Михаил Хазин. Уход банков мира в тень: легче нарушать закон, чем говорить правду

Как мы уже неоднократно отмечали, углубление разделения труда ведет к повышению рисков в рамках кредитных организаций. Правда, это компенсируется потенциальным ростом прибыли для некоторых из них, по этой причине имеет место явно выраженная концентрация финансового сектора. Но по мере развития кризиса, проблема становится общей: рост рисков дополняется снижение общей прибыли.

На первых порах банкам помогает государство: «эпоха Клинтона», как известно, завершалась массовой кампанией либерализации финансового регулирования, из которого наиболее известна сегодня отмена т.н. «закона Гласса-Стигала», смысл которого был в запрете на спекуляции чужими деньгами. По мере нарастания кризисных явлений в мировой экономике, правительства решили регулирование ужесточить, по всей видимости, не отдавая себе отчета в последствиях. Это, впрочем, естественно, поскольку экономиксистский «мэйнстрим» описать реальное развитии экономических процессов не способен (это важно: не «пока не смог», а именно – принципиально не способен), а альтернативные теории пока не получили необходимого распространения.

Но банки и другие финансовые институты не могут сидеть сиднем и ждать, когда же до политиков что-то дойдет. Объяснить им что-то финансисты тоже не могут, поскольку именно они много десятилетий поддерживали либеральную экономическую идеологию, пестовали современных лидеров экономиксизма и отказываться от своих принципов им как-то не с руки. А на экономиксистском языке объяснить политикам, что нужно делать невозможно – поскольку на нем системного кризиса нет и быть не может. Это значит, что финансовые институты должны действовать иначе и признаки этих действий должны быть явно видны. И действительно, эффект имеет место.

Читаем на сайте РБК: «Объем мирового теневого банкинга составил рекордные 67 трлн.долл. в прошлом году, свидетельствует доклад Совета по финансовой стабильности (FSB). Это соответствует 86% мирового ВВП. Лидером по теневому банкингу (его участники предоставляют финансовые услуги, формально не подпадающие под контроль банковских регуляторов) остаются США.

За последние десять лет объем теневого банкинга вырос более чем в два с половиной раза, хотя темпы прироста по сравнению с докризисными замедлились, утверждает FSB (совет из регуляторов и центральных банков стран «большой двадцатки»). В 2002 году объем сектора составил 26 трлн долл., тогда как в 2007 году он разросся до 62 трлн долл. В 2011 году показатель вырос до 67 трлн долл. Эксперты отметили, что доля теневой системы в мировом финансовом секторе снизилась за пять лет с 27 до 25%, однако ее объем соответствует половине официальной банковской системы.

Участниками теневого рынка являются легальные фирмы, которые, однако, выходят за рамки традиционного надзора. Эксперты FSB настаивают, что мониторинг за этим сектором должен быть усилен, чтобы смягчить наращивание рисков. Окончательные правила для теневого банкинга будут представлены лидерами G20 на саммите в Санкт-Петербурге в следующем году ...

Лидером по теневому банкингу остаются США (23 трлн. долл.), на втором месте еврозона (22 трлн. долл.), на третьем — Великобритания (9 трлн. долл.). При этом американская теневая банковская система сокращается, тогда как европейская растет. Среди стран, у которых максимальный объем теневого банкинга по отношению к ВВП, — Гонконг (520%), Нидерланды (490%) и Великобритания (370%). Частично такие показатели объясняются тем, что все они являются международными финансовыми центрами.»

Собственно, дальше уже можно даже особо не комментировать. Банки не могут себе позволить жить в рамках ужесточения регулирования – они просто обанкротятся. Попросить снять его они тоже не могут: для этого им нужно подробно и четко объяснить, что рост 90-х и, частично, 2000-х годов вызван не естественными причинами, а ростом кредитной накачки спроса, которая, к тому же, позволила перераспределить совокупную прибыль в пользу финансового сектора (более 50% для США в настоящий момент, при 20% в начале 70-х годов прошлого века и менее 10% в первой половине ХХ века).

При этом этот рост стимулировался на первом этапе снижением учетной ставки кредитора последней инстанции – Федеральной резервной системы США, затем это сочеталось с ослаблением регулирования, а потом – с эмиссией ФРС, причем, в первую очередь, в пользу финансового сектора. Сегодня эти инструменты исчерпаны, а значит, теоретически, роль финансового сектора нужно снижать? Поскольку он больше не может обеспечить экономического роста ... Можно ли себе представить, что финансисты сами будут такое декларировать?

В результате они вынуждены практически демонстративно выходить из под регулирования – поскольку сказать правду вслух совершенно невозможно. Теоретически, конечно, эту правду должны говорить и другие участники политического процесса, однако ресурсы финансового сектора пока достаточно велики для того, чтобы эта речь была слышна крайне невнятно. Но проблема-то от этого никуда не денется ...

В общем, мы имеем классическую ситуацию: в результате сложных и протяженных во времени процессов некоторая группа получила крайне серьезные привилегии и теперь прилагает отчаянные усилия для того, чтобы их сохранить. При этом, разумеется, активно углубляя и провоцируя кризисные процессы. А поскольку эта группа, на Западе так уж точно, прочно посадила на финансовую «иглу» всю политическую элиту, то шансов на быстрый выход из ситуации, без серьезных социально-политических катаклизмов, практически нет.

Ну а мы, с чувством глубокого удовлетворения, отмечаем, что наша теория кризиса получила дополнительное подтверждение.