Академик Кирюхин: в «Дженерал электрик» лопатки ломались раньше, чем у нас

На этой неделе 70-летний юбилей отмечает Калужский турбинный завод – один из основных производителей силовых агрегатов для атомного флота страны. Предлагаем вниманию читателей последнее интервью, которое дал один из идеологов отечественного транспортного турбостроения, патриарх отрасли, многолетний генеральный конструктор Калужского турбинного завода, лауреат Ленинской и Государственных премий, академик РАН Владимир Кирюхин. 

Справка
Владимир Иванович Кирюхин (1922–2003) — российский учёный-конструктор. Член-корреспондент Академии наук СССР (1987). 
В.И. Кирюхин — один из основоположников теории и практики компактных транспортных энергетических комплексов на базе атомных энергетических установок, автор трудов по газодинамике, теплообмену, автоматическому регулированию, динамике роторов и виброизоляции в турбоустановках.
Почётный гражданин города Калуги.

– Владимир Иванович, вопрос к Вам, как к одному из наиболее опытных в российском энергомашиностроении людей: что, по вашему мнению, сегодня в этой отрасли происходит – спад, застой, прогресс?

– Что касается Калужского турбинного завода, то прогресс у нас всегда был. И когда государство говорило: надо делать мощности для вновь вводимых металлургических и химических комбинатов, для ледоколов и подводных лодок. Был этот прогресс и тогда, когда нас стали ругать: мол, рынок на дворе, а вы не то делаете. Ботиночный завод – вот что надо делать. Мы не слушались. Делали мощные турбины. По малым, кстати, тоже ругали: опять, мол, ваше энергосбережение? Что за ерунда? А ничего, делаем – бизнес покупает.

– Стало быть, есть спрос?

– Конечно. Белоруссия берет, Прибалтика, Казахстан. В Индию поставляем, в Китай. Наши разработки приезжали смотреть американцы. Встречаемся. С нашей стороны – 12 новых вариантов техники. Демонстрируем им только физические процессы (техника-то военная) – и уже огромный интерес. Все дело в том, что мы выше их стоим по науке и даже по технике. Значительно выше. У нас такая техника выходит, что американцам порой приходится только локти кусать. В турбинах российский уровень выше, чем на Западе. Западная Европа подводные лодки почти не делает. В основном американцы. То, что делают французы и англичане, – это мелочь.

– И это не смотря на все кризисы и спады?

– Ну а мы по-другому просто работать не умеем. Не приучены…

– И научный потенциал удалось не растерять?

– Научный задел у нас большой. Ведь мы, КБ, всегда на задел работали. На будущее. У нас совершенно разные машины есть. Спектр разработок огромен. Если по 40 лет турбины работают, значит это как-то характеризует уровень их конструирования, качество науки. Все ведь с кондачка не делается. КТЗ – третья фирма в мире, у которой не ломаются лопатки. Во всем мире ломаются, а у нас – нет. 

– Вы их сами конструируете и производите – зачем? Ведь есть специализированные предприятия…

– Лопатки – сами, термодинамику – сами. Все сами. Все до конца. Мы с нуля на корабле работаем, чего никто не делает: ни «Дженерал электрик», ни «Сименс». В итоге американцы свои лодки буксирами швартуют, а наши ходят так, своим ходом. Только винт повернулся – и вперед…

Вообще-то, когда начиналась работа по подлодкам, положение у турбинистов было довольно пикантное: крупные судовые машины делать умели, а малые – нет. Так, кое-как. Мы взяли все это хозяйство на свое рассмотрение, пропустили через лаборатории. Выпустили новую серию. В три раза дешевле получилось, чем у конкурентов. Это еще не силовой агрегат был. Это была автоматика. Но даже гегемоны управления машин были удивлены полученным в Калуге результатом. 

– Я вижу у вас на стене портрет Доллежаля…

– Да, это он, Николай Антонович, мой товарищ. Это был плутоний – первый ядерный реактор для лодок. Доллежаль его конструировал. Высочайший профессионал. Мы начали делать для него одну систему. Сложную. Я заупрямился, стал сопротивляться: мол, бесполезно все это – ничего не выйдет. Тогда Доллежаль обращается в правительство. Вызвали меня. Наподдали как следует. Пришлось сделать. Доллежаль, правда, потом извинялся, что ругаться ходил на меня. А не за что было извиняться. В итоге получилось так, что мне и еще пяти академикам дали за эти дела Ленинскую премию. 

– И все-таки первые атомные подлодки ходили не на калужских турбинах…

– Первые в 60-е годы были ленинградские. Так называемое первое поколение турбин – железные, тяжелые, сложные, с не очень удачными схемами. Потом перешли на второе поколение. Здесь мы уже подключились делать бортовые системы. Затем появилось промежуточное поколение, за которое никто кроме Калуги не взялся. Потом – следующие. Наши машины малошумные. Силовые установки легче в несколько раз. Огромная мощность. Быстрый запуск. На прочность испытываем, дай Бог как! Я всегда говорил своим: «Не ломайте лопатки». Мы ведь при испытаниях ломаем все – ищем предел прочности. Рассчитываем его с максимальным запасом. И результат соответствующий. У того же «Дженерал электрик» лопатки на всережимных турбинах ломаются раньше, чем у нас…

Беседовал Алексей Мельников (Калуга)

источник