Итальянцы и испанцы богаче немцев?

По телевизору показывают душераздирающие картинки: наводнение на востоке Германии, семья рыдает и убивается около затопленного дома - из подвала надо откачивать воду, паркетные полы выдирать, мебель на свалку выкидывать. И первый порыв нормального человека - помочь пострадавшим, пожертвовать хоть немножко денег.

 

Но стоит приступу сочувствия миновать, и закрадываются сомнения: чего эти пострадавшие так кручинятся? За мебель и ремонт страховая компания заплатит. А пожадничал страховку заключить - сам виноват. И зачем у воды строился?

А, главное, почему это я должен финансово помогать хозяину дома, если у меня самого не то что дома, но и своей квартиры нет, я вынужден квартиру снимать? Вот примерно так чувствуют себя многие немцы, ознакомившиеся с результатами сравнительного исследования Deutsche Bank о среднем размере состояний в странах Европы.

Deutsche Bank: у немецкой семьи в среднем 54000 евро, у испанской - 178300

Австрийцы от немцев недалеко ушли, у них всего по 76400 евро на семью. Зато в охваченной кризисом Италии - 163900 евро. Deutsche Bank подсчитывал чужие деньги по методу медиан - взяв репрезентативную выборку из 40 миллионов семей по восходящему объему состояния и высчитав среднюю величину.

Но даже если использовать не репрезентативную выборку, а брать все население в целом, причем учитывать и самые крупные состояния, то немцы отстают от соседей в Европе. На испанскую семью приходится 285000 евро, на австрийскую - 265000, а на немецкую - всего 195200. Выходит, благополучные немцы, от которых так настойчиво требуют помощи переживающие кризис страны Южной Европы, на самом деле значительно беднее, чем испанцы и итальянцы?

Мощная динамика недвижимости

При подсчете состояний учитывалась и недвижимость. В Германии всего 44 процента семей живут в собственных домах и квартирах. Во Франции таких без малого 58 процентов, а в Испании - 83 процента. Представитель Федерального объединения предприятий жилищного хозяйства и недвижимости Озгюр Онер (Özgur Öner) в интервью с DW объясняет это разрушениями после Второй мировой войны: "После войны потребовалось относительно быстро обеспечить население квартирами по приемлемым ценам".

 

 

Сотрудник кельнского Института немецкой промышленности, социолог Кристоф Шрёдер (Christoph Schröder) подчеркивает, что в сравнении с другими странами в Германии хорошо работает рынок аренды жилья. Кроме того, эффективная система пенсионного и социального страхования позволяет не откладывать деньги на старость или на случай безработицы. И действительно, такие факторы, как размер пенсии или бесплатное образование в исследовании Deutsche Bank не учитывались.

В южноевропейских странах иное отношение к недвижимости. Там многие семьи складываются, что купить молодым людям в возрасте 20-25 лет собственное жилье.

Нужно ли сравнивать груши с яблоками?

Институт немецкой промышленности критикует методику исследования. В частности, в нем учитывались доходы на отдельное домохозяйство, начиная от холостяков и до многодетных семей. Но в Германии домохозяйство - это в среднем 2 человека, а в Испании - 2,7. Следовательно, и размер состояния надо делить на большее число людей, чем в Германии.

Еще одна проблема - разрыв во времени. Данные получены Deutsche Bank в результате опросов центральных банков всех европейских стран. Но в случае Германии за основу положены цифры за 2010 год, а в случае Испании - за 2008. Но именно в 2008 году в Испании и произошел обвал цен на рынке недвижимости. Резко вырос уровень безработицы, значит, и размеры состояний значительно сократились.

Ножницы между бедными и богатыми растут

Но цифры, представленные Deutsche Bank, позволяют проводить сравнения не только между отдельными странами, но и между бедными и богатыми в разных странах, в частности, в Германии. Депутат Европарламента от немецкой партии "зеленых" Свен Гигольд (Sven Giegold) серьезно озабочен неравенством. Например, в ФРГ на 10 процентов самых состоятельных граждан приходится 60 процентов всех личных состояний. Гигольд считает, что этот показатель превышает критический предел для демократического общества.