Полет «Союз-Аполлон» - последнее звено лунной эпопеи? - 11.0-12.0 (окончание)

11. Почему «Союз-19» стартовал с заведомо не работающим ТВ?

В этом разделе будет упоминаться много имён, и для начала полезно вспомнить «кто был кто» на высших ступенях руководства советской частью проекта ЭПАС [1]: 

«Между президентом АН СССР академиком М. В. Келдышем и директором НАСА доктором Пейном была достигнута договоренность о встрече специалистов для обсуждения сотрудничества в области пилотируемых полетов. Встреча состоялась в октябре 1970 года в АН в Москве. Американскую делегацию возглавлял директор Центра пилотируемых полетов имени Джонсона доктор Р. Гилрут, советскую – председатель Совета «Интеркосмос» при АН академик Петров Б. Н. (Дальнейшие) встречи специалистов проходили в Москве и Хьюстоне поочередно. И возглавлялись с советской стороны Б. Н. Петровым, а с американской – Р. Гилрутом».

Илл.1. Академик Б.Н. Петров – научный руководитель советской части проекта ЭПАС

Роль в ЭПАС советских академических кругов здесь подробно не рассматривается. Но она была велика, раз переговоры были начаты президентом АН СССР. Академик Б.Н. Петров стал научным руководителем советской части проекта ЭПАС, тогда как представитель ведущей ракетной фирмы страны (ЦКБЭМ, г. Королёв) член-корреспондент АН К.Д. Бушуев – лишь её техническим руководителем. Научный руководитель определяет всю стратегию проекта, а технический - обеспечивает его техническую часть. При этом он совсем не обязательно должен быть в курсе всех планов шефа. Выше Б.Н. Петрова стояли лишь президент АН и далее – ЦК. Конечно, академики работали согласно директивам ЦК. Но они же, как представители высшей науки, и помогали составлять эти директивы. Партийные же командиры (как правило, люди с не очень высоким уровнем образования) академиков выслушивали очень внимательно.

Насколько же глубокими патриотами были наши «классические» академики? Это наглядно показал тогдашний директор Института космических исследований АН Роальд Сагдеев, живущий с 1990 года в США. Ныне он - профессор Мэрилендского Университета, сотрудник Института Эйзенхауэра [2]. Автор отличает подобных «классических» академиков от славной плеяды академиков «от техники» – творцов нашей космической славы.

«Работы по проекту в целом вело ЦКБЭМ (Генеральный конструктор академик В.П. Глушко) как головное предприятие. (Ныне оно называется РКК «Энергия»). Главным конструктором корабля назначается К.Д. Бушуев. Внутренние работы в стране координировало Министерство общего машиностроения (МОМ, министр С.А. Афанасьев) при содействии и контроле со стороны ЦК КПСС» [3]. То есть решающее слово оставалось за ЦК и его верхушкой – Политбюро (оно было всему командиром).

Поэтому те неожиданные распоряжения министра, с которыми мы познакомимся ниже, не стоит рассматривать, как его личную инициативу. Он был всего лишь начальником штаба и выполнял приказы командующего, то есть Политбюро. И далеко не всегда начштаба в курсе всех замыслов командующего. Более того, это – правило. Что касается всех разработчиков, включая и Глушко, и Бушуева, то для них планы политиков были просто табу.

ТВ не работает - «ключ на старт!», пока главный ракетчик страны отлучился позвонить

Вот два интересных сообщения. Они похожи, но приводятся вместе, поскольку в них есть важные взаимодополняющие детали:

"Известия” 15 июля 2005:

«Известия»: Судя по газетным отчетам, полет "Союз" - "Аполлон" прошел гладко, но ветераны вспоминают, что все висело на волоске.

Леонов: На волоске - не то слово. Когда корабль уже был на стартовом столе, отказала вся телевизионная система. Если бы мы отложили старт, американцы могли вообще отказаться от проекта, поскольку в США противников сотрудничества с русскими было много. Главный конструктор Глушко побежал звонить в Москву, чтобы старт перенести. Министр Афанасьев и замглавкома ВВС Шаталов, когда он вернулся, сказали: мы уже дали команду на старт. На орбите мы с Валерием Кубасовым получили рекомендации по ремонту. Из инструментов были только ножницы, отвертка и охотничий нож, который я накануне купил за 5 рублей 50 копеек. На "Аполлоне" после старта заклинило люк, через который должна была произойти встреча. Астронавты перебирали люк всю ночь. В репортажах о нештатных ситуациях по идеологическим соображениям не сообщалось.

«Известия” 16 июля 2010, "Союз” с "Аполлоном”:

"Известия”: Судя по официальным отчетам, полет "Союз» - «Аполлон” прошел идеально, но ветераны отрасли вспоминают, что все висело на волоске.

Леонов: Когда "Союз” уже стоял на стартовом столе, отказала телевизионная система. Главный конструктор Глушко побежал звонить в ЦК. Министр Афанасьев сказал вернувшемуся Глушко: команду на старт уже дали, обратного хода нет. Только на орбите мы получили из ЦУПа инструкции по ремонту. Но инструмента не было. Помог нож, который я накануне купил. Работали всю ночь. На "Аполлоне” после старта заклинило люк, и астронавты перебирали люк всю ночь. Ни в советских, ни даже в американских газетах о нештатных ситуациях не сообщалось»

Выделена ценная, по мнению автора статьи, информация. Под выделение не попали рассуждения космонавта о намерениях вдохновителей ЭПАС типа: «Если бы мы отложили старт, американцы могли вообще отказаться от проекта, поскольку в США противников сотрудничества с русскими было много». Ничего, кроме скепсиса эти слова, у автора не вызывают. Во-первых, такие вопросы международного значения, как быть или не быть ЭПАСу, решают не «многие», а, наоборот немногие. Немногие ведущие политики. Счёт им – единицы. И эти ведущие политики вряд ли делились с русским полковником своими планами и намерениями. Во – вторых, как будет показано в разделе 12, американцы были заинтересованы в успехе ЭПАСа ничуть не меньше, чем советские политики. Так что воспользуемся только теми фактами, о которых полковник – космонавт действительно мог знать, будучи участником полёта.

А. Леонов говорит: «В репортажах о нештатных ситуациях по идеологическим соображениям не сообщалось». Действительно, не сообщалось, хотя газеты были заполнены репортажами об ЭПАС. Так по чьим же это «идеологическим соображениям» не сообщалось о нештатных ситуациях? Обычно кивают на советскую цензуру. Допустим, но почему об этом молчали якобы свободные американские СМИ? Не потому ли что, если бы было написано, что один корабль стартовал с заведомо неработающим ТВ, а другой стартовал с неработающим модулем – шлюзом, то тогда у тысяч и миллионов возник бы вопрос: «Что за странный международный полёт такой?».

Но в специальных статьях, вышедших вскоре после полёта, о нештатных ситуациях сообщалось. Познакомимся с ними.

Был ли запланирован день «незапланированных ремонтов»?

Со стороны советского ЦУПа полётом руководили д.т.н., космонавт А. С. Елисеев и к.т.н. В. Г. Кравец. Они пишут в статье [5]: «Первая неприятность возникла на нашем корабле. Начиная с участка выведения (15 июля – А.П), на Землю не передавалось изображение с бортовых телекамер. Оказалось, что вышел из строя коммутационный блок, управляющий переключением телекамер. Решение нашли быстро: предложили отключить отказавший блок, а телекамеры подсоединить напрямую к передатчику. Методика ремонта для всех камер была тщательно отрепетирована на наземном аналоге «Союза».

При работающем коммутаторе ЦУП мог независимо от космонавтов проконтролировать обстановку в корабле и вокруг него, подключая поочерёдно через коммутатор то внутренние, то наружные камеры. А теперь подключение телекамер, во-первых, передавалось в руки космонавтов, а, во-вторых, становилось очень немобильным. Может быть, на словах само решение и было быстрым, но ремонт однако занял более суток. И всё это время ЦУП не мог видеть, что делают космонавты. Вот как развивались события дальше [5]:

«Сразу же после выведения на орбиту обнаружилась неисправность и на «Аполлоне». Астронавтам не удалось произвести демонтаж стыковочного механизма. Это грозило серьезными последствиями - невозможностью перехода из корабля в корабль. Но из Хьюстона нас заверили: «Завтра все будет о’кэй!»

Вот что пишет другой советский участник ЭПАС [6]: «16 июля – день незапланированных ремонтов. В 19 часов 35 минут в советском ЦУПе на телевизионных экранах появилось цветное изображение наших космонавтов. И почти тотчас же, через 10 минут, поступило сообщение: астронавты справились со злополучным механизмом». «Союз-19» стартовал 15 июля в 15.15. Значит, ТВ на Союзе не работало 28 часов 20 минут, и столько времени космонавты находились вне визуального контроля.

Итак, как только корабли взлетели, так сразу в них начались ремонты. Как только наши закончили свой ремонт, так и у американцев всё наладилось через 10 минут. Какое удивительное совпадение! Между тем, 10 минут - это приблизительное время для нескольких коротких телефонных разговоров. Например, примерно такого содержания –

Москва – Хьюстону (сов. секретно): «Алло, мы включили ТВ в том виде и в то время как договаривались».
Хьюстон – Москве (сов.секретно): «Тогда передайте, что астронавты только что успешно устранили все поломки».
Москва – Звёздному: «Сообщите по ЦУПу, что астронавты только что всё исправили».

В масштабах 28 часов эти 10 минут заняли всего 0,6%. Таким образом, включение ТВ на «Союзе» и завершение «ремонта» на «Аполлоне» — это практически одновременные события. Так, может быть, эти «незапланированные» ремонты были вполне запланированы, чтобы обеспечить неконтролируемый ЦУПом тайм-аут в 28 часов для выполнения какой-то пока непонятной нам специальной операции?

Получится операция – и полёт «состоится». Не получится – его свернут под предлогом неустранимых поломок на борту «Аполлона». Операция, видимо, получилась, и сигналом к этому было восстановление телепередач с «Союза-19». Поскольку всё началось с поломки ТВ уже на старте, то вернёмся на Байконур, откуда вся эта история началась. И попробуем её распутать.

Итак, когда ракета уже была готова к взлёту, то обнаружилось, что ТВ не работает. Из сказанного выше также очевидно вытекает, что для В.П. Глушко и К.Д. Бушуева эта ситуация былы полным сюрпризом. То есть, в некую особо секретную часть ЭПАС они, очевидно, не были посвящены. Иначе, зачем В.П. Глушко бегал звонить в ЦК с предложением перенести старт и К.Д. Бушуев стоял на том же [3]? Их и тысячи руководимых ими специалистов политики использовали «втёмную».

Как трудно быть министром

Министр же твёрдо стоял за старт, невзирая на сломанное ТВ. За плечами у С.А. Афанасьева числилось много славных дел особой государственной важности. Можно напомнить только одно – достижение ракетно-ядерного паритета с США. Флагманом этого дела по ракетной части было министерство общего машиностроения и соответственно его министр. А теперь, попробуйте оценить ситуацию, сложившуюся на космодроме, так сказать, его глазами:

Илл.2. Министр министерства общего машиностроения С.А. Афанасьев

1) Два самых главных технических руководителя – главный ракетный конструктор страны В.П. Глушко и технический руководитель советской части ЭПАС К.Д. Бушуев реагируют однозначно: полёт с таким кораблём отложить. На Байконуре для ремонта всё есть: и специалисты, и оборудование, и инструменты. В конце концов, блок можно просто заменить, потому что рядом стоят два исправных корабля «Союз - М» (раздел 2);

2) Техническая возможность отложить полёт без срыва всего проекта есть. «Еще за 35–40 секунд до начала полета есть возможность остановить пуск, чтобы повторить его в последующие двое суток» [7];

3) Согласно плану (раздел 2) «к полёту 15 июля 1975 года были полностью подготовлены и заправлены два корабля (заводские №№75 и 76). Если бы с №75 (А.Леонов и В. Кубасов) что-то случилось, то «Союзом-19» стал бы №76 (А. Филипченко и Н. Рукавишников). К тому же дублёры, в отличие от основного экипажа, знали корабль «Союз-М» не по наземным тренажёрам, а по собственному полёту в космосе. Был предусмотрен даже двойной сбой, и «в резерве находился ещё один корабль №74.». И вот непредвиденное случилось - на №75 не работает ТВ. Казалось бы, самое время посылать в космос корабль №76.

Но министр отдаёт приказ о старте корабля №75 с неисправным ТВ. Значит, на то есть распоряжение свыше. Значит, «при любых обстоятельствах должен стартовать именно корабль №75 и только он. №№76 и 74 исключаются!». И министр, конечно, выполнит указание свыше. Но надо как-то лицо соблюсти.

Пользуясь отсутствием В.П. Глушко, побежавшего звонить, министр срочно созвал подобие совещания некоего технического руководства. В его состав вошли оставшийся в одиночестве К.Д. Бушуев и попавшие под руку специалисты среднего звена, из которых ни один не отвечал за успех или неуспех полёта. А как не поддакнуть министру (авось, он не забудет «искренней» поддержки). Не мудрено, что, хотя К.Д. Бушуев «высказывался за перенос пуска» [3], техническое руководство с участием министра С.А. Афанасьева решило провести пуск в назначенное время». Уже и не приказ получается, а коллегиальное решение с «участием министра». Зря, конечно, Глушко бегал звонить в ЦК насчёт переноса старта. Мог бы и у министра спросить. Он для того на космодроме и находился, чтобы знать и выполнять указания ЦК.

Из практики работы с секретными темами известно, что исполнителю сообщается ровно столько, сколько необходимо для выполнения порученного ему дела. А секретность при проведении даже чисто советских космических полётов была очень высокой. Не то, что товарищи по отряду космонавтов, внутри одного экипажа один член экипажа мог не знать секретного задания второго. Вот пример из интервью космонавта О. Макарова [8]: «Аппарат приземлился в Советском Союзе на Алтае. До границы с Китаем было недалеко. В программе полета для Василия (Лазарева) был предусмотрен какой-то совершенно секретный эксперимент (такой, что даже я, бортинженер, о нем ничего не знал). После посадки, предполагая, что мы могли сесть в Китае, Лазарев сжег какие-то листочки и таблички». В этом примере речь идёт о довольно рядовом полёте в рамках чисто внутренней советской космической программы. Полёт же ЭПАС по своему значению был, конечно, событием иного уровня. И секреты в нём были тоже иного уровня.

Поэтому, вполне возможно, что даже министр не знал о мотивах, которыми руководствовались высшие политики, требуя посылать в полёт только №75. Такова логика секретных заданий, а тем более заданий особой государственной важности

Но экипаж «Союза-19» (№75), очевидно, был в курсе планируемой истории с ТВ. Потому что ему предстояло реализовать её последствия. И поэтому никакой другой экипаж не должен был полететь в космос.

Итак, спешное (пока бегал В.П. Глушко!) «совещание» освятило волю министра. Но невелика цена совещаниям, на которых воля начальника понятна заранее. Очень кстати оказалось бы какое – то техническое указание на якобы относительную лёгкость поломки. Дескать, и на орбите можно починить. И тут, как по волшебству, появляется человек, который называет причину поломки.

Прозорливый офицер

Рассказывает уже известный нам ответственный участник проекта ЭПАС В.С. Сыромятников [9]:

«Когда "Союз" находился на стартовом столе, "представитель заказчика", офицер, оказавшийся настоящим специалистом, первым выдвинул гипотезу о том, что отказал бортовой коммутатор. За этот блестящий диагноз офицер, кажется, получил премию или благодарность».

Так не этот ли «настоящий специалист» или его коллеги и внёс эту неисправность в тот момент, когда проверял готовность телеаппаратуры к полёту? Тогда его прозорливость неудивительна.

Дело представителей заказчика - контроль исправности корабля и его систем, а не диагностика причин их неисправностей. Кто лучше создателя прибора знает его устройство? А тут точную «гипотезу» о причине неисправности высказывает представитель заказчика. Вот что пишет по этому поводу автор: «Кто этот гений дистанционной точной диагностики и к тому же не из числа разработчиков? Почему мы не знаем его имя? В сети сейчас много воспоминаний участников тех событий. Почему он предпочёл остаться безымянным? Ведь официально ЭПАС так широко освещался в СМИ по всему миру. А этот офицер чуть ли не «спас» программу от провала».

В целом, министр сделал всё возможное, и приказ свыше отправить именно корабль №75 выполнил. Своё распоряжение он реализовал через замглавкома ВВС Шаталова, поскольку военнослужащие, обслуживающие старт (все из ВВС), подчиняются своему начальнику.

Что «исправили» космонавты в системе ТВ на орбите?

Участники Большого Форума высказали по этому поводу очень много интересных идей. Автор воспользуется формулировкой из следующего поста:

«Есть гипотеза, что более суток понадобилось не на простое исключение коммутатора из схемы ТВ, а на некую модернизацию ТВ, которая позволила транслировать предварительно записанные кадры, изображавшие встречи на орбите и др. видеоматериалы с участием американских астронавтов. Это более сложная операция, и результат её не был гарантирован. Возможно, поэтому был припасён запасной вариант с отменой «встречи» в космосе из-за якобы возникших неисправностей в стыковочном узле Аполлона.

В случае же успеха «модернизации» «неисправность» в стыковочном узле немедленно «исчезала», что и произошло. С этого момента «Союз-19» превратился в пункт американского космического вещания. Передача могла вестись из Хьюстона через телекоммуникационный спутник или через сеть наземных станций, которых у НАСА много по всей Земле».

В пользу этой гипотезы говорит и такой факт. Разработчики корабля снабдили «Союз-19» штатными четырьмя телекамерами [3]. Но автору как-то всё больше встречаются ролики американского происхождения. Так что действительно похоже на то, что, по крайней мере, видеорепортажи о полёте, согласно некоей политической договорённости, были заранее отданы в руки американцев.

«А зачем так сложно? – раздавались вопросы во время обсуждения этой гипотезы, - зачем вообще надо было «Союзу-19» летать? Раз уж решили пойти на мистификацию, так и вели бы все передачи с Земли». А вот зачем.

Аудио– и телевизионные передачи должны были приходить на Землю только от «Союза-19», летящего по орбите

Как пояснил автору связист - ветеран из нашего ЦУПа, что, если уж и допустить такой вариант событий, то и ТВ, и аудиоразговоры, в конечном счёте, должны приходить на Землю только через «Союз-19». Любой другой вариант будет сразу раскрыт практически любым связистом.

Допустим, например, что сигнал на Землю будет поступать не с корабля, а, от стационарного телекоммуникационного спутника связи. Такой спутник располагается на очень высокой орбите – несколько десятков тысяч км. Для сравнения орбитальные пилотируемые корабли летят не выше 300-400 км. Поэтому стационарный спутник и пилотируемые корабли имеют резко отличный период обращения по орбите (24 час и 1,5 часа соответственно). У стационарного спутника период его обращения вокруг Земли совпадает с периодом вращения самой Земли вокруг своей оси (то есть с сутками). И поэтому для нас, земных жителей стационарные спутники видны в одном и том же направлении. (Поэтому и наши спутниковые антенны смотрят всё время в одном направлении). Иное дело пилотируемый корабль, который за 1,5 часа облетает всю Землю по низкой орбите. Он быстро появляется над горизонтом и достаточно быстро исчезает с противоположной стороны. Радиосигналы с корабля принимаются одновременно несколькими измерительными пунктами, расположенными на больших расстояниях друг от друга, которые как бы передают его по эстафете. Короче, корабль на орбите - это просто узнаваемый объект. И легко отличить, откуда идёт передача – с низколетящего корабля или со стационарного спутника.

Поэтому, с момента начала телепередач о «совместном» полёте только «Союз-19» должен был стать источником всей «живой» аудио- и телевизионной информации. Хотя содержание передач может на 90% состоять из заготовок, выполненных на Земле и идти из Хьюстона через спутники связи и наземные радиокомплексы. Но все они должны транслировать свои сигналы через «Союз-19». Кстати, недорогим дополнением ко всем этим средствам связи, мог быть и простой видеомагнитофон, установленный на самом корабле. С него по заготовленному расписанию могла идти, по крайней мере, часть заготовленной заранее информации.

Очевидно, что такая смелая и рискованная в плане возможных накладок информационная спецоперация должна быть тщательно подготовлена загодя. И необходимую подготовку НАСА действительно провела по многим направлениям.

Американцы изучили систему ТВ «Союза-19» досконально

Для начала американцы с помощью наших специалистов досконально изучили систему ТВ «Союза» [14]: «Нам надо было изготовить и предварительно испытать эквивалент радиосвязи корабля «Союз», эквивалент проводной связи и имитатор телевизионной камеры и телевизионного блока с генератором телевизионных сигналов. Эти устройства должны были воспроизвести все виды радиосигналов, которые характерны для системы «Союза». С американской стороны в испытаниях участвовало около 40 человек. С нашей стороны в испытаниях участвовало 9 человек». Так что американские электронщики изучили ТВ «Союза» «от и до». И передали дела своим же телевизионщикам.

Американцы готовили в ЦПК репортажи из космоса

«При распределении времени на телевизионные репортажи, кино- и фотосъемки американцы заявили, что их интересуют, прежде всего, телевизионные передачи, и предложили выделить для них большую часть отведенного времени. В Центре пилотируемых полетов в Хьюстоне образована специальная телевизионная группа. Такая группа не была предусмотрена структурой НАСА, ее создали специально для данного полета. Она должна была обеспечить высокое качество бортовых телевизионных передач. Но если отводится больше времени для телевизионных передач, требующих иного освещения, то тем самым неминуемо сокращается время кино- и фотосъемок. А наша практика подтвердила важность и киноленты, и фотоматериалов наряду с телевизионными репортажами» [14].

Илл.4. Знакомая пропагандистская стратегия НАСА: меньше хороших фотографий (а), больше мутных телефильмов (б)

Ну, какое «высокое» качество бортовых телевизионных показали нам американцы – это можно увидеть по тем клипам, которые достались нам по теме ЭПАС от НАСА. «Тройка» - это ещё завышенная оценка для этих клипов (илл.4б). И дело тут, конечно, не в неумении американцев. Просто они использовали свой «лунный» опыт — поменьше киносъёмок и фотографий с хорошим разрешением, побольше мутных телеклипов [15]. Вот один пример из того, как американцы показывали в живом эфире свои полёты «на Луну». Рассказывает американский исследователь Р. Рене [16]:

«NASA настаивало, чтобы допущенные до трансляции телестудии вели съемку с гигантского экрана в зале ЦУПа, то есть передавали в эфир увеличенное изображение. В 1969 году экранов больших размеров еще не было. Приходилось использовать оптическую систему из линз и зеркал, которая хоть и увеличивала размеры изображения, но значительно снижала четкость и яркость. Изображение становилось крупнозернистым, невыразительным и размытым. Почему, если можно было просто подключить кабели и транслировать напрямую, избежав искажения оптическим увеличением? Недосмотр? Невероятная глупость? А может, вовсе и не там собака зарыта?».

И в освещении полёта ЭПАС мы со стороны американцев наблюдаем то же самое. На илл.4а показана фотография с сайта НАСА, якобы снятая во время полёта ЭПАС. Её отличное качество позволило автору (раздел 4) обнаружить на ней многочисленные проявления силы тяжести, то есть выявить указания на то, что фотография сделана на Земле. А что можно проанализировать, глядя на мутный кадр из клипа (илл.4б)? Теперь понятно, почему американцы сказали, «что их интересуют, прежде всего, телевизионные передачи, и предложили выделить для них большую часть отведенного времени».

«В июне 1974 года группа американских специалистов побывала в ЦПК. На макете корабля «Союз» они убедились, что характеристики освещения основных объектов съемок вполне пригодны для американской аппаратуры. Были сделаны видеозаписи и фоторегистрация сюжетов полета, имитировавшихся операторами при всех возможных комбинациях. Учтены и полетная динамика экипажей, и «плавание» кабелей и аппаратуры в условиях НЕВЕСОМОСТИ. Отрепетированы все варианты полетных съемок, проверены способы размещения аппаратуры в отсеках корабля «Союз» [13].

Итак, американцы на Земле опробовали и сняли внутри «Союза» всё, что было нужно для показа «совместного» полёта. А изучив досконально «способы размещения аппаратуры» в отсеках «Союза» могли теперь с полной технической ясностью проектировать специальную ТВ - аппаратуру, которая по гипотезе автора,могла быть установлена на орбите под прикрытием легенды о починке сломанного ТВ.

Если это так, то логично, чтобы американцы заранее разработали соответствующую аппаратуру на смену «вышедшему из строя коммутатору». И указания на то, что «Союз-19» нёс в себе какой-то дополнительный груз, неизвестный разработчикам из ЦКБЭМ, есть.

Когда ещё на Байконуре заправляли ракету охлаждённым керосином?

В "Учительской газете” [17] приведены воспоминания генерал-майора-инженера в отставке В.Ф. Попова, во время ЭПАСа – заместителя начальника космодрома по ракетно-космическому вооружению и одновременно главного инженера космодрома (цитируется с сокращениями):

«Мало кто знает, что 15 июля 1975 года «Союз-19» мог и не подняться на орбиту. В связи с установкой новых приборов и оборудования (перечисление опущено – А.П.) вес корабля значительно вырос. Ракета-носитель «Союз» не рассчитана на такое увеличение. За три месяца до полета расчеты показали, что необходимо увеличить количество заправляемого в баки топлива.

Ракета работает на жидком кислороде и керосине. Баки для жидкого кислорода позволяли решить проблему, а баки для керосина — нет. Однако количество керосина можно было увеличить до необходимого, если его охладить до +8 градусов. Но в июле на Байконуре температура в тени достигает 34-38 градусов. Цистерны с керосином стояли под открытым небом и нагревались примерно до этой температуры.

За три месяца промышленность была не в состоянии спроектировать и построить необходимый охладитель. Поэтому командование космодрома поставило задачу специалистам, готовившим старт, охладить 180 тонн керосина (три железнодорожные цистерны) до температуры +8 градусов. В течение двух недель изготовили охладитель (теплообменник, охлаждаемый жидким азотом – А.П.). При заправке в баки ракеты температура керосина была +6 градусов».

Посмотрим таблицу, в которой приведены массы кораблей «Союз», выведенных на примерно одинаковые орбиты с июля 1974 по июль 1976 года (± 1 год от даты полёта ЭПАС). Все рассмотренные шесть кораблей согласно данным разработчиков имели штатную массу 6,8т с незначительными отклонениями в +25кг и -10кг. И всех их без проблем выводили на орбиты ракеты типа «Союз» и «Союз-У». И летом, и зимой.

Таблица. Масса кораблей типа «Союз», выведенных на примерно одинаковые орбиты, ракетами-носителями «Союз» и «Союз-У» за период с июля 1974 по июль 1976 года по данным [18]

Охлаждение керосина - это уникальный, и не имеющий аналога случай в истории запусков на Байконуре. Если бы это было не так, то не пришлось бы соответствующий охладитель срочно разрабатывать и изготавливать. Он был бы просто «под рукой».

Разработчики и после старта были уверены, что масса «Союза-19» соответствовала мощности ракеты «Союз»

Фраза же В. Попова «мало кто знает, что 15 июля 1975 года «Союз-19» мог и не подняться на орбиту» очень точна. Например, судя по публикациям, в главной ракетной фирме - ЦКБЭМ тоже никто не знал о перегрузе ракеты 15 июля 1975 года и о спасительной операции по охлаждению керосина. Не знали даже после полёта!

Возьмём главный советский источник о полёте ЭПАС – книгу [1]. Книга вышла в 1976 году, то есть по ещё горячим следам событий. В книге 15 тематических статей от 25 разных соавторов. И ни в одной – ни слова о проблемах с массой корабля и мощностью ракеты.

Вот, например, статья В.А. Тимченко с соавторами [19]. Тимченко был заместителем Бушуева, его правой рукой. Он пишет: «… космический корабль «Союз», который был подготовлен для совместного полета с «Аполлоном… имеет стартовую массу 6,8 тонны». Далее в статье показана фотографию ракеты (илл.3) и сообщены её параметры, ныне общеизвестные. И ни слова о том, что масса корабля превысила допустимое значение, и ракета его может не поднять. С чего бы ей не потянуть, если четыре предыдущих корабля с такой же массой (6,8т) потянула (№№14,15,16 и 17)? А охлаждённым керосином в статье, как говорится и не пахнет.

Возьмём юбилейное издание РКК «Энергия» (50 лет, 1996 год) [3]. После ЭПАСа прошло двадцать лет. Но и документы есть, и очень многие участники ЭПАС ещё живы, и из секретного многое стало открытым. Двадцать пять страниц текста посвящено ЭПАСу. И ни одного упоминания о переизбытке массы корабля и об охлаждённом керосине.

Откроем подробные воспоминания В.С. Сыромятникова [9] – руководителя рабочей группы №3 (всего их по советской части проекта было 5) – тоже ничего о керосине.

Илл.3. Ракетно-космический комплекс с кораблем «Союз-19» на пути к стартовой площадке. Байконур, утро 12 июля 1975 года  

Не знали специалисты ЦКБЭМ об охлаждении керосина или все дружно скрывают? Автор, скорее, уверен в первом. В этом его убеждает поведение самых высоких разработчиков — Глушко и Бушуева. Знал бы Глушко всю подноготную, не бегал бы звонить в ЦК с предложением отложить старт. И не вторил бы ему Бушуев.

Но ведь долив керосина был! В этом вопросе главный инженер космодрома – вполне авторитетный источник, потому что это было его заботой. Значит, во время старта перегруз корабля был! А это означает, что, по - видимому, незадолго перед стартом без всякого уведомления разработчиков «Союз-19» тайно и заметно потяжелел. Мы не знаем, в какой именно момент, но в корабль внесли (и, очевидно, замаскировали) некий особо секретный груз. Кто это мог сделать? А, например, тот же «прозорливый» офицер, так и оставшегося для потомков неизвестным, или его столь же не любящие привлекать к себе внимание товарищи по работе.

А вот когда В. Попов пишет, что «за три месяца промышленность была не в состоянии спроектировать и построить необходимый охладитель» - то, здесь он, по – видимому, повторяет слова тех, кто отдавал начальнику космодрома приказ на заправку охлаждённым керосином. И это были не разработчики из ЦКБЭМ. Потому что они до старта «Союза-19» трижды испытали в космосе новый корабль «Союз – М» в комплексе вместе с обновлённой ракетой. И проблем с выводом на орбиту у них не было (раздел 2) . Почему же они появились весной 1975-го, да в таком срочном виде?

Остаётся предположить, что примерно в апреле 1975 года руководители особо секретной части ЭПАС получили от американцев данные о массе той аппаратуры, которую надо будет подключить на орбите вместо «вышедшего из строя» коммутатора. Из таблицы видно, что кг 25 сверх нормы ракета выводит на орбиту без проблем (см. «Союз-18»). Но дополнительная электроника оказалась заметно тяжелее, тогда как баки ракеты в штатном режиме залиты по горло. Отсюда и возникла мысль охладить керосин и за счёт повышения его плотности долить в баки необходимое количество. Срочно понадобился охладитель для большого количества керосина. В ракету «Союз» заправляется немногим меньше 80т керосина (см. приложение). Но 15 июля 1975 года к старту готовили одновременно две ракеты – основную и запасную. Это требовало примерно 160т керосина. Ну, и 20т совершенно правильно положили про запас. Итого 180 тонн (три железнодорожные цистерны). На любом из заводов космического сектора необходимый холодильник был бы сделан быстро и в срок. Умных инженеров и квалифицированных рабочих там хватало. И не такая уж это неожиданная и сложная техническая идея – теплообменник с циркуляцией охлаждаемого вещества и хладагента.

Но поручать это сверхсекретное задание дело заводам было нельзя. Разработчики из ЦКБЭМ контактировали с десятками заводов, и могли ненароком узнать об этом заказе. Отсюда легко протянуть логическую ниточку к непонятному превышению веса корабля. И был найден другой выход. Идея теплообменника очевидна. Грамотные люди на космодроме есть. И производственные мощности есть, не такие, как на заводах, но и не малые. И двух недель не прошло, как задача охлаждения керосина была решена, так сказать, в узком кругу.

И никто из присутствующих на старте не догадается, что в баках ракеты залит охлаждённый керосин. Ракета на старте и так стоит в инее от струй холодного воздуха, стекающих от баков с жидким кислородом. А об охлажденном керосине среди присутствующих на старте знают лишь начальник космодрома, получивший приказ, и исполнитель этого приказа главный инженер космодрома В.Попов. А военные люди, да такого высокого ранга (генералы!) знают порядок: о своём не болтать – чужих не расспрашивать.

Сколько же удалось долить керосина в ракету за счёт его охлаждения? Как показано в приложении, при 36оС в баки ракеты помещается 77,4т керосина, а при 6оС – на 2,3т больше. Вот столько и долили. А что это дало для увеличения полезной нагрузки? По просьбе автора А. Булатов провёл соответствующий расчёт и получил, что лишние 2,3т керосина обеспечивали от 100 до 200 кг дополнительной полезной нагрузки. Вполне разумная масса для некоего комплекта электронных блоков, тайно и, наверное, в последний момент внесённых в «Союз-19».

12. Возможные реальные цели ЭПАС

«Аполлон», как действующий корабль, не состоялся?

Конечной целью ЭПАС в соглашении между СССР и США от 24 мая 1972 года записано «накопление опыта в проведении совместных полётов космических кораблей СССР и США» [1]. Но совместных полётов больше не было.

Правда, в 1995 году через 20 лет после ЭПАСа, когда уже канул в лету Советский Союз, к российской (советской) станции «Мир» в разное время пристыковались корабль «Союз» и американский шаттл «Атлантис». Но разве это был совместный полёт американского челнока и российского «Союза»? Это были два отдельных рейса на один космический причал. Связывало их только расписание полётов. Они также отличаются от совместного полёта как два отдельных рейса самолётов на один аэродром от полёта звена из двух самолётов.

Таким образом, главная провозглашённая цель — «накопление опыта в проведении совместных полётов кораблей СССР и США» реализована не была. Значит, истинные цели ЭПАС были иными.

Сразу после ЭПАС США закрывают программу «Аполлон» («мавр сделал своё дело, мавр может уходить»). «Аполлоны» навсегда отправляют в музей. И это странно, потому что после блистательных успехов, какими, были представлены высадки «на Луне» и полёт ЭПАС, работы над кораблём не закрывают.

«Союзы» тоже выставлены в музеях. Они создавались первоначально для облёта Луны. Но они прекрасно служат и на околоземных орбитах уже 40 лет. Более сотни «Союзов» побывали там. Люди самых разных наций, в том числе, и американцы, летали на них на МКС. Сами же корабли непрерывно совершенствуются.

Совершенно иначе выглядит история «Аполлона». Провал США с челноками позволил ещё раз оценить полезность (а точнее бесполезность) корабля «Аполлон» для реальных космических полётов. С закрытием шаттлов единственными кораблями, позволяющими поддерживать смену экипажей МКС, остались «Союзы». И приходится американцам от безысходности положения подналечь на изучение русского языка [2]: «поскольку США больше не имеет пилотируемой космической программы, единственный вариант попасть на МКС — в кабине русского "Союза", а значит, язык знать необходимо».

Недавно было объявлено, что в 2014 году НАСА начнёт испытательные запуски космического корабля нового поколения. А зачем так долго ждать? Почему нельзя взять «с полки» прекрасный «Аполлон», о котором американцы прожужжали все уши в годы лунной гонки и во время полёта ЭПАС? Стряхнуть пыль с его чертежей, подработать их с учётом новых технологий и … в полёт. Но, нет, как до дела касается, так и не вспоминают.

В общем, в историческом контексте сравнения с «Союзами» «Аполлоны» не выдерживают. И это лишний раз указывает на то, что «Аполлон», как действующий корабль, не состоялся.

Возможные мотивы и цели участия США в проекте ЭПАС

Когда США шли на соглашение об ЭПАС, они, по мнению автора, нуждались в окончательном закреплении успеха своей лунной аферы. Для этого им нужно было подкрепить легенду о прекрасном корабле «Аполлоне» авторитетом советской космонавтики. ЭПАС и послужил этой цели. И как только эта цель была достигнута, американцы со спокойной душой поставили свой «Аполлон» во многих копиях во многие музеи. А о применении его, конечно, и не помышляли. Поскольку с самого своего рождения этот корабль, скорее всего, был тем, что называют «живой труп». Там, в музеях, он и стоит рядом с «лунной» ракетой. Вроде как самая мощная в мире ракета и прекрасный корабль ни на что другое (кроме Луны) стали в одночасье не годными. Изначально лунные «Союз» и «Протон» годны, а они – нет. Странно? Да. Но ясно это стало сейчас, когда время всё расставило по своим местам.

И всё-таки, не зря говорят, что хороша ложка к обеду. То, что истинные «достоинства» «Аполлона» стали ясны сейчас, американцы переживут. Поезд лунной гонки увез в прошлое не только политическую победу США над СССР, но и сам СССР. А «проект» ЭПАС очень помог этой победе, подняв в нужное время на нужный уровень авторитет корабля «Аполлон». Поэтому можно сказать, что ЭПАС был последним аккордом лунной гонки, поставив ней такую нужную для американцев точку.

Возможные мотивы и цели участия СССР в проекте ЭПАС

Во введении автор довольно подробно остановился на версии о советском участии в американской «лунной победе». Автор не претендует на то, что он перечислил все выгоды, которые получило или рассчитывало получить в результате этой сделки Политбюро. Он лишь постарался убедить читателя в самой возможности этой необыкновенной по своему содержанию, масштабам и своим последствиям сделки. Всё это поможет нам приблизительно представить, какими же целями руководствовалось Политбюро, давая добро на осуществление проекта ЭПАС. Таких целей у Политбюро, по мнению автора, было две – внешнеполитическая и внутриполитическая.

Внешнеполитическая цель. Продолжая помогать США в укреплении легенды о «высадках на Луне», в данном случае по части существования якобы прекрасного корабля «Аполлон», Политбюро рассчитывало взамен продолжать вкушать от политики разрядки разные выгоды. Говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад. Автор уверен, что брежневское Политбюро руководствовалось самыми благими намерениями, разменивая Луну. Но «не вступай в торг с дьяволом, всегда проиграешь» - так написал один из участников дискуссии [4]. Так оно и вышло. Крах надежд политики «разрядки» придёт уже через несколько лет после ЭПАСа.

Внутриполитическая цель.

Став на путь «продажи Луны», а, точнее, на путь обмена славы своей страны на экономические подачки и обещания вечной дружбы, брежневское руководство уже не могло свернуть с этого пути. Кому будет хуже от разоблачения лунной аферы?

Американцы могли сказать в своё оправдание: боролись за свои национальные интересы и против коммунизма. А что могло сказать Политбюро и своему обманутому народу, и тем сотням тысяч людей, которые многие годы своей жизни и весь свой талант положили на то, чтобы наша страна была лидером в космосе, а, значит, и лидером в научно-техническом прогрессе? Фактически вышло так, что Политбюро защитило интересы Америки, то есть другой страны. Поэтому Политбюро должно было идти по пути обмана до конца. Если в начале лунной гонки оно могло торговаться и наступать, то в конце её оно стало пленником своих «лунных» интриг. Политбюро было кровно заинтересовано в подавлении внутри страны любого сомнения в истинности «полётов на Луну». Вот четыре примера соответствующих действий партийного аппарата.

1. Разъяснительная работа в СМИ. «Сказали – нецелесообразно». Рассказывает журналист Г.В. Смирнов: 

«В 1967 году я работал в редакции «Техники молодёжи», когда один из сотрудников привёз спецвыпуск американского журнала «Mechanix illustrated». В нём доказывалось, что успехи СССР в космосе – блеф. Увидев журнал, главный редактор Василий Захарченко зажёгся. Ребята! Посвятим целый номер разоблачению их разоблачений! Он забрал журнал и уехал в ЦК КПСС. Вернулся часа через три погасший, равнодушный: «Сказали – нецелесообразно….». Я был потрясён: ЦК КПСС, который требовал от нас пропагандистской активности, сам отказался от возможности остро и эффективно воспользоваться американцами!»

2. Разъяснительная работа в Звёздном. "Приказано считать, что они там были»

В июле 1969 года по Постановлению Правительства и ЦК и под непосредственным надзором со стороны секретаря ЦК по идеологии М.А. Суслова (лицо №2 в государстве) был впервые нарушен запрет на посещение иностранцами города Звёздного. В ЦПК прибыл главный исполнитель «облёта» Луны командир «Аполлона-8», полковник Ф. Борман. В момент визита он работает в Белом доме по политическому обеспечению лунных полетов [5]. Полковник, по существу, занимался промывкой мозгов советских специалистов. И кто из советских специалистов мог после этого позволить себе публичные сомнения относительно американских полётов на Луну?

Вот что пишет автор сообщения [6]: «Я знаю некоторых людей, работавших на Луну (сам поработал). Довелось быть в контакте с замечательным человеком, инженером, космонавтом О. Г. Макаровым и, конечно, я спросил его об американской лунной программе. Олег Григорьевич хитро улыбнулся и ответил: — "Приказано считать, что они там были, хотя у нас БЕЗУСЛОВНЫХ подтверждений этому нет". Это было в конце 1988-го года, на конференции ВАКО "Союз"».

3. Разгон на космодроме. «Ракета «Сатурн-5» не более чем миф...». Разъяснительная работа на космодроме проходила не так гладко, как в Звёздном. Вот что пишет ветеран космодрома Тюра – Там/ Байконур Лебедев Н.В.:

«Майор Николаев, командир боевого расчета «Гагаринского» старта, в 60-ые годы осуществлявший пуски всех наших космонавтов, не стесняясь, произнес во всеуслышание: «ракета «Сатурн-5» не более чем миф... мы имеем дело с простым макетом, а не с чем-то реальным». На эти же обстоятельства указывали и другие офицеры, и гражданские испытатели.

Н.В. Лебедев рассказывает об интересном разговоре, невольным свидетелем которого он стал в МИКе 92-ой площадки полигона Тюра – Там. Спорили академики Королёв, Челомей и президент АН СССР Келдыш. Нам важна одна фраза Королёва: «Он (фон Браун – А.П.) решил создать супердвигатель на 700-800 тонн тяги на криогенных компонентах. Пусть поковыряется, пока не упрется в стену. Мы уже это проходили».

И Н.В. Лебедев продолжает: «Ясно, что высшее руководство страны осознало, что на полигоне, прежде всего, в среде стартовиков, двигателистов и телеметристов сформировалась достаточно жесткая оппозиция официальному признанию полетов американцев на Луну. И вот, в 1971-1972 годах, генерал Курушин, начальник полигона, устроил форменный погром офицерского состава. Те, кто лейтенантами начинал службу с Королевым и первым строителем космодрома генералом Шубниковым, были безжалостно разбросаны по дальним гарнизонам и ИП-ам (измерительным пунктам). Там, их абсолютное большинство или сгорели от водки, или влачили жалкое существование без каких-либо перспектив на будущее».

4. Разъяснительная работа в ведущих ракетных фирмах. «Заказ на эту акцию прикрытия, конечно же, давался из Кремля, из ЦК КПСС». Рассказывает В. Родионов [8] – в то время ведущий специалист челомеевской фирмы (г. Реутов), где в своё время «родились «Протоны»:

«Лунные картинки» стали достоянием гласности (по крайней мере, для советских инженерно-технических работников оборонки) лишь в конце 70-х годов. И сразу же очень многим стало ясно, что эти фотки - сплошное надувательство.

Чтобы утихомирить взбудораженную отечественную космическую оборонку, в ведущие космические центры были направлены «пожарные» от АН СССР. В частности, в 79-80 годы к нам на фирму прибыл чл. корр. И.С. Шкловский… товарищ астрофизик битых два часа доказывал, что всё у американцев с посещением Луны честно и благородно. Заказ на эту акцию прикрытия, конечно же, давался из Кремля, из ЦК КПСС».

А если сомневающиеся были и через пять лет после ЭПАСа, то сколько же их был «до». И брежневское руководство боролось с ними всеми мерами от слов убеждения до мер принуждения.

После этих примеров становится ясно, что проект ЭПАС был нужен не только американцам. Он был нужен и Политбюро, чтобы скрыть своё соучастие в американской «лунной победе». Ведь сомневающихся просто высмеют, если два наших космонавта, вернувшись из полёта, скажут: «Мы состыковались с «Аполлоном»».

Попов А.И.

, доктор физико – математических наук  

Последняя редакция 15.8.2012