Один против ЦРУ

Владимир АБАРИНОВ. Специально для «Совершенно секретно» 
«А за это, друг мой пьяный, – Говорил он Епифану, – Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин!»
 В. Высоцкий 

Эта тяжба тянется уже восьмой год. Она прошла все судебные инстанции и наконец добралась до высшей – Верховного Суда США. Дело называется «Тенет против Доу». Теперь его правильнее было бы назвать «Госс против Доу»: Джорджа Тенета на посту директора ЦРУ недавно сменил Портер Госс. А начался спор, когда Тенет еще не был директором – обидел искателей справедливости его предшественник Джон Дойч.

Подлинные имена тех, с кем судится Центральное разведывательное управление, не разглашаются – как и их прежнее гражданство, они составляют государственную тайну; люди эти давно живут в США под чужими именами и с вымышленными биографиями. Известно, однако, что это бывшие граждане, как сказано в бумагах, «одной из стран Восточного блока, в годы «холодной войны» считавшейся противником США». В другом месте имеется более выразительное определение – «одной из стран Советской империи». Как обычно в таких случаях, в юридических документах они фигурируют под псевдонимом Джон и Джейн Доу – это то же самое, что «имярек» по-русски.
 Квота на предателей

Более 20 лет назад (точная дата опять-таки неизвестна) супруги Доу работали за рубежом. Глава семейства занимал значительный пост в посольстве своей страны. К этому времени они, по их собственным словам, «разочаровались в коммунизме» и искали возможность эмигрировать. Однажды Джон Доу близко сошелся с американским дипломатом и обратился к нему с просьбой посодействовать их побегу на Запад. Дипломат тотчас доложил о разговоре своему начальству, и супругов взяли в оборот сотрудники резидентуры ЦРУ. Дипломата и его жену доставили в дом, где продержали около 12 часов, убеждая их не спешить с бегством, а заняться шпионажем. В этих уговорах, по словам Джона и Джейн Доу, американцы использовали методы запугивания и принуждения – проще говоря, шантаж.

Cотрудники резидентуры вели себя типично для шпионского ведомства. Никакая разведка не любит инициативников, то есть людей, предлагающих ей свои услуги по собственному почину. Таким людям не доверяют, видят в них провокаторов и чаще всего отказываются от их предложений. Именно это произошло в свое время с Олегом Пеньковским: не добившись толку от американцев, он пошел к англичанам. Чаще всего в таких случаях дипломаты ставят в известность о «провокации» компетентные органы страны пребывания: одним шпионом меньше – какая разница, а своя карьера ближе к телу. Разведка предпочитает агента завербовать, причем так, чтобы он попался на чем-то стыдном или противозаконном. Поэтому если инициативник не внушает подозрений, его начинают разрабатывать именно в этом отношении. Нет сомнений, что за супругами Доу было установлено наблюдение и что запугивание, о котором говорится в юридических документах, это угрозы сообщить куда следует об их желании остаться на Западе.

Параллельно с угрозами перед дипломатом рисовали радужную картину будущего. Агенты не рекомендовали супругам эмигрировать без поддержки ЦРУ – мол, придется им на новом месте туго, начинать жизнь надо будет с чистого листа. Зато если они теперь немного пошпионят, то обеспечат себе благосостояние на всю оставшуюся жизнь – ЦРУ по закону обязано заботиться о заслуженных перебежчиках.

Совершенно очевидно, что высокопоставленный дипломат вполне способен преуспеть в США и без всякой поддержки ЦРУ. Невозвращенцы такого ранга становились популярными фигурами, со своим знанием дипломатической кухни они легко получали теплые места в различных «мозговых центрах» американской столицы. Но вербовщики, как можно догадаться, отрезали им путь к отступлению: разговоры будущего невозвращенца наверняка снимались скрытой видеокамерой – ведь дело происходило в уединенном особняке, оборудованном всем необходимым. И Джон Доу решился.

(Идентифицировать Джона Доу не представляется возможным. Дипломаты восточноевропейских стран довольно часто оставались на Западе. Кто из них был завербован американской разведкой, конечно, не сообщается. К примеру, для польских дипломатов Рубиконом стал декабрь 1981 года – после введения правительством генерала Ярузельского военного положения они просили политического убежища в массовом порядке. Именно тогда стал невозвращенцем Ромуальд Спасовский – посол Польши в Вашингтоне, до этого работавший в Индии. Спасовский был принят президентом Рейганом. В 1986 году он издал в США книгу своих воспоминаний, но затем как-то исчез с горизонта. Еще двое заметных перебежчиков – польский посол в Токио, в прошлом экономический советник Эдварда Герека Здислав Рурарж и полковник Влодзимеж Осташевич, бывший военный атташе посольства Польши в Брюсселе, – об обоих тоже в последние годы ничего не слышно. Оба остались на Западе в том же декабре 1981 года, но после введения военного положения, а Спасовский сделал это шестью днями раньше. Естественно, эвакуация агента могла быть замаскирована под политическую эмиграцию.)

Закон о национальной безопасности 1947 года, в соответствии с которым было создано ЦРУ, действительно дает директору управления право обеспечивать ценных перебежчиков всем необходимым пожизненно или до тех пор, пока они не встанут на ноги на новообретенной родине. Им присваивается специальный иммиграционный статус PL-110 – это значит, что они избавлены от сложной, продолжительной и небесплатной процедуры получения американского гражданства и получают его даже в тех случаях, когда их личные данные не отвечают обычным требованиям иммиграционного законодательства. По представлению директора ЦРУ гражданство они получают сразу, но на вымышленное имя. Из бюджета разведки семьям перебежчиков выплачиваются подъемные, ЦРУ подыскивает и покупает для них жилье, оплачивает медицинскую страховку, предоставляет ежемесячную пенсию и дает рекомендации, во что вложить и как приумножить эти средства.

Для ведения всего этого хозяйства в структуре ЦРУ существует специальное учреждение – Национальный центр операций по обустройству, точное местонахождение которого в пригородах Вашингтона сохраняется в тайне. В настоящее время Центр выплачивает регулярное пособие более чем 400 перебежчикам; вместе с членами их семей число получателей выплат составляет около 1800 человек. (Точная цифра тоже секрет, но осведомленные люди ее примерно знают.) Многие из них, но далеко не все – бывшие граждане Советского Союза или России. Оказавшие США наиболее значительные услуги содержатся на средства ЦРУ пожизненно. Разведка не употребляет термин «перебежчик» – в документах этих людей называют «переселенец» или «дефектор-герой». Ежегодная квота директора ЦРУ на переселение составляет 100 человек. Недостатка в желающих не ощущается.

Суд шпиону не подмога


 Когда для супругов Доу настал момент обретения новой родины, американская разведка пунктуально исполнила свои обещания: перебежчикам купили дом в пригородах Сиэтла и предложили пожизненную пенсию. Но бывший дипломат выбрал иную стезю: он сказал, что он и его жена хотят «полностью интегрироваться в американское общество», а потому он просит помочь ему подыскать работу. За этим у ЦРУ дело не стало. К фиктивному резюме присовокупили фиктивные же рекомендательные письма, возможно, намекнули нужным людям, и в 1987 году Джон Доу поступил на службу в банк.

После этого, в соответствии с договоренностью, его ежегодная пенсия, первоначально составлявшая 20, а затем проиндексированная до 27 тысяч долларов (по нынешним временам это чуть больше 45 тысяч – средняя зарплата по стране), начала уменьшаться по мере роста жалованья и в конечном счете сошла на нет. Однако в феврале 1997 года наступил крах: в результате слияния двух банков ставка Джона Доу была сокращена, и он потерял работу, а вместе с ней и средства к существованию. Возраст бывшего дипломата приближается к 60 годам. В такие лета непросто найти работу и с настоящими рекомендациями. После нескольких безуспешных самостоятельных попыток Джон Доу обратился к ЦРУ с просьбой о содействии в трудоустройстве и возобновлении пенсионных выплат. Ответа долго не было, а когда спустя пять месяцев он наконец пришел, в письме содержался полный афронт: перебежчика уведомляли, что ему больше никакой поддержки не причитается.


Джеймс Вулси, защитник интересов обиженных перебежчиков

Джону Доу оставалось лишь обратиться к адвокату, что он и сделал. Адвокат, взявшийся за дело, в установленном порядке получил допуск к секретной информации, но никаких документов, касающихся своего клиента, получить от ЦРУ не смог – все его запросы, равно как и просьбы о личной встрече, получили отказ или были проигнорированы. Наконец, дело поступило на рассмотрение комиссии Хелмса – совещательного органа бывших сотрудников ЦРУ во главе с бывшим директором управления Ричардом Хелмсом, созданного специально для рассмотрения жалоб на разведку. Она рекомендовала возобновить выплаты еще на один год с тем, однако, условием, что Джон Доу подпишет отказ от каких бы то ни было претензий в дальнейшем. Такую бумагу проситель подписывать не стал. Вместо этого он вчинил ЦРУ иск в федеральном окружном суде.

Споры о вознаграждении за шпионскую службу – не редкость. Но решаются они, как правило, во внесудебном порядке. В свое время бывший полковник КГБ Виктор Гундарев, работавший в афинской резидентуре и бежавший на Запад в 1986 году, был настолько разочарован оказанным ему в США приемом, что обдумывал идею возвращения. Помог ему известный литератор, автор бестселлеров о разведке Дэвид Вайз. Он опубликовал заметку в New York Times, в которой пристыдил шпионское ведомство. В Лэнгли, испугавшись повторения истории с Юрченко, не только вняли требованиям Гундарева, но и внесли изменения в программу адаптации перебежчиков.

Бывший майор КГБ, специалист по компьютерным технологиям Виктор Шеймов публично обвинил ЦРУ в недоплате. Он утверждал, что управление обещало ему миллион долларов. (В этой цифре нет ничего сверхъестественного.) Интересы Шеймова взялся защищать его деловой партнер, известный адвокат и бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси. Никаких судов не было, дело тянулось долго, но в конце концов в 1994 году стороны пришли к соглашению, детали которого не разглашаются. Шеймов ныне руководит компанией Invicta Networks, обеспечивающей компьютерным сетям защиту от взлома; Джеймс Вулси значится в компании членом совета директоров.

В отношении Джона Доу ЦРУ повело себя оригинально. Ссылаясь на секретность, управление не подтверждает и не опровергает сведения, содержащиеся в иске, – поэтому во всех документах изложение этих сведений предваряется условно-сослагательным оборотом. Разведка не оправдывается. Она вчинила встречный иск, требуя отказать Джону Доу в удовлетворении его претензий на основании прецедента 1875 года – решения Верховного Суда США по делу «Тоттен против Соединенных Штатов».
Только наличными!


Это был иск Еноха Тоттена, наследника Уильяма Ллойда – шпиона северян в годы Гражданской войны. Контракт с Ллойдом подписал в июле 1861 года лично президент Линкольн, обязавшись платить ему за работу во вражеском стане 200 долларов в месяц. Суд установил, что Ллойд исполнял свою обязанность весьма эффективно вплоть до окончания военных действий и что собранная им информация попадала на письменный стол Линкольна. Однако президента убили за два месяца до капитуляции южан, а поскольку контракт с Ллойдом носил характер частного обязательства, шпион получил за свои труды лишь возмещение издержек. После мытарств по всем инстанциям Верховный Суд отклонил иск: этот синклит рассудил, что рассмотрение иска потребует от правительства Соединенных Штатов подтвердить факт заключения секретных контрактов о шпионаже, а это может негативно отразиться на отношениях США с другими государствами. Более того – с точки зрения суда, именно истец нарушил условия секретной сделки, поскольку разгласил факт ее заключения.

Ссылаясь на этот прецедент, правительство США в лице исполняющего обязанности генерального стряпчего США Пола Клемента заявило, что соглашения с завербованными агентами разведки не защищены американским трудовым правом и не подлежат рассмотрению в суде общей юрисдикции – жалобы на эту тему должны рассматриваться в особом внесудебном порядке. Однако окружной федеральный суд в Сан-Франциско с этим аргументом не согласился – по его мнению, соображения секретности не отменяют конституционное право на надлежащую судебную процедуру. В мае 2003 года федеральный окружной апелляционный суд подтвердил это решение двумя голосами против одного. Если правительство хочет защитить информацию от разглашения, сказано в постановлении, оно должно подать ходатайство в установленнном порядке, а уж суд решит, согласиться с доводами правительства или нет. Правительство потребовало пересмотра дела полным составом апелляционного суда. В этом ему было отказано.

Осталась последняя инстанция – Верховный Суд США. Он принял дело к рассмотрению и заслушал прения сторон 11 января этого года. Пол Клемент в своей аргументации говорил о том, что уже состоявшиеся решения по делу «всерьез угрожают скомпрометировать отношения Соединенных Штатов с другими государствами и ослабить возможности США проводить тайные операции разведки и защищать от разглашения информацию, касающуюся национальной безопасности». «В тот момент, когда вы вступаете в шпионские взаимоотношения, вы понимаете, что вы не защищены американским законом», – говорил Клемент. Член Верховного Суда Пол Стивенс заострил ситуацию: «В таком случае имеете ли вы право подвергнуть агента пытке, если вы не удовлетворены его работой?» Нет, ответил после краткого раздумья Клемент, потому что в этом случае речь идет уже не о шпионе, а о человеке и его конституционных правах. Оппонент Клемента Дэвид Бэрман доказывал, что конституционные права есть и у шпиона.

Отставные профессионалы разведки в своих комментариях говорили, что теперь, когда в условиях глобальной войны с террором ЦРУ необходима агентура в экстремистских организациях, неразумно демонстрировать потенциальным агентам, что правительство вполне может нарушить свои обещания – именно это подрывает национальную безопасность.

Однако суд рассудил иначе. Хотя в составе суда есть либералы и консерваторы и во многих случаях решения принимаются минимальным большинством голосов, 5 против 4, в данном случае оно было единогласным, а текст постановления написал лично председатель ВС Уильям Ренквист, поднявшийся ради этого с одра тяжкой болезни (недавно он перенес операцию по поводу рака щитовидной железы, с трудом исполнил свою обязанность на церемонии инаугурации и в регулярных заседаниях суда в настоящее время не участвует). Постановление, изданное 2 марта, гласит, что прецедент «Тоттен против США» остается в силе, возможность разглашения секретной информации в ходе судебного разбирательства «неприемлема». «И работодатель, и агент должны понимать, что их уста навеки скованы обетом молчания», – цитирует Ренквист судебное решение вековой давности. Позволить бывшим шпионам вчинять иски ЦРУ означает превратить разведку в объект «мягкого шантажа», говорится далее. В отличие от шантажа обычного, или «черного», «серым» или «зеленым» в Америке называется практика судебных тяжб уволенного работника с работодателем за размер выходного пособия – «прощального бонуса», он же «прощальный поцелуй». Неверным суд счел решение предыдущей инстанции о том, что правительство должно ходатайствовать о неразглашении государственных секретов в каждом конкретном случае отдельно. Поступая так, пишет Ренквист, правительство будет вынуждено разгласить факт существования соглашения с агентом, а именно этот факт и составляет государственную тайну.

Дело проиграно окончательно. Верховный Суд, конечно, прав: шпионаж – занятие само по себе нелегальное. Правы были и Ханнсен с Эймсом, не доверяя сообщениям своих московских работодателей об астрономических счетах в «Мост-банке» и требуя немедленной оплаты наличными и бриллиантами. Хороши бы они были в российском суде со своими претензиями к Гусинскому и со шпионскими инструкциями «Центра» в качестве квитанций за услуги.

Вашингтон