Особая тайна Второй армии

В официальной истории Ракетных войск упоминается только об одной известной всему миру операции РВСН за пределами родной земли — под кодовым названием "Анадырь". Ровно 36 лет назад — с 12 июля по 1 декабря 1962 года на Кубу была скрытно переброшена и несла там службу 51-я ракетная дивизия генерал-майора Игоря Стаценко (в последующем начальника Пермского высшего командно-инженерного училища Ракетных войск). В октябре стартовые позиции ракет Р—12 были обнаружены американскими стратегическими разведчиками U—2. Это и вызвало всеамериканский переполох и так называемый "Карибский кризис" в отношениях между двумя ядерными державами -СССР и США. В результате его политического разрешения американские генералы вынуждены были убрать эскадрильи своих стратегических ракет средней дальности "Юпитер" из Турции, а мы возвратили свои ядерные ракеты с Кубы на Родину.

Но, оказывается, еще раньше был совершен секретный "поход" за рубежи страны другим ракетным соединением стратегических ракет Р—5м, причем самым первым в наших Вооруженных силах — 72-й гвардейской инженерной бригадой РВГК полковника Александра Холопова. И полностью обеспечивали действия ракетчиков с их суперсекретными "изделиями" солдаты и офицеры 2-й гвардейской армии.

Но напрасно вы будете изучать исторический формуляр этого прославленного объединения — знаменитой в прошлом танковой армии фронтовых лет маршала бронетанковых войск Семена Богданова. Ни в одном из документов управления и штаба 2 гв. ТА, а также ее соединения и частей об этом примечательном событии нет никаких упоминаний. Совместные действия с первым соединением РВСН все прошедшие десятилетия оставались особо охраняемой тайной нашей второй гвардейской армии, о которой не подозревали даже ее командиры. Во всяком случае, об этом ничего не слышали ее недавние командующие генерал-лейтенанты Владимир Попов и Александр Баранов, соответственно первый заместитель командующего войсками и начальник штаба ПриВо, а также ее нынешний командарм -генерал-майор Николай Макаров. Автору же об этой "стратегической тайне" 2-й армии недавно удалось узнать от самих участников того "ракетного похода" в ГДР, поскольку соответствующие органы сняли, наконец, покров тайны с документов той поры, защищенных двумя и тремя нулями особой секретности, и ветераны смогли говорить откровенно. История эта начала раскручиваться в январе 1958 года. Как раз тогда командование армии США, учитывая возросшие возможности советской ПВО, решило усилить свою авиацию в Европе мощными баллистическими ракетами. В Западную Германию была передислоцирована 40-я ракетная группа полевой артиллерии, оснащенная только что принятыми на вооружение ядерным ракетами "Редстоун", изготовленными Вальтером фон Брауном на одноименном американском арсенале в штате Алабама. Затем были завезены 105 его же ракет "Юпитер", часть из которых США передали королевским ВВС Великобритании — они были размещены на ракетных базах в Йоркшире и Суффолке.

Вооружению атомными "пятерками" советские ракетные полки в Крыму, на Юго-Западной Украине и под Калининградом держали под прицелом позиции американских ракетчиков не только в ФРГ, но и в Турции, и Италии, однако достать со своей территории ракетные базы в Центральной и Западной Англии с помощью комплексов Р—5м не могли — не хватало дальности. И тогда советский Генштаб воспользовался секретным межправительственным соглашением, подписанным еще при Министре обороны Г. К. Жукове: по нему советские инженеры бригады РВГК — читай: ракетные соединения — могли быть размещены в Болгарии и ГДР.

Министр обороны маршал Родион Малиновский доложил первому секретарю ЦК Никите Хрущеву и тот даль "добро" военным на действия по этому плану.

Тогдашний начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Василий Соколовский направил в войска совершенно секретную директиву на скрытную передислокацию управления и двух ракетных дивизионов гвардейской 72-й инженерной бригады РВГК села Медведь Новгородской области в район населенных пунктов Фюрстенберг и Фогельзанг на северо-востоке Германской Демократической Республики. То есть, более чем на 600 км западнее самой западной нашей ракетной базы в Гвардейске Калининградской области. Кстати, Василий Данилович, будучи до этого главнокомандующим группой советских оккупационных войск в Германии, хорошо представлял эти лесистые, малолюдные северные районы ГДР, где со времени войны стояли гарнизонами полки и дивизии 2-й гвардейской танковой армии — только там и можно было спрятать позиции стратегических ракетчиков от любопытного постороннего взгляда.

Не так давно ветераны бывшей 24-й гвардейской ракетной дивизии -первого ракетного соединения нашей армии — отмечали ее полувековой юбилей, и автору этих заметок удалось переговорить с двумя из них -бывшим заместителем Главнокомандующего РВСН по эксплуатации ракетного вооружения генерал-полковником запаса Г. Н. Малиновским и профессором Военного университета полковником в отставке Н. К. Монаховым. Вот что рассказали ветераны-ракетчики о своих совместных действиях с воинами-танкистами 2-й гвардейской армии. Вспоминает Георгий Николаевич Малиновский, в то время главный инженер 72-й гвардейской ракетной бригады РВГК (будущей ракетной дивизии РВСН):

"После получения директивы мы оставили свой летний лагерь на Липовой горе Лужского полигона и зимние квартиры бывшего аракчеевского военного поселения и отправились на доподготовку на госполигон в КапЯре. Прошли там проверку госкомиссии, завершившуюся контрольным пуском ракет, погрузились в эшелоны и со всеми мерами по соблюдению режима двинулись в Брест.

Люди у нас были специально отобранные. Командиры, политработники, офицеры штабов и особых отделов -все работали на то, чтобы сохранить в тайне все, что касается наших частей и выполняемой задачи. Были продуманы и безукоризненно выполнялись мероприятия "легенды прикрытия", тщательно маскировалась специальная техника, бдительно несли службу караулы, суточный наряд, патрули... Тогда на железной дороге нам трижды пришлось производить "перевалку" грузов.

Но ни в Польше, ни в Германии никто даже не заподозрил истинного содержания наших вагонов и платформ...

В ГДР вся бригада прибыла со штатной техникой и вооружением и к началу 1959 года была скрытно размещена рядом со штабом 2-й гвардейской танковой армии и в расположении дислоцированной юго-восточнее 25-й гвардейской танковой дивизии. Армией тогда командовал генерал-лейтенант Матвей Кузьмич Шапошников, начальником штаба был генерал-майор Павел Сергеевич Шарымов, а членом Военного совета — начальником политотдела армии генерал-майор Александр Кузьмич Петров. Только они, как первые лица в командовании объединения, в полном объеме знали о составе, предназначении и боевых задачах бригады. Бывали в ее расположении Главнокомандующий Группой войск Маршал Советского Союза Матвей Васильевич Захаров и член Военного совета ГСВГ генерал-полковник Семен Петрович Васягин. Как потом, много позже, удалось узнать, М. Захаров лично докладывал Первому секретарю ЦК КПСС и Предсовмина СССР Н. Хрущеву о нашем прибытии в Группу, о занятии заранее подготовленного района и заступлении на боевое дежурство... В общем, держали нашу работу на самом высоком государственном контроле..."

"Соединение в ГДР прибыло в составе двух ракетных дивизионов и управления бригады, — вспоминает Николай Константинович Монахов, — тогда бывший командиром технической батареи, — 1-й отдельный ракетный дивизион подполковника Филиппа Федоровича Евсеева расположился в лесу вблизи Фюрстенберга — это недалеко от печально известного женского концентрационного лагеря "Равенсбрюк". А управление бригады и дивизион подполковника Петра Петровича Уварова находились под охраной мотострелкового полка 25-й гв ТД в лесном массиве, что недалеко от большого военного аэродрома Темплин. На базе же третьего дивизиона бригады, остававшегося в Союзе под командованием подполковника Бориса Михайловича Спрыскова, формировался отдельный ракетный полк и тоже готовился к заступлению на боевое дежурство.

Позиционные районы для стартовых батарей выбирали на большой площади северо-востока ГДР — от Нейстрелитца до Бернау. Все комплексные занятия проводили только в темное время суток. Практически темнота перестала быть помехой для получения высокого результата ракетчиков. Используя весь накопленный опыт и отработав систему подготовки и проведения этих важнейших занятий, мы добились достаточно устойчивых хороших показателей. Правда, отличных и хороших оценок тогда не ставили. Так, московская комиссия, оценивая бригаду, "подошла" к хорошей оценке, однако, как тут же сказал член этой комиссии полковник Леонид Зубаченко: "Не будем рисковать».

Профессор Н. К. Монахов, вспоминая месяцы боевого дежурства на германской земле, подчеркнул:

"И офицеры, и солдаты бригады отлично представляли ответственность поставленной нам советским Правительством боевой задачи. Об этом напоминали и "полетные задания" наших стратегических ракет. Такое было время — самый разгар "холодной войны". НАТОвские ракетчики держали под прицелом наши войска, а мы, в свою очередь, содержали свои ракеты в полной готовности к ответному пуску по ним...

Кстати, на приведение ядерного оружия в боевую готовность на первых порах требовалось около 30 часов. Но за счет улучшения организации работы и повышение выучки личного состава время подготовки головных частей сократилось до 5—6 часов. Время же предстартовой подготовки самой ракеты к пуску было определено около 2 часов, но даже в ночное время эти нормативы стартовые расчеты перекрывали очень значительно.

К сожалению, как заметил генерал-полковник Г. Н. Малиновский, в качестве компонента ракетного топлива использовался спирт, поэтому эксплуатация была сложной не только по чисто техническим причинам. Особого контроля требовали расчеты заправки. Справедливости ради следует сказать, что не все меры контроля за сохранением этого особого горючего — 92-процентного этилового спирта -заканчивались в пользу командования бригады. При проведении "прожигов" ракет на комплексных проверках дивизионов в ряде случаев в 11-литровых бачках системы зажигания оказывался не этанол, а ГИМ—2(в основе которого содержался метиловый спирт) — это определялось по желтому цвету пламени в отличие от голубого у этилового. Беда эта усугублялась появлением очень опасной тенденции — кто кого обманет...

Этот выезд на год за пределы страны стал серьезной проверкой моральных и физических качеств, профессиональной выучки личного состава бригады. В отличие от операции "Анадырь" на Кубе, разведка США и Англии так и не обнаружила в составе ГСВГ соединения стратегических ракет. Хотя, казалось бы, сделать это не так уж и трудно: огромные стратегические ракеты устанавливались на открытые пусковые столы, готовились к пуску в течение длительного времени... Но дисциплина и бдительность ракетчиков позволили сохранить все в полной тайне. В НАТО даже после отъезда ракетной бригады из ГДР не подозревали об этом главном секрете 2-й гвардейской танковой армии и нацеленных на Альбион 4-х советских ядерных ракетах.

В свое время автору этих заметок в ходе службы офицером-ракетчиком в частях 2-й гвардейской танковой армии ГСВГ довелось побывать и в упомянутом выше Фюрстенберге — в штабе ракетных войск и артиллерии объединения, и в Фогельзанге — в отдельном ракетном дивизионе 25-й гвардейской танковой дивизии... Слышал от старожилов, что наши ракетчики стояли там с 50-х годов. Но все же Германия — это не уссурийская тайга, а земля довольно густо заселенная. И сегодня я отчетливо вижу все трудности сохранения секретности своего пребывания для бывших однополчан Г. Малиновского и В. Монахова — сделать в ГДР это им было не проще, чем в курортном Крыму или в Калининградской области, где также растут не леса, а те же стерильные немецкие парки...

Выведена была бригада ставшего генерал-майором Александра Ивановича Холопова также по распоряжению Генштаба: необходимость нахождения за пределами государственной территории к этому времени отпала, поскольку тот же днепропетровский "Южмаш" наладил выпуск более дальнобойных ракет Р—12. Но перед своим отъездом в Черняховск и Советск ракетчики первой ракетной бригады совершили неожиданную экскурсию с севера на юг ГДР — в Тюрингию. Туда, где в июне 1946 года и была сформирована на базе 92-го гвардейского минометного пятиорденоносного полка эта первая ракетная часть — как БОН — Бригада особого назначения РВГК. Комбриг А. И. Холопов с офицерами штаба и дивизионов побывал на" месте рождения" бригады — в местечке Берка возле города Заксенхаузен, где ракетчики под руководством С. П. Королева, в том числе В. П. Мишин, Г. А. Тюлин и другие соратники по институту "Нордхаузен" из Бляйхероде осваивали немецкую ФАУ—2ЛИ не просто съездили в Тюрингию, но и "сагитировали" там к переходу в ракетные войска командарма 8-й гвардейской, бывшей "чуйковской" армии генерал-лейтенанта Владимира Федоровича Толубко. Сыграли в футбол с офицерами и генералами штаба армии и с ее 44-летним командармом. И очень удачно. Через полгода Владимир Федорович из старого танкиста преобразился в стратегического ракетчика — стал первым заместителем главкома РВСН, а впоследствии — и Главнокомандующим, Главным маршалом артиллерии.