Начиналось всё с развенчания «культа личности» Сталина. Эта затея Хрущёва, призванная прежде всего обелить его самого и его ближайших соратников, сразу отпугнула тех, кто не собирался отказываться от этого наследства, каким бы страшным оно ни было. Первыми начали уходить свои — коммунисты, за ними последовали те, кого с Москвой вообще мало что связывало.




Сегодня уже мало кто помнит, что именно Запад первым поддержал Движение неприсоединения — проект, выдвинутый в тот период югославским лидером Иосипом Броз Тито. Идея состояла в том, чтобы оградить молодые постколониальные страны от влияния не столько США и НАТО, сколько СССР и его союзников.



Вскоре, в ноябре 1959 г., президент США Джон Кеннеди отправился на кратковременный «отдых» к берегам хорватской Истрии – на острова Бриони, прямо в резиденцию маршала Тито, после чего Югославия вместе с Индией и Индонезией инициировала создание Движения неприсоединения в статусе многосторонней межгосударственной структуры.

К тому времени Хрущев, даже официально извинившись перед Югославией за «сталинские перегибы» в отношении страны и лично её лидера И.Б.Тито, так и не смог вовлечь её в просоветский соцлагерь. При этом Федеративная Народная Республика Югославия по-прежнему участвовала в опекаемом НАТО «Балканском пакте безопасности», причём вместе с членами НАТО Грецией и Турцией.

Хрущев и Брежнев, как им казалось, сумели установить весьма дружественные личные взаимоотношения с Тито, но и это не помогло.


Хрущёв обхаживал маршала Тито как только мог — вместе на охоте в Беловежской пуще

Белград не вступил ни в Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), ни в Организацию Варшавского договора. К тому же маршал регулярно упорно отказывал Москве в её просьбах временно предоставить СССР и Варшавскому договору военно-морские базы в Сплите, Баре или Задаре. Так случилось в период Суэцкого (1956 г.) и Карибского (1962 г.) кризисов, а также во время арабо-израильских войн 1967 и 1973 годов.

Югославия пошла и дальше, когда осуждала вторжение советских войск и войск союзников в Венгрию (1956 г.), Чехословакию (1968 г.) и Афганистан (1979 г.). Из Белграда не стеснялись провоцировать военные эксцессы на границе с Болгарией, обвиняя её в сохранении «великоболгарских» притязаний на югославскую Македонию.

Дошло до того, что руководство ФНРЮ нисколько не смущало поддержание дипломатических отношений и плотных экономических связей с режимом Пол Пота в Кампучии-Камбодже. Наконец, Тито лично отстаивал необходимость поддерживать нечто вроде «холодного мира» с пиночетовским режимом в Чили ввиду того, что не хотел разрывать договор с США. Он был заключён ещё в 1951 году и назывался очень характерно: «О взаимном обеспечении безопасности».

Тем временем Белградское межправительственное совещание Югославии, Индии, Египта, Индонезии и Ганы в сентябре 1961 года провозгласило создание Движения неприсоединения. В течение следующих 25 лет к нему примкнули подавляющее большинство развивающихся стран, в том числе и многие страны, только что переставшие быть колониями. Многие решения, принимаемые в рамках Движения, по очевидным причинам реализовать было совсем непросто. Но в финансовом плане, за счет специальных льготных кредитов от государств или финансовых структур Запада, многим развивающимся странам оказывалась зачастую весомая финансовая помощь.



Официально на первых ролях по части помощи были Югославия, Индия и Египет, к которому США и европейские страны повернулись лицом сразу после смерти Гамаля Абдель Насера. При этом особо обласканы были те страны, которые в какие-либо периоды были в конфронтации с СССР, КНР и их союзниками – к примеру, Пакистан, Судан, Сомали, Индонезия, Берег Слоновой Кости, Доминиканская Республика, Таиланд, Филиппины и Оман.


Фактически организационное оформление Движения неприсоединения в 1961 году спровоцировал именно советский лидер Хрущёв. В тот период партийные издания СССР активно, даже агрессивно критиковали новую «ревизионистскую» программу Союза коммунистов Югославии. А Хрущёв, явно недовольный отказами Белграда от СЭВ и Варшавского договора, предписал включить ещё сталинский антиюгославский тезис 1948 года в Программу КПСС, утвержденную XXII съездом КПСС.

Напомним, что этот пункт программы КПСС гласил: «Ревизионисты выполняют на деле роль разносчиков буржуазно-реформистской идеологии в коммунистическом движении. Ревизионисты отрицают историческую необходимость социалистической революции и диктатуры пролетариата, руководящую роль марксистско-ленинской партии, подрывают основы пролетарского интернационализма, скатываются к национализму. Наиболее полное воплощение идеология ревизионизма нашла в Программе Союза коммунистов Югославии».

Примечательно, что программу югославские коммунисты обновили в 1958 году, то есть через 10 лет после «сталинского» тезиса, но Хрущёва это нисколько не смутило.

Создание Движения неприсоединения во многом было обусловлено и двуличной позицией, которую в начале 60-х годов занял Хрущёв в отношении Патриса Лумумбы. Это был один из самых авторитетных политических деятелей Африки, первый президент бывшего бельгийского Конго – главной всеафриканской сырьевой «шкатулки» и географически крупнейшей страны Африки.

В сентябре 1960 г. ввиду интервенции стран НАТО в Конго П. Лумумба обратился к СССР с просьбой о направлении в страну советских военных советников и военно-технической помощи. Однако Москва тянула с ответом, следствием чего вскоре стал переворот в Киншасе. Патрис Лумумба был арестован иностранными наёмниками и расстрелян 17 января 1961 г. Впоследствии в советской культуре пытались как-то отыграть этот «прокол», дали имя Лумумбы университету Дружбы народов, создали ему образ героя, в том числе в кино, но историю, в отличие от фильма, назад не перекрутишь.



Бельгийский историк и политолог Люде де Витте убеждён, что «СССР имитировал конфронтацию с Западом в Конго, был безразличен к судьбе Лумумбы и других левых националистов Конго. Кремль не хотел безоговорочно поддерживать Лумумбу, ибо он не согласился бы на «замену» бельгийских концессий советскими. Но поражение конголезского антизападного движения было сокрушительным ударом для геополитических и идеологических позиций СССР, но не для консервативных бюрократов из Кремля, лишённых видения перспективы. Так как они относились к Лумумбе и его сторонникам как к бросовым, конъюнктурным вещам».

Не менее сокрушительным ударом для Москвы стал раскол международного коммунистического движения на рубеже 50-60-х годов прошлого столетия. Как отмечал руководитель антифашистского сопротивления, многолетний лидер компартии Греции Никос Захариадис, «внутренняя и внешняя политика Тито доказала справедливость сталинской позиции в отношении титовского ревизионизма, потому подавляющее большинство компартий не последовало за титовцами. Но огульная критика, а затем шельмование Сталина большинством его же соратников во главе с Хрущевым, что вдобавок не было согласовано с зарубежными соцстранами и компартиями, раскололо международное коммунистическое движение. Идеологически были разоружены и национально-освободительные организации, обескуражены и постколониальные страны».



Последствия такой политики, по мнению Н. Захариадиса, были способны расшатать основы социализма и сами правящие компартии в СССР и других соцстранах. Поэтому «публичная критика хрущевской антисталинской линии со стороны Китая, Албании и всё большего числа зарубежных компартий, с одной стороны, правильная, но с другой – выгодна империалистам, колонизаторам и ревизионистам». Стоит ли удивляться, что Кремль не простит такого Захариадису? Под давлением Хрущёва в апреле 1956 г. он был смещён с поста главы компартии Греции и вскоре сослан в Сургут. Там он оставался и в брежневский период, там же покончил жизнь самоубийством в 1973-м…

В ходе затяжной полемики ЦК КПСС с ЦК компартий Китая и Албании по тем же вопросам Мао Цзэдун ещё в 1962 году спрогнозировал Хрущёву: «Вы начали с развенчания Сталина, а завершите дело разрушением КПСС и СССР». Так и случилось… Глава тогдашнего совета министров Албании Мехмет Шеху заявил в мае 1961 г. о формировании совместно с Китаем блока компартий, отвергающих антисталинизм. Хрущёв сообщил об этом на XXII съезде КПСС в оскорбительной форме: «…то, что Шеху недавно выболтал о блоке антисоветских компартий, показывает, что Албания отрабатывает 30 сребреников от империалистов».

2 марта 1964 года в албанской столице Тиране состоялось первое совещание руководителей 50 зарубежных компартий, которые разорвали связи с КПСС после антисталинских XX и XXII съездов КПСС. Участники совещания сразу переориентировались на КНР и Албанию. Показательно, что к 1979 году число таких компартий превысило 60. То есть раскол мирового коммунистического и национально-освободительных движений, спровоцированный теми съездами, продолжал усугубляться. И это, безусловно, ослабляло геополитические позиции СССР, чем в полной мере воспользовались на Западе. Характерно, что большинство прокитайских компартий существует и поныне, не в пример тем «послесталинским», что были созданы с подачи Москвы, но к концу горбачевской «перестройки» дружно, за считанными исключениями, ушли в небытие.

В середине 60-х годов, несмотря на то, что Хрущёва уже сместили со всех постов, ситуация «дошла» до разрыва советско-албанских отношений, попыток переворота в Албании, а также скандального отзыва советских специалистов из КНР. А затем, как известно, были военные конфликты на советско-китайской границе у острова Даманского и на озере Жаланашколь. Тем временем в КНР или Албании стали регулярно, раз в два-три года, проводиться совещания сталинско-маоистских компартий и национально-освободительных движений. Два раза, в канун 90-летия и 100-летия со дня его рождения Сталина, эти совещания проходили в южно-албанском городе Сталине, который успели дважды «исторически» переименовать в Кучова.

На марксистских форумах обычно камня на камне не оставалось от осуждения антисталинской политики Москвы, но доставалось критики и Белграду. А в документах этих форумов неоднократно прямо или косвенно отмечалось, что политика Хрущёва и его «продолжателей» согласована с империалистами, будучи нацеленной на поэтапное перерождение и затем разрушение социализма и компартий, и не только в СССР.

Хорошо известно, что с конца 80-х годов Пекин по ряду экономических и геополитических причин проводит «сверхосторожную» политику в отношении зарубежных сталинско-маоистских компартий и национально-освободительных движений. Так, последняя официальная информация об аналогичном, описанным выше, совещании датирована ещё апрелем 1992 г. Подготовленное Дэн Сяопином и Ким Ир Сеном, оно состоялось в корейском Пхеньяне. Итоговый документ форума, основанный на выступлении там Ким Ир Сена, нацеливает на «неизбежность восстановления подлинного социализма в странах, где он потерпел временное поражение вследствие перерождения с конца 1950-х – середины 1960-х партийно-государственных структур».

В начале ноября 2017 года в Пекине состоялась конференция с участием представителей КПК, а также почти сорока иностранных марксистско-ленинских партий и организаций, посвящённая 100-летию Великой Октябрьской социалистической революции. О Хрущёве на ней, судя по опубликованным материалам, не было сказано ни слова.