В годы Гражданской войны друг другу противостояли не только «красные» и «белые». В целом ряде регионов бывшей Российской империи в 1918-1922 гг. происходили мощные народные восстания, действовали партизанские формирования. Повстанческое движение разворачивалось и на территориях, контролируемых Советской Россией. Причем очень часто антибольшевистские повстанцы шли под лозунгами той же советской власти, только хотели они «правильных» Советов. «Советы без коммунистов» — такой лозунг гремел от Запорожья до Восточной Сибири.

31 января 1921 года началось Западно-Сибирское (Ишимское) восстание. По своим масштабам оно ненамного уступало знаменитым повстанческим движениям на Екатеринославщине и на Тамбовщине, однако известно отечественному читателю гораздо меньше. В советской историографии говорить об антибольшевистских крестьянских восстаниях не любили, а когда все же выходили работы, освещавшие их историю, то они обязательно делали акцент на «кулацкой» и «мелкобуржуазной» природе повстанческих движений.

На самом деле, крестьянское население Западной Сибири достаточно лояльно отнеслось к приходу советской власти, разгромившей вооруженные силы адмирала А.В. Колчака. Установив контроль над Западной Сибирью, советская власть приступила к масштабным изменениям в политической и экономической жизни. Именно экономические реформы большевиков стали главной причиной возникновения и стремительного роста недовольства политикой государства уже к 1920-1921 гг. Историки (например, Е.Н. Бурдина) говорят о том, что советская власть нарушила привычные для сибирского крестьянства формы взаимоотношений с государством и нарушила определенные границы, за которыми крестьянство всегда чувствовало свою автономию, заключавшуюся в праве свободного распоряжения продуктами своего труда.




Не оправдала власть и те ожидания социального благополучия и стабильности, которые возлагало на нее сибирское крестьянство в первое время после разгрома колчаковской армии. Наибольшее недовольство крестьян вызывала политика продразверстки, заключавшаяся в изъятии продовольствия. Хотя официально говорилось об изъятии излишков, на самом деле у многих крестьянских семей забирали едва ли не последнее, нанося серьезнейшие удары по их благополучию. Совет народных комиссаров РСФСР распорядился только с 20 июня 1920 года по 1 марта 1921 года изъять в Иркутской, Енисейской, Томской, Омской, Алтайской и Семипалатинской губерниях 110 млн. пудов хлеа, в Екатеринбургской губернии – 10 млн. пудов хлеба, в Челябинской губернии – 16 млн. пудов хлеба, в Тюменской губернии – 8,1 млн. пудов хлеба. Таким образом, на Сибирь приходилась 1/3 всего государственного задания по изъятию запасов продовольствия. Всех жителей перечисленных губерний в возрасте от 18 до 50 лет обязали исполнять повинности по рубке и вывозу леса, а за уклонение от трудовых повинностей следовали жесткие санкции.

Естественно, характер вооруженного восстания и повстанческой борьбы недовольство сибирского крестьянства приняло не сразу. Крестьянские общества действовали как привыкли – направили письменные ходатайства к вышестоящей власти и направили ходоков в уездные, губернские и центральные Советы. Однако большевистское руководство на всех уровнях доводы крестьянских представителей игнорировало, вследствие чего недовольство властью только усугубилось. Поскольку большинство крестьян не были противниками именно советской формы власти и выступали против возрождения старых порядков, недовольство было направлено против коммунистов.



Вместе с тем, вряд ли имеет смысл говорить о наличии у крестьянских повстанцев какой-либо четкой идеологии и программы действий. Разными отрядами и разными лидерами выдвигались и монархические, и эсеровские, и анархические лозунги, при этом крестьяне практически не соотносили свое положение с существующей в стране системой политических отношений – им было важно, чтобы их не трогали, дали возможность жить привычной жизнью, не трансформируя социальный и экономический уклад. Кто при этом управляет страной – царь, Учредительное собрание или Советы, сибирским крестьянам было все равно.
Осенью 1920 г. в ряде волостей Ишимского уезда Тюменской губернии РСФСР произошли первые мелкие крестьянские восстания, которые, тем не менее, были подавлены советской властью без особых затруднений.

В сентябре 1920 г. крестьяне убили члена Челноковской волостной ячейки РКП (б) Ивана Щербакова, что подтолкнуло местные власти к ужесточению репрессий. Начались аресты крестьян, заподозренных в недовольстве. 31 декабря 1920 г. в Пегановской волости Ишимского уезда произошло собрание женщин, постановившее считать действия по продразверстке незаконными и арестовать продработников. Женщины смогли разоружить отряд продработников из 9 человек. Эти события стали одним из первых толчков к более мощному выступлению.

31 января 1921 г. произошли столкновения крестьян с продотрядами на севере Ишимского уезда Тюменской губернии, в результате которых в селе Челноковском продармейцы убили двоих крестьян, еще двое крестьян получили ранения. В ответ крестьяне Челноковского изгнали продработников. Восстание перекинулось на Чуртанскую, Викуловскую, Готопутовскую волости, а через три дня охватило и Ялуторовский уезд. В достаточно короткие сроки восстание распространилось на большинство волостей не только Ишимского и Ялуторовского, но и Березовского, Сургутского, Тобольского, Туринского, Тюменского уездов Тюменской губернии, Атбасарского, Акмолинского, Кокчетавского, Петропавловского, Тарского и Тюкалинского уездов Омской губернии, Курганского уезда Челябинской губернии и даже частично на Камышловский и Шадринский уезды Екатеринбургской губернии. Численность крестьян, казаков и представителей других социальных групп, участвовавших в восстании, в совокупности перешагнула за 100 тысяч человек.

В то же время, несмотря на свои масштабы, крестьянское движение в Западной Сибири оставалось разрозненным и децентрализованным. Не было у крестьянских повстанцев и единой идеологической базы. Лучше всего смысл происходящего передавал поднятый повстанцами лозунг «За Советы без коммунистов», а Тобольский штаб восстания потребовал восстановления подлинной советской власти, а не власти коммунистов, выдающей себя за советскую. Таким образом, настроения сибирского крестьянства были схожи с настроениями крестьян Екатеринославщины (махновское движение), Тамбовщины, других регионов России. В волостях, захваченных повстанцами, создавались беспартийные и свободно избираемые волостные советы. Достаточно быстро восставшим удалось захватить не только села, но и целые города, в том числе Петропавловск, Тобольск, Кокчетав, Сургут, Обдорск (ныне – Салехард), Березов и Каркаралинск.



Особенности идеологии повстанческого движения отражены и его символикой. Например, «Народная повстанческая армия Лапушинской волости Курганского уезда» подняла знамя зеленого цвета, означающего леса, луга и полевые растения с надписью белого цвета, означающей сибирские снега, и гласящей «Долой коммунизм! Да здравствуют Советы!». Использовалось и красное знамя с черным крестом и надписью: «Мы боремся за хлеб. Не гноите его в амбарах». В то же время, в некоторых волостях, в отличие от большинства повстанцев, поднимавших эсеровско-анархистские лозунги, повстанцы разделяли монархическую идеологию. Например, в районе Кусеряка потребовали восстановить империю и привести на престол князя Михаила Александровича. Повстанцы здесь использовали трехцветное имперское знамя. Придерживавшиеся монархических настроений отряды даже возобновили ношение казачьей и военной формы с погонами и обращение по чинам.

Социальную базу восстания практически на 100% составляли крестьянство и казачество. Подавляющее большинство рабочих промышленных предприятий городов Западной Сибири восстание не поддержали и отнеслись к нему враждебно, сохраняя верность советской власти. Негативно были настроены к восставшим и представители городской интеллигенции, лишь некоторые из интеллигентов, сочувствовавшие эсеровским идеям, выступили в поддержку повстанцев и вошли в руководство отдельных повстанческих штабов.



Что касается руководителей восстания, то поскольку централизованного командования у повстанцев не было, в уездах и волостях действовали собственные повстанческие армии и штабы. Как правило, возглавляли их местные жители, пользовавшиеся авторитетом и имевшие опыт военной службы и участия в боевых действиях в Первую мировую и Гражданскую войны. В Тобольском уезде повстанцев возглавил Василий Желтовский – 26-летний делопроизводитель военкомата Кугаевской волости, бывший фельдфебель и участник Первой мировой войны, по социальному положению – крестьянин-бедняк. На севере Ишимского уезда повстанцев возглавил Александр Коротков – бывший колчаковский урядник, служивший затем уполномоченным Ишимского уездного военкомата по закупке лошадей. Начальником Петропавловского боевого района Ишимского повстанческого фронта, а затем главнокомандующим Народной Сибирской армии был поручик Владимир Родин. Домыслы о том, что восстание инспирировали эсеры, также не заслуживали критики. Тем не менее, уже после подавления восстания Тюменская губернская ЧК пыталась «пришить» руководство восстания эсерам на том основании, что следственной комиссией повстанцев в Тобольском уезде руководил Семен Михайлович Серков (1882-1922) – 40-летний мещанин из Кургана, состоявший в Партии социалистов-революционеров.

Тем не менее, несмотря на децентрализованность, повстанцы пытались организовать свое движение по образцу регулярной армии. Было создано несколько «армий» — Ишимская народная армия в районе между Ишимом и Петропавловском, Курганская дивизия – в Курганском уезде, Восточная группа – в районах к востоку от Петропавловска, Мужицкая армия – в Ялуторском уезде, Первая Сибирская кавалерийская дивизия – в районах к югу от Петропавловска. Был сформирован «Главный штаб Сибирского фронта» в селе Налобинском. Главнокомандующим был назначен поручик Родин, а начальником штаба – бывший полковник императорского Генерального штаба Кудрявцев – один из немногих кадровых царских офицеров в повстанческом движении. Родину и Кудрявцеву подчинялись Ишимский, Петропавловско-Петуховский и «Казачий» фронты, а в других регионах повстанческое движение действовало самостоятельно.

Советская власть бросила на подавление восстания значительные силы, действовавшие крайне жесткими методами. Если повстанческий террор носил выборочный характер и был направлен против коммунистов, продработников, в некоторых случаях – бедняков, поддерживавших коммунистов, то Красная армия уничтожала всех, захваченных с оружием, вела артиллерийские обстрелы деревень, известных полной поддержкой повстанцев. Подавление восстания возглавила «тройка» в составе председателя Сибирского ревкома Ивана Никитича Смирнова – партийца с дореволюционным стажем, социал-демократа с 1899 года, помощника главнокомандующего вооруженными силами РСФСР по Сибири Василия Шорина (кстати, Шорин был кадровым царским офицером, дослужившимся в 1916 году до звания полковника и затем перешедшим на сторону большевиков) и председателя Сибирской ЧК Ивана Павлуновского – социал-демократа с 1905 года, служившего затем в звании прапорщика в гвардейских частях императорской армии, а в 1917 году поддержавшего революцию. Непосредственное подавление восстания осуществляли 13-я Сибирская кавалерийская дивизия, стрелковые дивизии и бригады Красной армии и войск ВНУС, части особого назначения. Сосредоточенным для борьбы с повстанцами силам Красной армии удалось к маю – июню 1921 года нанести ряд серьезнейших поражений восставшим, отбив захваченные ими города. Части 1-й Сибирской казачьей дивизии ушли в Китай.



Тем не менее, даже после подавления основных сил повстанцев, в Западной Сибири продолжали тлеть очаги стихийного сопротивления советской власти. Повстанческое движение приняло характер «бандитизма», проявлявшегося в нападениях на представителей советской власти, коммунистов, чекистов. Активизировался и обычный уголовный бандитизм, возросло число грабежей, разбоев и убийств. Резкое ухудшение уровня жизни населения, голод, эпидемия холеры отнюдь не способствовали стабилизации обстановки в уездах сибирских губерний. Окончательно подавить очаги повстанческого движения властям удалось только к концу 1922 года.

Все руководители повстанческого движения в Западной Сибири были или казнены, или погибли в боях. Но судьба оказалась неблагосклонной и к тем, кто непосредственно руководил подавлением восстания. В 1936 году был расстрелян Иван Смирнов, примыкавший к Левой оппозиции, а затем к троцкистам. В 1937 году расстреляли Ивана Павлуновского, к тому времени успевшего послужить полпредом ОГПУ в Закавказье и испортить отношения с Лаврентием Берия. В 1938 году репрессировали и Василия Шорина, осуществлявшего в 1921 году военное руководство подавлением повстанцев.

Восстание в Западной Сибири заставило советское руководство пересмотреть свою экономическую политику. Вскоре продразверстка была заменена продналогом, а затем произошел переход от военного коммунизма к новой экономической политике. Положение крестьянского населения ненадолго, но улучшилось.