"Ну что ж ты страшная такая", или Как Анну Клевскую оклеветали

«Вот вы говорите - царь, царь…» Ну, в данном случае король. А вы думаете, им - царям и королям - легко? Вон Генриху VIII, наверное, до сих пор на том свете нервно икается, потому что как всплывет его имя - так сразу вспоминают про его жен. Собственно, в отрыве от жен Генриха вообще довольно редко вспоминают (не ожидал он, конечно, при жизни, что шесть незначительных, по его мнению, теток его так основательно затмят). Как будто он только и делал, что женился, не приходя в сознание. Больше всех интерес вызывает Анна Болейн. Заслуженно, тут спору нет. А мне нравится ее тезка - королева под инвентарным номером четыре, Анна Клевская. 

Считается, что брак с Анной Клевской был самым неудачным из браков короля. Неудачный - это как посмотреть. Королева осталась жива, при деньгах и поместьях, сохранила хорошее отношение короля без необходимости мириться с его идиотскими причудами, а король в короткий срок получил свободу и мог продолжать жениться, сколько его душе угодно. Так что при разводе ни один из супругов не пострадал, все остались довольны, все танцуют. Кроме советника Генриха, Томаса Кромвеля. Этому танцевать не пришлось, потому что жертвой четвертого королевского брака стал именно он. Но обо всем по порядку.

С рождением сына Эдуарда Генриха слегка отпустило. А то он очень переживал, что нет наследника, по этому поводу развелся с первой женой, казнил вторую, положил тьму народа, рассорился с папой римским и развернул политику Англии в неожиданную сторону, да так, что назад пути не стало очень быстро. И вот появился долгожданный сын, которого родила третья жена (родила - и тут же умерла). Теперь бы королю успокоиться, но, принимая во внимание уровень детской смертности в те времена, останавливаться на достигнутом было бы нежелательно. Нужны еще сыновья, да побольше. Да и в личном плане оставаться одиноким Генриху не хотелось. Связи с любовницами его в этом смысле не удовлетворяли, поэтому во весь рост встала необходимость найти новую жену.

На этот раз Генрих решил жениться, как все нормальные короли: не только для своего удовольствия, но и чтобы политические выгоды от брака получить. И тут надо было определиться, в чью сторону метнуться: в сторону Испании (и империи, потому что в то время король Испании по совместительству занимал должность императора) или в сторону Франции. Испания и Франция, две сильнейшие европейские державы, постоянно соперничали друг с другом, а Англия дружила то с одной, то с другой, таким образом усиливая позиции то одного, то другого лидера. К тому же приходилось следить, чтобы Франция с Испанией случайно не объединились и вместе Англию не сожрали. Так что было о чем подумать.

Со стороны империи (и, следовательно, Испании) самой завидной невестой была шестнадцатилетняя вдова миланского герцога, Кристина Датская, родственница императора. Она, собственно, приходилась родственницей и самому Генриху. Не очень близкой родственницей, разрешение легко можно было бы получить… стоп. А у кого получить разрешение? Англия уже вышла из-под власти папы римского волей своего короля. Так что спросить не у кого. И маловероятно, что Кристину удовлетворит разрешение архиепископа Кентерберийского - кто он вообще такой по сравнению с папой римским? Эти препятствия можно было бы, конечно, как-то утрясти (за что дипломаты, в конце концов, зарплату получают?), но тут возникла трудность иного характера: потенциальная невеста оказалась далеко не дурой. Она вспомнила трех покойных жен Генриха, подумала хорошенько и решила за этого мужчину замуж не выходить. Ну, просто так, на всякий случай. А то мало ли. А поскольку ей было только шестнадцать лет, она не стала отвечать посланникам уклончиво: оставьте свои контакты, мы обязательно свяжемся с вами и сообщим о принятом решении. Нет, со всем подростковым пылом Кристина так и рубанула правду-матку: мол, она слышала, что первая жена английского короля была отравлена, вторая казнена, а третья умерла из-за плохого ухода после родов. Если бы у нее, Кристины, были две головы, одну она бы, так и быть, предоставила его величеству. А поскольку голова одна, она ею рисковать не может. Так что до свидания, "передай твой король мой пламенный привет». И пошли послы, солнцем палимые. (Элементарная честность вынуждает меня признать: прямых свидетельств, что Кристина сказала именно так , не существует. Но уж больно настойчиво ей эти фразы приписывают. Да и помолвка в итоге не состоялась. - Сеанс элементарной честности в ущерб красочности повествования окончен.)

Во Франции были невесты не хуже: три сестры де Гиз — Мария, Луиза и Рене, Мария Вандомская, Анна де Лоррен. Было из кого выбирать. Правда, Мария де Гиз уже была просватана за племянника Генриха, шотландского короля Якова V. Ее так же, как Кристину Датскую, вовсе не вдохновляла перспектива стать английской королевой. Она вышла замуж за короля Шотландии и родила дочь, Марию Стюарт. А на предложение Генриха Мария де Гиз якобы ответила, что шея у нее короткая, так что не надо такой чести, спасибо. Но это опять же только слухи. Даже если вычеркнуть из списка Марию де Гиз, претенденток оставалось достаточно. Генрих внес королю Франции Франциску I предложение: а может, привезти все предполагаемых невест в Кале, там он с ними пообщается, потанцует, а потом сделает окончательный выбор. Франциск возмутился и ответил Генриху, что здесь ему не Тиндер и уж тем более не бордель какой, здесь это жлобское «а можно всех посмотреть?» не прокатит. Так что выбирай одну, ее для знакомства и привезем, так и быть, а потом - венчаться. Генриху больно было такое слышать, потому что, несмотря на богатый матримониальный опыт, он еще ни разу вслепую не женился: со всеми своими предыдущими женами он был знаком задолго до брака и имел возможность оценить их внешность и характер. Нетипичная ситуация для короля, прямо скажем.

Пока Генрих выбирал, император и французский король заключили мирный договор. Плюс папа римский как раз вовремя выпустил буллу, в которой объявлял Генриха лишенным трона и освобождал английских подданных от обязательств по отношению к нему. Какие уж тут супружеские утехи, «ты посмотри вокруг и трезво содрогнись», как говорили в сериале «Ликвидация». Генрих посмотрел, содрогнулся и понял, что, если не принять мер, ему в самом скором времени наступит… эта… труба. И вот тут в смысле принятия мер подал идею Томас Кромвель. Он предложил посредством брака заключить союз с сильным германским протестантским княжеством Клеве.

У Кромвеля, надо сказать, были свои причины напрягаться. Дело в том, что Генрих в деле государственного управления применял метод «Разделяй и властвуй». При дворе существовали непримиримые противоборствующие партии, и Генрих отдавал предпочтение то одной, то другой, вынуждая противников не расслабляться и яростно бороться между собой за его благосклонность. Кромвель представлял протестантскую партию. Он, конечно, был верным и самым деятельным соратником короля, когда проводилась английская Реформация, но это не давало ему права почивать на лаврах и не гарантировало долгой и счастливой жизни. За королевское доверие следовало ежечасно бороться. Поэтому, предлагая немецкую невесту и союз с протестантским государством, Кромвель рассчитывал решить несколько задач: защитить Англию от вторжения католических Испании и Франции, обеспечить продолжение курса на протестантизм, угодить королю, сделать так, чтобы новая королева своей короной была обязана ему, Кромвелю, и влиять на короля еще и через его новую супругу. То есть он хотел максимально укрепить свои позиции.

                                              Портрет Томаса Кромвеля

Итак, Кромвель стал главным вдохновителем идеи брака Генриха с сестрой герцога Клевского. Герцогство было очень удачно расположено стратегически, герцог имел разногласия с императором по поводу некоторых территорий, так что тоже был не прочь заключить союз с английским королем. К тому же члены этой семьи не были такими уж яростными протестантами, мать герцога Вильгельма и его сестер и вовсе была католичкой. Это должно было понравиться Генриху, который отнюдь не был поклонником идей Лютера.

У герцога были две незамужние сестры - Анна и Амелия. Насчет их внешности что-либо сказать на том этапе было трудно. Когда посланники прибыли на смотрины, девушек к ним вывели упакованными в такие громоздкие одежды и головные уборы, что хотя бы примерно понять, что за красота там скрывается, было решительно невозможно. На просьбу послов открыть этим Гюльчатай личико, герцог Вильгельм ядовито спросил: «Может, вам еще их голые фотки в мессенджер скинуть?» Послы приуныли, спросили: «Художника-то можно прислать? А то трудно королю так жениться, не зная, кого ему подсовывают». Герцог скроил кислое лицо, но в конце концов разрешил приехавшему художнику Гансу Гольбейну нарисовать портрет. Тот и нарисовал. Не знаю, обеих ли сестер, знаю только, что Генриху понравился портрет Анны. А тут еще и Кромвель ему нашептывал:

«Все восхваляют красоту леди Анны, так как и лицо и фигура её восхитительны. Она далеко превосходит герцогиню Саксонскую, как золотое солнце превосходит серебряную луну. Все восхваляют её добродетель и честность, вместе со скромностью, которая ясно видна в её наружности».

                               Портрет Сибиллы, герцогини Саксонской

Герцогиня Саксонская была старшей сестрой Анны, уже замужней. Маленькая деталь: Генрих ту герцогиню Саксонскую в глаза никогда не видел, поэтому слова о превосходстве Анны над сестрой никакой ценной информации не несли. Но Генрих, глядя на портрет Анны и забывая стряхивать с ушей лапшу, обильно развешанную там Кромвелем, вообразил свою новую невесту ослепительной красоткой, при этом светочем добродетели и по совместительству образцом сексуальной привлекательности. Немножко смущало, что невеста не умеет петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, чрезвычайно скромна и застенчива, не привыкла участвовать в придворных развлечениях. А что поделать, последствия строгого воспитания. Ничего, заверил короля Кромвель, воспитаем королеву в своем коллективе.

Брак стал делом решенным, и невеста тронулась в путь навстречу своему сомнительному счастью. В Кале ее приветствовала целая английская делегация. Мнения, выраженные участниками этой делегации о внешности и манерах Анны, опровергают сложившееся о ней впоследствии представление как об очень некрасивой и вообще неприятной женщине. Адмирал Саутгемптон написал королю, что он сделал достойный выбор, молодец. Леди Лайл писала дочери, что новая королева благородна и хороша, прислуживать ей будет приятно. Ей было, скорее всего, двадцать три или двадцать четыре года, одета она была, с точки зрения английских придворных, немодно (это ерунда, что, английскую королеву по моде нельзя переодеть, что ли?), но была приветлива и любезна. По-английски не говорила, это факт, поэтому ее часто представляют особой недалекого ума. Это тоже домыслы. Вот вы не чувствуете себя скованно, когда говорите на языке, который знаете недостаточно хорошо? Лично я - постоянно, вообще дура дурой. Так что Анне требовалось только время на изучение языка и обычаев новой страны.

                                              Портрет Генриха Восьмого

А вот как раз времени освоиться ей не дали нисколько. Генрих решил устроить невесте романтическую встречу, для чего весь такой в образе нетерпеливого жениха приперся в Рочестер, где временно остановилась Анна со свитой. Ему бы посмотреть в зеркало трезвыми глазами и понять, что он давно не стройный золотоволосый принц, а рано постаревший дядечка внушительной комплекции с кучей болезней и невыносимым характером. Спокойствие и достоинство - вот что могло бы хоть как-то спасти его имидж. Да нет, куда там. В один прекрасный момент в комнату перепуганной принцессы ворвалась толпа неизвестных мужчин в масках. Надо сказать, что Генрих еще с юности практиковал вот такие романтические сюрпризики, врываясь к Екатерине Арагонской и ее дамам, но Екатерина знала, что делать, поэтому картинно пугалась при виде «разбойников», а когда они снимали маски, так же картинно ликовала. Ну, с прибабахом муж, бывает, ради мира в семье надо относиться к его забавам снисходительно. Анна Клевская же о королевских пристрастиях к розыгрышам понятия не имела, языка, повторюсь, не знала, поэтому, когда к ней приблизился толстый потный мужик, что-то громогласно вещая и пытаясь ее поцеловать, она выдала естественную реакцию - в ужасе шарахнулась от этого неприятного субъекта. Король был очень обижен: какая неромантичная, не оценила, зараза, рыцарственных манер короля. Да и страшная какая-то, на портрете была лучше.

Видимо, Генрих испытал разочарование, сходное с тем, которое испытывает современный мужчина, поведясь на вусмерть уфотошопленные фотки на сайте знакомств и обнаружив на свидании живую женщину со всеми недостатками, живым женщинам свойственными. А когда разочаровываешься, хочешь кого-то назначить виноватым. Современный мужчина лишен возможности расстрелять изобретателей фотошопа, да и коварной обманщице мало что может предъявить. У Генриха возможности были пошире. Казалось бы, главный виновник - Гольбейн, чего так красиво нарисовал, где реализм! Но Генрих оказался человеком широких взглядов на искусство и понимал, что Гольбейн «художник, он так видит», нельзя требовать от творца простого копирования. Поэтому король все высказал главному идейному вдохновителю нового брака - Кромвелю. «Я ее не хочу! Я не хочу ее!» - с интонациями Евгения Евстигнеева из фильма «Невероятные приключения итальянцев в России» твердил Генрих. «Да ты погляди на нее! - увещевал Кромвель. - Сколько в ней секса!» Все напрасно, король гневался и за глаза обзывал невесту «фламандской кобылой». Ага, как будто на портрете она дюймовочка.

Кромвель занервничал и попытался свалить всю вину на адмирала: почему, мол, не задержал Анну в пути и не сообщил о том, что она внешне как-то не очень. Адмирал аргументированно послал Кромвеля с его претензиями, спросив: а что я должен был написать королю о будущей королеве - «ой, твоя такая страшная, ябневдул»? Еще за неуважение к власти в Тауэр посадят, оно мне надо?

                                              Анна Клевская

Жениться королю все же пришлось. Юристы по приказу короля искали зацепку для расторжения помолвки, но ничего не вышло, тем более Кромвель яростно тянул в противоположную сторону, настаивая на необходимости брака. Оставшиеся до свадьбы дни король ужасно стенал, рассказывая всем, что надевает на шею хомут, потому что он все делает для других, а о себе забывает, и как он несчастен, и вообще все плохо. Анна чувствовала напряженность в атмосфере и не понимала, что она такого сделала, почему король так холоден, а придворные так смущены. Кромвель еще больше нервничал, потому что когда король страдает - ховайся кто может. Этот несчастный страдалец всех сожрет и не подавится.

После первой брачной ночи ситуация не улучшилась. Выйдя из спальни, Генрих объявил, что королева «не мила и от нее дурно пахнет», вследствие чего он не смог выполнить супружеские обязанности. По поводу дурного запаха, как и по поводу внешности Анны, было много домыслов. В одном романе даже говорилось, что Анна делала маски для волос из сырых яиц и не заметила, что попалось одно тухлое. Но, скорее всего, имела место обычная несовместимость двух людей, когда запах тела кажется неприятным.

О своей временной (?) импотенции король трезвонил на каждом углу. Оно и понятно: он уже был полон решимости развестись, поэтому все должны были знать, что брак не консумирован. Анна не протестовала, она, похоже, вообще не очень-то понимала, что должно происходить в спальне между мужем и женой, и по своей скромности не хотела, чтобы ее в этом вопросе просвещали. Она жила себе спокойно, учила английский язык, танцевала, играла в карты, обновила гардероб. Многие считали ее женщиной чрезвычайно милой и приятной. Анна подружилась с детьми короля, даже с принцессой Марией, которая поначалу настороженно относилась к мачехе-протестантке.

А тем временем политическая необходимость сохранять королевский брак с принцессой Клевской отпала: Франция и Испания снова перегрызлись между собой, и серьезная угроза с их стороны миновала. При английском дворе стала усиливаться католическая партия, в большой фавор снова входили Говарды, тем более король воспылал страстью к юной племяннице герцога Норфолка и кузине своей покойной жены Анны Болейн, Катерине Говард. Звезда Кромвеля, приверженца курса на протестантизм, следовательно, закатывалась. Кромвель был арестован, препровожден в Тауэр, а после обезглавлен. Генрих потом, конечно, сожалел о его казни, понимая, что такие толковые советники вообще-то на дороге не валяются, но что поделать - лес рубят, эффективные менеджеры летят.

Наконец-то было найдено основание для аннулирования брака: за уши притянули давнюю нерасторгнутую помолвку Анны с герцогом Лотарингским (за герцога, кстати, вышла замуж Кристина Датская). Когда Чарльз Брэндон и Стивен Гардинер явились к Анне сообщить, что ее брак недействителен, ей сразу поплохело. Памятуя о печальном опыте Анны Болейн, она решила, что ей теперь одна дорога - в тюрьму и на плаху. Когда она, наконец, поняла, в чем дело, то расцвела от счастья. Развод? Да не вопрос, где подписать? И вот кольцо еще королю верните. Да-да, я ужасно страдаю, что потеряла такого мужчину, но ничего, я сильная, я справлюсь… Ураааааа!!!

Может, короля и покоробило, что жена была так рада от него избавиться, но все же испытал такое облегчение от ее сговорчивости, что назвал своей «любимой сестрой», пожаловал солидный доход и поместья, в том числе замок Хивер, раньше принадлежавший семье Болейнов. Вообще Анна при жизни Генриха как сыр в масле каталась. Единственным условием было - остаться в Англии. Потому что Генриху совсем невыгодна была ситуация, когда бывшая жена в образе отвергнутой, униженной и оскорбленной благородной принцессы возвращается ко двору брата, который тоже был бы оскорблен и должен был бы как-то реагировать. Да этого и самой Анне не хотелось. Она свободна, богата, отвечает только перед королем, а тот ее особо своей опекой не прессует, в отличие от брата. Поэтому она написала герцогу письмо, что очень счастлива в Англии и пусть дома ее не ждут.

Анна наладила отношения с новой королевой, Катериной Говард, и бывала на торжествах при дворе. Король, не выносивший Анну в качестве жены, всегда тепло и с удовольствием принимал ее в качестве сестры и друга. Он, наконец, оценил ее неконфликтный характер, доброжелательность и проявляемый ею здравый смысл. В моем нелюбимом сериале «Тюдоры» Генрих после развода даже спит с Анной, изменяя обожаемой молоденькой жене. А как, скажите, не спать, когда Анну играет Джосс Стоун и ее героиня совершенно очаровательное создание? Возникает только один вопрос к Генриху - «чего же тебе надо, собака?»

Джосс Стоун в роли Анны

Замуж Анна больше не выходила, хотя царственный «брат» на это дело ее вроде как благословил. Зачем, когда она пользовалась полной свободой, а по своему положению была ниже только короля, его супруги и детей. Да и, честно говоря, Генрих сильно очернил ее репутацию как женщины, вопя на каждом углу о ее существующих или мнимых интимных недостатках. Ну, и личным примером показал, как с браком можно вляпаться во что-нибудь нехорошее. Так что Анна выбрала покой и волю. Но, может, проявляя полное довольство жизнью, она в какой-то момент была бы не прочь вернуть себе королевский статус. Есть свидетельства, что после казни Катерины Говард, Анна надеялась, что Генрих опять приблизит ее к себе в качестве жены. А когда узнала о его свадьбе с Катериной Парр, возмущалась: я, мол, гораздо красивее этой финалистки конкурса «Королева-1543». И никто, что характерно, не ржал. Еще один довод в пользу того, что с внешностью у Анны Клевской все было нормально. А если у некоторых нет вкуса, так кто ж им доктор.

Анна до конца жизни оставалась частью королевской семьи, хотя ее финансовое положение после смерти Генриха ухудшилось. Умерла она от болезни в возрасте 42 лет во время правления королевы Марии. Похоронена в Вестминстерское аббатстве - это тоже говорит о том, что персоной она была вполне уважаемой.

Мораль: Не перебарщивайте с критическими замечаниями относительно чужой внешности: вы тоже, небось, не Аполлон Бельведерский (не Венера Милосская). Но даже если лично вы близки к идеалу, все равно не перебарщивайте с критикой . Да, и не женитесь по чужой указке - даже если на вашей свадьбе настаивают ваши друзья, ваша мама или ваш первый министр.

источник