Золотая Орда и Москва (обновлено)

Материал подготовил Борис ЕВСТИГНЕЕВ.

     БОЛЕЕ 800 ЛЕТ прошло с момента Куликовской битвы. Казалось бы, что нового можно узнать о ней? Тем не менее любители отечественной истории находят в старинных письменных источниках немало интересных фактов. Нет, их никто не скрывает, но они плохо «ложатся» в общепринятую концепцию, сформировавшуюся еще во времена императрицы Екатерины II.

     Как-то забывается, например, что на подконтрольных Мамаю южнорусских землях жило немало славян, которых привлекали к службе в войско Золотой орды. Для сомневающихся приведем такой факт, даже в гвардии юаньских (монгольских) императоров, охранявших столицу империи Ханбалык (современный Пекин), т.е. за тысячи километров от Руси, примерно в 1328-1329 годах появился русский полк. Это произошло при правлении правнука хана Хабулая. В составе императорской гвардии тогда имелись такие полки: Кипчакский (из кипчаков, т.е. половцев), Асу (из асов, они же ясы русских летописей – предки современных осетин) и Русский.

     «За скобками» доминирующей концепции остаются и отношения между иерархами христианской церкви на территории Руси, интриги правителей Византии и других средиземноморских государств. В связи с этим не может не привлечь работа Олега Давыдова «Места силы», проливающая свет на некоторые малоизвестные события, сопутствующие Куликовской битве. Автор повествует о том, что игумен Троице-Сергиевского монастыря Сергий тайно оставил его и избрал образ жизни отшельника. Километрах в семнадцати к юго-востоку от Махрищ река Киржач обтекает невысокую возвышенность. Сюда он и пришел с проводником. Но прежде чем рассказать о тех событиях, перенесемся вначале, благодаря Олегу Давыдову, в 1320-е годы (в своей серии статей «Места силы» на сайте «Перемены» – www.peremeny.ru – он приводит много малоизвестных фактов о Средневековой Руси).

      * * *

     В 1328 ГОДУ в Нижнем Новгороде в районе села Старые Печеры монахом Киево-Печерской лавры Дионисием был основан монастырь, который назывался Вознесенский Печерский (т.е. «пещерный»). В Житии Дионисия сказано: «Из любви к уединению он, с благословения настоятеля обители, удалился с некоторыми из братии на север России». Но помилуйте, какое же уединение, если человек с группой товарищей отправляется в большой торговый город? Нет, киевский настоятель благословил Дионисия на другое. На участие в некоем проекте. Что за проект? Взглянем на дату: в 1328 году случается целый ряд судьбоносных событий.

     Во-первых, после смерти митрополита Петра, связавшего свою жизнь (а значит – и церковную политику) с интересами Москвы, митрополитом становится Феогност, который уже окончательно обосновывается в Москве и держит исключительно промосковскую линию.

     Во-вторых, в том же году ярлык на великое Владимирское княжество получает Иван Калита, и именно с этого момента начинается собирание русских земель вокруг Москвы.

     В-третьих, хан Узбек, нисколько не заинтересованный в усилении одного из княжеств, делит великое княжение на две половины: выделяет из него Владимир, Городец, Нижний Новгород и отдает их суздальскому князю Александру Васильевичу, который немедленно развивает бурную деятельность, надеясь, что точкой сборки русской земли станет именно его владение. В частности, приглашает монаха из Киевской лавры, чтобы тот ему основал монастырь. Ясно: духовная власть очень способствует успехам светского правления.

     Правда, когда в 1332 году князь Александр умирает, все территории Владимирского княжества отходят к Ивану Калите. Но князь Константин Васильевич, брат Александра, понимает, что политика татар на Руси – равновесие сил, что Москву обязательно будут обламывать. И он работает над тем, чтобы ускорить этот момент и извлечь из него максимальную выгоду.

     После смерти Калиты (1340 г.) Нижний был передан Константину. А в 1341 году татары создали Нижегородско-Суздальское великое княжение (административную единицу, самостоятельно собирающую налоги для Орды). В обустройстве нового княжества самое активное участие принимал Печерский монастырь, созданный приглашенным из Киева Дионисием. Ведь монастырь – это и школа, и идеологическое обеспечение (в Печерах создается Лаврентьевская летопись), и «мозговой центр», и дипломатия.

     Монастырские связи охватывали не только русские княжества, но и тянулись далеко за их рубежи. В 1340 году, например, в Константинополь отправляется печерский монах Иоанн – для поставления в епископы. Это сделано в обход митрополита Феогноста, который, естественно, возмущен. Но епархия создана, и Феогност вынужден с этим смириться.

     ЭТО СЕГОДНЯ может казаться, что усилия нижегородских князей (Нижний стал их столицей в 1342 году) были бесплодны. Но в те времена ничего еще не было решено. Княжество пухло на волжской торговле и вполне могло переиграть Москву. А играло оно умно – сочетая подкуп ордынских чиновников, династические браки и духовную экспансию. Тут ключевым игроком был Дионисий.

     Именно он разработал технологию монастырской колонизации, которую впоследствии так эффективно будет использовать Сергий Радонежский. У Дионисия, как говорят, было двенадцать избранных учеников, которых он готовил для создания монастырей в разных местах. Не знаю, как насчет двенадцати, но двое из них хорошо известны: Евфимий Суздальский, основавший знаменитый Спасо-Евфимиев монастырь, и Макарий Желтоводский и Унженский. Оба святых родились в Нижнем Новгороде. Евфимий постарше, 1316 года рождения. Макарий родился в 1349 году. А в 1361-м Дионисий уже постриг его в монахи и поселил в своей келье.

     В Житии Макария есть загадочная фраза: «Архимандрит Дионисий после предсказания о разорении Нижнего Новгорода монголами вызван был 1374 года... святителем Алексием в Москву и поставлен во епископа Суздальского и Нижегородского». Предсказал разорение... Если знаешь, что собираешься делать, предсказывать совсем нетрудно.

     А сделано было следующее. В ноябре 1374 года к Нижнему подошел посол Мамая по имени Сарайка (Сары Аку) с тысячей татар. Князь Дмитрий Константинович был на княжеском съезде в Переславле. На хозяйстве оставались его сын Василий Кирдяпа и епископ Дионисий. Василий внезапно напал на татар, Сарайку с его ближайшими боярами привел в город. Потом посла решили изолировать. Татары этому воспротивились. Завязался неравный бой. Одна из стрел задела подол мантии Дионисия. Всех сдавшихся татар раздели донага, выпустили на лед и затравили собаками.

     Убийство Сарайки обернулось ужасной трагедией. Татары никому никогда не прощали убийства ханских послов. В 1377 году Нижний был взят, сожжен, жители перебиты. Но это только начало. Фокус в том, что в результате в конфликт с Мамаем оказалась втянута и Москва (союзная в тот момент Нижнему). В 1380 году произойдет Куликовская битва, в которой падут тысячи русских людей, но, заметим, нижегородские князья участия в ней не примут.

     ДАВАЙТЕ разберемся с политической ситуацией на 1374 год. На Русской равнине три основных игрока: Орда, далее – конгломерат зависимых от нее русских княжеств и, наконец, Литва, политическая программа которой – отобрать у Орды все русские земли.

     В 1362 году у Синих Вод, левого притока Южного Буга, Ольгерд (великий князь литовский, по вероисповеданию христианин, был женат на княжне витебской, а затем на княжне тверской. – Б.Е.) разбивает татар и присоединяет к Литве огромные территории по Днепру, Днестру и Бугу. В Киеве сажает своего сына Владимира. В 1368 году берет Смоленское княжество. В том же году сжигает посады Москвы, потом в 1370 году – еще раз. Почему это возможно?

     А потому, что с 1359 года в Орде идет гражданская война, страна разделена на Мамаеву Орду (к западу от Волги) и Поволжскую, где сидят легитимные (Мамай – узурпатор), но слабые ханы, которых чуть не ежегодно убивают. Москва поначалу ориентируется на законных правителей, но впоследствии ставит на сильного. В 1371 году великий князь московский Дмитрий (сын Ивана II Ивановича Красного. – Б.Е.) едет к Мамаю, получает у него ярлык на великое княжение, и уже в 1372 году натиск Ольгерда остановлен.

     Ясно, что ссора между Мамаем и Дмитрием была очень выгодна Литве, дипломатия которой сразу же начала работать над созданием союза с Мамаем. В 1377 году Ольгерд умер, но его сын Ягайло спешил присоединиться к Мамаю на Куликовом поле и... очень ловко опоздал (это бывает, когда хочешь победить чужими руками).

     Но, конечно, война Мамая с Москвой была выгодна еще и тем силам, которые делали реальную политику в Заволжье. Весной 1380 года в Сарае воцарится ставленник великого Тамерлана хан Тохтамыш, который и воспользуется плодами русской победы на Куликовом. Без единого выстрела он уничтожит Мамая, присоединив его армию к своей.

     Но был ли он основным игроком? Нет. Ты ведь играешь на себя лишь в меру понимания общего хода игры, а в меру непонимания играешь на того, кто понимает больше тебя. И Мамай, и Тохтамыш попали в чужую игру, одним из ходов которой было убийство Сарайки. А вот еще один ход: в 1382 году Тохтамыш подходит к Москве. С ним князья нижегородского клана Семен и упомянутый выше Василий Кирдяпа. Именно они уговорят москвичей открыть ворота, после чего начнется резня.

     ДИОНИСИЙ в то время был далеко. Как известно, после смерти митрополита Алексея (1378 г.) началась борьба за митрополичий престол. Главным претендентом считался Киприан, поставленный на Киевскую митрополию еще при жизни Алексея – с тем, чтобы после смерти последнего власть Киприана распространилась и на Москву. Но Дмитрий Донской видел в Киприане агента Литвы. И Алексей – тоже. В 1377 году он написал новому константинопольскому патриарху Макарию письмо с просьбой поставить митрополитом преданного Дмитрию человека, некоего Митяя. Алексей его и постриг, и сделал архимандритом.

     В 1378 году, уже после смерти Алексея, от греков был получен положительный ответ. Для поставления Митяя в епископы созвали собор. И тут опять Дионисий. Он повел дело так, что Митяй был отвергнут епископами: пусть его патриарх сам ставит.

     Великий князь Дмитрий негодовал. Он ведь хотел поскорей получить своего митрополита, готовился помириться с Мамаем (война с Литвой возобновилась), мечтал спокойно работать на будущее России. Нет, не дают, мать твою!

     Князь ясно видел смысл игры Дионисия. А тут еще донесли, что владыка собирался в Константинополь. Жаловаться? Дмитрий велел заключить смутьяна под стражу. Но за арестованного вступился Сергий Радонежский, поручился за него...

     Получив свободу, Дионисий сразу уехал в Нижний. А оттуда – вниз по Волге в Константинополь. Коротким-то путем по Дону он двигаться просто не мог, это была территория Мамая, который знал, кто виноват в гибели его посла.

     Дионисий ехал в Царьград больше года. Историки не могут понять, почему так долго? Да, видно, были дела, интересные встречи. С кем? Скажем так: с людьми, имеющими очень длинные руки.

     Не забудем: Митяю тоже надо было ехать в Константинополь, поставляться в митрополиты. Выехал он позже Дионисия, но двигался по Дону. Интересно, что Сергий Радонежский предсказал, что Царьграда Митяй не увидит. Так оно и вышло.

     В июне 1379 года Митяй встретился с Мамаем, выполнил поручение князя Дмитрия, который хотел примирения с ханом. Переговоры были в целом удачны, к Митяю отнеслись с уважением, уже как к митрополиту. Дальше он отправился в Кафу (Феодосию), где нанял корабль. Плывет. На горизонте Константинополь. Благодать!

     И тут Митяй вдруг взял да и умер. Не доплыл. Кто порешил беднягу? Агент литовской разведки? Рука Сарая (столица Золотой Орды, примерно в 120 км севернее современного города Астрахань. – Б.Е.)? Может, киллер был послан кем-то еще?..

     Смерть хана Чингиза.
     Четыре жены хана Хубилая и его сыновья.
     Начало битвы между ханом Хубилаем и его дядей Наямом. Наям лежит в шатре с женой.
     

     Поднялись на гору: лес, родник, вид на пойму такой, что сердце заходится. Сергий остался. Конечно, троицкие монахи скоро узнали, куда делся их игумен, и потянулись на Киржач. В 1358 году там была построена Благовещенская церковь, возник монастырь. Что же касается общего жития в Троице-Сергиевом монастыре, то этот проект на время заглох. Митрополиту Алексию было не до него, поскольку власть в Византии сменилась.

     Новый патриарх Каллист фактически разделил русскую митрополию: поставил митрополитом в Литву тверича Романа, человека князя Ольгерда. Алексий, сохранив титул митрополита Киевского и всея Руси, лишился западных епархий. Предполагалось, что территории того, кто умрет первым, отойдут оставшемуся. Первым в 1362 году умер Роман. Но до того успел изрядно напакостить Москве. Например, в 1358 году Алексий поехал к своей пастве в Киев и был арестован. Только в 1360 году ему помогли бежать.

     Побег был приурочен к моменту, когда умер московский князь Иван II Иванович Красный. На престол взошел его девятилетний сын Дмитрий (будущий Донской). Алексий стал его опекуном. С этого момента и началось настоящее внедрение общежития в русских монастырях. Алексий написал Сергию письмо: возвращайся в Троицу. Буквально: «Непокорных и строптивых я выведу вон оттуда, чтобы там не было ни одного твоего недоброжелателя». Сергий вернулся, оставив настоятелем на Киржаче инока Романа.
     
     Справка. Впервые в русских обителях «общежитие» (общинножитие) было введено одним из основателей Киево-Печерской лавры Феодосием Печерским в XI веке. Ко времени Сергия эти порядки в обителях забылись. Каждый монах сам заботился обо всем необходимом для жизни, а потому имел свою собственность. Внедрение общинножительного устава по рекомедации константинопольского патриарха Филофея встретило сопротивление части иноков.
     
     Киржачский монастырь стал первой колонией Сергиевой Троицы. Потом был основан Спасский монастырь в Москве. Алексий позаботился о земле, Сергий выделил из своих людей игумена Андроника. Дальше процесс пойдет по нарастающей. Не буду перечислять всех учеников Сергия, основавших новые обители.

     Колонизация шла очень успешно. Во-первых, потому, что пришельцы имели за своей спиной Троицкий монастырь, связанный (шла молва) с московской властью. Во-вторых, Сергий направлял людей в стратегически важные точки. В-третьих, вокруг отшельника со временем возникала дисциплинированная коммуна, которая начинала осваивать прилегающие территории. Так из эксперимента с общим житием в Троицком монастыре стало вырастать «государство монахов», подлинно Святая Русь.

     В 1370 году племянник Сергия (сын его брата Стефана) Федор создал в Москве Симонов монастырь, который стал чем-то вроде представительства Святой Руси в столице. Из этой обители выйдет немало епископов и игуменов (в том числе знаменитые Кирилл и Ферапонт Белозерские). Сам Федор со временем становится духовником Дмитрия Донского.

     Поговорим о политике. Вообще-то территория Северо-Восточной Руси в те времена была провинцией сразу двух государств: Орды и Византии. Основанная на силе власть Орды понятна. А власть Византии? Это не только церковная власть, но и власть имперская.

     Когда сын Дмитрия Донского Василий I попытался против этого возразить: «Имеем мы Церковь, а императора не имеем», – патриарх Антоний ему терпеливо разъяснил: «Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь императора. Ибо Церковь и империя имеют совершенное единение и общение и невозможно им разделиться... Святой император не таков, как остальные князья и правители... Он помазуется великим миром и поставляется императором ромеев, то есть всех христиан».

     Для описания такого положения вещей британский историк Дмитрий Оболенский ввел понятие «Византийское содружество наций». Он пишет: «На практике русские суверены, конечно, не потерпели бы никакого прямого вмешательства императора во внутренние дела их княжеств, за исключением церковных вопросов... И в то же время существуют серьезные основания полагать, что, начиная с крещения Руси и до падения Константинополя, русские власти, по крайней мере, молчаливо признавали, что император является главой христианского содружества, что как таковой он по божественному праву обладает в некоторой степени юрисдикцией над Русью».

     Речь тут о символической власти, о власти духовной. Такая власть заключается в создании смыслов, внедрении их и управлении ими. А это не только проповедовать духовные ценности. Со смыслами можно работать, например, проводя хитроумные комбинации, которые могут закончиться то политическим убийством, то бунтом, а то и войной. Обладать «в некоторой степени юрисдикцией» – это значит иметь основание для проникновения внутрь, туда, где можно начать интригу.
     Под управлением митрополита Алексия, ловко пользовавшегося начавшейся в 1359 году смутой в Орде, Москва стала быстро усиливаться. Дружба с Мамаем позволила успешно бороться с Литвой и Тверью. И вот от Ольгерда Литовского и Михаила Тверского в Константинополь пошли сигналы: Алексий работает исключительно на усиление Москвы, ведет «националистическую» политику...

     Что должен делать в этих условиях патриарх «Византийского содружества»? Да примерно то же самое, что ордынский хан: поддерживать равновесие, то есть гасить усилившегося. Но гасить не силовыми, а именно духовными методами. В 1373 году Филофей (он уже вернулся на патриарший престол) посылает в русскую провинцию специалиста по «деликатным делам» Киприана.

     Сперва эмиссар едет в Литву, встречается с великим князем Ольгердом. Потом отправляется к Алексию, втирается к нему в доверие, убеждает сделать епископом настоятеля нижегородского Печерского монастыря Дионисия. И уже через полгода Дионисий участвует в истории с убийством татарских послов, приведшей, как уже говорилось, к конфликту Москвы и Мамая.

     А вскоре патриарх получает от Ольгерда письмо с требованием создать Литовскую митрополию (а иначе, мол, Литва примет католичество). Собственно, письмо было написано самим Киприаном, который спешит вслед за ним, дабы лично доложить: Алексий сделал ставку на Мамая и крымских генуэзцев, проводит исключительно московскую политику, литовскими православными (будущими украинцами и белорусами) не интересуется.

     В итоге к концу 1375 года создается митрополия Киевская и Литовская во главе с Киприаном. Мало того, в Константинополе решают, что после смерти Алексия власть Киприана должна распространиться и на Москву.

     Говорят, что это была личная интрига Киприана. Пусть так, но окончательное решение о разделении митрополии принимал все-таки патриарх Филофей. И тут уже не было ничего личного, одна лишь политика, требовавшая ослабления Москвы ради сохранения литовских епархий в рамках «Содружества» (примерно такое же решение по тем же соображениям принял ранее, в 1354 году, патриарх Каллист). Византийскую духовную элиту не интересовали национальные интересы провинций. Что собой представляла эта элита? Интернационал, пропущенный через монастыри Афона.

     Митрополит Алексий и князь Дмитрий это прекрасно понимали. И потому на повестку дня встал вопрос об автономии русской Церкви. Но случилось иное. В 1376 году в Константинополе произошел очередной переворот: генуэзцы прогнали с престола Иоанна V и поставили императором его сына Андроника IV.

     Вместо Филофея патриархом стал Макарий, к которому Алексий, чувствовавший приближение смерти, обратился с просьбой поставить на русскую митрополию... Только бы не Киприана.

     Алексий хотел Сергия Радонежского. Но Сергий отказался. Он знал, что князь Дмитрий хочет «ручного» митрополита. В этой роли Сергий себя не видел. Да и Дмитрий не видел его в этой роли. Он знал Сергия как человека независимого и к тому же близкого к партии, поддерживавшей Киприана. Дмитрий выдвинул в митрополиты своего нового духовника Митяя. И Алексию оставалось только поддержать эту кандидатуру. Согласие патриарха пришло уже после того, как в феврале 1378 года Алексий умер.

     Киприан, конечно, предпринял попытку явиться в Москву, чтобы поставить всех перед фактом: я здесь митрополит. Готовил сюрприз. Пробирался окольными тропами. Но был пойман. Тут бы «бойца невидимого фронта» в куль и в воду. Но была, видимо, некая зависимость князя Дмитрия от властей «Содружества». Киприана просто попугали, ограбили и выдворили из княжества.

     Он на этом не успокоился. Предал анафеме Дмитрия, так что на Куликово поле князь выйдет формально проклятым. Написал Сергию и его племяннику Федору письмо, полное упреков, намекнул, что теперь и всему народу не поздоровится: «Разве не знаете, что княжеский грех падает на людей?»

     И, конечно, проинструктировал Дионисия Суздальского, как надо действовать против Митяя: устроить обструкцию, сделать так, чтобы он побыстрее выехал в Константинополь. Наблюдая всю эту активность, Сергий Радонежский понял: Царьграда Митяй не увидит.

     И вот мы опять на Босфоре. 1379 год. Осень. Корабль с мертвым Митяем в трюме не спешит швартоваться. В городе только что закончились уличные бои. Это император Иоанн V Палеолог при помощи султана Мурада I сгонял с трона своего сына Андроника, свергнувшего отца три года назад.

     Андроник сбежал к своим генуэзцам в Галату (основанное генуэзскими колонистами северное предместье Константинополя, основной торговый район города. – Ред.). Патриарх Макарий уже в тюрьме. Признаться, возникают подозрения: уж не под это ли дело убили Митяя?

     Наконец, корабль пристал к берегу. В Галате. Митяя хоронят. Светский «куратор» посольства московского князя Юрий Кочевин не хочет возвращаться назад на родину, не выполнив задания князя Дмитрия. А задание было, напомню, поставить «ручного» митрополита. Оно выполнимо: в бумагах Митяя есть чистый бланк с печатью и подписью Дмитрия. Остается лишь внести имя. Но какое? Из наличествовавших на борту духовных подходили двое: архимандрит переславльского Горицкого монастыря Пимен и настоятель московского Петровского монастыря Иван. Об Иване известно, что он первым на Москве ввел в своей обители общежительный устав. Кочевин в тонкости не вдавался, но знал, что общежитие как-то связано с деятельностью Киприана, Дионисия и Сергия. Значит, митрополитом быть Пимену. Заняли 200 тысяч под гарантии московского князя, поднесли кому следует в константинопольской патриархии, ждут...
     Только в июне 1380 года новый патриарх Нил рукоположил Пимена. Киприан, естественно, этому сопротивлялся, но в момент поставления был уже далеко. Мчался в Литву. Обычно его отъезд объясняют тем, что в патриархии ему пригрозили: если не угомонишься, лишим и Литовской митрополии...

     На самом же деле Киприан, видимо, спешил уехать потому, что Восточная Европа уже пришла в движение. В сентябре состоится Куликовская битва. И у Киприана была особая роль при ее подготовке. Коалиция, ополчившаяся на Москву, состояла из Мамаевой орды, крымских генуэзцев и Литвы. Киприан спешил объяснить Ягайле (сыну умершего в 1377 году Ольгерда), что литовцам вовсе не обязательно соединяться с войсками татар. Будет гораздо умнее выдвинуться к месту сражения, но к самому бою «не успеть».

     Ягайло опоздал на дневной переход. И тут мы, вроде, должны благодарить Киприана. Не будем, однако, спешить, ибо он действовал вовсе не ради победы русских, но... ради поражения генуэзцев.

     Надо иметь в виду, что с 1378 по 1381 год шла ожесточенная война между Венецией и Генуей. В августе 1379 года генуэзцы захватили гавань Кьоджу, замыкающую вход в Венецианскую лагуну. Оставалось лишь дожать противника, но в июне 1380 года венецианцы потопили генуэзский флот и Кьоджу отбили. После этого Генуя постепенно пошла на спад, а Венеция – к европейскому лидерству.

     Но тогда исход был еще далеко не ясен, война продолжалась. Собственно, это была борьба за контроль над торговыми маршрутами на Восток, один из которых (северная, так сказать, ветка Шелкового пути) проходил по территории Мамаевой орды, между Черным морем и Каспием (полная аналогия с сегодняшней нефтяной ситуацией и трубопроводами). И в таком контексте Куликовскую битву можно рассматривать как один из эпизодов этой борьбы. Киприан ее так и рассматривал.

     Игроков, интересовавшихся кавказским маршрутом, было предостаточно. Киприан мог работать с кем угодно. Например, с людьми, делавшими политику Тамерлана. Сами судите: на Куликовом поле русские и татары были так обескровлены, что ставленник Тамерлана хан Тохтамыш легко смог расправиться сначала с Мамаем, а потом, в 1382 году, взять Москву.

     Самое пикантное то, что в тот момент князя Дмитрия в городе не было, на хозяйстве оставался... да, Киприан. Он уже успел задвинуть митрополита Пимена, объяснить князю, что Ягайло опоздал к сражению именно благодаря его, Киприана, усилиям... И вот духовно руководит обороной Москвы. При этом защитники почему-то перепились, поддались на уговоры Василя Кирдяпы (того самого, который вместе с Дионисием был ранее причастен к убийству посла Мамая), открыли ворота.

     Когда татары резали москвичей, Киприан был на пути в Тверь. Этого предательства великий князь Дмитрий ему не простит. Но его сын Василий вернет Киприана на Московскую кафедру...

     А как Сергий? О его роли в период Куликовской битвы известно из «Сказания о Мамаевом побоище», которое будет написано только в XVI веке. Да, он благословил Дмитрия на сражение. Да, он от всей души желал великому князю Московскому победы, раз уж случилась такая беда – враг у порога. Но провоцировать войну – нет.

     Представляется, Сергий был, говоря современным языком, мистическим коммунистом, создателем Святой Руси, пророком русской Троицы, Рода, пульсирующего в поколениях. Все это стало характером русского народа. А кровь, пролитая на почву Куликова поля, была неизбежной при рождении нации жертвой. Но это никак не оправдывает тех, кто в угоду своих собственных интересов спровоцировал кровопролитие.
  

ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ некоторые отечественные исследователи, не принадлежащие к профессиональным историкам, ставят вопрос о национальности темника Мамая. Предполагается, что он мог принадлежать к одной из народностей, населявших степи Южной Руси. Относительно национального состава населения этих земель полной ясности нет, как и относительно происхождения казаков. В присланном в редакцию материале одного из наших краснодарских читателей высказывается гипотеза, что Мамай мог быть местным жителем, ставшим ордынским военачальником, а затем в период смуты в Золотой Орде – и правителем в южнорусских степях.

     На веру принимать это утверждение не стоит, да и вряд ли отыщутся документальные подтверждения данной версии, но собранные нашим читателем факты заслуживают внимания.

      * * *

     В НАЧАЛЕ 1360-х годов от Золотой Орды отпал Хорезм, под власть Литвы отошли земли в бассейне реки Днепр, стали самостоятельными Астрахань, Крым и казачьи земли Дикого поля, которыми тогда управлял как раз Мамай. О событиях того времени на казачьих землях так говорится в «Скифской истории» царского стольника Андрея Лызлова (XVII век): «Потом был у власти царь Темиросса, но не долго, ибо князем Мамаем изгнан был, а потом убит... При царе Занибеке Крым и все поля дикие (Дикие поля – так именовали в то время казачьи земли. – Б.Е.) стали жить по своей воле. И в тех странах уже атаманы над россиянами власть имели и по своей воле россиян как своих подданных судили...» Таким образом, согласно сведениям Лызлова, в XIV веке в южной Руси правил некий царь Темиросса. Более поздние российские историки стали утверждать, что Лызлов имел в виду хана Золотой орды Тимур-Ходжи, старшего сына хана Хидыря (или Хызра), убившего отца и процарствовавшего весной 1361 года всего шесть недель.

     Заметим, что с именами в древней истории сплошная путаница: знаменитого среднеазиатского полководца Тамерлана называли также Темир-Аксаком, Темерляном, Тимур-Тимурленгом, а Чингисхана – Хингисом (Цынгисом) Великим, Тэмучжином, Темучином... Поди попробуй разберись сегодня, о ком повествует древний летописец. Кстати, с участником поединка с Пересветом со стороны войска Мамая на поле Куликовом также нет ясности. Его называют и Челубеем, и Темир-Мирзой, и Таврулом. В частности, в Киприановской редакции «Сказания о Мамаевом побоище» (литературное произведение XV века об исторических событиях Куликовской битвы; сохранилось в нескольких списках, в том числе митрополита Киприана) Челубея называют еще и именем Таврул. Это дает основание предположить, что он относился к потомкам тавров, проживавших на Крымском полуострове.     

     Справка. Упоминания о таврах имеются в трудах греческих и римских историков и географов VI века до н. э. – I века н.э. Затем тавры смешались со скифами, и их стали называть тавроскифами. На каком языке говорили тавры, точно не известно. Некоторые исследователи считают, что они могли быть одним из древних славянских родов. Но подтверждений в пользу этой гипотезы не предъявлено.     

     Принято считать, что Куликовская битва была прелюдией полного освобождения Москвы от ордынского владычества. Но, по сути, от этой битвы политически выиграл на тот момент хан Золотой орды Тохтамыш. Он поступил хитрее всех, выждав, когда его противники ослабят друг друга. Затем Тохтамыш предпринял два военных похода для восстановления своей власти. Вначале он разгромил обескровленное войско Мамая на реке Калке (1380 г.), а в 1382 году осуществил успешный поход на Московскую Русь, которая не сумела «восстановиться» после потерь на поле Куликовом.

     Тохтамыш обманом захватил Москву и сжег ее. А затем заставил князя Дмитрия наказать новгородских ушкуйников за их очередные разбойничьи походы на Волгу и Каму, что тот был вынужден сделать (ушкуйники – участники вооруженных формирований из Новгородской и Вятской земель, совершавшие в XIV-XV вв. нападения на торговые суда и ордынские населенные пункты на Волге. – Б.Е.). Под натиском рати Дмитрия Донского ушкуйникам пришлось поменять свой опорный пункт – переместиться из Новгорода в Хлынов (Вятка).

     В доминирующей ныне версии русской истории темник Мамай представлен одним из приближенных хана Золотой орды Бердибека (правил в 1357-1359 гг.), женатым на его дочери. Он свергает очередного слабого хана Тимур-Ходжи (правил всего несколько месяцев в 1361 г.), но, не будучи чингизидом, действует от имени «карманных» ханов, номинально имеющих власть благодаря своим генеалогическим корням. Контроль над всей Золотой ордой Мамай, впрочем, так и не установил. Против него играли более серьезные политические игроки, в том числе и Византия.
     

ПРОИСХОЖДЕНИЕ Мамая точно не известно, и сведения о нем оказались, видимо, утраченными навсегда. Не случайно существует выражение: «Горе побежденным!» Достоверно известно вместе с тем, что потомки Мамая стали князьями Глинскими, а представительница этого рода Елена Глинская дала Московской Руси великого правителя – Ивана IV. Вряд ли бы великий князь Василий III стал родниться с «низкородным» семейством, корни которого идут от какого-то захудалого и незадачливого темника, разбитого Дмитрием Донским и Тохтамышем.

     «Князь Мамай», как называл его в ХVII веке русский историк Андрей Лызлов, происходил, возможно, из древнего рода Кият (= киянов?). Этот род имел в Золотой орде привилегии, которые обозначались словом «тархан», т.е. свободный от налогов. Такие привилегии получали только древние знатные роды не булгарского происхождения.

     Что это за род Киятов? И нет ли его следов в русской истории? В «Повести временных лет» русский летописец сообщает, что у одного из основателей славянских родов князя Ория было три сына: Кий, Щеко и Хорев. Щеко стал праотцом чехов, Хорев – хорватов, а Кий (Кый) – кыянов, т.е. полян, как следует из Новгородской летописи (запись лета 6352, т.е. 854 года н.э.). Кий-старый в середине VII века до нашей эры основал город Кийяр (Кия Яр) у горы Эльбрус, а его потомок, сын князя Руса, тоже по имени Кий, основал в 430 году нашей эры город Киев (Кия Весь) на Днепре.

     В Велесовой книге (ее, отметим, не признают до сих пор академические историки) есть подтверждение этих сведений: «Расскажем подробности, как начались мы в округе этой. За 1500 лет до Дира (Дир правил Киевским княжеством в середине IX века. – Б.Е.) пришли наши прадеды до гор Карпенских [Кавказских]... до горы великой (Эльбрус. – Б.Е.), до долины с травами, где много злако... и там осели... И взял там Кий укрепленный град, в котором пребывали иные славянские роды... И там уселся Кий, который начал обустраивать Киев (первый Киев, согласно Велесовой книге, был на Кавказе в районе Пятигорска и назывался Кийяр. – Б.Е.), то была русская столица. И Чех на закате солнца со своим Хорватом берет часть своих воев и селится Чех с русами (теми русами, которых увел еще князь Рус, сын Богумира, к Русским, ныне Карпатским, горам. – Б.Е.), и так неотделимы земли наши. И сотворена была Русколань».

     Примечательно, что упоминание о каких-то киятах есть в биографии Чингисхана. Он принадлежал к роду Борджигин («синеоких»). Его основателем некоторые исследователи считают некоего Бодончара. Из этого рода впоследствии выделилось несколько семейств, среди которых – род Кият. Во главе этого рода стоял Хабул, прадед Чингисхана. Оговоримся, утверждение о тождественности кыянов и киятов – это лишь версия, которую ныне сложно доказать. Возможно, это просто созвучные слова, означающие разные народности.

     У МАМАЯ было два сына. Один из них – князь Мансур Кият. После смерти отца ему продолжали подчиняться отряды воинов, которые проживали на части земель Черниговщины и придерживались своей древней дохристианской веры. Население на этих землях носило название севруков (севрюков, сиврюков), и некоторые историки считают их пращурами запорожского казачества.

     Мансур Кият был основателем трех крепостей – Глинской, Глинищевской и Полтавы. Достоверно известно, что Мансур погиб под Самарой при столкновении с войсками Тимура в 1391 году. Сын Мансура, Алекса, в 1390 году принял христианскую веру в Киеве. Алекса Мансурович при крещении был наречен Александром. Тогда же был крещен и его сын, ставший Иваном.

     Вот этот-то Иван Александрович (правнук Мамая) добился для себя в 1399 году от великого князя Литовского Витовта титула князя Глинского. Великий князь Витовт женил молодого князя Ивана Александровича на острожской княжне Настасье Даниловне. Таким образом, дети правнука Мамая обрели генеалогическую связь с молдавскими господарями и сербским королевским родом Неманичей.

     У князя Ивана Александровича Глинского был внук Лев, у которого было четыре сына – Михайло Львович Дородный, Иван Львович Малой, Василий Львович Слепой и Федор Львович. Михайло Львович в начале XVI века стал фаворитом великого князя Литовского и короля Польши Александра Ягеллона, и для Глинских открылся доступ к высоким государственным должностям. В 1505 году Иван Глинский назначен воеводой Киевским. Но возвышение Глинских оказалось недолгим. После смерти Александра Ягеллона их стали отодвигать на задний план. В 1507 году новый польский король Сигизмунд I отнял у Ивана Глинского воеводство Киевское и дал вместо него Новогрудское. Возможно, сказалось то, что брата князя Ивана, Михаила, подозревали, как бы сейчас сказали, в сепаратизме и стремлении восстановить древнюю державу руссов – Русколань.

     Подозрения короля были небеспочвенны – князь Михаил Глинский в 1508 году открыто взбунтовался. Он с братом Василием осадил Минск, но не сумел взять его и пошел к Клецку. Здесь братья разделились: Василий двинулся на киевские пригороды поднимать местное население на восстание против польского короля, а Михаил опустошил слуцкие и копыльские волости и взял Мозырь. Однако подоспевший с войсками Сигизмунд I заставил их отступить.

     Все четыре брата – Михайло Львович Дородный, Иван Львович Малой, Василий Львович Слепой и Федор Львович – были вынуждены уехать в 1508 году в Москву, где они стали служить великому князю Московскому Василию III Иоанновичу. Характерно, что князь Иван Львович Глинский не стеснялся носить родовое имя своего пращура: в одной из русских летописей он упоминается как Иван Мамай.

     В январе 1526 года Василий III решил повторно жениться (считавшуюся бездетной великую княгиню Соломонию, урожденную Сабурову, насильно постригли в монахини) и выбрал себе в жены дочь одного из князей Глинских, Василия Львовича Слепого, осиротевшую к той поре княжну Елену. Сигизмунд Герберштейн и монах из Пафнутьев-Боровского монастыря сообщают в своих записях о том, что великий князь даже сбрил бороду в угоду молодой жене, оставив на казачий манер только висячие усы. Первенцем от этого брака в августе 1530 года стал великий князь Иоанн Васильевич (будущий Иван IV Грозный).

     Уже в наши дни эксперт-криминалист С.А. Никитин реконструировал методом скульптора Герасимова по черепу внешний облик Елены Глинской (на фотографии). В нем преобладают не монголоидные, а североевропейские черты, что, кстати, дает приверженцам альтернативных версий истории средневековой Руси еще один повод скептически относиться к концепции «татаро-монгольского ига» и спорить о национальной принадлежности Мамая.

     На снимках: Елена Глинская; Герб князей Глинских.

      (Окончание следует.)

 Иллюстрации: Картина художника В. Васнецова, 1914 год; Картина художника М. Авилова, 1943 год. Челобей явно приобрел с веками азиатский облик; Поединок Пересвета (справа) и Челубея. Миниатюра русского летописного свода XVI века.