Главный ракетчик России

АВТОР: Рябухин Борис Константинович

К 195-летию со дня рождения выдающегося русского учёного-артиллериста середины XIX в., крупного специалиста в области боевой ракетной техники, генерал-лейтенанта К.И. Константинова вышла эта замечательная книга: Качур П.И. Главный ракетчик Российской Империи. – М.: Издательский дом «Оружие и технологии», 2013.

Выпуск осуществлён при финансовой поддержке Департамента средств массовой информации и рекламы города Москвы.

К изданию «руку приложили» и Государственная Дума, и Военная академии Ракетных войск стратегического назначения, и Организационный комитет по увековечиванию памяти знаменитого ракетчика, и Мэрия Москвы, назвавшая одну из магистралей улицей Константинова, и прямой его потомок.  

Константинов обладал талантом первооткрывателя широкого диапазона. Он создал первый в мире хроноскоп, первые системы дистанционного управления и обратной связи, намного опередив своё время. Он – автор единственной в XIX в. книги «О боевых ракетах», создатель, проектировщик и строитель первого российского ракетного автоматизированного завода в г. Николаеве. Он заложил основы ракетодинамики, его ракетные системы использовались во многих больших и малых войнах России на протяжении почти полувека. Он – автор более 110 публикаций и 20 изобретений,  лауреат двух Больших и одной серебряной Михайловских премий, Его работы по различным вопросам ракетной техники, артиллерии, ручного огнестрельного оружия, пиротехники, порохового дела, воздухоплавания – оценены высшими наградами России и многих ведущих стран мира.

За выдающиеся заслуги перед Отечеством в деле развития ракетной техники, за научные достижения К.И. Константинова, в 1965 г. его именем назван кратер на обратной стороне Луны (20° северной широты, 159° восточной долготы, диаметр 69 км).

И о нём долго почти ничего не знали.

Я, получив заказ «Современника» написать краткий очерк о Константинове, нашёл лишь одну тоненькую книжицу рисунков его изобретений и по крупицам собирал о нём краткие  сведения в старых военных журналах. Но издать удалось только очерк из созданной  книги в журнале «Дон», 1994, № 5-6. А потом – в моей книге «Выход в небо», 2005 г. – о людях, верных своему  предназначению.

«Эта книга, – сказал я на литературной встрече со старшеклассниками московской  школы № 1464, – лежит у вас на столе. Удивительно, что я встретил в школьном музее  генеалогическое дерево рода героя моего очерка “Ракетчик Константинов”. Надо же, какие бывают в жизни совпадения».

Оказалось, что в музей школы приходил прямой потомок Константинова Владимир Фредович Вебер. Приходил потому, что рядом с ней была улица имени его предка.

Я встретился с инженером Вебером в Московском авиационном институте. Как будто встретился с самим Константиновым, героем моего очерка, которого давно полюбил, как родного. Очерк мой читают в интернете уже 10 лет, но авторы книги о Константинове не подозревали о моих изысканиях.

Автор книг «Главный ракетчик Российской Империи» воспользовался помощью современников К.И. Константинова, материалами потомков К.И. Константинова – Э.К. Вебер и В.Ф. Вебера, а также потомка К.И. Лишиной (сестры Константина Ивановича) – О.В. Лишина и А.И. Дудина, сохранившего историю рода Лишиных, а также  участием многих-многих патриотов, оказавших помощь в поиске документов и артефактов, имеющих отношение к биографии К.И. Константинова.  После многолетних исследований в фондах архивов и библиотек, благодаря кропотливой работе краеведов и местных следопытов, удалось не только составить подробное жизнеописание, но и обнародовать ранее неизвестные факты личной жизни учёного, которые проливают новый свет на достойную внимания жизнь этого в высшей степени одарённого учёного мирового значения.

Почему же на долгое время его имя как бы ушло с переднего края российской науки, так что даже выдающиеся ученые следующих поколений, работавшие в области ракетной и космической науки, не знали о нём? Только теперь стало понятно почему. Скрывался царский грех его рождения. Константинов был незаконнорожденным сыном цесаревича Константина Павловича Романова. Его детей Констанцию и Константина считали воспитанниками (приёмными детьми) князя Ивана Александровича Голицына, адъютанта великого князя. Именно по этой причине у них впоследствии изменилось отчество.

И всё же будущий ракетчик воспитывался при царском дворе. Гувернёром 11-летнего мальчика Константина Константинова был немец Гельвиг, прекрасный молодой человек, выпускник  Лейпцигского университета.

В книге подчеркивается, что Великий князь, увлечённый военным делом, весьма живо интересовался боевыми ракетами. Константин Павлович придавал особое значение развитию этого эффективного оружия. Вот откуда сын – ракетчик. Великий князь считал развитие ракетного дела в России своей личной заслугой и средств на это не жалел.

Ракетчик Константинов при других обстоятельствах мог бы даже стать наследником престола. Убеждая жену вернуться в Россию, Константин Павлович приводил этот довод, что их потомство может быть на русском престоле. Однако Александр I высказал брату неудовольствие его похождениями, компрометирующими царскую фамилию, и решил удалить его из столицы, назначив главнокомандующим армией вновь образованного Царства Польского в составе Российской империи. И команду над войском в Польше принял Константин Павлович. Он искренне хотел примирить поляков и русских – а его не могли терпеть ни те, ни другие.

Адъютантом цесаревича в Военной канцелярии его высочества в звании камергера двора состоял князь И.А. Голицын (1783–1852). Представитель древнего рода любил широко пожить и промотал несколько состояний. В Бельведерском дворце он был известен своими чудачествами. Будучи когда-то в Париже в качестве адъютанта великого князя, Голицын познакомил его с актрисой Кларой-Анной Лоран, с прелестным личиком и пленительным голосом. Голос Клары-Анны так заворожил Константина, что он на глазах у всех пожал ей руку. Из театра Клара-Анна попала в парижское окружение великого князя, став ещё одной его фавориткой. А потом стала матерью будущего ракетчика Константинова.

Императорская фамилия хотела сохранить реноме исключительной порядочности и высокого благородства. Поэтому в оборот была запущена легенда о происхождении Константина, согласно которой он являлся сыном купца второй гильдии Санкт-Петербургской губернии. Эту  легенду я и поместил в своём очерке.

В действительности, отцом Константинова был великий князь, цесаревич Константин Павлович Романов, а матерью – французская актриса Клара-Анна де Лоран. При рождении, по обычаю, мальчик был наречён Константином Константиновичем Константиновым.

А Ивану Голицыну великий князь поручил нести ответственность за воспитание и образование своих детей, рождённых Лоран. Князь Голицын отвечал за жизнь и обучение Констанции и Константина.

Младший сын цесаревича Константин рос крупным, крепко сложенным ребёнком, довольно подвижным и любознательным. Его воспитывали, как и отца, в греко-российской вере, очевидно, учитывая определённые интересы великого князя. По воспоминаниям очевидцев, игрушками Константину служили деревянные солдатики, доставшиеся ему «по наследству» от сводного брата Павла. Но их участь была решена. Император Александр издал манифест, в котором было сказано: «Если какое-либо лицо из императорской фамилии вступит в брачный союз с лицом, не имеющим принадлежность ни к какому царствующему или владетельному дому, рождаемые от такого брака дети не имеют права на наследование престола». И Константин Павлович подписал отречение от престола и передачу его Николаю.

Положение Клары-Анны де Лоран, стало ещё более затруднительным: её дети не были признаны императорской фамилией. Она скромно проживала в одной из резиденций, выбранных самим великим князем, – в Лазенках. Константин Павлович, по доброму братскому совету императора, устранился от связей с Лоран. Единственным её утешением оставался один из варшавских театров, где она продолжала играть под театральным псевдонимом Констанс. Детей же, рождённых ею, – Константина и Констанцию записали воспитанниками князя И.А. Голицына. Теперь князь состоял при его императорском высочестве отставным гвардии подпоручиком и двора его императорского высочества камер-юнкером.

Клара-Анна позаботилась о музыкальном образовании Констанции, у которой обнаружился прекрасный голос и выявились музыкальные способности. Её определили в консерваторию. А образование Константина взял на себя отец – с малых лет Константин Павлович прививал маленькому Косте любовь к военной службе, выезжая со своими  детьми на смотры Измайловского и Литовского полков, расквартированных в окрестностях Варшавы. К своим сыновьям Великий князь относился очень строго и требовательно.

Княгиня Лович часто приглашала во дворец своего юного соотечественника – Фредерика Шопена, будущего великого композитора. В то время Фредерик жил в Казимировом дворце. Он своей игрой на фортепиано мог усмирять вспышки неуравновешенного характера цесаревича. В возрасте 10 лет Шопен сочинил марш и посвятил его цесаревичу. Фредерик во дворце великого князя давал уроки музыки Константину и музицировал с юной кареглазой Констанцией. Шопен посвятил Констанции свой знаменитый Второй фортепьянный концерт. У них вспыхнула любовь, но их быстро разлучили.

Констанция Константинова к тому времени стала очаровательной девушкой, на неё засматривались многие молодые люди из окружения цесаревича. Одним из таких офицеров был поручик А.Ф. Лишин. Благодаря князю Голицыну он познакомился, на светском балу у графини Клары-Анны де Лоран, с его приемной дочерью Констанцией. А  Великий князь дал письменное согласие на их брак. Венчание состоялось в варшавской русской церкви на Подвале. Так пятнадцатилетняя Констанция стала Лишиной. А её брат Константин Константинов стал роднёй Лишиных.

Ветвь Лишиных  – из Черниговской губернии,  550 лет этот  род был известен на Украине. Лишины всегда были глубоко принципиальные, суровые и непреклонные люди. После присоединения Украины к России они служили преимущественно в армии и занимали довольно высокие посты.

Смелость и патриотическая твёрдость Лишина сказалась очень решительно во время  Польского восстания. Один из бунтовщиков академиков с пистолетом в руках требовал, чтобы Лишин сделал предложение кантонистам вступить в польское войско. Но получил  решительный отказ поручика лейб-гвардии Литовского полка Андрея Фёдоровича Лишина. Констанция бесстрашно отстраняла от себя штыки охранников и, входя к Круковецкому, убеждала его разрешить свидание с пленённым мужем Лишиным.

А Константинов чуть не погиб во время Польского восстания. В Брюлевском дворце, во время нашествия инсургентов, ищущих цесаревича Константина Павловича для расправы,  князь И.А. Голицын спрятал графиню де Лоран и малолетнего Константина от разъярённой толпы в укромном месте под широкой лестницей. А потом, под охраной кавалеристов, успешно  вывел их из Брюлевского дворца.

Как сообщает автор книги, Константин Павлович «просил де Лоран тайно проникнуть в Бельведерский дворец и изъять документы, хранившиеся в одной из шкатулок в его кабинете… Констанс выполнила просьбу близкого ей человека: взглянув на содержимое указанной ей шкатулки, она поняла, почему именно ей была поручена эта опасная миссия – среди документов (завещания Петра Великого и многих других очень важных секретных бумаг) хранился, в том числе, проект конституции, которую Александр I подготовил для Российской империи, но не решился обнародовать. Текст конституции, названный императором Грамотой, был изложен на французском языке, родном для де Лоран. Эти документы после смерти Александра I были переданы Константину Павловичу на хранение как наследнику престола, но они не должны были попасть в руки восставших».

Интересно упоминание о Завещании Петра Великого, которое считали тенденциозной фальсификацией, с одной стороны, и стратегическим планом действий для преемников Петра Великого на многие века, с целью установления Россией мирового господства, с другой стороны.

Во время восстания поляков Константин Павлович Романов направился из Польши в Россию, но по пути заболел холерой и умер в Витебске.

После кончины благодетеля цесаревича Константина Павловича, Лишин был ободрён вниманием его высочества Михаила Павловича и переведён на службу в Санкт-Петербург в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (впоследствии Николаевское кавалерийское училище). Интересно сообщение Лишина о своём подчинённом Лермонтове: «Я тогда был ротным командиром отделения пехоты, а Лермонтов был в числе воспитанников кавалерийского отделения школы, поэтому я мало замечал поэта, а стихи его, в бытность его в школе, до меня не доходили. Хотя, впоследствии мне передали один из его стишков, посвящённых мне:

Вот выходит из дежурной, весь в заплатах на штанах,

Словно мраморную урну держит кивер он в руках.

Я помню его наружность: непривлекательный, роста небольшого, держался сутуловато, ноги были с кривизной, с большой головой; любопытно, что его тётушка до того любила Михаила Юрьевича, что обыкновенно утром присылала своего человека в школу будить племянника, дабы звук барабана или трубы не встревожил и не испугал его при подъёме. Прозвище у него было Майошка. Все мы смотрели на него, как на самого обыкновенного и самого заурядного воспитанника. Он был чрезвычайно неудовлетворительного поведения и даже курил табак! Никогда не поверил бы, что юноша с такими дурными и порочными наклонностями мог стать автором поэмы “Демон” и других сочинений, никто не подозревал, что это будущий великий поэт!»

Но вернемся к Константинову. Князь Голицын вместе с 13-летним Константином и де Лоран обосновались в Петербурге. В 1834 г., исполняя волю покойного Константина Павловича Романова, князь Голицын определил 15-летнего Константина юнкером в Михайловское артиллерийское училище.

В книгу «Главный ракетчик Российской Империи» включены не только биографические справки, но  и краткие очерки развития артиллерии и ракетной техники в России и Европе.

Ракеты в России были известны уже в начале XVII в. В 1607 году в Москве была издана книга дьяка посольского приказа Онисима Михайловича Радишевского «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки». В 1680 г. в Москве образовано «Ракетное заведение», где изготавливали фейерверочные и сигнальные ракеты. Сам Пётр I занимался «зелейным делом», и по его заданию и разработкам в Ракетном заведении в 1707 г. изготовили сигнальную ракету, способную подниматься на высоту до одного километра. Пётр I заказал перевод книги Иосифа Ландгрини «Художества огненные и разные воинские орудия», в которой приводились сведения об искусстве изготовления ракет. В его библиотеке имелась книга Иосифа Беклера «Потешные огни» (1660 г.) с описанием ракет для фейерверков и чертежами ракет, состоявших из двух частей.

Чтение этих книг  воспаляло воображение будущего ракетчика Константинова. Он знал об успехах отечественных ракетчиков – М.В. Данилове, А.П. Демидове, Ф.С. Челееве, П.И. Шувалове, А.И. Картомазове. Последний преподнёс цесаревичу Константину Павловичу в письменном виде изобретённый им «секрет состава» своих ракет с копиями принадлежностей для их изготовления.

Особенно Константинова интересовал ракетчик Александр Дмитриевич Засядко. Как я был рад, когда в командировке от «Литературной газеты» на Байконуре увидел в музее рядом с артиллеристом Засядко и портрет малоизвестного Константинова! Тогда в книге гостей хотелось написать об этой радости. Но процитировал строфу из своего  стихотворения «Трое» (Памяти Героев Советского Союза, летчиков-космонавтов Ю.Т. Добровольского, В.Н. Волкова и В.И. Пацаева):

Рванулись – вырвались – летят,

Звездою светятся.

А дома матери не спят

И жёны мечутся.

Герой Отечественной войны 1812 года полковник А.Д. Засядко поставил перед собой задачу раскрыть секреты конгревовых ракет. Но на это требовались большие средства. Так он продал свою часть отчего наследства и на вырученную сумму приобрёл оборудование и материалы для проведения своих исследований. Засядко принялся за совершенствование конструкции ракет, их производства, пусковых станков и выработку рекомендаций по применению нового оружия. В частности, высказал весьма оригинальную идею, которая была воплощена в России. Он предложил «возить одни только железные листы для изготовления ракетных гильз, а ракеты изготовлять по мере надобности, таким образом, предотвращая готовые ракеты от порчи при дальней перевозке».  Александр I был доволен инициативой изобретателя и его бескорыстием, сказав: «Слава Богу, есть офицеры, которые служат из одной только чести!». А Константин Павлович с большим интересом наблюдал за опытными стрельбами ракет А.И. Картмазова и А.Д. Засядко, которые в 1817 г. специально для него устроил великий князь Михаил Павлович. Ракеты и результаты демонстрационных отстрелов были одобрены великим князем, и этот вид оружия был введён в арсенал русской армии.

В 1838 г. Константинов был назначен командующим Школой мастеров порохового и селитряного дел (ныне Пиротехническая школа). Затем в 1840 г. командирован на четыре  года за границу «для собрания полезных сведений, до артиллерии относящихся».

Константинов тщательно изучал опыт зарубежных ракетчиков. Ему было известно про малоуспешные опыты во Франции по созданию боевых (зажигательных) ракет, проводимые пиротехниками Клодом Руджиери, Филиппом Бельером и капитаном артиллерии Морисом Шевалье и другими инженерами. Большего успеха добился только английский конструктор полковник Уильям Конгрев (1772–1828). Проводя эксперименты с ракетами, Конгрев сформировал некоторые основы теории проектирования и производства пороховых ракет, включающей технологию поддержания устойчивого процесса горения топлива и методику использования хвостовых стабилизаторов для управления её полетом. В знак признания его заслуг европейские боевые ракеты  назвали  «конгревовы», а сам он стал генералом.

Зарубежный опыт  подогревал изобретательские способности русского ракетчика. А он побывал во многих странах Европы: в Австро-Венгрии, Англии, Бельгии, Голландии, Пруссии, Франции.

К этому времени Константинов сделал первое изобретение – электробаллистический прибор. Потом, в 1844 г. предложил также прицел для навесной стрельбы из гладких орудий. После возвращения в Россию испытал свою установку для измерения скорости артиллерийского снаряда.

В командировке в Австрии он решил встретиться с видным специалистом по ракетной технике, шведом, генерал-майором бароном Винценсом фон Аугустином, начальником австрийского корпуса ракетчиков и лаборатористов. На ракетном поле до смотра Константинов рассказал ему о своём ракетном баллистическом маятнике. Аугустин сказал о том, что Константинов «начал с того, чем ему, Аугустину, следовало бы кончить», признав тем самым высокую одарённость молодого изобретателя.

Баллистический маятник был предназначен для измерения тяги порохового двигателя, что позволило Константинову исследовать влияние формы и конструкции ракеты на её баллистические свойства, заложив научные основы расчёта и проектирования ракет. Фактически, методика исследования внутрибаллистических характеристик ракетных двигателей с помощью маятника Константинова – прообраз современных огневых испытаний! В течение многих лет маятник Константинова оставался наиболее совершенным инструментом исследования тяговых параметров ракетного двигателя. Его принцип и конструктивная схема использовались через 100 лет в Институте физической химии АН СССР при исследовании удельного импульса тяги создаваемых в конце 40-х годов ХХ в. российских ракетных двигателей на твёрдом топливе. Электробаллистическая установка и ракетный маятник позволили Константинову дать начало ракетной баллистики и стать предтечей выдающегося создателя трудов по теории ракет и космической техники К.Э. Циолковского.

В 1850 г. высочайшим приказом полковник Константинов был назначен командиром старейшего Петербургского ракетного заведения, первого в России промышленного предприятия по производству боевых ракет. Одним из направлений деятельности Константинова стало совершенствование производства, прежде всего улучшение технологии изготовления боевых ракет, сборки ракет, механизации и безопасности их изготовления.

Константинов был ревнителем ракетного вооружения кораблей. И сделал много для их применения во флоте. Так, он опубликовал в «Морском сборнике» работу, в которой анализировались все предложения, связанные с подводным плаванием. В ней он по достоинству оценил предложения известного русского инженера генерал-адъютанта К.А. Шильдера, применившего боевые ракеты на первой в мире металлической подводной лодке.

Ракеты Константинова применяли и при обороне Севастополя. В первых числах февраля 1855 г. противник атаковал пе­редовые рубежи обороны Севастополя ракетами Конгрева. Из траншей, раски­нувшихся за бастионом, посыпались вражеские ракеты в расположение эскадры под командованием вице-адмирала П.С. Нахимова. Чуть-чуть не был сожжён этими ракетами корабль «Великий князь Константин». Тогда помощник Константинова Пестич решился ударить своими ракетами по неприятелю с верхнего этажа казармы. Определил угол возвышения – в 20 градусов. При первом выстреле ракета перелетела засеку и упала в переднюю траншею неприятеля. Английские солдаты побросали сапёрные лопаты и кинулись от ракеты в разные стороны по ходам отрытой ими  тран­шеи. «Донося о сем Вашей светлости, – писал вице-адмирал Нахимов 16 февраля 1855 года генерал-адъ­ютанту князю Меншикову, – имею честь присовокупить, что ракеты, бросаемые неприятелем, преимущественно разрывные, с сильным зажигательным составом; а дальность полёта про­стирается до двух тысяч сажен».

Это донесение сослужило важную службу для Константи­нова – он стал получать срочные большие заказы на изготов­ление и поставку отечественных ракет для Восточной кампании…

По словам директора Артиллерийского департамента Морского министерства генерал-майора Н.А. Терентьева, случаи прошедшей войны указали на важность употребления, при некоторых обстоятельствах, боевых ракет, и опыты, проведённые над ними в морском ведомстве, доказали, что боевые ракеты в некоторых случаях (например, при десантах) могут отчасти заменить артиллерию, а в другом – дополнить её действие. При употреблении боевых ракет на судах флота была образована особая морская ракетная команда, которая, производя опыты применения действия ракетами с судов, в то же время учила людей обращаться с подобным снаряжением. Кроме того, были устроены особые станки для метания боевых ракет со шлюпок и составлены на этот предмет правила для руководства. За труды и отличие по службе в апреле 1864 г. Константинов был произведён в генерал-лейтенанты по полевой артиллерии.

Не могу не сообщить о том, что со службой в ракетном заведении под начальством Константинова связан, хотя и короткий, но весьма значительный эпизод жизни и творчества великого русского писателя Л.Н. Толстого. После героической Севастопольской страды его откомандировали в Петербург. Прибывший на новое место службы 21 ноября 1855 г., Толстой приказом инспектора всей артиллерии от 27 декабря №435 был зачислен в ракетную батарею при ракетном заведении. Поручик Толстой, с большой симпатией относившийся к Константинову, с охотой общался с ним, часто бывал у своего командира дома на Разъезжей и всегда тепло отзывался о нём. Из дневниковых записей Толстого (16 мая – 9 декабря 1856 г.) известно, что посещая Константинова, Толстой завтракал или обедал с ним, встречался в его квартире с известными артиллеристами и ракетчиками. Но, не видя перспектив своей службы в артиллерии, Толстой заводил разговор об отставке, хотя Константинов его отговаривал. Несмотря на уговоры, Толстой всё-таки уехал в Ясную Поляну, откуда посылал своему командиру письма. А 29 декабря 1856 г. написал на имя начальника Санкт-Петербургского ракетного заведения К.И. Константинова рапорт об отставке. Автограф этого рапорта был найден в 1913 г. в Николаеве при ликвидации ракетного завода и передан в городской музей. Вот текст этого документа:

«Его превосходительству господину Санкт-Петербургского ракетного завода, генерал-майору и кавалеру Константинову

Уволенного от службы поручика графа Толстого

Рапорт

Имею честь донести, что свидетельство, присланное при предписании Вашего превосходительства от 28.12 за № 2569 для свободного жительства моего в России и за границей впредь до получения указа об отставке, мною 29 декабря 1856 года получено.

Поручик гр. Толстой. №59 29.12.1856 г.».

О том, что граф Толстой служил в ракетном «заводе» свидетельствуют и его «Казаки», где вскользь упоминается об этом учреждении.

В  марте 1857 г. Константинов был командирован за границу для заказа всех технических приспособлений для вновь проектируемого ракетного завода. Но основной задачей Константинова оставалось: «...познакомиться ближайшим образом с существующими ныне во Франции ракетными заведениями, из которых одно в Тулоне, а второе в Меце». Несмотря на секретность сведений, ему удалось их приобрести. Видимо, экономическая разведка была ему под силу. Ко всему, он считал, что научные знания нельзя утаивать в одной стране, чтобы не прервались успехи цивилизации во всём мире.

Во время заграничной командировки в 1857 г. до Константинова дошли печальные известия: 30 июня в своей маленькой квартирке на Разъезжей улице тихо отошла в мир иной его мать Анна Петровна Голицына (Клара-Анна де Лоран). Её похоронили на католическом кладбище на Выборгской стороне. На надгробии была надпись по-французски «Анна Голицына † 30 июня 1857, 58 лет».

Константинов на свой страх и риск заказал на заводе, которым владел Эммануэль Дэни Фарко в Париже, оборудование для нового ракетного заведения по своим чертежам. Император Александр II в августе 1859 г. одобрил заказ Константинова, а также согласился с предложением Константинова выделить ракетные команды в самостоятельный род войск, нуждающийся в собственном командовании. Можно считать созданное Управление со своим штабом, ракетным дивизионом, собственными ракетными заводами и ракетными полигонами – прообразом современных отечественных ракетных войск.

Плодотворная деятельность заведующего Управлением изготовлением и употреблением боевых ракет генерал-майора Константинова по усовершенствованию боевых ракет и ракетного производства произвела особое впечатление даже на монархов дружественных России стран – в 1859 г. на него «полился» дождь орденов. Он получил российский орден Святого Станислава 1-й степени, Командорский крест ордена Нидерландского льва, испанский орден Изабеллы Католической…

1860-й год внёс в личную жизнь Констатинова знаменательные события. Дворянское депутатское собрание Санкт-Петербурга удовлетворило просьбу о признании его в потомственном дворянском достоинстве, а Сенат определил внести имя Константинова во вторую часть дворянской родословной книги Санкт-Петербургской губернии с изготовлением диплома и герба.

Казалось, справедливость в судьбе Константинова восторжествовала. Но не зря говорят, что за грехи отцов отвечают дети. Лишь недавно был установлен подобный факт, тщательно скрываемый многие годы. От гражданского брака с С.П. Рутковской 17 июля 1860 г. в деревне Мурзинка Шлиссельбургского уезда родился сын – Владимир Константинович Константинов. Вероятно, до рождения сына Софья Павловна проживала в квартире, занимаемой ранее Кларой Петровной, на Разъезжей улице, а когда пришло время рожать, Константин Иванович арендовал для неё дачу в Мурзинке – подальше от людских глаз и злословий. Здесь и было зарегистрировано рождение его внебрачного сына Владимира. Но через год его мать умерла. Не имея возможности участвовать в воспитании сына, Константин Иванович, который в то время был в командировке за границей, попросил родственников подыскать кормилицу-няньку, которая могла бы постоянно присматривать за ребёнком. Так, фактически без отца и без матери, рос единственный сын Константина Ивановича,  потомственный дворянин.

А испытания на прочность всё усиливались.

Дело в том, что на смену устаревшим гладкоствольным тяжёлым орудиям пришла нарезная артиллерия, гораздо более точная и скорострельная,  по сравнению с ракетами. Это породило в российских верхах сомнения в перспективности и эффективности ракетного оружия в принципе, сомнение в строительстве ракетного завода, любимого детища Константинова. Разработанное им специальное оборудование было настолько совершенным, что испанское правительство заказало в Париже точно такое же для своего нового ракетного завода в Севилье. Главным отличием этого завода была «телединамическая передача движения», механизация и автоматизация производственных циклов. Разработанные Константиновым машины, станки, приборы и технология поточного изготовления ракет воплотились в крупнейшее в России и Европе автоматизированное производство. Кроме того, Константинов к тому времени был не только создателем, но и летописцем ракет, составил первый полный курс ракетной артиллерии, курс  международного значения. В 1859 –1861 гг. Константинов прочёл цикл лекций в своей альма-матер для артиллерийских офицеров о ракетах. В 1861 г. эти  лекции Константинова опубликованы в Париже на французском, а потом и на русском языке. Эта, тогда единственная в мире, фундаментальная монография была высоко оценена в научных кругах, в том числе Парижской академией наук. Автор её был удостоен премии Михайловской артиллерийской академии (бывшее Михайловское училище) в России.

«Появление этого сочинения должно считать в военной литературе важным событием, ибо в нём с научной основательностью и общедоступным образом рассматривается предмет, о котором (если исключить прежние труды того же автора) были напечатаны до сих пор только недостаточные и поверхностные сведения, – писали военные обозреватели. –  Автор сумел осветить ракетный вопрос так же основательно, как и изящно во всех отношениях (историческом, техническом, физическом и тактическом)».

К.И. Константинов в своих лекциях первым из специалистов ракетного дела во всём мире почти вплотную подошёл к одному из главнейших законов движения ракет: «В каждый момент горения ракетного состава количество движения, сообщаемое ракете, равно количеству движения истекающих газов».Математическую форму этому закону придал другой отечественный учёный; всему миру она известна как «формула Циолковского».

Главный ракетчик империи кинулся защищать будущее ракет. Он тогда сказал руководству страны крылатую фразу: «Не нарушайте нить событий». И выдержал серьёзнейший экзамен на Особой императорской комиссии, собранной для уточнения необходимости строительства нового ракетного завода.

Император Александр II постановил учредить особую комиссию, составленную из генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Павловича (председателя), генералов С.П. Сумарокова, Б.И. Мархлевича, А.В. Дядина, Э.В. Бриммера, А.А. Баранцова, Э.И. Тотлебена, Н.А. Крыжановского, А.Г. Вилламова, К.И. Константинова (членов комиссии). Комиссия единодушно признала пользу боевых ракет как вспомогательного средства, в основном при обороне крепостей, и пришла к убеждению о необходимости учреждения нового ракетного заведения. Таким образом, упорство, убеждённость, трудолюбие, целеустремлённость и горячая настойчивость, подкреплённые высокой эрудицией, глубокими научными знаниями и изобретательской смекалкой Константинова, отстояли будущее ракет, вплоть до современных баллистических.

Константинов построил новый Николаевский ракетный завод, был назначен его начальником  и переехал жить в г. Николаев.

В это время Константинов представил ракетчикам новую ракетную систему – 2-х дюймовую боевую ракету, пусковой станок для неё и ударный пальник для запуска. После высочайшего одобрения ракетная система была принята на вооружение русской армии. Состоялось признание ракетного оружия как необходимого и эффективного дополнения к нарезной артиллерии!

Все артиллеристы знают, что ракетный станок залпового удара генерал-лейтенанта Константинова стал прообразом легендарных  русских «катюш» во Время Великой Отечественной войны.

Всю биографию богатой на события жизни К.И. Константинова не расскажешь. Не могу только умолчать о том, что не написано в книге поразившее меня неординарное дело Константинова. Кто бы мог подумать, что именно этот главный ракетчик страны разработал ориги­нальную продовольственную программу России, для реализа­ции которой составил основы Общества домашней экономии. Фактически Константинов создал проект Российского Общепита (от «кулинарного техникума» до автоматизированной русской кухни). Вот уж действительно, до чего не дотронется – всё превращается в золото.

В 1871 году генерал Константинов скончался в Николаеве и был торжественно захоронен в храме Рождества Пресвятой Богородицы села Нивное Мглинского уезда Черниговской губернии.

Примечательно, что в церкви К.И. Константинова отпевали по православным канонам, в том числе псаломщик Николай Кибальчич. Очевидно, здесь его и приметил А.Ф. Лишин и похлопотал о его приёме в Петербургский институт инженеров путей сообщения. Это потом революционные устремления привели Николая Кибальчича в тюрьму. Всё же, даже приговорённый к смертной казни, он оставил свой проект космического корабля.

А Константинова ждали испытания и после смерти. В 1922 г. из церкви было конфисковано всё самое ценное (в помощь голодающим). Осенним вечером 1937 г. останки Константинова и других покойных членов семьи Лишиных, в количестве 5 гробов вынесли из церкви с северного входа и ссыпали в небольшую яму. Великие стали последними.

При встрече я узнал, что потомок К.И. Константинова инженер МАИ Вебер Владимир Фредович, уроженец г. Реутова Московской области начал заниматься историей села Нивное Суражского района Брянской области с 2001 года. Он нашёл сброшенный безбожным большевизмом прах из захоронения Константинова, его сохранившиеся эполеты и  ботфорт сапога, который вандалам не удалось снять с генеральской ноги, и с благословения священников перезахоронил прах своего великого предка у разрушенной церкви. Он приобрёл дом в селе Нивное, установил памятную Часовню во имя Царя Константина Великого и Памятный знак во дворе сельской школы. 

А ныне передал прошение на имя Епископа Брянского и Севского Александра на благословение на восстановление Храма Рождества Пресвятой Богородицы.

При этой встрече Вебер рассказал мне и о родословной Константинова.

Его сын Владимир Константинович Константинов (1860-1929) был признан законным и получил фамилию и отчество по отцу. Был женат на Екатерине Алексеевна Юрашевой (1868-1943). У них было 11 детей. Кто уехал в Эстонию, кто в США, Канаду, Швецию, кто  погиб в годы сталинских репрессий или во время войны.

У Валентины Владимировны Константиновой и Курта-Арнольда Вебера в 1934 родился Фред Куртович (Арнольдович) Вебер. Сын Фреда Вебера – Владимир Фредович Вебер, родился в 1957 г. Самый молодой потомок Константинова – сын Эрвина Вебера – Марк Вебер родился в 2010 г. Род продолжается.

После долгих препон, 17 июля 2012 г. в селе Нивное Суражского района Брянской области, по указанию губернатора Н.В. Денина, прошло перезахоронение останков выдающегося русского учёного в области ракетостроения, генерал-лейтенанта Константинова Константина Ивановича в мемориале 1943 года, рядом с погибшими воинами ВОВ.

После нашей встречи с Вебером, я на очередном заседании литературной гостиной школы доложил старшеклассникам о том, что на первом доме соседней улицы повесили доску с надписью: «Улица Константинова названа в честь выдающегося русского учёного-изобретателя в области ракетной техники, артиллерии и приборостроения Константина Ивановича Константинова 1819–1871».

А через месяц принёс в школу № 1464 от Владимира Вебера новый документ – копию письма Начальника Михайловской военной артиллерийской академии генерал-майора С. Баканева Губернатору Брянской области Денину Николаю Васильевичу. В нём говорилось: «командование Михайловской  артиллерийской       академии обращается к вам с просьбой о содействии по установлению памятной надгробной плиты на его могиле с надписью, указания фамилии, имени, отчества “Константинов Константин Иванович”, воинского звания “генерал-лейтенант”, датами жизни “1819–1871” и, возможно, слов “Здесь покоится ведущий русский учёный-артиллерист”. Полагаю, что это будет патриотическое событие в преддверии 195-летия со дня его рождения».

Память о главном ракетчике страны Константинове бьётся в наши сердца.

http://www.velykoross.ru/journals/all/journal_29/article_1206/