Как город, основанный русским князем Владимиром, стал латышской Валмиерой

…В этот приезд в Валмиере нас удивили две вещи. Огромные средневековые ворота города, которые вдруг обнаружились на глубине двух метров под модной плиткой современного тротуара. И подшивка советской газеты "Лиесма" за 1954 год на столе у молодой сотрудницы музея валмиерского замка Лиене Рокпелне.

Источник: Лариса Персикова, Ника Персикова

 
О Лиене говорят, что она родилась в замке.

— Так и было, — говорит она. — В мае 1986 года большую городскую больницу закрыли на реконструкцию. А родильное отделение перенесли в поликлинику — которая стояла на бывшем бастионе городского замка. И получилось, что я появилась на свет на месте бывшего замкового бастиона… Мы с бабушкой в детстве гуляли здесь по брусчатке — мимо этих стен из тяжелого камня. И я была, наверное, классе в седьмом, когда сказала девочкам, что подрасту и буду обязательно работать здесь, в замке. И тогда уже начала читать книги про епископа Альберта…

Альберт, Август и другие

Мужа Лиене, тоже профессионального историка, зовут… Альберт. Своего маленького сына они тоже, не задумываясь, назвали Альбертом. Когда Лиене ждала ребенка, умер ее отец, и она в честь отца дала сыну второе имя — Август. Получилось вполне по–королевски — Альберт Август…

— Я люблю этот замок. Я чувствую его душу. Хотя здесь никогда не жили прекрасные дамы в длинных платьях. Нет, только рыцари — представители монашеского ордена. Меченосцы. Женщины могли сюда входить, только если точно знали, что в замке не находится ни одного рыцаря–монаха. Чтобы убрать помещение и быстро покинуть замок. А я теперь здесь, можно сказать, живу — и храню это прошлое… Я иногда слышу: ну что, мол, хорошего в ваших развалинах, в других местах замки сохранились лучше. Но я–то знаю, что это судьба нашего замка: сюда приходила сама история — войны, захваты, и он уничтожался, его отстраивали — и все начиналось сначала… Однажды у обитателей замка опустились руки — они решили больше не восстанавливать крепостных стен: потому что все равно кто–то придет — и разрушит… Я жалею эти стены…

На старые стены валмиерского замка падает первый снег. И от этого огромные, потерявшиеся во времени валуны выглядят особенно сиротливо. От всех зданий, которые когда–то прятались за этими крепостными стенами, осталось два–три домика. Средневековых — как и положено, с узкими окнами, чтоб не надо было много платить за дневной свет.

Здесь темнеет рано. В день нашего приезда Валмиера по–своему готовилась к Рождеству. Рядом с нами у прилавка магазина бабушка учила внучку:

— Подожди это покупать, скоро будет рождественская ярмарка в замке, там и купим все дешевле…

Рождественские ярмарки — это тоже, можно сказать, средневековая традиция. Она не прерывается столетиями.

Не бывает плохих времён

— Лиене, если вы так любите Средневековье, почему вы решили писать диплом по истории Латвии 1949–1954 годов?

— Я не боюсь советских времен. У меня отец родился в 1928 году, он был такой довоенный латыш, а мама родилась в 53–м, она была советской женщиной. Они часто между собой спорили. Свою бакалаврскую работу я писала о епископе Альберте как о личности. Потом начался кризис, моего преподавателя уволили, и я поняла, что не могу без него продолжать эту работу. И я выбрала то, что мне ближе всего. А это мой город и советские годы. Потому что в Валмиере именно в первые годы после войны культура расцветала, и все эти самодеятельные коллективы танцевальные, хоры, все эти концерты, эти все традиции вспыхнули тогда так ярко — и сохранились до сегодняшних дней. Я все это узнала от старых жителей Валмиеры, которые еще живы и хорошо помнят то время.

Конечно, вначале многое советская власть как бы заставляла делать — даже в области культуры. Но потом это прижилось, люди не сопротивлялись и, даже наоборот, с радостью шли на эти мероприятия. Работали не только местные самодеятельные кружки и валмиерский театр, но приезжали артисты из Рижской филармонии, приезжал рижский балет, приглашали лиепайский театр. И это я тоже исследую.

После войны, после всех этих ужасных событий, когда в сентябре 44–го сгорел весь валмиерский исторический центр, в одночасье исчезло 90 процентов жилых помещений, и станция была разбомблена, ну все, — оставалась только эта маленькая улочка, по которой вы вышли к музею. И людям негде было жить, и они жили в подвалах. И именно в это время вдруг расцветает культурная жизнь города. Это же феномен… И может быть, сейчас у меня уникальная возможность соединить то, что осталось в архивах, с воспоминаниями живых людей…

Русский князь

Конечно, в музейных экспозициях Валмиеры, в соответствии с требованием времени, немцы, шведы и поляки — новые хозяева замка, а русские — по–прежнему захватчики. Но вот какую удивительную историю рассказала нам заведующая историческим отделом валмиерского музея в замке Ингрида ЗИРИНЯ:

— Женой псковского князя Владимира была племянница рижского епископа Альберта. Это был политический брак. В некоторых исторических источниках я еще читала, что степень родства была более отдаленной: девушка была не племянницей епископа, а его крестной дочерью. Но, как бы там ни было, псковский князь Владимир в 1212 году поселяется здесь, есть такое местечко — Вайдава. Это не доезжая до Валмиеры. И там на большом холме он построил деревянный замок. Это был первый замок князя Владимира. А второй замок он построил через два года уже здесь, у Гауи. Здесь тогда было поселение латгальцев. Археологи считают, что этот замок был деревянным и находился на этом месте — где мы сейчас разговариваем. Потому что именно здесь немцы потом построили каменный замок, а немцы никогда не возводили свои строения на пустом месте.

Князь Владимир жил здесь со своей женой, у него было двое сыновей, одного из них звали Ярослав. У русского князя была своя дружина, и, как тогда было принято, он собирал дань с местного населения. Воск, мед, всякие там шкуры. Но дань показалась слишком высокой местным крестьянам — и в 1215 году они взбунтовались. Князь был вынужден вернуться обратно в Псков. Спустя годы уже его сын Ярослав попытался снова отвоевать эти земли — но дошел только до Цесиса. Тогда этот город назывался Венден. Это произошло в 1219 году. В исторических документах больше нет упоминаний о самом Владимире или его сыне Ярославе. И даже псковские историки говорят, что не известно, как сложилась дальше жизнь князя Владимира и его семьи… Ну, конечно, когда он поселился здесь со своей дружиной, — он обязательно принес с собой православие. У нас нет документальных подтверждений, что местные крестьяне перешли в православие. Но все–таки, получается, что христианство сюда первым принес русский православный князь Владимир…

Удивительно, но, похоже, и свое название Валмиера получила в честь этого русского князя. Потому что город раньше называли по–разному — Валдмар, Волдемер, Волмахр, Волмария, Волмар. И только после Первой мировой войны закрепилось название Валмиера.

Ангелы–хранители церкви Святого Симона

Церковь Святого Симона у развалин замка прекрасна и белоснежна, как древние псковские и новгородские храмы. А о том, что не все в отношениях русских и латышей и в те времена было безоблачно, свидетельствует ядро, застрявшее в церковной стене. Согласно преданию, его выпустили воины Ивана Грозного.

Открываем двери этого одного из старейших храмов Латвии. На окнах — прекрасные витражи, впереди — узкая дорожка к алтарю, и перед нами — длинные ряды скамеек. Проходим вперед и, чтобы не шуметь, садимся на одну из скамеек. За нами заходит какая–то девушка. Она тоже не знает, что делать в незнакомом месте, и садится рядом с нами. Тогда одна из церковных тетушек медленно идет по проходу, зажигает свечу и опускается на коленях у алтаря. Она показывает нам, что надо делать. И в этом, как она считает, ее высшее предназначение и работа.

Тетушке Зелме — 76 лет. А храму — почти восемь столетий. Зелма ЧАКА долго рассказывает нам, сколько сменилось за эти годы пасторов, как много приходило людей — особенно на Рождество, как в один день было три службы, и все равно переполнялся зал:

— А люди все шли и шли. Им нужна была церковь. Вначале мы дежурили только летом, с апреля до октября, потом подумали, что все–таки стоило бы дежурить здесь весь год, и так мы стали дежурить в пять смен. А люди приходят, у них разные беды. Они молятся. И им надо помочь, потому что иногда они даже не знают, как помолиться. А проблемы остаются тяжелыми, с которыми человек сам не справляется… Я сама — пенсионерка, живу тяжело, от своего хозяйства — капустой, морковкой. Но в церкви я духовно укрепляюсь и могу помочь людям…

Мы еще долго разговариваем с тетушкой Зелмой о том, как на войне погиб ее отец, о том, как тяжело быть довоенным ребенком, о том, как она гуляет теперь со внуками вдоль Гауи и какое это счастье — когда у тебя шестеро внуков.

Говорят, когда закрывают храм, у алтаря остается ангел, и он плачет. В советское время в стенах этой лютеранской церкви был концертный зал, потом — музей. Во время реконструкции храма потревожили останки одного из генералов армии Петра Первого и перезахоронили его во дворе. Такой вот исторический вандализм. Но прошло совсем немного времени — и у входа в храм дежурят две милые тетушки, похожие на ангелов, одинаково приветливые ко всем, кто переступит порог. Значит, пришло время собирать камни…