Тайна Ренн–ле–Шато: код Франсуа Соньера, падение Иерусалима и святой Грааль. Триумфальная арка Тита (фрагмент), пленные иудеи, 82 год, Рим

Говорят, римляне настолько презирали евреев, что папа и сын Титусы Веспасианы Флавии, разгромив израильских повстанцев, не захотели даже добавлять титул Judaicus (победитель иудеев) к своей звучной фамилии. С другой стороны, победа империи над не самым сильным противником оказалась тяжёлой и неприглядной. Аллея крестов с распятыми жителями Иерусалима плохо вязалась со светлым образом Тита–младшего, вошедшего в историю социально ориентированным и безоговорочно гуманистическим. Зверства римских легионеров, сравнявших главный еврейский город с землёй, списали на сложную международную обстановку, а население попросту уничтожили. Милосердный Тит, воспетый Моцартом, оставил в живых лишь тех, кого можно было продать. И хотя Колизей на тот момент ещё не построили, а Ювенал не изрёк сакраментальное "хлеба и зрелищ!", 2,5 тысячи евреев полегли на гладиаторской арене в честь Веспасиана Флавия–старшего! Что нисколько не помешало его сыну 12 последующих лет мутить с первой красавицей Иудеи Береникой, правнучкой Ирода Великого.

Но нас интересует другое детище царя Ирода — колоссальное сооружение на Храмовой горе, Второй Иерусалимский Храм, простоявший 586 лет до того, как бойцы Тита превратили его в груду дымящихся развалин. 10 августа 70 года, ловко брошенная головня зажгла роскошный религиозный комплекс изнутри, и римляне тут же рванули в атаку. Защитники к тому времени уже полностью дошли от голода и болезней, латиняне косили их тысячами, невзирая на лица, и вскоре вся Храмовая гора оказалась залита кровью и объята пламенем. Ощущая пьянящий запах победы, легионеры неохотно покидали пожарище, гружёные иудейским добром. Среди которого попадались чрезвычайно любопытные экземпляры...
Спустя 340 лет Рим повторил судьбу Иерусалима: полчища вестготского короля Алариха с третьей попытки захватили и разграбили Вечный Город. Ситуацию подогрела смерть императора Феодосия, поделившего Римскую империю между своими бестолковыми сыновьями. Почувствовав удобный момент, племена "ручных" варваров, расселённые по Фракии и Мезии, внесли раскол в готский племенной союз, самостоятельно выйдя на мировую арену. Перед новоявленными западными завоевателями–вестготами лежала растерянная Европа, не зная куда ей податься. Можно было вновь бесконтрольно грабить и убивать, чем воины Алариха с удовольствием и занялись. Удивительно, но с крупнейшим городом планеты им не пришлось долго возиться, 24 августа 410 года рабы распахнули перед варварами Саларийские ворота: Рим умирал от голода. Плодотворно потратив 2 дня на разграбление и террор (и даже не тронув базилику Святого Петра), древние германцы покидали трофеи в походные телеги и отбыли в направлении галльских земель.

Никакая другая местность на юге Франции не породила столько слухов и домыслов, как деревушка Ренн–ле–Шато в исторической области Лангедок. Затерянная у подножья Восточных Пиренеев она хранит секреты награбленного добра вестготов и тайных знаний еретиков–катаров, вместе с могущественным орденом тамплиеров, активно удобрявших местную почву разного рода сокровищами и артефактами. Неподалёку на холме Безю до сих пор видны развалины крепости рыцарей Храма и резиденции их Великого Магистра, а деревенская церковь стоит на древнем фундаменте вестготского святилища. Именно с этой церкви и началась загадочная история аббата Франсуа Беранже Соньера, растиражированная мастерами художественного слова, включая коммерчески одарённого Даниэля (Дэна) Брауна.

За 24 года беззаветного служения приходу (с 1885 по 1909) расторопный аббат Соньер умудрился махнуть несколько миллионов неучтённых франков, объяснив их происхождение благотворительностью. Он провёл в Ренн–ле–Шато дорогу, водопровод, отгрохал новую церковь со странным декором и чудную виллу для личного пользования с садом, часовней и библиотекой в виде средневековой башни. Напару со своей верной помощницей Мари Денарно, Франсуа устраивал шикарные вечеринки, развлекая известных и знатных особ, зачем–то приезжавших в их далёкую тьмутаракань. Всех посетителей объединяла тяга к неизведанному и оккультному, что для католического священника выглядело по меньшей мере подозрительно. Как и многое другое: по ночам Соньер шлялся по кладбищам, что–то копал, портил надгробия, собирал камни по округе, тёрся с оперной примой и вёл активную переписку по всей Европе. Тем не менее, население любило его, славный малый многим помогал, и, когда встал вопрос отлучения Франсуа Беранже от церковной деятельности, не бросило и всячески поддерживало. Однако, под конец жизни, денежный поток аббата иссяк, а там и коварный инсульт оборвал путь лангедокского Монте–Кристо. Его безутешная домоправительница Мари, унаследовав огромную виллу, долго страдала, а после продала всё, не успев поделиться с окружающими секретами: уста мадумазель Денарно запечатал всё тот же инсульт. Но её интригующая фраза "вы ходите по золоту, даже не догадываясь об этом" до сих пор звенит в ушах местных кладоискателей...

Общий смысл художественно–исторических инсинуаций, посвящённых тайне разбогатевшего аббата сводится к тому, что помимо золота и драгоценностей, римляне прихватили из Иерусалима нечто невообразимое. Доставшееся позже вестготам и захороненное в Ренн–ле–Шато. А если не римляне, то тамплиеры точно — боевые монахи, чья первая штаб–квартира притулилась на месте Иерусалимского Храма Соломона. И хотя в шаговой доступности от рыцарей Храма находился официальный хронист, фиксирующий всё на гусиное перо, — нет не единой записи, чем реально занимались "бедные братья"в начале своего пути по Святой Земле. Не иначе, как поисками христианских сокровищ!
А ведь были ещё таинственные катары. Исповедующие своё понимание Библии, они буквально оккупировали суверенный Лангедок и окрестности Ренн–ле–Шато, выстроив собственную церковную организацию. И Святой Престол пошёл на беспрецедентную меру — Альбигойский крестовый поход, утопив Восточные Пиренеи в крови. Когда 30 тысяч закованных в латы воинов Христовых осуществили форменный геноцид местного населения:
— Убивайте всех подряд, Господь распознает своих! — провозгласил папский легат, сам удивляясь своей находчивости. 20 лет длилось кровопролитие в Лангедоке, когда пал последний оплот катаров замок Монсегюр (полдня верхом от нашего места), 200 еретиков добровольно взошли на костёр, чтобы дать возможность четырём смельчакам спрятать свою давнюю сакральную реликвию. Знать бы ещё какую.
Сами понимаете, в такой обстановке преподобный Франсуа Соньер просто обязан был что–нибудь найти!

И ведь нашёл–таки, чертяка! Говорят, прежде чем новым аббатом овладело непреодолимое желание отреставрировать вверенную ему церковь Марии Магдалены, в октябре 1885 его навестил знакомый нотариус. Заезжий крючкотвор раскопал некие старинные документы, чья вульгарная латынь, присущая варварам, была далека от его понимания. Наш смышлёный герой, почуяв "бриллиантовый дым", напросился в долю, и вскоре компаньоны предприняли рисковую прогулку в горы, из которой живым вернулся только Соньер. Тело побитого камнепадом нотариуса было отпето по всем католическим канонам, а осиротевший священник занялся деревенским кладбищем, уделяя особое внимание могильным эпитафиям. Через несколько лет, в 1891, рабочие, реставрирующие под его началом церковь, приподняв алтарный камень, обнаружили полость в одной из опор: впечатление, что Соньер знал где искать. Внутри её, среди хрупких веточек сушёного папоротника, в трёх запечатанных трубках, хранились пожелтевшие пергаментные свитки. Содержание одного из них привело Франсуа к драгоценному кладу, круто изменившего жизнь полунищего аббата. Казалось бы, все точки над i расставлены, к чему излишние подробности? Но нет, без священной ёмкости Грааля картине не хватало глубины.

2000 лет назад 13 человек собрались за ужином, которому предстояло стать самым знаменитым в истории человечества. На столе стояло глиняное блюдо с хлебом и простая чаша с вином. Незамысловатую винную посудину ждало фантастическое будущее — через тысячу лет она превратилась в священный кубок Грааля, воспетый в рыцарской эпохе. До этого о нём почему–то молчали. По другим версиям, в Грааль собирали кровь распятого Христа, а Дэн Браун выдвинул теорию о его очеловеченной сущности. Но не суть, главное в сверхъестественных возможностях древнего сосуда, дарующего своему хозяину кучу преимуществ. Возникает вопрос: почему выбор расследователей тайны Ренн–ле –Шато пал именно на библейский кубок? Каким боком он соприкасается с плоскостью нашей истории? Полистав материалы по делу, возникает впечатление, что скорей всего никаким! Никто Грааль живьём не видел, по памяти не зарисовывал, раритетных вин из него не откушивал и бессмертия не обретал. С тем же успехом можно было искать в Лангедоке следы Ковчега Завета или семисвечника Меноры. Ну или, на худой конец, межпланетных рептилоидов и длинношеих лохнесских обитателей. Всё придумали и додумали сами расследователи, развивая благодатную тему старинных кладов, тайных обществ и религиозных метаний. И даже если что–то было, весь бумажный архив Франсуа Соньера сожгла верная Мари Денарно.

P. S. А вот на нашем барельефе с Триумфальной Арки Тита пленные евреи тащат вещь куда более реалистичную, хотя и не менее сакральную, — золотой семиствольный подсвечник Менору. Выкованный цельным из таланта (~ 35 кг) золота ныне он украшает герб Израиля. Судьба Меноры окутана тайной, вместе многочисленными копиями её постоянно пёрли при любом разграблении Иерусалима. Достался ли римлянам в 70 году подлинный Семисвечник и умыкнули ли его в дальнейшем вестготы или вандалы — неизвестно. Факт, что когда в 2002 главные раввины Израиля спросили папу Иоанна Павла II, не затерялся ли их священный аксессуар в подвалах Ватикана, понтифик сделал большие удивлённые глаза.