Как предавали Россию. Шахрай. Часть 1

© Владимир Федоренко, РИА Новости

Как предавали Россию. Шахрай.   Часть 1

Главный юрист Ельцина обеспечивал ему правовое прикрытие развала Союза, расстрела парламента и войны в Чечне

Непрофессиональные, непатриотичные, бездарные и преступные действия российской власти в 90-х нужно было защищать юридически. Необходимо было обеспечивать правовое прикрытие Беловежских соглашений в 1991-м, неконституционного разгона Верховного Совета в 1993-м, писать новую Конституцию.

Для этого требовался человек, искушенный в правовых тонкостях, преданный, не обремененный моральными комплексами и робким мышлением. Таким человеком для Ельцина и его команды стал Сергей Шахрай.

Вместе с Бурбулисом и Гайдаром он участвовал в разработке документов, констатировавших, что СССР «как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование». Шахрай писал текст ельцинского Указа № 1400, открывавшего дорогу к пальбе из танков по парламенту. Шахрай долго и безуспешно пытался замирить мятежную Чечню, потом — свергнуть непокорного Дудаева чужими руками, а в 1995 году отстаивал в Конституционном суде законность решения Ельцина о начале позорной военной кампании.

«Все остальное как-то не обсуждали»

Шахрай был назначен вице-премьером 12 декабря 1991 года, аккурат в день денонсации Союзного договора, которая юридически закрепила распад СССР. Это подчеркивает его собственноручное участие в прекращении действия документа, который подписали четыре республики при создании Советского Союза в 1922 году. Тем более что во время голосования возник казус.

Шахраю и другим авторам Беловежских соглашений пришлось терпеливо объяснять в Верховном Совете РСФСР, почему таковые необходимо ратифицировать, а Союзный договор — наоборот, денонсировать. Шахрай аргументировал это тем, что Союзный договор, строго говоря, никогда не был заключен представителями сторон, а если и действовал, то утратил силу после вступления в действие Конституции 1936 года, но его все равно надо на всякий случай денонсировать, «для юридической чистоты», поскольку так поступили парламенты Украины и Белоруссии. Иными словами, то, чего никогда не было, а потом прекратило свое существование, нужно на всякий случай еще раз прикончить, чтобы уж быть уверенным, что все, теперь наверняка.

Когда депутаты засомневались на тот счет, вправе ли они ратифицировать соглашения, которые противоречат Конституции РСФСР, без решения Съезда народных депутатов, Шахрай успокоил их, выдав многоумную формулу о том, что заключая соглашения, государство «берет на себя обязательства затем привести нормы национального права, в том числе конституционные, в соответствие с заключенным договором».

Шахрай уверяет, что суверенитет России был вынужденным средством для того, чтобы сохранить ее целостность. В 72-й статье Конституции СССР было записано право свободного выхода для союзных республик, и Горбачев в 1991 году готов был пойти на то, чтобы заключить союзные договоры с республиками и автономиями, которые входили в состав России, и общаться с ними уже «через голову» Ельцина. План автономизации, таким образом, грозил РСФСР потенциальной потерей 20 млн населения, 51% территории и почти всех стратегических ресурсов.

По мысли Шахрая, развал СССР и соглашения о создании СНГ без союзного правительства — это был вынужденный маневр, направленный на то, чтобы переиграть Горбачева с его планом автономизации.

Притом обстоятельства, при которых заключались эти новые договоренности о создании СНГ, если вникать в воспоминания самого Шахрая, были, мягко говоря, странными. Собравшись «просто поговорить», без намерений принимать какие-то решения, во время официального визита в Минск, слово за слово, три президента со свитами договорились до того, что страны больше нет. Произошло это после ужина, когда Кравчук вернулся с охоты, а Ельцин и Шушкевич приехали из Минска.

— И зазвучала тема (не помню, кто озвучил, но она как-то так ласкала слух) — «славянский союз», — рассказал Шахрай в интервью журналу «Forbes». — Хотя быстро дошло, что эффект будет обратный. Но влекло само словосочетание: «славянский союз».

Когда ни «славянский», ни «союз» никого не устроили, остановились на «содружестве независимых государств». И дали задание помощникам — к утру придумать, что это значит.

Писали соглашение Гайдар и Шахрай. По словам последнего, руководствовались следующим: «Чувствовали, что в содружестве должно быть единым, а что не может быть единым». Логики в том, что чувствовали эти двое, сегодня видится немного: например, реформаторы полагали, что едиными в новом содружестве должны быть ядерные силы, валюта, денежная эмиссия, однако внешняя политика, например, должна была стать самостоятельной и согласовываться между республиками лишь на уровне координации.

Состряпанное за ночь, на коленке, с таким явным уровнем некомпетентности исполнителей содружество, разумеется, не могло быть реализовано, и оно не было реализовано.

— Армия? — вспоминает Шахрай. — Только ядерные силы, все остальное как-то не обсуждали... Нет, у нас штаб был, единый штаб совместный.

По словам бывшего шефа президентской охраны Александра Коржакова, идеологами Беловежских соглашений были Бурбулис, Шахрай и Козырев.

— До встречи в Беловежской пуще Борис Николаевич проговаривал и с Шушкевичем, и с Кравчуком, и с Назарбаевым варианты разъединения. Но мало кто даже в мыслях допускал, что расставание произойдет столь скоро и непродуманно, — говорит он.