36 лет назад, 1 апреля 1979 года, Иран был официально объявлен Исламской республикой. Таким образом, произошедшая в феврале Исламская революция завершилась созданием государства нового типа, не имевшего аналогов в современном мусульманском мире. Последующие три с лишним десятилетия истории Ирана — это путь превращения страны в развитую современную державу регионального значения, которая смогла соединить научно-технический и экономический прогресс с сохранением традиционных культурных и религиозных ценностей.

Шахский режим Пехлеви

До Исламской революции 1979 года Иран считался одним из ключевых союзников США на Ближнем Востоке. Страной управлял шах из династии Пехлеви. Династия эта была молодой и ко времени описываемых событий в Иране правил лишь второй ее представитель — Мохаммед Реза Пехлеви. Его отец Реза Пехлеви (1878-1944) происходил из провинции Мазендеран на побережье Каспийского моря и до восшествия на престол звался Реза Савадкухи. По национальности он был наполовину мазандеранцем (по отцу), наполовину — азербайджанцем (по матери). В юности Реза поступил на военную службу и за несколько десятилетий смог сделать головокружительную карьеру, выслужившись с рядового Персидской казачьей бригады до главнокомандующего иранской армией. В 1923 году Реза Пехлеви был назначен премьер-министром, а в 1925 году сверг Ахмад-шаха Каджара — монарха правящей в стране с 1795 года тюркской династии Каджаров. Так в Иране утвердилась власть династии Пехлеви, взявшей курс на политическую, экономическую и культурную модернизацию иранского общества. И Реза, и его сын Мохаммед Реза были «западниками» по своим убеждениям и видели необходимость «вестернизации» Ирана, развивая тесное сотрудничество с Великобританией, а затем и с Соединенными Штатами Америки. В годы правления династии Пехлеви предпринимались попытки формирования новой государственной идеологии, которая могла бы стать импульсом к превращению страны в развитую в военном, культурном и экономическом отношении державу. За основу государственной идеологии был взят персидский национализм светского характера, причем с опорой на доисламские традиции иранской государственности. Мохаммед Реза Пехлеви даже на некоторое время отменил традиционное для исламских стран летоисчисление от хиджры и принял решение отсчитывать годы от воцарения династии Ахеменидов, создавшей древнюю персидскую державу.

Во внешней политике шахский Иран придерживался открыто проамериканских позиций. В Азии и Африке шах поддерживал реакционные режимы, сотрудничавшие с Соединенными Штатами. Так, Иран активно участвовал в войне, которую султан Омана вел против коммунистических повстанцев, действовавших в горной провинции Дофар. Во время гражданской войны в Йемене шах оказывал всестороннюю помощь монархистам, пытавшимся сохранить зейдитский имамат, свергнутый в 1962 г. революционно настроенными сторонниками республики. Показательно, что одновременно шах поддерживал хорошие отношения с Израилем, что также не могло не вызывать возмущение среди мусульман ближневосточных государств. Внутренняя политика шахского Ирана отличалась авторитаризмом и стремлением к подавлению любых оппозиционных тенденций. Главными врагами режима были провозглашены коммунисты и исламисты, против которых предпринимались жестокие репрессии.
Доставалось от шаха и национальным меньшинствам. Иран — многонациональная страна и персы не составляют в ней даже большинства населения. Тем не менее, взяв курс на персидский национализм, шахское правительство притесняло проживавшие на западе, юге, востоке Ирана народы — курдов, азербайджанцев, туркменов, белуджей. Последние часто поднимали восстания против центрального правительства. Так, национально-освободительная борьба белуджей на юго-востоке Ирана заставляла шахское правительство постоянно поддерживать хорошие отношения с Афганистаном и Пакистаном, поскольку в этих государствах также проживало многочисленное белуджское население.

Естественно, что политика шахского режима не устраивала значительную часть иранского населения. Верующие мусульмане, составлявшие большинство населения страны и преобладавшие среди сельских и городских базовых слоев, были недовольны политикой вестернизации, покушавшейся на многовековые устои иранского общества и нарушавшей сложившийся порядок взаимоотношений между мужчиной и женщиной, правил поведения, образа жизни в целом. Национальные меньшинства не устраивала политика персидского национализма. Сторонники социалистической и коммунистической идеологии считали существующую власть реакционным феодальным режимом, эксплуатирующим народ в интересах американских империалистов. Проамериканская политика шаха не устраивала и мусульман, и левых. Ситуация усугублялась экономическими трудностями, которые испытывал Иран в 1970-е годы.

Контрразведка САВАК и внутренний террор

В борьбе с внутренней оппозицией шах опирался на политику жесткого террора в отношении своих противников. Была создана мощная и разветвленная сеть службы безопасности САВАК (Sazman-e Ettela’at va Amniyat-e Keshvar — Служба информации и безопасности страны). Непосредственную помощь шаху в создании спецслужбы оказывали специалисты Центрального Разведывательного Управления США. В марте 1955 г. полковник американской армии, находившийся с сентября 1953 г. при генерале Теймуре Бахтияре в качестве военного советника, был заменен целой миссией из пяти сотрудников ЦРУ. Кроме того, в Иран был направлен полковник Яков Нимроди — один из ведущих специалистов израильской разведки «Моссад». Американские и израильские специалисты, обучавшие сотрудников шахской разведки и контрразведки, задавали и общую направленность деятельности иранских спецслужб 1950-х — 1970-х гг. Руководство САВАК находилось на постоянной связи с американскими, британскими и израильскими спецслужбами, выполняя их поручения в борьбе с коммунистическими и национально-освободительными движениями на Ближнем Востоке, а также в сфере ведения разведывательной деятельности против Советского Союза и других стран социалистического блока. Важнейшей задачей САВАК была слежка за иранским населением. С помощью внештатных агентов, платно или бесплатно сотрудничавших с контрразведкой, САВАК осуществляла наблюдение практически за всеми политически неблагонадежными иранцами. Особый контроль был установлен над потенциально склонными к радикальным настроениям категориями населения, прежде всего — над студентами. «Стукачи» шахской контрразведки активно действовали во всех университетах страны, в студенческих общежитиях и местах массового скопления молодого поколения иранцев.

Одной из ключевых задач САВАК была борьба с просоветскими и вообще с любыми левыми и леворадикальными политическими партиями и группами, действующими в Иране. США опасались распространения социалистической идеологии на Ближнем Востоке и создания просоветских режимов не только в арабских странах, но и в Иране, поэтому САВАК рассматривалась американскими спецслужбами в качестве основного стратегического партнера в регионе. Сотрудники САВАК не только применяли жестокие пытки к попавшим в тюрьмы шахского режима коммунистическим активистам, но и занимались внесудебным уничтожением идеологических противников режима. Убитые агентами САВАК оппозиционеры обвинялись в том, что якобы сами оказывали вооруженное сопротивление при проверке документов. Показательно, что в конечном итоге агентами САВАК был убит и первый руководитель спецслужбы генерал Теймур Бахтияр, который после ссоры с шахом эмигрировал в Ирак и создал там оппозиционный центр. За годы существования зловещей спецслужбы САВАК в Иране было замучено около 380 тысяч человек. В тюрьмах шахского режима контрразведчики применяли самые жестокие пытки, разумеется, отрицавшиеся на официальном уровне. Пытки электрическим током, травмы половых органов, вырывание зубов — все эти издевательства и мучения над оппозиционерами регулярно практиковались в застенках шахского режима.

Али Шариати и концепция «красного шиизма»

Недовольство произволом шахского режима способствовало распространению в иранском обществе оппозиционных настроений. Наибольшую опасность для шахского режима представляла даже не коммунистическая идеология, принять которую по причине атеизма не было готово большинство иранского населения, а различные течения исламского социализма, сочетавшие традиционные исламские ценности с радикальной социалистической фразеологией. Прекрасно понимали опасность, исходящую от подобного идеологического и практического синтеза и шахские власти. Поэтому к активистам левых исламистских групп применялись наиболее жестокие пытки, а сами подобные организации считались представляющими особую опасность для существующего политического строя.


Наиболее известной в мире фигурой иранского исламского социализма можно назвать Али Шариати (1933-1977). Философ и социолог, Али Шариати еще в студенческие годы заинтересовался не только традиционным исламским богословием, но и современной исламской и европейской философией. Шариати учился в педагогическом училище в Мешхеде, а затем на литературном факультете Мешхедского университета. Получив степень бакалавра, молодой человек отправился во Францию, где слушал лекции в знаменитой Сорбонне. Шариати посчастливилось быть лично знакомым с Жаном Полем Сартром и легендарным африканским революционером и философом Францем Фаноном. Во время учебы во Франции Шариати познакомился и с алжирскими революционерами из Фронта национального освобождения и постепенно стал проникаться идеями о необходимости совмещения ислама и социалистической идеологии. В исламе Шариати видел актуальную для современного мира революционную идеологию, ставившую своей целью социальное освобождение человечества. Блестящее образование позволило Али Шариати выстроить собственную социально-философскую концепцию, трактующую ислам с революционных, леворадикальных позиций.

Шиизм, по мнению Шариати, представлял собой квинтэссенцию революционного ислама, поскольку на протяжении всей истории исламского мира именно под знаменами шиитов выступали обездоленные массы населения — низы города и деревни. Действительно, именно шиизм и в Иране, и в Турции, и в арабских странах становился идеологией народных восстаний. Особенно ярко революционный потенциал шиизма проявлялся в тех мусульманских государствах, где господствовал суннитский ислам. Там шиизм становился знаменем антиправительственных движений, чему способствовала и недальновидная политика элит, притеснявших своих подданных — «еретиков». Учение о приближении прихода Махди посредством самостоятельной борьбы за социальную справедливость также обусловило революционный характер шиизма и способствовало тому, что именно на шиизм как на наиболее благодатную почву, в ХХ веке легли заимствованные на Западе социалистические концепции. Близкие к шиизму алевиты составляют значительную часть левых в Турции, в Сирии алавиты — костяк левой социалистической партии БААС.

«Красный шиизм», как писал Шариати, «на протяжении семисот лет был пламенем духа революции, исканий свободы и справедливости, всегда обращенным в сторону простых людей и неукоснительно сражающимся с угнетением, невежеством и обнищанием» (Шариати А. Красный шиизм: религия мученичества. Черный шиизм: религия оплакивания). Революционность шиизма Шариати противопоставлял «конформизму» суннизма, хотя применительно к современной ситуации настаивал на необходимости объединения шиитов и суннитов в борьбе против американского империализма и социальной несправедливости в самом Иране и в других мусульманских государствах. В современных условиях шиитское население, как считал Шариати, должно было подняться против угнетателей и свергнуть шахский режим, установив справедливый политический строй на основе исламских и социалистических принципов. Исламскому вероучению Шариати придавал современные, революционные формы. Так, он писал о эксплуатируемых и эксплуататорах, называя их кораническими терминами «обездоленные» и «надменные». Что касается освободительной революции, то, по мнению Шариати, возглавить ее должны были «осведомленные» люди — те, кто избран самим Аллахом на роль руководителя народных масс и чувствует в себе ответственность за будущее страны и народа. Применительно к современной ситуации Шариати выступал сторонником концепта «модернизации без вестернизации», то есть — призывал к научно-техническому, экономическому и культурному развитию исламского мира без заимствования западных духовно-нравственных ценностей, которые идут вразрез с традициями ислама и исламских народов. Взгляды Шариати получили широкое распространение среди той части радикально настроенной молодежи, которая сочувствовала левым идеям, но не была готова порвать с исламской идентичностью, присоединяясь к атеистически настроенным коммунистам. С другой стороны, революционная идеология Шариати оказала влияние и на шиитское духовенство. Даже вождь исламской революции аятолла Рухолла Мусави Хомейни, который был старше Шариати на тридцать лет, заимствовал ряд идей у «красного шиита».

Прекрасно понимали опасность Али Шариати для шахского режима и сотрудники иранских спецслужб. Он был арестован и 18 месяцев провел в заключении в одиночной камере. Под напором общественного мнения шах все же разрешил Шариати покинуть страну. Философ поселился в Саутгемптоне, в Великобритании. 19 июня 1977 года сорокачетырехлетний Шариати был найден мертвым в своей квартире. Официальной версией стал сердечный приступ, однако практически никто не сомневался в том, что смерть молодого и здорового мужчины стала следствием очередной «спецоперации» шахской контрразведки.

Моджахеды и фидаины

С 1960-х гг. в Иране действовал целый ряд революционных организаций, выступавших с леворадикальных позиций, но расходившихся с коммунистами марксистского толка по вопросу об отношении к религии. Фактически эти организации пытались совместить социалистический путь развития общества с исламскими духовно-нравственными ценностями. В 1965 г. была создана Организация моджахедов иранского народа (Моджахедин э-Халк), костяк которой составили студенты Тегеранского университета, недовольные шахским режимом и выступавшие за создание в Иране социалистической «тоухидной» республики. В 1970-е гг. «Моджахедин э-Халк» перешла к террористическим методам борьбы против шахского режима. В 1978 г., за год до Исламской революции, организация насчитывала практически 100 тысяч активистов. С 1972 г. ее возглавлял Масуд Раджави (р.1948), вступивший в организацию еще в бытность студентом Тегеранского университета. В 1971 г. Раджави был арестован шахской контрразведкой и находился в тюрьме в ожидании смертной казни. Лишь вмешательство мировой общественности, включая и Франсуа Миттерана, сохранило жизнь молодому человеку. Шах заменил казнь пожизненным заключением, а в 1979 г., после революции, Раджави вышел на свободу.

Впрочем, легальной политической деятельностью он занимался после освобождения недолго — аятолла Хомейни относился к левым исламистам не менее негативно, чем шахский режим. Уже в 1981 г. Раджави выступил против хомейнистов и возглавил партизанскую войну своей организации. Пик активности «моджахедов» пришелся на август 1981 г., когда боевики организации атаковали объекты административной, военной и полицейской инфраструктуры Ирана. Только с 7 по 10 августа было совершено 60 взрывов в правительственных учреждениях и на военных объектах. Тем не менее, иранским спецслужбам вскоре удалось вытеснить «Моджахедин э-Халк» на территорию соседнего Ирака. Политическое убежище в Ираке нашел и лидер организации Раджави. Впоследствии «Моджахедин э-Халк» превратилась в полностью подконтрольную Ираку вооруженную организацию, регулярно атаковавшую иранскую территорию и иранские посольства в других государствах. Иракское правительство Саддама Хусейна, находившееся в состоянии конфронтации с Ираном, оказывало «Моджахедин э-Халк» финансовую, военную и техническую помощь. Боевики организации базировались в Ираке, получали от иракской армии вооружение и использовались для провокаций против Ирана. После свержения Саддама Хусейна организация понесла существенный урон. Большое количество ее активистов было арестовано и брошено в тюрьмы Ирака по обвинению в сотрудничестве с режимом Саддама.

Помимо «Моджахедин э-Халк», в Иране действовал еще целый ряд революционных организаций, пытавшихся вести вооруженную борьбу против шахского режима. Так, еще в 1963 г. под руководством Хассана Зарифи была создана Организация партизан — фидаинов иранского народа (ОПФИН), на базе которой позже появились ОПФИН (большинство) и ОПФИН (меньшинство), а также «Иранские народные партизаны — фидаины». В отличие от «моджахедов», «фидаины» придерживались марксистско-ленинской идеологии и в меньшей степени симпатизировали исламской религии. На марксистско-ленинские позиции перешла и организация «Пейкари», вышедшая из состава «Моджахедин э-Халк» и также занявшая в большей степени антиклерикальные позиции. Что касается Народной партии Ирана (Туде) — местной коммунистической партии, контролировавшейся Советским Союзом и находившейся на просоветских позициях, то она практически не проявила себя в вооруженном противостоянии шахскому режиму. После Исламской революции партия "Туде" фактически была уничтожена в Иране и продолжила существовать лишь в эмиграции.

Аятолла Талегани

Среди широких масс иранского населения особым авторитетом традиционно пользовались представители шиитского духовенства. В отличие от многих других реакционных режимов Запада и Востока, в шахском Иране не установилось взаимопонимание между светской и духовной элитой общества. Причиной этого был курс на вестернизацию иранского общества, взятый шахом и раздражавший консервативно настроенное шиитское духовенство. Для многих шиитских духовных авторитетов — «аятолл» — были характерны симпатии к социалистическим взглядам, поскольку социальную справедливость они рассматривали как одну из ключевых характеристик исламского государства. Одним из наиболее авторитетных аятолл, придерживавшихся левых настроений, был Махмуд Элайи Талегани (1911-1979). Аятолла Талегани еще в 1938 году был приговорен к годичному тюремному заключению за критику тогдашнего шаха Резы Пехлеви. Среди представителей иранского шиитского духовенства аятолла Талегани занимал одни из наиболее левых позиций. Он был известен как непримиримый противник американского империализма, израильского сионизма и шахского реакционного режима.

В соответствии с шиитским вероучением, Талегани выступал за приближение прихода на землю «скрытого» имама Махди. Вместо того, чтобы пассивно ожидать Махди, Талегани призывал народные массы восстать против шахского режима и, тем самым, положить конец творящейся несправедливости и надругательству над исламской верой. Общественный идеал Талегани представлял собой государство социальной справедливости, в котором будет отсутствовать эксплуатация и дискриминация по расовому и национальному признакам. При этом, выступая с социалистических позиций, Талегани крайне негативно относился к атеизму и видел необходимость борьбы с атеистическими коммунистическими и социалистическими партиями, которых считал противниками исламского вероучения и, соответственно, торжества идеального общества. Нравственность, свободный разум и справедливость Талегани считал ключевыми принципами идеального исламского общества.

Однако в вопросе о характере послереволюционного общественно-политического устройства взгляды Талегани расходились с позицией идейного лидера шиитов аятоллы Рухоллы Хомейни. Хомейни придерживался принципа «вилайят-е факих», в соответствии с которым управление государством должны осуществлять особо подготовленные и авторитетные богословы. Талегани был более демократичен и настаивал на необходимости народовластия и коллективной собственности как главных условий достижения справедливости в послереволюционном иранском обществе. Естественно, что подобная идеология негативно воспринималась более правой частью шиитского духовенства, среди которого были и представители феодальных семей, не желавшие отождествлять установление исламской теократии с социалистическими преобразованиями в социально-экономической жизни страны.

Хомейни против «левого уклона»

Рухолла Мусави Хомейни (1902-1989) возглавлял более правое и консервативное крыло шиитского духовенства. Будучи потомком седьмого имама Мусы аль-Казима, Хомейни относился к «сейидам» — наиболее почитаемому слою иранского общества. Получив традиционное религиозное образование, Рухолла Хомейни еще в молодости встал на путь борьбы с шахским режимом. За антишахские позиции ему запретили заниматься преподавательской деятельностью в религиозных образовательных учреждениях, однако Хомейни запрет проигнорировал и продолжил преподавать нелегально, собирая все большее количество учеников и последователей. К 1960-м гг. он стал одним из наиболее авторитетных представителей шиитского духовенства. Хомейни неоднократно выступал против политики шахского режима и называл шаха не иначе как израильским агентом и «доверенным лицом Израиля».

После того, как 5 июня 1963 г. шахская полиция арестовала аятоллу и поместила его под домашний арест, по всему Ирану прошла волна массовых антиправительственных выступлений. Накал страстей был таким, что полиции и войскам пришлось открыть огонь по демонстрантам. В столкновениях с полицией погибло не менее 400 человек. Напуганный шах решился освободить Хомейни с последующей высылкой за пределы Ирана. Аятолла выехал в Турцию, откуда перебрался в Ирак, а затем — во Францию. В эмиграции шиитский лидер продолжил активную антиамериканскую и антишахскую деятельность. Наиболее негативно он относился к Израилю, США и СССР, которых считал первоочередными врагами исламского мира.

Пока Хомейни находился в эмиграции, фактически главным духовным авторитетом иранских шиитов стал аятолла Мохаммад Казем Шариатмадари (1905-1986). Этнический азербайджанец по происхождению, Шариатмадари также был непримиримым противником шахского режима, однако выступал с менее консервативных позиций. Он утверждал совместимость научно-технического прогресса с исламским вероучением и выступал против принципа теократии, управления страны богословами, который отстаивали Хомейни и его соратники. Позиции Шариатмадари отличались от хомейнистских и по вопросу о направленности внешней политики. Шариатмадари придерживался точки зрения о необходимости развития добрососедских отношений с Советским Союзом, тогда как Хомейни относился к атеистическому советскому государству с крайней степенью негативизма.

До того момента, когда правоконсервативное крыло шиитского духовенства обрело наиболее сильные позиции в антишахском революционном движении, аятолла Хомейни был вынужден «закрывать глаза» на деятельность левых исламских организаций, в которых видел своих тактических союзников по борьбе с шахским режимом и его американскими хозяевами. Однако успех Исламской революции в феврале 1979 г. и последовавшее провозглашение Ирана исламской республикой 1 апреля 1979 г. повлекли за собой постепенные изменения и во внутренней политике страны. Хомейни и его сторонники приняли решение отстранить от реального участия в принятии политических решений целую группу аятолл, чьи взгляды расходились с хомейнистскими. В первую очередь, речь шла о шиитских лидерах и активистах, находившихся на левых позициях. Хомейни подозревал левых шиитов в просоветских настроениях и считал, что они могут быть потенциальными «советскими шпионами». Поэтому после победы Исламской революции новое теократическое руководство страны перешло к организации постепенного выдавливания представителей левого крыла с политической сцены постреволюционного Ирана. Конечно, авторитетных аятолл хомейнистские власти не решались открыто репрессировать, но представители низового звена левых исламистских организаций подвергались преследованию, помещались в тюрьмы и даже уничтожались.

Отказ Хомейни от предоставления национальной автономии многочисленным этническим группам, населявшим Иран, вскоре настроил против аятоллы определенную часть курдов, белуджей и азербайджанцев. Посредником между хомейнистами и курдами выступил уважаемый в народе аятолла Талегани. Однако Хомейни, недовольный позициями Талегани по вопросам о политическом устройстве послереволюционного Ирана, приказал арестовать его сыновей. 9 сентября 1979 г. аятолла Талегани умер. Массовые беспорядки в Южном Азербайджане во многом направлялись аятоллой Шариатмадари, считавшимся духовным лидером азербайджанского населения Ирана. В 1982 году аятолла Шариатмадари был помещен под домашний арест, а в 1986 г. скончался. В 1989 г. в опалу попал и аятолла Хосейн-Али Монтазери (1922-2009), долгое время считавшийся официальным преемником и ближайшим сподвижником Хомейни. Причиной утраты доверия к Монтазери стали либеральные позиции последнего в отношении вопроса о легализации политических партий и установлении диалога со странами Запада.



В результате исламской революции в Иране фактически было уничтожено левое и левоисламское движение. Политические партии были запрещены, а их активисты частью казнены, частью — брошены в тюрьмы. Те же коммунисты и социалисты, которым удалось спастись, покинули территорию Ирана и обосновались в эмиграции — как в соседних странах Ближнего Востока, так и в США и странах Западной Европы. Длительное время леворадикальные организации Ирана вели активную террористическую борьбу против теократического правительства исламской республики, организовывая террористические акты и покушения на ведущих политических, религиозных и военных деятелей страны. Однако в конечном итоге правящему режиму удалось преодолеть сопротивление своих противников, хотя и в настоящее время политическую ситуацию в ряде регионов Ирана сложно назвать стабильной.

Конечно, победа в Иране левых исламских сил, ориентированных на идеи Али Шариати или аятоллы Талегани, представлялась бы более желаемой для Советского Союза, так как Хомейни и его сторонники относились к советскому режиму не менее негативно, чем к США и Израилю. Праворадикальные сторонники имама Хомейни совершили много преступлений против собственного народа, прикрываясь антиамериканскими и антисионистскими лозунгами. Стоит напомнить, что в 1980-е гг. жертвами иранских властей становились не столько сторонники американского империализма (таковых среди рядовых иранцев практически не было), сколько коммунисты, социалисты, представители левых исламских организаций, а также представители национальных и религиозных меньшинств страны.

Однако, несмотря на то, что установившаяся после победы Исламской революции в Иране политическая система повлекла за собой массовые репрессии против инакомыслящего населения страны, создала многочисленные сложности для проживающих в стране иноконфессиональных меньшинств, сложно отрицать вклад хомейнистов в кардинальное изменение условий жизни в стране и, в особенности, в изменение положения Ирана в международной политике. Из типичной восточной деспотии, в которой вся полнота власти находилась в руках шахской фамилии, процветали коррупция и клановость, а внешняя и внутренняя политика была полностью подчинена интересам США и Великобритании, Иран превратился в действительно независимое государство, пусть и со своей спецификой.