Войны в истории Центральной Азии

Распад СССР стал одним из ключевых событий в новейшей истории. Бывшие союзные республики обрели независимость, новую, реальную государственность. Освобождение от прежних оков идеологического подхода придало мощный импульс развитию исторических исследований в пост- советских странах. Тем не менее, наряду с общим прогрессом в исследованиях, обозначились и противоречия в трактовке исторических процессов, попытки мифологизировать со стороны популяризаторов и представителей т.н. "альтернативной истории", реже – историков, интерпретировать те или иные события, процессы с позиций этноцентризма.

Несмотря на декларативное отрицание приоритета идеологического подхода советских времен, в условиях построения новой государственности исторические исследования помимо познавательной функции, стремительно обрели политическую и идеологическую функции. Еще на начальном этапе, на заре независимости новых пост- советских государств, исторические изыскания стали актуальны как основание государственности, ее преемственности на различных исторических этапах, восходящей к прошлым столетиям, как обоснования территориальной целостности новых независимых республик. Известно, что большинство государств в современном мире полиэтничны, при этом, как правило, в большинстве случаев этнические и политические (государственные) границы не совпадают. Особенно наглядно это наблюдается в пост- советской Центральной Азии, где государственно-территориальное размежевание в 1924-1925 годах осуществлялось в рамках образованной еще в декабре 1922 года квазифедерации – СССР.

Делимитация и демаркация границ между новыми независимыми государствами растянулась на долгие годы и завершилась подписанием двусторонних Договоров о границах между сопредельными государствами. Договоры о делимитации государственной границы Республики Казахстан с Туркменистаном, Республикой Узбекистан, Кыргызской Республикой подписаны в 2001 году. При этом, вопрос о пересмотре прежних границ не ставился, уточнения носили в основном технический характер. Сегодня, согласно установившейся после Второй мировой войны системе международных отношений территориальная целостность государств – базовый принцип, не подлежащий пересмотру. В Европе, этнический фактор, наличие взаимных диаспор, ирредент (Франция/Германия, Польша/Литва, Венгрия/Румыния и пр.) не препятствует тесному сотрудничеству соседних стран по всем направлениям.

В отличие от Европы, в новых независимых государствах пост- советского пространства этнический фактор гораздо более значим в условиях еще не сформировавшегося гражданского общества, гражданских (политических) наций. Потому, так или иначе, этнический фактор четко проявлен в общественном сознании, публицистике, популярной исторической литературе и, отчасти в исследованиях историков. Налицо стремление отдельных авторов "открыть" истоки этногенеза, государственности в глубине столетий и даже тысячелетий. Наиболее подробно подобные изыскания, в основном на примере Северного Кавказа и Закавказья, освещены в серии книг и статей этнологом В.А.Шнирельманом. Известен осетино-ингушский этно- территориальный конфликт начала 1990-х годов на Северном Кавказе.

"В частности, покойный чеченский президент Джохар Дудаев в своих речах неоднократно упоминал о родстве чеченцев с создателями древнейших цивилизаций Передней Азии, что якобы давало ему право претендовать на лидерство на Кавказе…

15 октября 1994 г. Северная Осетия официально добавила к своему титулу название "Алания". Тем самым на государственном уровне была подчеркнута линия преемственности между осетинами и аланами, включавшая притязания осетин на аланское наследие, в том числе территориальное. Тем самым на государственном уровне была подчеркнута линия преемственности между осетинами и аланами, включавшая притязания осетин на аланское наследие, в том числе территориальное. Важно, что это было сделано вскоре после кровавых событий в Осетии. Ведь имея в виду все тот же сложный территориальный вопрос, ингуши не склонны ставить знак равенства между аланами и осетинами и утверждают, что аланская общность представляла собой многоязычный конгломерат самых разных народов" [см.: Шнирельман В.А. Борьба за аланское наследие (этнополитическая подоплека современных этнополитических мифов) // Восток. – 1996. - №5. – С.100, 101].

Не менее настойчивые попытки представить историю этноса, историю государственности как можно более древней, характерны и для отдельных авторов новых центрально-азиатских государств. Но здесь это обретает форму борьбы за гуннское, древнетюркское наследие, наследие Чингис-хана и Тамерлана. В Казахстане широкую популярность в обществе, особенно среди молодежи обрели версии непрофессиональных историков Ш.Куанганова, К.Масими, К.Даниярова о древности аргынов, уйгуров, казахов, их роли, участии в известных исторических событиях, процессах эпохи древности. В частности, идеи об аргунах, других тюркских племенах, известных со времен Кира, Александра Македонского в ранних античных источниках (Куанганов Ш.Т.Арий-гунн сквозь века и пространство: свидетельства, топонимы. – Алматы: Блм, 1999. – 208 с), государственности уйгуров, их миграции на просторах Евразии от Дуная до Тихого океана с середины первого тысячелетия до н.э. К.Масими (Масими К. История Уйгурской державы. – Алматы, 1998), казахском происхождении Чингис-хана (Данияров К. История Чингисхана. – Алматы, 2001. – 404 с). С позиций этноцентризма акцентируется, подчеркивается особая роль какого-либо племени, этнической общности – уйгуров, аргынов либо усуней.

Данные версии не приняты в профессиональном сообществе историков. Тем не менее, этноцентристский подход достаточно четко проявлен и в исследованиях, публикациях ученых-историков. Противоречия, диаметрально противоположная оценка, трактовка событий и процессов в истории Центральной Азии в древности, средневековье, новом и новейшем времени в публикациях позволяют говорить о войнах истории в Центральной Азии.

Ярко выражены противоречия в трактовке истории взаимоотношений узбеков и таджиков, кыргызов и узбеков, казахов и узбеков. За всеми этими дискуссиями проглядывает стремление обосновать этническую атрибуцию территорий в прошлые столетия. Так, в 2010 году в Алматы и Алматинской области общественность отмечала дату – 150-летие Узунагачской битвы, в ходе которой российским отрядом с участием казахских ополченцев, частей были разбиты кокандские войска. Узбекский историк Г.Хидоятов выступил с совершенно иной трактовкой этих и других событий, связанных с историей в центрально-азиатском регионе. Узбекский автор пишет:

"Прежде всего, необходимо отметить, что территория, на которой происходило указанное выше событие, принадлежало Кокандскому ханству. После основания укрепления Верного в 1854 г. (ныне Алмата Г.Х.) российские войска методично продолжали шаг за шагом аннексировать эту территорию несмотря на протесты Коканда… Вся армия в это время воевала с бухарским эмиратом за Ташкент. Так что информация о сорокатысячной кокандской армии в Узун-Агаче является сущим враньем казахских историков" [см.: Хидоятов Г. Казахская история в кривом зеркале лжеисториков // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1275889260].

Автор отмечает, что вслед за Узунагачской битвой 19-21 октября 1860 года, в 1864 году последовал штурм Чимкента отрядом генерала Черняева, "который также принадлежал Кокандскому ханству". Действительно, власть, контроль Кокандского ханства в тот период распространялась и на указанные территории. Принципиальным является даже не этнический состав населения этих территорий, а политический параметр, территориальная принадлежность в плане государственности. Г.Хидоятов отрицает государственность у кочевых казахов до 1920-1930-х годов:

"Казахского ханства никогда не существовало и не могло существовать. Казахи до 30 годов ХХ в. вели кочевой образ жизни, а у кочевников государственности не было, да и не могло быть. В 1920 г. казахи числились в составе Киргизской АССР, входившей в состав РСФСР. В 1925 г. была образована Казахская АССР в составе РСФСР и лишь в 1936 г. было объявлено о создании Казахской ССР со своим государственным аппаратом. До Х1Х в. Казахи проживали на территориях, принадлежавших Кокандскому ханству, Бухарскому эмирату и Хивинскому ханству. В ХУ11 в. были образованы три крупных родоплеменных объединения – жузы, но дальше этого объединение казахов не пошло. Они считались подданными этих ханств, а после завоевания их территорий стали подданными Российской империи, причем не вполне полноценными. О каком ханстве можно говорить?" [см.: Хидоятов Г. Казахская история в кривом зеркале лжеисториков // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1275889260].

Кроме того, по мнению автора, основатели Казахского ханства Джанибек и Кирей не были казахами: "Ведь, всем ученым, имеющим отношение к истории нашего региона, известно, что ни тот, ни другой не имели никакого отношения к казахам, а были этническими узбеками, и вся их деятельность была связана с историей узбекского народа и Узбекистана" [см.: там же].

Историки Казахстана доктора исторических наук К.Жумагулов и Н.Нуртазина в ответ статье Г.Хидоятова, изобилующей ярлыками "лжеисторики", "дилетанты", "вранье", публикуют сдержанный, критический анализ основных тезисов узбекского автора. Историки Казахстана отмечают:

"При этом одним из больших издержек теоретико-методологического плана следует считать изоляцию и местнический подход к многообразной истории единой Центральной Азии, не всегда оправданную этнизацию его богатого культурного наследия … В целом, кочевая государственность отличается от классического типа государства оседло-земледельческих народов и – с определенной точки зрения – имеет черты незавершенности и архаизма… Порой эти термины могли выражать принадлежность к широкой этно-политической общности ("узбек") или имели социальное значение ("казах"), и только в связи с миграциями и бурными изменениями в политической жизни они трансформировались в этнополитонимы…

Что касается казахско-узбекских отношений конца XV-XVI вв., то было бы не совсем верно представлять борьбу казахских правителей с Шайбанидами как межэтническое противостояние" [Жумагулов К., Нуртазина Н. Г. Хидоятов и его антиказахская "историология", или Как узбекский критик уподобился объектам своей критики и даже превзошел их (27.08.2011) // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1314402360].

В войнах истории пост- советского периода четко выражено стремление авторов как можно более удревнить этнополитическую историю своего этноса. При этом, историки остаются далеки от политического понимания нации, продолжая как и масса населения отождествлять этнос и нацию. Это проявляется в своего рода "соревновании" чей этнос более древнее.

Так, кыргызский автор М.Эшалиев 10 ноября 2011 года опубликовал статью, в которой утверждается, что кыргызская нация выступает на исторической арене уже в I веке н.э (!):

В последнее время мы очень часто говорим о распространении положительного имиджа Кыргызстана в мировом сообществе, однако при этом часто забываем, что наша древнейшая история – это и есть положительный имидж.

"Из приведенных в данной статье исторических документов западных исследователей и ученых (хотел бы особо подчеркнуть, что не кыргызских) наглядно видно, что кыргызы имели свою государственность еще в I-IX веках н.э. в Урало-Алтайском регионе. К примеру, монголы появились в VIII веке н.э., Киевская Русь образовалась в IX веке. Это значит, что мы, кыргызы, самая древняя нация в Центральной Азии с древнейшей историей, культурой, обычаями и традициями" [см.: Эшалиев М. Кыргызы – самая древняя нация в Центральной Азии // http://www.akipress.org/kghistory/news:9801].

М.Эшалиев, посетив Монголию в очередной раз находит подтверждение своим представлениям о древности кыргызской нации и сообщает:

"Войдя в исторический музей Монголии, уже с начала экспозиций я был шокирован историческими картами, датированными I-V веками нашей эры, на которых наглядно было видно, что наши предки, кыргызы, уже тогда проживали в Урало-Алтайском регионе на территории низовьев Енисея.

Далее меня уже поражали рунические надписи и стенды музея, на которых было упоминание о кыргызах" [см.: там же].

Удивительно, что кыргызский автор М.Эшалиев являясь не профессиональным историком, а профессиональным дипломатом, долгие годы работая в системе МИД КР не в курсе содержания термина нация. Кому как не ему знать содержание политического термина нация? Почему-то кыргызский дипломат оказывается не знает, что в I веке н.э. не только кыргызской, но и вообще никакой нации в мире не было. Первые нации появляются на исторической арене лишь в конце XVIII века, большинство – в XIX и XX веках.

Еще дальше, чем дипломат М.Эшалиев в удревнении кыргызов идет другой кыргызский автор – доктор филологических наук, профессор А.Бекбалаев. В 2011 году он публикует серию статей "Аттила – предок кыргызов".

Согласно исследованиям востоковедов, тюркологов (Г.Ф. Миллер, В.В. Радлов, А.Н. Бернштам и др.) тянь-шаньские кыргызы пришли на территорию современного Кыргызыстана с верховьев Енисея в XII–XIII вв. По мнению А.Бекбалаева миграция кыргызов началась не в XII–XIII веках н.э., а на тысячелетие раньше – в II в.н.э. до VII веках н.э. Основной тезис кыргызского автора следующий:

"В сущности, мы согласны с последней гипотезой о смешанном характере происхождения кыргызского народа, но лишь с одной оговоркой: такое смешение происходило не в "первой половине II тысячелетия н.э.", а намного ранее, в VII–VIII вв.н.э. И перемещение кыргызов с Алтая на территорию современного Кыргызстана происходило не напрямую, т.е. по непосредственной дороге переселения с Алтая на Тянь-шань, а в окружную, через Европу, и, причем, длилось данное переселение целых пять веков, а именно, со II в.н.э. до VII в.н.э.". [см.: Бекбалаев А. Аттила – предок кыргызов // http://www.akipress.org/kghistory/news:9191].

Кыргызский филолог А.Бекбалаев в качестве одного из ключевых источников использует фольклор, устные предания. По его мнению, в истории кыргызов начальный этап составляет по его терминологии т.н. "гуннокыргызский период". Он пишет:

"Конечно, не во всех имеющихся санжыра сказывается о гуннах или гуннокыргызах, ведь для этого надо уходить на 2000 лет и более в древнюю историю кыргызских племен и родов. Но и в тех санжыра, где такой принцип "повествование с издревле" сохраняется, в обязательном порядке рассказывается об Атылакане (Аттила-хане)".

Каков вывод автора?

"Таким образом, на основе кыргызских санжыра и летописных исторических сведений историк-исследователь О. Айтымбет однозначно отождествляет в своей фундаментальной многотомной работе "Кара кыргыз" (один из вариантов перевода: "могущественные кыргызы") древних кыргызов с гуннами, считая их одним и тем же народом, а, следовательно, Аттилу (Адил батыра) – однозначно древним кыргызом (прямым предком современных кыргызов)" [см.: Бекбалаев А. Аттила – предок кыргызов. Часть VI // http://www.akipress.org/kghistory/news:10221].

Ирредентистские идеи популярных книг и статей в духе "альтернативной истории" подчас могут трансформироваться в политику, примером чего являются узбекско-таджикские отношения. Достаточно вспомнить заявление 2010 года президента Таджикистана Эмомоли Рахмона о намерении вернуть Бухару и Самарканд (см.: "Мы возьмем Самарканд и Бухару". Таджикский президент рассказал о сокровенном // http://www.vremya.ru/2009/228/5/243519.html).

В целом, следует признать, что войны историй в Центральной Азии обусловлены несформированностью гражданского общества в государствах региона, преобладанием этнического понимания нации среди населения включая большинство исследователей, попытками обосновать исторические, этно-исторические права на территории. При этом, генераторы этно-исторических мифов, концепций не берут в расчет, что этносы и нации – разные по содержанию общности, большинство государственных границ в современном мире не совпадает с этническими границами расселения тех или иных этносов, групп, территориальная целостность государств, границ – базовый, нерушимый принцип системы международных отношений. Наличие взаимных диаспор не препятствует и даже может способствовать, как дополнительный ресурс, развитию плодотворных, добрососедских отношений между государствами.

Автор - руководитель АЦ "Наше Дело".
журнал "Правила игры", декабрь, 2011.
Dialog.kz