В День космонавтики, ежегодно отмечаемый 12 апреля, как обычно, добрым словом упомянуты многие – и предтеча, первый теоретик полетов в космос Константин Циолковский, и «отцы-основатели» советской космической отрасли – Сергей Королев, Мстислав Келдыш, Михаил Тихонравов. Не забыты будут, конечно же, первопроходцы, на весь мир прославившие СССР своим отчаянным прорывом за пределы земного притяжения – Юрий Гагарин, Алексей Леонов, Герман Титов, первая женщина-космонавт Валентина Терешкова. Помянут и мучеников, положивших жизнь на алтарь мечты человечества о далеких звездах – Владислава Волкова, Георгия Добровольского, Виктора Пацаева, Владимира Комарова... Лишь одно имя, почти наверняка, названо не будет – Лаврентия Берии. А ведь без титанического, каторжного труда этого человека, вполне возможно, никакой советской космонавтики не существовало бы вовсе. Почему? Сейчас мы вам расскажем.





Прежде всего, многие читатели, из тех, кому «перестроечная» пропаганда намертво вколотила в головы образ Берии – «кровавого палача и тирана», удивятся и даже возмутятся: «Причем глава НКВД к полетам в космос?!» В том-то и беда, что усилия борзописцев и «историков» из либерального стана, в свое время испоганивших тонны бумаги для того, чтобы свести весь жизненный путь Лаврентия Павловича к «подвалам Лубянки» и не оставляющих своих стараний и сегодня, увы, не пропали втуне. Правда же заключается как раз в том, что руководство «карательными органами» было в жизни Берии и в его служении нашей Родине вовсе не главным эпизодом. Звезду Героя Социалистического труда в 1943 году он получил, конечно же, не за борьбу с «врагами народа» и даже не за вполне реальные достижения по пресечению деятельности как немецкой шпионско-диверсионной агентуры, так и завербованных во множестве нашими врагами предателей. Высшей государственной наградой был отмечен труд его в качестве организатора оборонной промышленности, говоря в современных терминах – кризис-менеджера, не имевшего себе равных даже в мощнейшей сталинской команде.

При этом необходимо знать, что данный участок работы (с сохранением должности Наркома внутренних дел!) был закреплен за Берией еще до начала Великой Отечественной войны – в марте 1941 года, когда он был назначен на пост заместителя председателя Совнаркома. В сферу его кураторства входили министерства цветной металлургии, нефтяная, угольная, лесная промышленность – одним словом, все важнейшие отрасли «оборонки» и народного хозяйства вообще. Членом Государственного комитета обороны Берия был с момента его создания. Его деятельность и «карьера» в этом органе, на котором, собственно, лежала вся полнота ответственности за руководство воюющей страной, впечатляют. Складывается ощущение, что мало-помалу Лаврентию Павловичу приходилось впрягаться во все без исключения важнейшие задачи, которые другие члены ГКО выполнять были не в состоянии. Судите сами – в феврале 1942 года ему поручается организация производства боевых самолетов и, вообще, полный контроль всех решений ГКО в области ВВС – вплоть до формирования их подразделений и отправки таковых на фронт. А еще – организация производства двигателей для военной техники, минометов и прочих видов вооружения. Неплохой список задач?! Другому бы хватило с головой...

Но весной того же года становится ясно – «старый большевик» Молотов с нормальной организацией работы доверенной его попечению танковой промышленности не справляется совершенно. Куратором танкостроения становится Берия – вдобавок ко всему остальному. И все начинает получаться! В конце все того же 1942 года Лаврентий Павлович становится членом Оперативного бюро ГКО и на него «навешивают» еще и Наркоматы путей сообщения и угольной промышленности! При этом – напоминаем! – идет война, в страну лезут и лезут разведгруппы немцев и, кстати, наших же «союзничков», из сломавшихся в лагерях военнопленных сотнями вербуются и забрасываются в наш тыл агенты СД и Абвера, одна за другой следуют попытки диверсий на важнейших военных и промышленных объектах и даже убийства самого Сталина. Все это – головная боль НКВД, то есть, опять-таки, Берии! Добавляем к этому организацию партизанского движения, разведки и диверсий в тылах и на коммуникациях стремительно наступающего противника, борьбу с дезертирством и саботажем... Посильно для одного человека, будь он хоть трехжильным и семи пядей во лбу? Уму непостижимо, как Берия справлялся со всем этим, как не сломался и не тронулся умом от непосильных нагрузок и бессонных ночей, постоянного стресса, длившегося годами...

Но он не сломался! В мае 1944 года Берия становится во главе Оперативного бюро, получая статус заместителя председателя ГКО. Теперь на нем – уже ВСЕ Наркоматы военной промышленности и связанных с ней отраслей. По сути – народное хозяйство Советского Союза в полном объеме. И кое-что еще... Вот об этом «кое-чем» мы и поговорим подробнее.

Космический старт Советского Союза берет свое начало в создании в 1945 году возглавляемой Лаврентием Берией «конторы» с мало что говорящим непосвященным людям названием: Специальный комитет при Государственном комитете обороны СССР. Впоследствии она пережила два переименования, став Специальным комитетом сперва при Совнаркоме, а затем – при Совмине СССР. Оговоримся сразу – несмотря на это самое «при» и, вроде бы, имевшуюся подчиненность советскому правительству, об истинной деятельности Спецкомитета представление имел крайне узкий круг лиц. Оно и неудивительно – ведь там решались вопросы не просто научно-технического развития страны, прежде всего, в военной сфере, а велась битва за ее выживание. Специальный комитет не случайно был создан ровно через две недели после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки – и Сталин и Берия прекрасно понимали: выиграв войну с нацистской Германией, СССР вступает в новую гонку, проигрыш в которой будет означать его уничтожение.

Ядерная программа, которую с первых же дней курировал, опять-таки, Лаврентий Павлович – тема для отдельного обстоятельного разговора. Нас с вами сейчас больше интересует работа Второго управления Спецкомитета – того самого, где были сконцентрированы лучшие специалисты страны в области ракетостроения. Да, речь о полетах в космос в то время не шла – скажем так, перед СССР стояли совершенно другие жизненные проблемы, о которых упомянуто выше. Однако, факт остается фактом – именно созданная усилиями специалистов Второго управления баллистическая ракета Р-7 в 1957 году вывела на орбиту Земли первый в истории человечества искусственный спутник. А еще она была способна с такой же легкостью доставить в Вашингтон или Нью-Йорк «подарок», от которого у США не было защиты. Да и вынесший к звездам Юрия Гагарина «Восток», принадлежал к «семье» все тех же Р-7. Существует байка о том, что, якобы Сталину на стол еще в 1946 году легла докладная записка Михаила Тихонравова, в которой обосновывалась возможность создания ракеты, способной «забросить» на 100 километров ввысь экипаж из двух человек, да еще с аппаратурой. Бывший тогда министром авиационной промышленности Хруничев провел экспертизу проекта и пришел к выводу, что он вполне реализуем за два года. Однако Сталин инициативу не поддержал...

На основании этой истории (неизвестно, имевшей ли место в действительности), кое-кто обвиняет Вождя в том, что он «отсрочил начало космической эры СССР»! Помилуйте, а как насчет того, что годом ранее Комитет начальников штабов Соединенных Штатов Америки утвердил новые директивы, в которых Советский Союз прямо указывался в качестве цели для военной агрессии? Что в том же году Пентагоном был составлен список из 20 советских городов, на которые должны были обрушиться две сотни атомных бомб, и обычных – без счета?! Иосифу Виссарионовичу нужно было в «пожарном» темпе готовить страну к новой войне, которая неминуемо должна была стать намного страшнее предыдущей – или принимать меры для ее предотвращения. До космоса ли ему в тот момент было? Создание сперва советского ядерного, а затем и термоядерного оружия, а впоследствии – и баллистических ракет в качестве средств их доставки, предотвратило уничтожение человеческой цивилизации и дало нашей Родине десятилетия мирной и спокойной жизни. А в космос мы все равно полетели...

Предвижу, что кое-кто, увидев в тексте упоминание о курируемых Лаврентием Берией специальных научных учреждениях закрытого типа, уже набрал в легкие побольше воздуха, для того, чтобы возмущенно возопить: «Шара-а-ашки!» Да, «шарашки» были. Однако, это еще один из примеров «черных» антибериевских мифов, разоблачению которых стоит уделить побольше внимания. Прежде всего, первые «закрытые» или «особые» конструкторские бюро были созданы в 1929-1930 годах – то есть, тогда, когда Берия с НКВД еще, что называется, рядом не стоял. Но вот как раз именно Лаврентий Павлович в 1939 году положил начало процессу массового перевода научных работников, оказавшихся в заключении, с лесоповала и прочих «строек народного хозяйства» к использованию «по прямому назначению» - то есть, для исследовательской и испытательской работы. Этот вопрос он решал непосредственно со Сталиным и сумел-таки добиться своего. Можно не сомневаться – под немалую личную ответственность.

Бредовые утверждения о том, что руководство СССР «специально сажало лучших ученых ради того, чтобы впоследствии бесплатно эксплуатировать их творческий труд» - это, простите, материал для психиатра. Сталин строчил доносы, по которым большинство будущих членов «шарашек» оказалось на нарах? Или Берия?! Сегодня доподлинно известны имена авторов пасквилей, благодаря которым был арестован тот же Сергей Королев – его же коллеги, соратники по науке. И так было повсеместно. Увы, надо признать, что племя «советской интеллигенции» вело борьбу за «место под солнцем» зачастую самыми неблаговидными, грязными и подлыми методами. «Подсидеть» неугодного начальника или коллегу считалось делом совершенно нормальным. А лучшего способа для этого, чем «сигнал» в «органы» не существовало в принципе. Вот «творческие личности» и творили ... доносы. С большой степенью достоверности – все ж-таки не дворники писали, а люди с высшим образованием, научными степенями!

Не менее абсурдно выглядит обвинение Берии в том, что он убедил Сталина «чохом навесить всем ученым срока по 10, 15, а то и все 20 лет, чтобы бесплатно они трудились за решеткой пожизненно». Тот, кто продолжает сегодня талдычить подобное, не имеет ни малейшего представления о тогдашних реалиях СССР – ни в правовой сфере, ни в сфере оплаты труда, ни даже в области сугубо житейских, бытовых моментов. Прежде всего, что должен был сделать Лаврентий Павлович? Объявить всех ученых «невиновными» – без новых судов, без дополнительного следствия, без пересмотра дел? В Советском Союзе так дела не делались. Кроме всего прочего, представляете, какой этим финтом был бы вызван, говоря в современных категориях, «общественный резонанс»? Таким идиотизмом, в итоге начисто подорвавшим у людей веру в советское государство, занимался только Хрущев. При Сталине ни о чем подобном и помыслить было нельзя. Так что было делать Берии – запускать механизм реабилитации, в процессе которого необходимых для создания оружия и техники будущей войны ученых снова таскали бы по допросам и судам? Так зачем в таком случае вообще огород городить?! Вместо всего этого Нарком получил от Сталина право на досрочное освобождение достойных сотрудников и снижение им сроков заключения по результатам работы. Впоследствии это право было применено, практически, ко всем участникам «шарашек», доказавшим свою состоятельность и пользу.

Теперь что касается «работы за бесплатно». Сохранилось предостаточно свидетельств «страдавших» ученых относительно того, что условия их жизни были несравнимо лучше, чем жизнь «за забором» – в голодные и холодные военные и послевоенные годы. Рядовые сотрудники «открытых» институтов и конструкторских бюро жареными курочками (которыми в «шарашках» некоторые брезговали – исторический факт!) не лакомились. Лопали то, что давали на отнюдь не роскошный паек по карточкам. Жили в «шарашках» в четырехместных номерах гостиничного типа – без нар и параши. Решетки на окнах? А вы, что, всерьез думаете, что с учетом того, что именно разрабатывалось в этих самых КБ и НИИ, их бы не было при другом, «вольном» статусе сотрудников?! Ага, как же... Вон, у американцев, судя по всему, не было – так чуть ли не все их разработки по тому же ядерному проекту «вдруг» оказались на столе у того же Берии.

Немедленно после хрущевского переворота и убийства Лаврентия Берии Специальный комитет был расформирован, все его сотрудники, наработки и ресурсы – переданы в Министерство среднего машиностроения СССР. По мнению многих историков, именно это и отсрочило наш космический старт, который, в противном случае мог бы состояться лет на десять раньше. Однако, потенциал, заложенный мощнейшим управленческим гением Лаврентия Павловича, оказался столь мощен, что его хватило и для закладки основ советской ракетно-космической отрасли, и для успешного ее развития. Он не радовался запуску первого искусственного спутника Земли, не провожал летчиков-космонавтов СССР в их полеты... И, тем не менее, в День космонавтики имя Лаврентия Павловича Берии – творца мощнейшего этапа научно-технического прогресса нашей Родины, ее победного рывка в космос, должно быть упомянуто обязательно – с уважением и благодарностью.