Польско-шляхетский террор и список его жертв во время польского восстания 1863-1864 г.г.

Предлагаемый ниже материал рекомендуется, прежде всего, тем, кто сегодня, в год 150-летия польского шляхетского мятежа в 1863-1864 г.г., отмечает это событие под лозунгом борьбы белорусов за свою «независимость». Среди них есть как убежденные ненавистники Православия и всего русского (белорусского), являющиеся, по крайней мере, идейными потомками польских террористов, так и те (большинство),  кто, из-за недостатков белорусской школьной и вузовской программы по истории не знакомы с истинными фактами. Многие в Белоруссии  долгое время находились под прессом коммунистической пропаганды, а в постсоветские годы  под влиянием  националистического дурмана, с обильно замешанной в него русофобией из тех же большевистских «запасов».

Восполнить этот опасный пробел в образовании, приводящий к «воспалению мозга», и который в последующем чреват множеством  бед  для современных белорусов, можно только документальными свидетельствами.  Одним из таких свидетельств являются материалы, посвященные польскому восстанию 1863-1864 г.г., из книги, изданной Синодальной типографией в 1889 году в Санкт-Петербурге «Пятидесятилетие (1839-1889) воссоединения с Православной церковью западнорусских униатов: соборные деянием и торжественные служения в 1839 году».

  Благодаря трудам нашего постоянного автора кандидата исторических наук Александра Бендина мы размещаем отсканированные страницы из этой книги в формате PDF (С. 53 по С. 70), а также текст в обычном формате. При переводе в текстовый формат была полностью сохранена дореволюционная орфография, и только буква «ять» заменена на «е».

Краткое сказание о лицахъ, большею частью, изъ возсоединенныхъ духовнаго и светскаго звания, которыя въ последнюю Польскую смуту засвиде­тельствовали своимъ исповедничествомъ и даже мученическою кончиною крепость своей Право­славной Веры и своей любви къ Россiи, и списокъ некоторыхъ изъ сихъ страдальцевъ.

Въ последнюю Польскую смуту въ Западномъ крае России въ 1863—4 годахъ по лесамъ, селенiямъ и местечкамъ бро­дили шайки Польскихъ мятежниковъ, возмутившихся противъ Всемилостивейшего Монарха нашего Александра Николаевича, распространяя ужасъ и гибель среди мирныхъ жителей, пре­давая поруганiю и смерти людей беззащитныхъ за ихъ вер­ность Престолу и Отечеству. Но—благодаренiе Богу!  Въ это тяжелое время явился мужъ, избранный Государемъ, съ великою любовью и преданностью къ Царю и къ Русскому народу, съ несокрушимою крепостью воли, правитель мудрый и опытный и въ трудахъ неусыпный,— явился главнымъ начальникомъ края графъ Михаилъ Николаевичь Муравьевъ, и благодаря его неутомимой деятельности, край успокоился въ короткое время: мятежныя шайки исчезли, всюду водво­рился законный порядокъ; крестьянамъ, бывшимъ поме­щичьими, дана возможность безпрепятственно пользоваться всеми милостями, дарованными имъ Государемъ, для улучшенiя ихъ быта; ожило и поднялось въ этомъ древле-Русскомъ крае все Русское и Православное, терпевшее гоненiя и обиды отъ Поляковъ; Православные храмы, бывшiе до того времени въ убожестве, стали возобновляться и украшаться; сотни тысячъ рублей отпустило правительство на это дело; Государь Императоръ, Государыня Императрица со всемъ Царственнымъ своимъ Домомъ, а за ними и мнoгie благочестивые Русские люди изъ Москвы, Петербурга и другихъ городовъ принесли богатыя пожертвованiя деньгами и вещами въ пользу здешнихъ Православныхъ церквей—да засiяютъ оне своими кре­стами освобожденному изъ-подъ панской неволи Русскому народу, устроенный и благолепныя, какъ быть тому подобаетъ святымъ Православнымъ церквамъ въ великомъ Царстве Русскомъ. Для просвещенiя крестьянскихъ детей родною грамотою, по всему краю распространены сотни Русскихъ народныхъ училищъ, съ надежными и знающими свое дело наставниками.

Но, представляя красноречивые уроки для возмутителей общественнаго спокойствiя, злые замыслы которыхъ обратились гибелью на нихъ же самихъ,—минувшiя событiя представляютъ и для Русскихъ людей поучительные примеры непоколебимой верности Престолу и Отечеству, доблестии самоотверженiя, оказанныхъ въ разныхъ местностяхъ края людьми бедными, малоизвестными, но крепкими верою въ Бога и любовью къ Царю. Они не поддались ни какимъ прельщенiямъ враговъ и за верность свою присяге и родной Русской земле перенесли многiя страданiя и прiяли смерть мученическую. Мы говоримъ о Православныхъ священникахъ, крестьянахъ и другихъ Рус­скихъ людяхъ, пострадавшихъ во время последняго мятежа. Намъ было бы грешно и стыдно передъ нашими детьми и передъ памятью почившихъ страдальцевъ, еслибы мы не озаботились обновлять въ нашей памяти сведенiя о бедствiяхъ, претерпенныхъ этими доблестными сынами отечества и о подвигахъ, ими совершенныхъ. Поруганiемъ Православныхъ священниковъ начнется наша печальная повесть о насилiяхъ мятежниковъ, кончится—жестокими убiйствами. Но не для уко­ризны злымъ людямъ того времени мы разскажемъ эту страш­ную повесть,—те злые люди дадутъ ответъ за свои дела на суде Божiемъ,—а разскажемъ просто, какъ событiя, глубока поучительныя всемъ Русскимъ людямъ. Подвиги исповедничества и доблести мученичества—лучшiя мерила крепости въ Западномъ край Православной веры и любви къ Россiи.

 Известно, что Православная Вера господствовала въ За­падномъ крае Россiи издревле. Много Православныхъ церквей по городамъ и селамъ возносили уже свои кресты къ небу въ то время, когда еще ни одного Римско-католическаго костела тамъ не было. Православiе, какъ живая нить, связы­вало всегда народъ этой страны съ остальнымъ Русскимъ народомъ и служило общимъ священнымъ знаменемъ, около котораго въ трудныя для родной земли времена собирался весь Русскiй народъ, чтобы отстаивать дорогое свое отечество. Оттого-то злые люди, желавшiе разъединить, ослабить и подчинить своей власти Русскiй народъ Западной Россiи, старались издавна порвать эту священную связь; оттого-то Православная Вера, Православные священники и Православный народъ такъ долго терпели здесь угнетенiя, гоненiя и насилiя отъ чужеземцевъ - Поляковъ, ибо знали эти чужеземцы, что все злые ихъ замыслы останутся тщетными, пока народъ будетъ въ Православiи крепокъ; потому-то особенно и постра­дали въ послйднiй мятежъ Православные священники. Мятеж­ники хотели ихъ унизить, сделать посмешищемъ и пре­зренными въ глазахъ народа и темъ лишить народъ всякаго къ нимъ доверiя, а потомъ—были замыслы и на уничтоженiе самой Православной Веры въ крае. Неопровержимыя свиде­тельства указываютъ, что у мятежниковъ было правило: жечь Православные храмы и гнать Православныхъ священниковъ, и только по милости Божiей, да разумомъ и усердiемъ вернаго слуги царскаго графа Михаила Николаевича Муравьева это богопротивное правило не могло быть исполнено въ той мере, какъ желала того злоба мятежниковъ.

Приступаемъ къ печальному нашему повествованию.

 25 апреля 1863 года, въ Слонимскомъ уезде, Гроднен­ской губернiи, мятежники, проходя селенiемъ Споровъ, вошли толпою къ священнику о. Адаму Рожковскому и, по приказаннiю начальника шайки, самымъ кощунственнымъ и наглымъ образомъ обрили о. Адаму бороду, строго приказавъ впредь не отращивать ее. Того же числа въ этомъ уезде— такое же посмеянiе учинили они и надъ священникомъ Житинской церкви о. Николаемъ Ступницкимъ. При этихъ действiяхъ имелось въ виду, что священникъ обритый, и притомъ повстанцами, будетъ осмеянъ своими прихожанами, и чрезъ это ослабится власть и влiянiе, приличное его сану.

Для того, чтобы народу, неверившему словамъ иобе­щанию мятежной шляхты, дать видъ, что сами священники участвуютъ въ Польской справе, и чрезъ это—или привлечь крестьянъ на свою сторону, или, по крайней мере, поссорить крестьянъ со священниками, мятежники всячески старались вмешать въ свое дело священниковъ. Каждый начальникъ банды долгомъ своимъ считалъ, въ присутствiи народа вну­шить священнику, чтобы онъ крестьянъ противъ повстанцевъ не научалъ, ни какихъ доносовъ начальству не делалъ и проч. Священниковъ старались заставлять читать крестьянамъ Польскiе манифесты, къ чему, конечно, ни одного священника не могли убедить. Уходя изъ селенiя, мятежники обыкновенно составляли актъ о своихъ похожденiяхъ и подвигахъ въ немъ, и подъ актомъ, за неграмотностью крестьянъ, заставляли подписываться священниковъ. Такъ, напримеръ, заставили они это сделать священниковъ въ с. Моловидахъ, Говиновицахъ, Любищицахъ, въ м. Свислочи. Нужно войти въ положенiе этихъ священниковъ, чтобы понять ихъ нравствен­ную муку и тревожное состоянiе души,—при чемъ это состоянiе томленiя тянулось иногда по нескольку месяцевъ. Священнику въ м. Свислочи, Гродненской губернiи, еще задолго до открытаго появленiя своего, мятежники подбрасывали угрожающiя записки, держа его и его семейство въ постоянномъ страхе. 17 мая, когда возвращался онъ отъ Богослуженiя, задерживаютъ его лошадь, насильно берутъ его изъ телеги и при­водить на площадь Латинскаго костела,—здесь, въ присутствiи собравшагося народа, начинаютъ издеваться надъ его привязанностью къ жизни, уверяя, что следовало бы исклю­чить его изъ числа живыхъ, но, въ надежде на будущее исправленiе, жизнь ему даруется; далее, при немъ читаютъ возмутительный манифестъ; потомъ насильно приводятъ домой, где берутъ у него лошадь; 21 мая, утромъ, вооруженные ружьями, пистолетами и саблями окружаютъ его домъ, насильно водятъ его по местечку, вторично читаютъ угрожающее письмо. Вследствiе целаго ряда подобныхъ издевательствъ и угрозъ несчастный священникъ впалъ въ тяжкую болезнь. За несогласiе содействовать мятежникамъ и за внушенiя крестьянамъ— противиться возмущенiю, многiе священники подверглись не только тяжкимъ оскорбленiямъ, но и насилiямъ. Напримеръ, 27 апреля явившiеся въ село Деревну, Кобринскаго уезда, мя­тежники потребовали подводъ. Священникъ Федоръ Страшкевичъ сталъ убеждать крестьянъ не давать подводъ, что было однако безполезно, ибо мятежники сами взяли лошадей и оружiемъ заставляли крестьянъ запрягать ихъ; священникъ же, недоставившiй лошадей, былъ схваченъ, по приказанiю начальника, посаженъ въ повозку, при чемъ ему завязали платкомъ ротъ и глаза, а одинъ повстанецъ, севъ на свя­щенника, сильно придавилъ ему грудь, при чемъ толкалъ и билъ въ бокъ прикладомъ ружья. Беременную жену свя­щенника, умолявшую освободить мужа, толкнули такъ, что она безъ чувствъ упала, и въ такомъ положенiи повлечена была въ домъ. Священника повезли на отнятой у него лошади, осыпая дорогою насмешками духовенство, угрожая страдальцу обритiемъ бороды, побоями, разстрелянiемъ, висе­лицею, если не присоединится къ нимъ. Впрочемъ, священникъ былъ отпущенъ и, возвратясь домой, отъ душевной тревоги и истязанiй, опасно занемогъ. Мятежниками произ­ведены также безчинства надъ священникомъ Ошевичемъ въ селе Брошевичахъ, Кобринскаго уезда, и о. Николаемъ Боровскимъ Накрышскаго прихода, Слонимскаго уезда; последний съ женою своею несколько времени былъ опасно боленъ. Подобныхъ случаевъ не мало было, но они не все даже известны, ибо въ то время священники опасались дово­дить до сведенiя начальства о своихъ несчастiяхъ, чтобы темъ не навлечь на себя еще горшихъ бедъ, а потомъ не уведомляли, потому что, по ихъ словамъ, и за то уже они благодарны Господу Богу, что остались живы.

Если мятежники узнавали, что священникъ по долгу со­вести и присяги доносилъ начальству объ ихъ появленiи или насилiяхъ, то не только всячески старались оскорблять его, но и покушались на ого жизнь, О. Феодосiя, игумена Сурдекскаго монастыря (въ Ковенской губернiи), конечно предали бы смерти, еслибы нашли, но онъ успелъ скрыться. О. Купаховича, священника с. Великориты, Брестскаго уезда. Грод­ненской губернiи, успевшаго запереться въ церкви, 26 май, искали по всему селеyiю, въ доме и службахъ, въ сене, въ сундукахъ, въ колокольне, у которой отбили двери, стали наконецъ и въ церкви пилить запоръ, но пилка сломалась. Во время поисковъ, они грозили повесить какъ о. Куваховича, такъ еще и другаго священника Дывинской церкви о. Пiотровскаго, для примера всемъ. О. Дружковскаго, предварительно избивъ ружейнымъ прикладомъ (при чемъ разсуждали—по­весить, или застрелить) повели на виселицу, въ сопрово­жденiи плачущихъ жены и детей: но видъ беззащитной жер­твы и плачущего семейства спасъ ему жизнь; боленъ былъ священникъ более месяца. О. Гинтовга, священника въ м. Дрогичине, сопредельномъ Литовской епархiи, прибывшiе въ домъ его пятьдесятъ повстанцевъ, вытащили на подворье за волосы, стреляли въ его голову и другiя части тела въ упоръ холостыми зарядами, и саблею въ голову нанесли две раны, съ поврежденiемъ уха. Отъ выстрела въ левый бокъ о. Гинтовтъ палъ почти бездыханный. Трехъ священннковъ:

о. Антошя Прокоповича, о. Данiила Конопасевича, о. Романа Рапацкаго мятежники повесили, после предварительныхъ истязанiй.

 Въ назиданiе себе и въ память страдальцевъ передадимъ разсказъ о мученической кончине ихъ съ некоторыми подробностями.

 О. Антонiй Прокоповичъ былъ священникомъ въ м. Суражъ, Белостокскаго уезда. Смерть приготовляли ему целый месяцъ; но, предупреждаемый лучшими мещанами объ опасности, онъ всегда во-время успевалъ скрываться. За неделю до Троицына дня около местечка собралась шайка, подъ предводительствомъ и при деятельномъ содействiи помещика Коношпыскаго. Присланная рота солдатъ шайку разбила; капитанъ, разместивъ солдатъ по квартирамъ, вместе съ офицерами пришелъ къ о. Антонiю и былъ ими ра­душно принятъ. Местная шляхта и горожане, по этому по­воду, еще враждебнее стали смотреть на о. Антонiя, говоря, что по его доносу прислано было теперь войско. Ратуша по­ставила вокругъ города караулъ, чтобы наблюдать, куда о. Антонiй будетъ отлучаться изъ местечка. Впрочемъ, три дня праздниковъ Троицы прошли спокойно. 22 мая умеръ обыватель Суража Барановскiй. На похороны его, имевшiя быть 23-го, остался у о. Антонiя и священникъ Качановскiй. Въ девять часовъ вечера этого дня, когда уже все заснули, вдругъ послышались около дома о. Прокоповича крики и стукъ, съ требованiемъ отпереть. Разбуженный о. Антонiй еще не успелъ сообразить, что делать, какъ вдругъ въ ком­нату врываются несколько человекъ, нападаютъ въ темноте на о. Качановскаго, которому связываютъ назадъ руки; темь временемъ о. Антонiй скрылся въ конюшню. Узнавъ свою ошибку, мятежники ищутъ хозяина въ другой комнате и по всему дому. Нашедши въ другой комнате сына священническаго Льва, начали бить его дубинами и ружьями. Несчаст­ный мальчикъ пробовалъ бежать въ одно изъ выбитыхъ оконъ, но былъ пойманъ и еще более битъ. Затемъ съ ве­ревкою на шее его повели на виселицу. Онъ сталъ въ это время взывать: «Боже мой, Боже мой!» «Какой твой Богъ?» возражали ему злодеи, и сопровождали эти богохульства разными ругательствами. Въ это время въ комнатахъ били и жену священника въ грудь и его дочь, которыхъ измучивши, оставили подъ карауломъ. Священническаго сына, ко­нечно, повесили бы, но именно въ эту минуту найденъ былъ скрывшiйся въ конюшне о. Антонiй, къ которому все и бро­сились, оставивши только несколько человекъ стеречь избитую и измученную семью. Поймавши о. Антонiя, мятежники выта­щили его на дворъ, начали рвать волосы на голове и изъ бороды, толкать во все стороны, бить ружьями и дубинами; нанесли более ста ударовъ; наконецъ одинъ выстрелилъ ему въ бокъ. Потомъ повели его вешать къ месту, въ пяти шагахъ отъ дома, где было несколько тополей. Когда о. Антонiя привели, чтобы повысить, онъ сталъ просить, чтобы ему позволено было помолиться; но они стали издеваться не только надъ нимъ, но и надъ самою верою, при чемъ, чтобы не дать ему слова выговорить, били въ грудь, приказывая молчать. Когда надели уже на шею веревку, о. Антонш успелъ только выго­ворить: «Господи Iисусе Христе, Сыне Божiй, помилуй мя грешнаго», и былъ повешенъ. Мятежники и надъ трупомъ не перестали издеваться. Они привели сына къ трупу отца и го­ворили: «видишь, отецъ твой виситъ, какъ собака; будешь и ты висеть», при чемъ, нанеся ему побои, бросили на-земь, ибо онъ уже не могъ более стоять. Ограбивши домъ, мятежники хотели повесить еще дьячка, но онъ скрылся. Покойный страдалецъ похороненъ 25 мая священникомъ Качановскимъ, ко­торый и при жизни потерпелъ за него и по смерти былъ последнимъ спутникомъ его до могилы. Не более 5-ти мещанъ были на похоронахъ, ибо все запуганы были мятежниками: даже слезы участiя людямъ, преданнымъ покойному, не позво­лили пролить на его могиле эти безчеловечные враги Русскаго народа. Много трудовъ стоило жене покойнаго выбраться изъ Суража, ибо ратуша изъ опасенiя, чтобы въ Белостоке не разсказала она войскамъ, не выпускала ее.

 Въ день, последовавшiй за этою ужасною ночью, мая 23-го, въ другомъ месте  повешенъ другой верный пастырь душъ — о. Данiилъ Конопасевичъ, священникъ Игуменскаго уезда, Минской губернiи, села Богушевичъ. Не смотря на угрозы местнаго помещика Свенторжецкаго, о. Данiилъ внушалъ пастве своей верность и любовь къ Церкви и Православному Отечеству, и темъ удержалъ ее въ повиновенiи законной власти. Озлобленный помещикъ напалъ на волостное правленiе и выставилъ въ немъ, после обычныхъ неистовствъ, печатное объявленiе о возстановленiи Польши. После этого подвига напалъ на домъ священника, чтобы предать истязанiю и смерти о. Данiила, но сей послйднiй укрылся въ лесъ. По возвращенiи домой, на другой день, онъ собралъ своихъ прихожанъ, внушилъ имъ верность къ законному Государю, объявленiе же, выставленное въ волостной избе Свенторжецкимъ, изорвалъ въ куски. Свенторжецкiй, узнавъ объ атомъ, объявилъ, что всякiй священникъ, который осме­лится противодействовать возстановленiю Польши, будетъ повешенъ, чемъ принудилъ окрестныхъ священниковъ вести самую скитальческую жизнь въ лесахъ и ущельяхъ, и при­ходить въ сёла и деревни только для совершенiя требъ. Тягостна была такая жизнь о. Данiилу. Явясь къ архипастырю своему, онъ разсказалъ ему о своемъ положенiи и о действiяхъ Свенторжецкаго. Для уничтоженiя мятежной шайки отправленъ отрядъ войска, который остановился для отдыха въ Богушевичахъ. Офицеры отправились къ священнику и были не только радушно имъ приняты, но и получили указанiя, какъ пройти къ лагерю мятежниковъ. Шайка была уничтожена, а на другой день о. Конопасевичъ приглашенъ былъ на место сраженiя исповедать и причастить Св. Тайнамъ раненыхъ Православныхъ воиновъ и похоронить павшихъ. Мученiя страдальцевъ до глубины души взволновали пастыря. Въ порыве благороднаго негодованiя, онъ не могъ не высказать ксендзу, прибывшему на место для той же цели: «наслаждайся, другъ, плодами своей проповеди, уте­шайся стонами умирающихъ страдальцевъ; неужели окаме­нело сердце ваше, Поляки, и вы не можете образумиться и не престанете внушать безумцамъ проливать кровь собратьевъ!» Свенторжецкiй, до котораго дошли эти слова, прислалъ о. Да­нiилу записку следующаго содержашя: «О. Конопасевичъ! Будь уверенъ, что ты останешься въ-живыхъ только тогда, когда ни одинъ изъ насъ не останется». Опять настала для о. Данiила скитальческая жизнь; на-время прiезжалъ онъ къ одному изъ своихъ родственниковъ. Но пастырю ли жить вдали отъ своей паствы, въ столь страшное время остав­шейся безъ руководителя, среди угрозъ и искушенiй? О. Данiилъ возвратился жить въ Богушевичи. Теперь-то долгому томленiю гонимаго Православнаго пастыря насталъ конецъ: на другой же день, 23 мая, въ 4 часа пополудни, является Свенторжецкiй съ бандою и схватываетъ о. Дашила. Мятеж­ники, надевши ему веревку на шею и связавши руки, таскаютъ его по двору и наносятъ побои. На вопли жены и четырехлетняго малютки о дарованiи несчастному жизни стекаются безоружные жители местечка и на коленяхъ умоляютъ мучи­телей о пощаде; но злодеи отвечаютъ имъ только угрозами и побоями. Наконецъ, после истязанiй, измученную жертву вешаютъ, но и по смерти издеваются надъ умершимъ. Несчастная жена, со своимъ малюткою, вырвавшись изъ рукъ злодеевъ, подбежала къ висящему мужу, обняла его ноги, подставила подъ нихъ свои плечи для облегчетя его страданiй, целовала ихъ, а малютка взывалъ съ плачемъ: «Боже мой, Боже мой! папочка мой виситъ!» Но ни трогательные знаки любви несчастной матери, ни детскiй жалобный лепетъ не трогали закоренйлыхъ враговъ Русскаго народа и Православiя. Низкая душа и въ насилiяхъ любитъ издеваться; злодеи оттаскивали жену и малютку, повергая ихъ на землю. Мать снова подбегала къ мужу, на собственныхъ плечахъ какъ бы хотела еще сохранить последнiе остатки дорогой для нея жизни, но уже отлетала жизнь, скончался добрый слуга Божiй, еще однимъ человекомъ увеличился длинный списокъ мучениковъ за Православную Веру и Русское дело въ Западномъ крае. Мятежники перерезали веревку, трупъ упалъ: безъ чувствъ замерла на немъ страдалица-жена и мать. Уходя, мятежники на-строго запретили жителямъ хоро­нить тело священника, обрекая его на добычу зверямъ. Изъ страха, безоружные жители не смели оказать покойному последнихъ почестей; только семья покойнаго, сестра его, да честныя Русскiя души—работникъ съ работницею—приго­товили его къ погребенiю. Преосвященный Минскiй Михаилъ отслужилъ въ Минскомъ Православномъ соборе торжественно и всенародно панихиду по новомъ мученике. Намъ остается упомянуть, что о. Данiилъ былъ еще молодой человекъ— 32 летъ. Действiя его показываютъ твердость и глубину убежденiй, и дай Богъ, чтобы въ Западномъ крае было побольше ему подобныхъ. Такими людьми держалось и всегда будетъ держаться въ Западномъ крае Русское дело.

О. Романъ Рапацкiй священствовалъ въ селенiи Котре, Гродненской губернiи. Онъ жилъ съ семьею въ крайней бедности. Въ то время, когда Православное духовенство было въ угнетенiи, не редко можно было встретить подобныхъ бедняковъ между сельскими священниками. Намъ уже не до­пытаться теперь о его чувствахъ. Но—кто знаетъ!—можетъ быть, его никогда не оставляло желанiе—душу свою поло­жить за то дело, противъ котораго поднялись люди, приведшiе Православное духовенство Западнаго края къ столь печаль­ному внешнему положению. Какъ верный сынъ отечества, не взирая на опасность, которая лично могла ему угрожать, онъ не оставлялъ уведомлять войска о движенiяхъ мятежниковъ. Мятежники уже давно питали злобу на о. Романа. Злые люди, всегда по внутреннему чувству угадываютъ, въ какомъ человеке встретятъ они непреклонно - честное противодествiе своимъ замысламъ. О. Романъ, какъ бы пред­чувствуя свою кончину, еще 29 iюня очистилъ душу свою покаянiемъ и, отправляясь на сенокосныя поля, взялъ съ собою молитвословъ, часто въ последнiй день жизни молился, а проходя мимо дома и церкви, благословилъ жену и детей своихъ, какъ бы последнимъ прощальнымъ благословенiемъ. 3 iюля явились къ вечеру въ селеше Котру 45 человйкъ мятежниковъ изъ лесу,—схватили о. Романа, возвращавшагося съ сенокоса, не позволили ему зайти въ домъ попрощаться съ детьми, хотя впрочемъ на-столько были великодушны, что удостоили его чести около дома рядомъ съ ними сидеть, потешали его разговорами и шутками, и даже соблаговолили человека, приведеннаго къ виселице, потчивать изъ своихъ панскихъ рукъ сигарою. Священникъ безмолвствовалъ и только по движенiю замирающихъ устъ заметно было, что онъ читалъ предсмертную молитву. Въ одну секунду подвели его подъ дерево и, надевши петлю, повесили, а одинъ изъ окружающихъ выстрелилъ въ правую сторону груди висящаго. Идя къ месту своихъ страданiй, о. Рапацкiй полагалъ на себя крестное знаменiе: въ такомъ положенiи рука его почила на веки. Жены къ покойному не допустили. Три дня провиселъ онъ, и только прибывшiе на погребенiе священно­служители собственными руками сняли его. Когда, при последнемъ цйлованiи, прикладывались къ руке покойнаго и подняли воздухъ, закрывавшiй его лице, то, къ удивленiю своему, увидали лице чистое безъ всякой синевы: смерть отпечатлела не ужасъ и разрушенiе на мертвомъ лике его, но печать совершеннаго упокоенiя въ Боге. Покойникъ такъ былъ беденъ, что не-на-что было купить даже гроба: доски на гробъ привезъ съ собою священникъ Мокренской церкви о. Iаковъ Будиловичъ.

Кроме этихъ убiенныхъ священномучениковъ мятежники повысили еще изъ лицъ, принадлежащихъ къ духовенству, съ 18 на 19 апреля наставника Субочевскаго сельскаго училища, Вилкоапрскаго уезда, Викентiя Смольскаго и дьячка селенiя Святой Воли, Пинскаго уезда, Феодора Юзефовича. Миръ и благословенiе памяти вашей, доблестные мученики за Русскую правду!

 Такъ страдало духовенство за Веру Православную и народъ Русскiй!
Пусть же помнятъ это наши дети, внуки и правнуки.

 Пастыри Православные! Воспоминая нашихъ недавнихъ мучениковъ и исповедниковъ, пострадавшихъ за Православную Веру и любовь къ Россiи, стойте и сами всегда бодро на страже! Помните, что, охраняя Православную Веру, вы охра­няете Русь Святую. Русь Православная не забудетъ и вашего дела, какъ не забылъ и съ благоговенiемъ вспоминаетъ всякiй сынъ Западной Руси и упокоившихся нашихъ недавнихъ мучениковъ и исповедниковъ.

 Изъ остальныхъ верноподданныхъ Русскихъ въ Северо-Западномъ край за преданность отечеству прiявшихъ страданiе, мы поминаемъ здесь однихъ убитыхъ, а мученнымъ и счету нетъ, да и изъ получившихъ смерть, многихъ мы еще не знаемъ. Жестоко тешились надъ вернымъ Русскимъ на­родомъ Польскiе мятежники: того живаго зарыли въ землю, тому связали руки и съ петлею на шей зарыли, того напередъ задушили и потомъ повесили,—тутъ жену, мужа защищавшую, беременную, коломъ ушибли; тамъ задушили сына, защищавшаго отца; того напередъ били и потомъ по­весили. А сколько было надъ бедными передъ смертью надругательствъ!

 Мало было этимъ злымъ людямъ вешать по одному, стали вешать целыми семьями: въ конце апреля 1863 г. одинъ разъ повысили шестерыхъ, мая 11—троихъ, iюня 8— троихъ, августа съ 18 на 19—троихъ, сентября 11—троихъ, августа же съ 5 на 6—одиннадцать человекъ, и даже троихъ рабочихъ, шедшихъ на заработки. Вешали стариковъ и молодыхъ, мужей и женъ. Приводимъ имена некоторыхъ доблестныхъ страдальцевъ Православнаго исповйданiя:

Виленской губернiи:

1) Толмачовъ, Игнатiй, дворянинъ Лидскаго уезда, дерев­ни Заболотье, бывшiй писарь Заболотской волости, 27-ми летъ. Марта 19 повешенъ шайкою мятежниковъ подъ командою Нарбутта.

2)  Велигоровъ, Иванъ, отставный коллежскiй регистраторъ, служившiй пятисотскимъ въ Попоротскомъ приходе, Трокскаго уезда, 50-ти летъ. 5 мая мятежники шайки Вислоуха, прибывши въ деревню Шиланы, где Велигоровъ ночевалъ, захватили его и въ лесу повесили.

3)  Томашевичъ, Иванъ, старшина Дукштанскаго общества, крестьянинъ деревни Балунь, 50-ти летъ. Въ ночь съ 10 на 11 мая мятежники, проходившiе чрезъ застенокъ, где проживалъ Томашевичъ, вызвали его подъ предлогомъ указанiя дороги, увели въ лесъ и тамъ повесили.

4)  Волкъ, Игнатiй, пастухъ, крестьянинъ Каролинской волости, Вилейскаго уезда, 60-ти летъ. Въ май повешенъ мятежниками подъ командою Козелла.

5)   Кожура, Иванъ, отецъ 50-ти летъ, и

6)  Кожура, Иванъ, сынъ 22-ти летъ, крестьяне Заборской волости, Вилейскаго уезда. Весною въ лесу, где следили шайку Чижика, пойманы и разстреляны.

7)  Невяровичъ, Фома, крестьянинъ деревни Зуненъ, 38-ми летъ 22 мая мятежники, после истязанiй, заставили его бежать и въ догонку застрелили 5-ю выстрелами.

8) Довнаровичъ, Фома, дворянинъ Лидскаго уезда, местечка Нача, 28-ми летъ. 24 мая повешенъ неизвестною шайкою.

9) Крищукъ, Герасимъ, крестьянинъ того же уезда деревни Спуши, 49-ти летъ. 9 iюня повешенъ неизвестною шайкою.

10)  Загурскгй, Лаврентiй, отставный унтеръ-офицеръ, слу­жившiй объездчикомъ въ Трокскомъ уезде и въ должности проводника содействовавших войскамъ при отысканiи мятежниковъ. Въ iюне взять мятежниками изъ квартиры своего брата, подвергнутъ истязанiямъ; связанный, доставленъ чрезъ Неманъ, въ Августовскую губернно, где и повешенъ.

11)  Ляховичъ, Матвей, крестьянинъ Трокскаго уезда, деревни Жухораны, 40-ка летъ. Съ 28 на 29 iюня, въ ночь, убитъ шайкою Вислоуха, напавшею на деревню.

12)  Курочка, Яковъ, крестьянинъ Лидскаго уезда, деревни Карашева, 48-ми летъ. Ночью съ 7 на 8 поля повешенъ не известною шайкою.

Гродненской губернiи:

13)   Кургановичъ приставъ 2-го стана, Бельскаго уйзда, и

14) Радзицкiй, Михаилъ, рядовой III разряда Новоингерманландскаго пехотнаго полка. 10 апреля напавшими на местечко Брянскъ мятежниками повышены у своихъ квартиръ.

15) Дмитрiевъ. Михаилъ, отставный рядовой Великолуцкаго пехотнаго полка. 13 апреля повешенъ шайкою въ 200 человекъ, напавшею на местечко Боцьки, Белостокскаго уезда.

16)  Прокопукъ, Фома, крестьянинъ деревни Бродятина, Брестскаго уезда, 35-ти лйтъ. 17 мая былъ въ сельскомъ карауле и проходившими въ числе 40 человекъ мятежниками въ деревне же повешенъ.

17)  Кузъминъ, Семенъ, рядовой II разряда Гродненскаго батальона внутренней стражи, находившiйся въ именiи Белина. 21 мая убитъ мятежниками.

18) Князевъ, Иванъ, рядовой военнорабочей № 51 роты. 21 мая, когда находился при караульной избе на Солиской плотине, Кобринскаго уезда, повешенъ мятежниками.

19) Герасимовичъ, Алексей, крестьянинъ деревни Себятика, Брестскаго уезда, 35-ти летъ. Въ ночь съ 27 па 28 мая мятеж­ники спрашивали у него, куда девалъ онъ ножи, оставлен­ные будто-бы священникомъ Мелейчицкой церкви для рйзанiя Поляковъ, и, не принимая ни какихъ объясненiй, увели изъ дома въ лесъ, где онъ и найденъ на другой день повешеннымъ.

20) Свптюкъ, сборщикъ податей. 28 мая шайкою поме­щика Казимiра Нарбута, прибывшею въ селенiя Пожежину и Великую Риту, повешенъ на дереве, при волостномъ правленiи.

21) Ярмошукъ, Григорiй, крестьянинъ, Новоселковскiй  староста. 30 мая повешенъ шайкою Нарбута, за извещенiе военнаго начальника о приходе мятежниковъ.

22) Мартынюкъ, крестьянинъ Пружанскаго уезда. 3 iюня, увидевъ проходившихъ по лесу мятежниковъ, бросилъ въ нихъ топоромъ, за что здесь же повешенъ.

23) Вавренюкъ, крестьянинъ, сборщикъ податей изъдеревни Туросли Костельной, Белостокскаго уезда, 49-ти летъ. 4 iюня взятъ изъ дому и въ лесу повешенъ.

24) Колодко, Николай, Дpoгичинcкiй мещанинъ, Бельскаго уезда, 50-ти летъ. Ночью съ 5 на 6 iюня взятъ въ деревне Черной Великой, и за деревнею повешенъ.

25) Минчикъ, Иванъ, 41-го года, крестьянинъ деревни Добромысль, Слонимскаго уезда. 7-го iюня мятежники, окруживши деревню, повесили его за преданность правительству.

26)  Фaлькoвcкiй, крестьянинъ деревни Гробовца, Бель­скаго уезда, ceльcкiй староста, 45-ти летъ. 8 iюня десять вооруженныхъ мятежниковъ напали на его домъ, увели его въ лесъ, где онъ и найденъ зарытымъ съ петлею на шее.

27)  Грпсюкъ, Адамъ, отставный солдатъ, 48-ми летъ. Iюня 10 взятъ вооруженными мятежниками въ селе Гродзиске изъ церкви и повешенъ.

28) Ступчикъ, Iосифъ, крестьянинъ—собственникъ деревни Гуты, Слонимскаго уезда, 56-ти летъ. Iюня 22 повешенъ мя­тежниками за то, чтовнушалъ крестьянамъ не верить вреднымъ слухамъ и старался открывать пристанища мятежниковъ.

29)  Сытый, Дмитpiй, казенный крестьянинъ, 50-ти летъ. Съ поля, где пасъ скотъ, уведенъ мятежниками въ лесъ и после иcтязaнiй повешенъ.

30) Гапонюкъ, Bacилiй, крестьянинъ деревни Новоселокъ, 39-ти летъ. Iюня съ 28 на 29, при нaпaдeнiи мятежниковъ на местечко Домачево, былъ въ сельскомъ карауле, пойманъ на улице и на месте убитъ.

31) Макаревичъ, Матвей, крестьянинъ-собственникъ и старшина Езерницкой волости, Слонимскаго уезда, 39-ти летъ. Iюля 1 шайка мятежниковъ, прибывши въ Езерницы, схва­тила Макаревича и волостнаго писаря. Писарь наказанъ 100 ударами розогъ, Макаревичъ же повешенъ на воротахъ дома священника тамошней церкви.

32)   Макаревичъ, Иванъ, сынъ казеннаго крестьянина, Гродненской гyбepнiи, 22-ти летъ. Iюля съ 1 на 2 взятъ мя- тежниками изъ деревни, и потомъ въ версте отъ околицы Щуни найденъ съ петлею на шее зарытымъ въ землю, зверски изувеченнымъ.

33)  Шведъ, Koнcтaнтинъ, кpecтьянинъ - coбcтвeнникъ ceлa Koтpы, 40-кa лeтъ. Mятeжники, yзнaвши, чтo Швeдъ, пo coветy священника Рапацкаго, уведомлялъ начальство о шайкахъ, повесили его 3 iюля.

34)  Радкевичъ, Клара, жeна отставнаго рядоваго, 41-го года. Iюля 5 повешена вместо мужа, котораго не нашли мятeжники, пришедшie, съ намеренiемъ повеcить его, въ местечко Новый Дворъ, Волковыскаго уезда.

35)  Гринчукъ, Осипъ, отставный унтеръ-офицеръ. Iюля  въ лесу повешенъ съ запискою на Польскомъ языке, что такая же участь постигнетъ всякаго шпиона.

36)  Корвацкiй, Юлiaнъ, крестьянинъ 43-хъ летъ. Августа 4 вооруженные мятежники, пpибывшiе ночью въ деревню Мыщяны, Бельскаго уезда, ворвались въ его домъ, вытащили его на дворъ, повели на дорогу и повесили на вербе.

37)  Волочкевичъ, Альбинъ, отставный унтеръ-офицеръ, Подopoсскiй волостный писарь, 54-хъ летъ. Августа 16 въ деревне Дашкевичахъ, Волковыскаго уезда, повешенъ.

38)  Новицкiй, Иванъ, крестьянинъ деревни Дашкевичи, 40-ка летъ, двоюродный братъ Волочкевича. Повешенъ.

39)   Кузьминъ, Петръ, отставный фельдфебель 65-ти летъ. На сельскомъ карауле въ местечке Роси, Волковыскаго уезда, 22 августа повешенъ.

40)     Седунъ, Iосиф, помошникъ стрелка, Пружанскаго лесничества, 46-ти летъ, и

41)   Женa стрелка Bикeнтiя Седуна. Августа съ 18 на 19 мятежниками повешены, а домъ и имущество ихъсожжены.

42)   Седунъ, Гeраcимъ, стрелокъ того жe леcничeства,48-ми летъ, и

43)  Седунъ, Аннa,жeна стрелкa, 42-хъ летъ. Авгуcтa c 18 на 19 первый повешенъ, поcледняя отъ жеcтокихъ побоeвъ вскоре умерлa; домъ и имущecтво сожжeны. Пострaдaли за cодейcтвie въ фeврaле отряду гeнерaлъ-адъютaнтa графа Поcтицa въ преcледовaнiю шайки Poгинcкаго.

44)  Пызовскiй,Михаилъ, крестьянинъ, 40-ка летъ. Около местечка Менжелины мятежниками повешенъ на вербе, когда отправлялся изъ своей деревни за реку Бугъ.

45)     Лiyцко, Михаилъ, казенный крестьянинъ 26-ти летъ, и

46)  Михнюкъ, Алексей, казенные крестьянинъ деревни Гошева, Кобринскаго уезда. Сентября 19, находясь у въезда въ деревню въ карауле, оба повешены прибывшими мятеж- никами.

  Минской губернiи:

 47)  Андросюкъ, Герасимъ, крестьянинъ деревни Новосёла, Игуменекаго уезда, 45-ти летъ,

48)  Казанъ, Петръ; 41-го года,

49)  Варивончикъ,Антонъ, 53-хъ летъ, и

50) Горбачикъ, Дорофей, 44-хъ летъ.
Все они убиты въ апреле 1863 г. въ деревне Новоселкахъ, во время боя крестьянъ съ собравшимися туда въ домъ помещика Крунскаго вооруженными людьми, готовившимися присоединиться къ шайке мятежниковъ.

51)  Крушпикъ, Григории отставный рядовой, 54-хъ летъ. 1юня 19 повешенъ шайкою мятежниковъ.

   Повышены въ Iюле  мятежниками шайки Лясковскаго:

52)  Вуракъ, крестьянинъ Игуменскаго уезда, деревни Озерецъ, 23-хъ летъ, и

53)  Фурежъ, Иванъ, крестьянинъ того же уезда, деревни Скриль, 22-хъ летъ,

54) Гусакъ, Кириллъ, крестьянинъ того же уезда. деревни Турина, 41-го года. Повешенъ шайкою Собека.

55) Лякiй, Адамъ, становый приставъ 2-го стана, Борисовскаго уйзда, 42-хъ летъ. Сентября 19 убитъ мятежниками.

Могилевской губернiи:

56)  Андреевъ, Павелъ, крестьянинъ Оршанскаго уезда, Лёзнянскаго общества, деревни Зубковъ, и

57) Васильевъ, Потапъ, бывшiй дворовый человекъ по­мещика Оршанскаго уйзда Шебеко изъ деревни Лёзно. На­ходились охотниками въ отряде исправника Савицкаго, преследовавшаго шайку Будзиловича; убиты 26 апреля въ перестрелке съ мятежниками при фольварке Погостище.

58) Ивановъ, Осипъ, крестьянинъ Быховскаго уезда, де­ревни Золоты. При преследованiи шайки мятежниковъ эми­гранта Ильдефонса Анцыпо, раненъ въ животъ мятежиикомъ Блажеемъ Мацкевичемъ и на следующих день умеръ.

  Ковенской губернiи:

59)  Легченко, Семенъ, пятисотскiй, отставный унтеръ- офицеръ Ковенской жандармской команды, 48-ми летъ. Марта31 вечеромъ прибывшею въ местечко Велюну шайкою мятежниковъ повешенъ въ лесу.

60)  Пастернаковъ, Филиппъ, приставъ 4-го стана Pocciенскаго уезда, 53-хъ летъ. Апреля 4 повешенъ шайкою Савицкаго въ местечке Скавдвиляхъ.

61)  Аванасьевъ, Матвей, отставный унтеръ-офицеръ, Субочскiй тысячскiй, 50-ти летъ. Апреля 15 повешенъ шайкою Доленги въ Вилкомiрскомъ уезде.

62)  Лебедевъ, Филиппъ, отставный унтеръ-офицеръ, слу­жившiй Вижуискимъ тысячскимъ. Апреля 16 повешенъ мя­тежниками за преданность правительству въ Вилкомирскомъ уезде.

63) Лютынская, Ольга, жена Купитскаго тысячскаго, мещанка, 39-ти летъ. Сентября 25 ранена мятежниками, отъ чего и умерла 29 октября.

 Списокъ невинныхъ жертвъ мятежнаго произвола удлиннился бы еще более, еслибы въ него внести и техъ изъ насильно-уведенныхъ мятежниками лицъ, участь которыхъ неизвестна, ибо почти выше всякаго сомненiя, что их также постигла мученическая смерть. Но мы желали указать только те случаи, которые вполне доказаны.

 Большинство этихъ мучениковъ—крестьяне. Они не успели еще насладиться плодами новой свободной жизни, освобожденiемъ отъ крепостной зависимости, но они не задумались положить животъ свой за даровавшаго имъ эту волю Государя и за единую, нараздельную Pocciю, и конечно за освободителей была ихъ первая посмертная молитва къ Небесному Отцу всехъ. Не долгомъ ли своимъ сочтутъ и дети, соседи и потомки ихъ—идти за правое дело по следамъ своихъ первострадальцевъ? Умерли они сами, а духъ ихъ, примеръ остался, какъ остался для насъ примеръ мучениковъ Хрштiанскихъ. Семьямъ этихъ страдальцевъ, оставшимся безъ помощи, оказано nocoбiе: графъ М. Н. Муравьевъ изъ своихъ средствъ, а Русскiе люди добровольными приношешями помогли имъ, добрымъ словомъ утешили ихъ. А всякое за­явленное сочувствiе всегда скрепляетъ взаимную привязан­ность людей.

 Быть можетъ, мы не найдемъ уже ныне всехъ могилъ этихъ страдальцевъ, животъ свой за Царя и Отечество положившихъ. Но да будетъ имъ вечная память отъ всехъ  Русскихъ родичей ихъ. И безъ памятниковъ вечно должна жить память ихъ, потомучто ихъ мужественная смерть насъ возвышаетъ, свидйтельствуетъ нашу способность къ само­пожертвованию за Русь, т. е. къ такой любви, выше которой нетъ другой, по слову Спасителя. Пока роса небесная падаетъ на землю, до техъ поръ будетъ серебриться радостною слезою могильный цветокъ ихъ! И пока Русь Святая и Ве­ликая будетъ жить,—каждый верный сынъ ея съ глубокою любовью будетъ говорить: вечная вамъ память, доблiи по­движники земли Русской!

Послесловие редактора

Эти свидетельства являются  хроникой террора, с помощью которого польские мятежники запугивали мирное население. К сожалению, упоминается только малая часть казненных. Много написано о расправах над православным духовенством, и возможно эта публикация станет отправной точкой в деле канонизации православных мучеников, принявших смерть от рук польских мятежников. И первым среди канонизированных безусловно  должен быть митрополит Иосиф Семашко, современник этих событий, благодаря трудам которого население Западной Руси было возвращено из унизительной унии с Римом в лоно Православия.

Церковь уже проделала большой труд по канонизации новомучеников и исповедников Белой Руси, пострадавших за Веру от большевистского террора. Но у них были несправедливо забытые предшественники, принявшие мученическую кончину в годы польского шляхетского восстания 1863-1864 годов. Тем более что явно прослеживается онтогенетическая связь между польскими мятежниками, которых кандидат исторических наук Александр Гронский считает протобольшевиками,  и коммунистами, а также белорусскими нацдемами.

Белорусские нацдемы сформировались из той части мелкой польской шляхты, которая после подавления восстания 1863-1864 г.г. вязла на вооружение «белорусскую» по форме, а на деле «литвинскую» идею.

Нацдемы последовательно вступали в союз со всеми антирусскими и антиправославными силами:

• во время Первой мировой войны сотрудничали с германской администрацией (образование БНР);
• во время польской оккупации Минска восторженно приветствовали Пилсудского (Янка Купала);  
• в 20-30 годах ХХ века  органично слились с большевиками в деле насильственной белорусизации, когда уничтожалось Православие и западнорусская интеллигенция;
• в годы Великой Отечественной войны многие  активно сотрудничали с немецким оккупационным режимом (Белорусская Народная Рада);
• в послевоенное время те, кто не бежал на Запад и миновал наказания за коллаборантство, постепенно внедрились в сферу гуманитарных наук, учреждения культуры, налаживали контакты с БНР в эмиграции и с соответствующими спецслужбами;   
• после недолгого нахождения у власти в 1991 -1994 годах нацдемы, объединенные в различные  партии и НПО прозападной ориентации, сегодня ведут активную информационную пропаганду русофобии и фальсификацию белорусской истории с целью окончательного переформатирования самоидентификации белорусов.

 Юбилейные мероприятия, устраиваемые в Белоруссии литвинствующими националистами в связи со 150-летием польского восстания 1863-1864 г.г., нанизываются на один и тот же исторический стержень борьбы против Руси и Православия. У основания его находится та часть дворянства Западной Руси, которая в 16-18 веках, приняв католичество, предала Русскую веру и собственный народ, и влилась в состав польской шляхты, угнетавшей предков современных белорусов и украинцев. Затем следуют польские шляхетские революционеры-террористы, идеи и методы террора которых восприняли большевики (например, Дзержинский) и нацдемы, а сегодня на верхушке этого «стержня» находятся белорусские «свядомыя». Примечательно, что у этого «генеалогического древа» на белорусской земле нет корней,  и оно как в прошлом, так и в настоящем  «стоит» исключительно благодаря подпоркам внешних сил.

Конечно, приведенная линия преемственности несколько схематичная и упрощенная. В историческом процессе, как и в судьбах людей, было множество нюансов и особенностей. Но это тема отдельного исследования. Например, тот же большевизм с 60-х годов прошлого века под влиянием многовековой русской православной традиции, которую так и не удалось полностью выкорчевать, постепенно стал эволюционировать в сторону социал-демократии, и к началу 80-х появилась объективная возможность реформирования Советского Союза с возрождением лучших традиций российской государственности и православия в сочетании с народовластием. Но как раз таки взращенный большевиками  национализм (как в республиках, так и в РСФСР) в сочетании с амбициями партийных бонз не дал этому произойти, и Советский Союз был разорван на части. Об этом можно только сожалеть, и , исходя из сегодняшних реалий, восстанавливать и развивать как отдельно взятые русские государства (РФ, РБ и Украина)так и укреплять между ними интеграционные процессы. Это может увенчаться успехом только при опоре на традиции нашей общей русской православной цивилизации. И если мы будем помнить всех своих мучеников и героев и будем правильно понимать, откуда взялись все эти разномастные российские «либералы»,  белорусские «свядомыя», украинские «свiдомi» – все эти  «бесы», о которых говорил еще Достоевский.

 Игорь Зеленковский