Начало XIII века – не самое спокойное время в истории Европы. Многие еще грезили возвращением потерянного Гроба Господня, но во время IV Крестового похода был захвачен не Иерусалим, а православный Константинополь. Скоро армии крестоносцев снова пойдут на Восток и потерпят очередное поражение в Палестине и Египте. В 1209 году начались Альбигойские войны, одним из следствий которых стало создание в 1215 году папской инквизиции. Ливония была завоевана меченосцами. Никея воевала против сельджуков и Латинской империи.

В интересующем нас 1212 году Чехия получила «Золотую Сицилийскую буллу» и стала королевством, на Руси умер Всеволод Большое Гнездо, короли Кастилии, Арагона и Наварры разгромили войско халифа Кордовы у Лас-Навас-де-Толоса. И одновременно с этим происходят какие-то уже совершенно невероятные события, поверить в которые трудно, но все же придется. Речь идет о так называемых Крестовых походах детей, о которых упоминается в 50 вполне серьезных источниках (из них 20 – сообщения хронистов-современников). Все описания чрезвычайно короткие: то ли этим странным авантюрам не придавалось большого значения, то ли они уже тогда воспринимались, как нелепое происшествие, которого следует стыдиться.

Явление «героя»

Началось все в мае 1212 года, когда ничем не примечательный до того времени пастушок по имени то ли Этьен, то ли Стефан встретился с монахом, возвращавшимся из Палестины. В обмен на кусок хлеба, незнакомец подал мальчику какой-то непонятный свиток, назвал себя Христом, и приказал ему, собрав армию из невинных детей, идти с ней в Палестину, дабы освободить Гроб Господень. По крайней мере, именно так рассказывал о тех событиях сам Этьен-Стефан – вначале путался и противоречил сам себе, но потом вошел в роль и говорил уже без запинки. Спустя 30 лет один их хронистов написал, что Стефан был «рано возмужавшим негодяем и гнездилищем всех пороков». Но данное свидетельство нельзя признать объективным – ведь в то время уже известны были плачевные результаты организованной этим подростком авантюры. И вряд ли деятельность Этьена-Стефана имела бы такой успех, если бы в окрестностях у него была настолько сомнительная репутация. А успех его проповеди был просто оглушительным – причем не только среди детей, но и у взрослых. Ко двору французского короля Филиппа Августа в аббатство Сен-Дени 12-летний Стефан пришел не один, а во главе многочисленной религиозной процессии.


– заявил Стефан королю.

Малолетние крестоносцы, по его словам, не нуждались в щитах, мечах и копьях, ибо их души безгрешны и с ними сила любви Иисуса.

Папа Иннокентий III поначалу поддержал эту сомнительную инициативу, заявив:





Скоро он раскается в этом, но будет поздно, и моральная ответственность за гибель и искалеченные судьбы десятков тысяч детей навсегда останется с ним. А вот Филипп II колебался.




Человек своего времени, он тоже был склонен верить во всевозможные знамения и божьи чудеса. Но Филипп был королем не самого маленького государства и прожженным прагматиком, его здравый смысл противился участию в этой, более чем сомнительной, авантюре. Он хорошо знал о власти денег и мощи профессиональных армий, но сила любви Иисуса... Эти слова привычно было слышать на проповеди в церкви, однако всерьез рассчитывать на то, что неоднократно разбивавшие рыцарские армии Европы сарацины вдруг капитулируют перед безоружными детьми, было, мягко говоря, наивно. В итоге он обратился за советом в Парижский университет. Профессора этого учебного заведения проявили редкостное по тем временам благоразумие, постановив: детей нужно отправить по домам, ибо весь этот поход – затея Сатаны. И тут случилось то, чего не ожидал никто: пастушок из Клуа отказался подчиниться своему королю, объявив о сборе новых крестоносцев в Вандоме. И популярность Стефана была уже такова, что король не посмел препятствовать ему, опасаясь бунта.





Мэтью Пэрис, английский хронист, писал о Стефане-Этьене:


Мало того, истерия оказалась заразной: в разных городах и деревнях стали появляться другие «пророки» от 8 до 12 лет, которые утверждали, что посланы Стефаном. На фоне всеобщего помешательства, сам Стефан и некоторые из его последователей даже «излечивали бесноватых». Под их руководством устраивались шествия с пением псалмов. Участники похода одевались в простые серые рубахи и короткие штаны, в качестве головного убора – берет. На груди нашивали крест из материи разного цвета – красного, зеленого или черного цвета. Выступали они под стягом святого Дионисия (Орифламмой). Среди этих детей были и переодетые в мальчиков девочки.

Крестовые походы 1212 года: «детские» лишь по названию?

Однако сразу следует сказать, что «детские крестовые походы» были не совсем и не полностью детскими. Джованни Миколли ещё в 1961 г. обратил внимание, что латинское слово pueri («мальчики») в те времена использовалось для обозначения простолюдинов – независимо от их возраста. А Питер Рэдс в 1971 г. разделил все источники, где повествуется о событиях похода 1212 г. на три группы. В первую вошли тексты, написанные около 1220 г., их авторы были современниками событий и потому данные свидетельства представляют особую ценность. Во вторую – написанные между 1220 и 1250 г.г.: их авторы также могли быть современниками, либо – пользоваться рассказами очевидцев. И, наконец, тексты, написанные после 1250 г. И сразу же выяснилось, что «детскими» походы называются лишь в трудах авторов третьей группы.

Таким образом, можно утверждать, что данный поход стал неким повторением Крестового похода бедноты 1095 года, а мальчик Стефан – «реинкарнацией» Петра Амьенского.




Но, в отличие от событий 1095 года, в 1212 году в Крестовый поход действительно отправилось огромное количество детей обоего пола. Общее число «крестоносцев» во Франции, по расчетам историков, составило около 30 000 человек. Среди взрослых, отправившихся в поход вместе с детьми, по сведениям современников, оказались монахи, целью которых было «всласть пограбить и вдосталь намолиться», «старцы, впавшие во второе детство», и бедняки, идущие «не для Иисуса, а ради хлеба куса». Кроме того, было немало преступников, скрывавшихся от правосудия и рассчитывающих «совместить приятное с полезным»: пограбить и помародерствовать во имя Христа, получив при этом «пропуск в рай» и прощение всех прегрешений. Были среди этих крестоносцев и обедневшие дворяне, многие из которых решили, отправившись в поход, скрыться от кредиторов. Были и младшие сыновья знатных семейств, которых немедленно окружили профессиональные мошенники всех мастей, почуявшие возможность наживы, и проститутки (да, и «блудниц» тоже было немало в этом странном воинстве). Можно предположить, что дети были нужны лишь на первом этапе похода: чтобы расступилось море, рухнули стены крепостей и впавшие в безумие сарацины покорно подставили свои шеи под удары христианских мечей. А потом должны были последовать дела скучные и детям совершенно неинтересные: делёж добычи и земель, распределение должностей и титулов, решение "исламского вопроса" на вновь приобретенных землях. И взрослые, надо полагать, в отличие от детей, были вооружены и готовы немного поработать мечами в случае необходимости — дабы не отвлекать возглавившего их чудотворца от выполнения основной и главной задачи. Стефан-Этьен в этой разношерстной толпе почитался, чуть ли не святым, в путь он отправился в ярко раскрашенном экипаже под балдахином, который эскортировали юноши из наиболее «благородных» семей.

Тем временем в Германии

Схожие события разворачивались в это время и в Германии. Когда слухи о «чудесном пастушке» Стефане достигли берегов Рейна, некий, оставшийся безымянным, сапожник из Трира (монах-современник прямо назвал его «пройдошливым дурнем») послал своего 10-летнего сына Николаса проповедовать у Гробницы трех волхвов в Кельне. Некоторые авторы утверждают, что Николас был умственно неполноценным, чуть ли не юродивым, слепо выполнявшим волю своего алчного родителя. В отличие от бескорыстного (по-крайней мере, на первых порах) мальчика Стефана, прагматичный взрослый немец сразу же организовал сбор пожертвований, большую часть которых без стеснения отправлял в свой карман. Возможно, он намеревался тем и ограничиться, но ситуация быстро вышла из-под контроля: не успели Николас и его папа оглянуться, как за их плечами оказалось от 20 до 40 тысяч «крестоносцев», которых все-таки пришлось вести в Иерусалим. Более того, в поход они выступили даже раньше своих французских сверстников – в конце июня 1212 года. В отличие от колебавшегося французского короля Филиппа, император Священной Римской империи Фридрих II к этой затее сразу же отнесся резко отрицательно, запретив пропаганду нового Крестового похода, и тем спас немало детей – участие в этой авантюре приняли только уроженцы ближайших к Кельну прирейнских областей. Но и их оказалось более чем достаточно. Любопытно, что мотивы организаторов французского и германского походов оказались совершенно разными. Стефан говорил о необходимости освободить Гроб Господень и обещал своим последователям помощь ангелов с огненными мечами, Николас – взывал к мести за погибших крестоносцев Германии.




Огромная «армия», выступившая из Кельна, в дальнейшем разделилась на две колонны. Первую возглавил сам Николас, она двинулась на юг вдоль Рейна через Западную Швабию и Бургундию. Вторая колонна, во главе которой встал другой, оставшийся безымянным, юный проповедник, пошла к Средиземному морю через Франконию и Швабию. Разумеется, поход был чрезвычайно скверно подготовлен, многие из его участников не подумали о теплой одежде, а запасы продовольствия скоро закончились. Жители земель, через которые проходили «крестоносцы», страшась за своих детей, которых звали с собой эти странные пилигримы, были недружелюбны и агрессивны.




В результате до предгорий Альп сумели дойти лишь около половины тех, что вышли из Кельна: наименее стойкие и наиболее благоразумные отставали и возвращались домой, оставались в понравившихся городах и деревнях. Немало было заболевших и погибших в пути. Остальные слепо шли за своим малолетним вождем, даже не подозревая, что их ждет впереди.




Главные трудности ожидали «крестоносцев» во время перехода через Альпы: выжившие утверждали, что ежедневно умирали десятки, если не сотни их товарищей, и не было сил даже похоронить их. И только теперь, когда немецкие пилигримы устилали своими телами горные дороги в Альпах, в путь отправились французские «крестоносцы».

Судьба французских «крестоносцев»

Путь воинства Стефана проходил по территории родной Франции и оказался не в пример легче. В результате французы опередили немцев: уже через месяц они пришли в Марсель и увидели Средиземное море, которое, несмотря на искренние молитвы, ежедневно возносимые входящими в воду пилигримами, не расступилось перед ними.




Помощь предложили два купца – Гуго Ферреус («Железный») и Вильям Поркус («Свинья»), которые предоставили 7 кораблей для дальнейшего путешествия. Два корабля разбились о скалы острова Святого Петра близ Сардинии – рыбаки нашли в этом месте сотни трупов. Эти останки захоронили лишь спустя 20 лет, на общей могиле была построена церковь Новых Непорочных Младенцев, которая простояла почти три века, но потом была заброшена, и сейчас даже неизвестно ее местоположение. Пять других кораблей благополучно достигли другого берега, но пришли не в Палестину, а в Алжир: оказалось, что «сердобольные» марсельские купцы заранее продали пилигримов – европейские девочки высоко ценились в гаремах, мальчики должны были стать рабами. Но предложение превысило спрос, и потому часть детей и взрослых, непроданных на местном базаре, отправили на рынки Александрии. Там султан Малек Камель, известный также как Сафадин, купил четыреста монахов и священников: 399 из них остаток жизни провели за переводами латинских текстов на арабский язык. Но один в 1230 году смог вернуться в Европу и рассказал о печальном финале этой авантюры. По его словам, в то время в Каире находилось около 700 французов, отплывшими из Марселя ещё детьми. Там они и закончили свою жизнь, никто не проявил интереса к их судьбе, выкупить их даже не попытались.

Но и в Египте купили не всех, и потому несколько сотен французских «крестоносцев» все-таки увидели Палестину – по пути в Багдад, где были проданы последние из них. Согласно одному из источников, местный калиф предложил им свободу в обмен на обращение в Ислам, отказались лишь 18 из них, которые и были проданы в рабство и закончили свою жизнь рабами на полях.

Германские «крестоносцы» в Италии

А что же случилось с немецкими «детьми» (независимо от их возраста)? Как мы помним, до Альпийских гор сумели добраться лишь половина из них, пройти через Альпы удалось только трети оставшихся пилигримов. В Италии они были встречены крайне враждебно, перед ними закрывали ворота городов, отказывали в милостыне, мальчиков избивали, девочек насиловали. От двух до трех тысяч человек из первой колонны, в том числе и Николас, все же сумели дойти до Генуи.

Республике Святого Георгия требовались рабочие руки, и несколько сотен человек остались в этом городе навсегда, но основная масса «крестоносцев» продолжила свой поход. Власти Пизы выделили им два корабля, на которых часть пилигримов были отправлены в Палестину – и бесследно пропали там. Вряд ли их судьба была лучше, чем у тех, кто остался в Италии. Часть детей из этой колонны все же дошли до Рима, где ужаснувшийся их виду папа Иннокентий III приказал им вернуться домой. При этом он заставил их целовать крест в том, что «придя в совершенный возраст», они закончат прерванный крестовый поход. Остатки колонны рассеялись по Италии, и лишь немногие из этих пилигримов вернулись в Германию – единственные из всех.

Вторая колонна дошла до Милана, который пятьдесят лет назад был разграблен войсками Фридриха Барбароссы – более негостеприимного города для немецких пилигримов трудно было представить. Утверждали, что их там, словно зверей, травили собаками. Вдоль побережья Адриатического моря они добрались до Бриндизи. Южная Италия в это время страдала от засухи, вызвавшей небывалый голод (местные хронисты сообщали даже о случаях людоедства), легко представить, как отнеслись там к немецким попрошайкам. Впрочем, имеются сведения о том, что попрошайничеством дело не ограничивалось – шайки «пилигримов» промышляли воровством, а наиболее отчаянные даже нападали на деревни и беспощадно грабили их. Местные крестьяне, в свою очередь, убивали всех, кого могли поймать. Епископ Бриндизи попытался отделаться от незваных «крестоносцев», усадив некоторых в какие-то утлые суденышки – они затонули в виду городского порта. Судьба остальных была страшной. Оставшиеся в живых девочки вынуждены были, как и многие их сверстницы из первой колонны, стать проститутками – ещё через 20 лет приезжие удивлялись огромному количеству блондинок в публичных домах Италии. Мальчикам повезло еще меньше – многие умерли от голода, другие фактически стали бесправными рабами, вынужденными работать за кусок хлеба.

Бесславный конец вождей походов

Печальной была и судьба предводителей этого похода. После погрузки пилигримов на корабли в Марселе, исчезает из хроник имя Стефана – их авторы с этого времени ничего не знают о нем. Возможно, судьба была милостива к нему, и он погиб на одном из кораблей, разбившихся у Сардинии. Но, может быть, ему пришлось пережить потрясение и унижение невольничьих рынков Северной Африки. Выдержала ли это испытание его психика? Бог весть. В любом случае, он заслужил все это — в отличие от тысяч детей, быть может, невольно, но обманутых им. Николас пропал в Генуе: либо он погиб, либо, потеряв веру, покинул свое "войско" и затерялся в городе. А, быть может, обозленные пилигримы сами изгнали его. В любом случае, с этого времени он уже не возглавлял крестоносцев, что так беззаветно верили ему и в Кельне, и в пути через Альпы. Третий, оставшийся навсегда безымянным, малолетний вождь немецких крестоносцев, видимо погиб в Альпийских горах, так и не добравшись до Италии.

Послесловие

Самое поразительное, что через 72 года история с массовым исходом детей повторилась в несчастном немецком городе Гамельне (Хамельне). Из дома тогда ушли и пропали 130 местных детей. Именно этот случай стал основой знаменитой легенды о Крысолове. Но об этом загадочном происшествии будет рассказано в следующей статье.