для Пекина принципиальное значение имеет предсказуемость действий своих «религиозников».


Именно поэтому наши стратегические союзники всячески пресекают попытки китайских христиан наладить несанкционированные контакты с единоверцами за рубежом.


Например, терпимо относясь к католичеству, власти, в то же время, стремятся не допустить установления их связей с Ватиканом. Все католики в КНР обязаны подчиняться сформированному еще в 1958 году Патриотическому объединению католической церкви, которое самостоятельно решает все вопросы религиозной жизни, в том числе - и рукоположения высших иерархов. Примерно так же выглядит и ситуация с протестантами. По сути, аналогичным образом относятся и к православным.

Есть, конечно, у Пекина реальные тяжелые проблемы. Речь идет о так называемых подпольных тюрьмах, получивших среди китайского простонародья прозвище «черные». Власти на местах, будучи не в состоянии разобраться с нарушителями закона в рамках судебной системы, пытаются решать проблему «народными средствами» - помещают человека «в негосударственное пенитенциарное учреждение». Там могут оказаться и вор, и коррумпированный чиновник, чью вину крайне трудно доказать. Но самая большая беда в том, что значительный процент контингента подобных «исправительных учреждений» составляют люди, решившие подать жалобу на произвол местной бюрократии в центральные органы власти. Поговаривают, в Китае сложился особый вид бизнеса: сотрудники охранных агентств перехватывают ходоков с «челобитными» по пути в столицу.

Сегодня, при наличии современных информационных технологий подобные факты скрыть невозможно, о них рассказывают как журналисты Гонконга, так и враждебно настроенные к официальному Пекину тайваньские средства массовой информации. Новое руководство страны во главе Си Цзиньпином пытается заступиться за правдоискателей, к примеру, 28 ноября прошлого года за свою нелюбовь к челобитчикам под суд пошли десять чиновников из провинции Хубэй.

Разумеется, проблемы с соблюдением прав человека в Китае существуют – как, скажем, и в Соединенных Штатах. Однако неуемное стремление Запада заставить наших союзников решить все вопросы кавалерийским наскоком вызывает в Пекине непонимание и раздражение.

Отступать дальше некуда, решило руководство страны, и начало публиковать «Отчеты о положении с соблюдением прав человека в США» - в ответ на аналогичные опусы государственного департамента в отношении Китая.

Да, китайцы стремятся привести положение с правами человека в соответствие с понятными большинству нормами. Страна сама, без западных назиданий, может решить большинство существующих проблем, но это дело не одного дня.


В Пекине понимают: «правозащитная тематика» в западной трактовке – нечто вроде консервного ножа для взлома неугодных политических режимов.


Используется «открывалка» в тех случаях, если эти режимы по тем или иным причинам не могут быть свергнуты с помощью открытых насильственных методов. Так произошло и с Советским Союзом. Именно «перестройщик» Михаил Горбачев легко поддался западному давлению. Дошло до того, что в 1988 году прибывший с визитом в Москву Рональд Рейган одним из пунктов программы своего пребывания сделал встречу с теми, кто по вопросу прав человека не смог общий язык с советскими властями. Что произошло дальше, известно всем.

О чем хорошо помнят в Китае.

Источник