Начало статьи: Армянин Мамиконян — основатель Киева?

Пожалуй, самую оригинальную версию основания Киева предложил американо-украинский историк львовского происхождения Омельян Прицак. Этот высокоученый Омелько высказал версию, что Киев стал Киевом благодаря… хазарскому вазиру Ахмаду бен Куйа.

Прицака я знавал лично. В начале 1990-х он, подобно многим украинским американцам (или американским украинцам), «хлынул» из-за океана на историческую родину и часто бывал в Киеве, где усиленно занимался всевозможными историческими «штудиями». Милый такой старичок — профессор, создатель и вечный директор Гарвардского Института украиноведения, автор англоязычной книги «The origin of Rus`» («Происхождение Руси») и, не поверите, дезертир Красной Армии.

Читайте также: Данпарштадт – германский город на карте Киева

На меня он производил впечатление тех паганелеобразных ученых, которые настолько забили всякой информацией свои мозги, что в конце концов превратились в нечто вроде престарелых детей. При виде Прицака я всегда вспоминал незабвенного прусского короля Фридриха-Вильгельма — батюшку куда более известного Фридриха Великого. Фридрих-Вильгельм, как и сын, тоже очень любил ученых и внимательно прислушивался к их «откровениям». Однажды он даже изгнал из Пруссии в 24 часа философа Вольфа — королю доложили, что учение того об отсутствии у человека свободы воли оправдывает дезертирство (ведь если солдаты тоже люди, и у них, по Вольфу, нет свободы воли, значит их бегство из армии предопределено и ненаказуемо).

Так должен был бы выглядеть князь Кий по версии Эмиля-Омельяна Прицака из Гарварда

Любимым развлечением этого монарха было приглашать раз в неделю кого-нибудь из берлинских профессоров и, попивая вместе с генералами пиво, слушать (извините за выражение, это не моя фраза, а королевская), что «несет ученый осел». Слушая речи Прицака и читая его путанные вдохновенные труды, я всегда думал, что он был бы подлинным алмазом в академии наук этого просвещенного прусского монарха — если не самым крупным, то, наверняка, из крупнейших.

ГОРЕ ОТ ГАЛИЦКОГО УМА

Прицак родился в 1919 году на Галичине в тот неспокойный исторический миг, когда за эту территорию сражались ЗУНР и Польша. Из-за этой запутанной борьбы, он был человеком, как сам признавался, с тремя датами рождения — официальными и неофициальными. А уж национальностей у Прицака было — просто не сосчитать! Думаю, он сам в них частенько путался, рассказывая: «Решено было воспитывать меня как поляка. Так что до 13 лет я был поляком и ходил в польскую школу». Потом произошло «чудо» — маленький Эмиль, как звали нашего Омелько по документам, увидел в окне книжного магазина в Тернополе польско-украинский словарь и… решил стать украинцем и Омельяном. С грехом пополам ему это удалось. Потом пришли «совиты» и начали делать из Прицака не просто украинца, а советского украинца. Издевались эти «совиты» над Прицаком по-страшному — уволокли его из Львовского университета не в Сибирь, а в Киев — в аспирантуру, потом призвали в армию (сделали лейтенантом!) и дали возможность отличиться в Великой Отечественной войне. На этом месте Прицак начинал рассказывать особенно путано — о том, как раненым попал в плен к немцам, почему-то оказался в Берлинском университете (ну вы же понимаете, что всех пленных советских офицеров немцы сразу же отправляли учиться в Берлинский университет!), а после войны перебрался к американцам за океан. В общем из этой части его биографии ясно было только то, что героем Советского Союза хитрый галицкий Омелько стать не пожелал, а немецкий ученый из него в связи с проигрышем Германии во Второй Мировой не получился. Пришлось стать американцем.

Прицак. Продвигал на должность Кия «министра обороны Хазарии»

Не нужно идеализировать американских ученых. Среди них, как и среди наших «науковців», достаточно тех, кого мы тактично называем «оригиналами». Отбыв положенное ученому человеку число обязательных «номеров» и насидев теплое местечко, где его уже не доставала никакая артиллерия, Прицак решил заняться необязательными фокусами и «для души» написал «книгу всей своей жизни» — пресловутое «Происхождение Руси».

На долгие годы этот «труд» стал ночным кошмаром советских «рыбаковых», наивно полагавших, что они имеют от партии и правительства полную монополию на историю Киевской Руси, которая обеспечивает им, как говорится, защиту от всего, в том числе, и «от дурака».

ПРОДЕЛКИ ЭМИЛЯ-ОМЕЛЬКО

Прицак потрясал публику оригинальными идеями. Например, крестителя Руси князя Владимира он сделал… мусульманином. Не на всю, конечно, жизнь, а на время. Видимо, Эмиль-Омелько думал: был же я поляком до 13 лет? Так почему бы и Владимиру немножко не побыть мусульманином?

Не верите? Цитирую «Происхождение Руси» высокоученого Прицака: «Согласно достоверному арабскому источнику (аль-Марвази, ок. 1120 г.), Владимир сам принял ислам (во время новгородского правления). Если бы он остался в Новгороде, то, возможно, ввел бы там тюркскую версию ислама и, таким образом, северная часть восточных славян тюркизировлась бы… Однако Владимир пришел в Киев, сменив «полумесяц» на «солнце» Константинополя, где вынужден был сменить ислам на греческое христианство».

Обратите внимание: Прицак (это бывает с некоторыми «учеными») представляет Владимира, как нечто похожее на Прицака — все время вынужденное под кого-то прогибаться, что-то «принимать» и менять свою самоидентичность.

Для «поляка» Прицака было нормальным стать «украинцем» Прицаком, потом — советским лейтенантом Прицаком, потом «американцем» Прицаком — то есть получать от истории палкой по спине и приспосабливаться к ее ударам, меняя защитный окрас. А к кому приспосабливаться должен был Владимир? Он пришел, согласно летописям, в Киев из Новгорода вместе с дружиной, захватил его мечом, а не диссертацией, подкупив ученый совет, установил в городе языческий пантеон, а не настроил мечетей, и нет никаких данных, кроме «достоверного» для Прицака какого-то арабского «прицака», которого звали аль-Марвази и который жил через СТО ЛЕТ после смерти князя Владимира и что-то там утверждал по поводу гипотетического владимировского «мусульманства»!

КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА СПИСАЛ С СЕБЯ

Я специально привожу этот пример, чтобы читатель осознал, какова «ценность» и «серьезность» прицаковского научного наследия. Сколько страниц истории в действительности написаны такими «прицаками» и «аль-марвази»! А ведь автор «Повести временных лет» недаром описывает знаменитый «выбор веры» князем Владимиром как проявление свободы воли, а не приспособленчества. Он не скрывает дикой силы князя до крещения. В одной из летописей есть даже эпизод, как отрок Владимир овладел Рогнедой после взятия Полоцка на глазах у своего дяди Добрыни и всей дружины. Стал бы такой «приспосабливаться»? Да и зачем ему было «приспосабливаться»? Чтобы завести гарем? Так у него он и так был — как положено всякому славянскому языческому князю! Или от свинины Владимира стало тошнить? Если Владимир и зависел от кого-то, так это от своего народа и уже сложившихся к тому времени стереотипов его поведения, которые любой умный политик не может игнорировать. Потому и выбирал веру, которая позволяла сохранить знаменитый принцип: «Руси есть веселие пити — не можем без того жити!» Если бы князь хоть на день принял мусульманство, запрещающее употребление вина, собственная дружина его бы «съела», как Горчабева за сухой закон. И был бы на Руси другой князь — более веселый.

Все громкие «открытия» Прицака были скорее продуктом пиара, чем научного анализа. На чем, к примеру, базируется не просто гипотеза, а твердая уверенность автора «Происхождения Руси», что Кий был хазаром? «Ахмад бен Куйа был хазарским вазиром, — пишет Прицак, — в 30—40-х годах Х в. Куйа было имя отца вазира. Поскольку в кочевых империях, особенно имеющих тюркские династии (как в Хазарской державе) должности министров были наследственными, то можно предположить, что Куйа был предшественником Ахмада (или его старшего брата, если таковой был) в должности вазира. Таким образом, в течение последнего десятилетия VIII в. и в первом десятилетии IX в. должность главы вооруженных сил Хазарского государства занимал Куйа. Это неизбежно приводит к заключению, что именно Куйа укрепил крепость в Берестове». И еще: «Ничто не мешает нам полагать, что хорезмиец Куйа, министр вооруженных сил Хазарии, послуживший прототипом Кия летописей, и был основателем (или строителем) Киевской крепости».

ЯВЛЕНИЕ ХАЗАРСКОГО КУЕВИЧА

А вот мне очень многое мешает полагать подобное. Ахмад бен Куйа — это в переводе «Ахмад — сын Куйа» — Ахмад Куевич или Ахмет Куевич, если «по-славянски». Сначала Прицак ПРЕДПОЛАГАЕТ, что этот Ахмад Куевич непременно унаследовал от папы Куя должность министра обороны Хазарии. Только предполагает! Потому что, видите ли, по Прицаку, такие должности были «наследственными». Но ведь у Куя могло не быть сыновей — пресловутых Куевичей (обратите внимание, что, кроме Ахмада, Прицак не исключает существования еще одного Куевича, имени которого он не знает). Кроме того, командовать вооруженными силами — несколько сложнее, чем писать диссертации или описывать сражения. Ошибка на войне может закончиться плачевно для любого полководца. Как раз высшие военные должности в описываемую весьма неспокойную эпоху и не передавались по наследству. Их добывали, если хотите, в бою долгой и успешной службой. Средневековые воины, вынужденные постоянно рисковать своей жизнью, не признали бы над собой абы какого первого попавшегося «куевича». Ведь от его личных полководческих качеств зависело то, будут ли у них шансы дожить до отставки более-менее целыми. Так что никаких оснований верить Прицаку на слово, что некий «Ахмед Куевич» получил в наследство от папы целую хазарскую армию, у нас нет. Все это — догадка Эмиля-Омелько и не более того. Как говорится, вилами по воде писано. И даже не по Днепровской.

Да и почему Прицак считает, что Киев начался именно с Берестова? Даже в XI веке, после смерти Владимира, то есть через 200 лет после гипотетического трудового подвига прицаковского легендарного Куевича, Берестово значилось всего лишь загородным... селом, принадлежавшим киевскому князю. В этом селе, на лоне, так сказать, природы, умер, по данным «Повести временных лет», креститель Руси князь Владимир.

Если в XI веке никакого города в Берестово не было (замечу, что в черту Киева Берестово вошло только в XIX столетии!), то почему в VIII веке там должен был быть Киев-Куев?

ПУТАЛ СЕЛО С ГОРОДОМ

Родившийся под Самбором на Львовщине и пробывший в Киеве до начала Великой Отечественной войны всего несколько месяцев Прицак в пору написания своей книги (в 60-е—70-е гг. ХХ ст.) просто не представлял толком киевскую топографию и ландшафт «матери городов русских». Он мог изучать их только из США по картам и даже не подозревать, какие очевидные для любого киевлянина, мало-мальски знающего географию своего города, ляпы городит с гарвардской самоуверенностью. Мол: я же теперь американский профессор, мне все можно, потому что я в «свободном мире»! Кстати, квартал, связанный с хазарами, в Киеве действительно был. Он так и назывался — Козаре, но находился совсем в другом месте Киева — возле нынешней Львовской площади. Это был один из «концов» — то есть окраин древнего Киева.

Чтобы сделать версию более основательной, Прицаку пришлось объявить хазарами даже летописных полян. Поляне уже ничего не могли ему возразить на это посмертное массовое охазаривание и учиненный Прицаком исторический геноцид. По-видимому, Эмиль-Омельян Прицак полагал, что сделать из полян хазар так же просто, как из Прицака-поляка получился Прицак-украинец. Хотя лично я при общении с Прицаком почему-то именно украинца в нем и не чувствовал. Лично мне он казался представителем какого-то другого народа. Может, хазарин передо мной сидел? Может, еще кто-то. Но что не украинец, так точно.

Что же касается полян, то были они, конечно, славянами, а не хазарами. «Повесть временных лет» называет их племенем «от рода славянского». Менять их этническую принадлежность задним числом нет смысла. Племя с таким названием встречается и в других концах славянского мира — например, поляне в Польше (это свидетельствует, что этноним «поляне» — очень древний, существовавший еще до славянского расселения из прародины на запад и юг Европы). Кроме того, от полян осталась чисто славянская материальная культура, легко идентифицируемая по так называемым височным кольцам — украшениям, которые носили славянские женщины. У каждого славянского племени эти «висюльки» на головном уборе были свои. У кривичей — в виде полумесяца. У вятичей — с семью лопастями. У северян — закрученные в спираль, а у полян — перстнеобразные.

КИЕВСКАЯ БЕЛКА ПРОТИВ ГАРВАРДСКОГО ПРОФЕССОРА

Прицак утверждал, что Кий был хазарином и что белки в Киеве не водятся. Но киевские белки опровергли Прицака

Чтобы доказать, что поляне были хазарами, а не славянами, Прицак объявил «позднейшей вставкой» сообщение «Повести временных лет» о так называемой хазарской дани — налоге по белке со двора, который племя полян, по сообщению летописи, некоторое время платило хазарскому кагану. Объяснение Прицака достойно кабинетного ученого, пытавшегося из американского Гарварда описать средневековый Киев. «Беличьи шкурки, — утверждал он, — собирались в качестве дани не хазарами на юге Восточной Европы (где это животное не водится), а варягами в Северной Европе».

Но, к сожалению для Прицака и его «дедуктивных» построений, именно в Киеве белка не только водится, но ее тут полно до нынешнего дня! Достаточно зайти в любой киевский парк. Жаль, что гарвардский профессор этого не знал. Видимо, во время своего недолгого визита в юности в Киев до Великой Отечественной войны он был так озабочен своими аспирантскими экзаменами, что просто не заметил киевскую белку. Именно такая реконструкция удивительной прицаковской слепоты напрашивается при чтении подобных пассажей. Ведь, кто бы ни основал Киев, а белки жили тут и до его основания, и будут жить, пока для них хватит деревьев и орехов.

Как известно, верхушка хазар исповедовала иудаизм. Чтобы подкрепить свою версию о хазарских корнях Киева, Прицак ссылался на так называемое «киевское письмо» еврейской общины города. Киев, как и сегодня, тогда был многонациональный. Любой город — это Вавилон с его смешением языков и этнических групп. Ничего удивительного нет в том, что евреи жили в Киеве уже в IX и X веках. Но господствующего положения еврейская община не занимала. «Киевское письмо» было обнаружено в конце XIX века в Египте. Там в синагоге города Фустат-Миср разбирали древние документы (иудейский обычай запрещает уничтожать тексты, в которых упоминается имя Бога). За тысячу лет таких записей набралось предостаточно, и на них никто не обращал внимания, пока некий Соломон Шехтер в 1896 году не вывез большую коллекцию этих манускриптов в библиотеку Кембриджа. Один из пергаментов обратил внимание ученых тем, что был написан… в Киеве, по-видимому, в первой половине X века. Но в нем ничего не сказано о том, кто именно основал Киев. Это обычное прошение подать милостыню — евреи Киева отправили одного из своих членов, некоего Маара Яакова, собирать деньги на свой выкуп по общинам соплеменников в городах Средиземноморья. Иначе он бы попал в долговую яму. Так киевский Яаков добрался до самого Египта. Сколько я ни вчитывался в это письмо, ничего нового в разгадку тайны основания Киева оно не вносит. Из него ясно только, что киевские евреи были то ли недостаточно богаты, то ли недостаточно щедры, чтобы выручить своего Яакова.

Итак, на место основателя города на Днепре разные научные кланы выдвигали готского короля Книве, армянского Куара, хазарского Куйа и славянского Кия.

Думаю, что истоки Киева еще долго будут интересовать и ученых, и неученых. Слишком уж злачное место кто-то когда-то заложил. Но на то он и Вечный Город!