Спроси даже самого захудалого автокефального «патриота» о походе гетмана Сагайдачного на Москву в 1618 году, он тут же, закатив глаза, начнет радостно кивать головой. И даже вспомнит, что это именно (!) украинские козаки вынудили Московию подписать с поляками унизительное Деулинское перемирие. Кремль правда тогда не взяли. Ну, то такое.
А, если спросить о последовавших результатах этой «перемоги», почему-то у «патриота» начинают бешено вращаться глаза (каждый в разные стороны) и он начнет молча выделывать замысловатые коленца гопака.
Да и хисторики отечественного разлива как-то не очень любят вспоминать этот интереснейший период нашей истории – особенно первую пятилетку после «перемоги» над Московией.
А, между тем, выделенные польским сеймом деньги на войну закончились.
И сложившееся положение поставило в очень щекотливое положение лихих запорожцев, не имевших за душой ничего, кроме умения петь под бандуру о военных походах и жить в этих самых походах за счет мирного населения.
Поляки предложили Сагайдачному провести реформы. И тому ничего не оставалось как подписать Роставицкое соглашение (на р. Раставица около с. Паволочь 17 октября 1619 года).
Все, кто записался в войско за последние пять лет, должны были возвратиться к своим любимым польским панам. А число реестровых казаков устанавливалось всего в 3 тысячи.
И хлопцы, которые все как один стояли за свободную личность, стали бузить.
Как и водится в таких случаях, возникла оппозиция (нереестровая партия) в лице Якова Бородавки, которого путем коллективного голосования на Сечи (в декабре 1619 года) избрали гетманом – пока Сагайдачный (реестровая партия) ненадолго отлучился для небольшой войны на Перекоп.
Уж очень у Бородавки была привлекательной политическая платформа – за все хорошее против всего плохого. И, как водится – против польской шляхты.
И стало очень даже как всегда - двое гетманов на одну булаву.
Сагайдачный как-то не очень оценил многопартийную систему. Посему, вернувшись из похода, пожег козацкие лодки на Сечи. И даже восстановил сторожевой форт (этакий стационарный заградотряд) на Хортице – чтобы козаки самовольно не уходили в военные походы.
Козацкие полки стали расползаться как те стулья у Остапа Бендера.
Самые ушлые еще зимой 1618 года ушли в Архангельский край (4 полка), а полк под командованием Ждана Коншина вообще перешел на службу русскому царю.
Беспартийная же фракция поделила меж собой немногочисленные тракты. Да там и осела – для вольного промысла.
Тут как раз в Европе приключилась война, которую историки назовут Тридцатилетней. Ничего необычного. Просто протестанты нарушили монополию ООО «Римская католическая церковь»™ на бога, божественное начало власти монархов и сбор денег с доверчивых прихожан – на жизнь счастливую и вечную. Но в будущем - загробную.
И все бы ничего. Но в это время во Франции жил кардинал Ришелье. Арман Франсуасович (первый министр Франции с 1624 по 1642) был очень даже не дурак. И в начавшейся заварушке увидел очень хорошую возможность ослабить империю Габсбургов – австрийских монархов. Изобретя, запатентовав и подведя под свою деятельность солидную теоретическую базу - raison d'etat (национальные интересы), подарив французским протестантам свободу вероисповедания, Ришелье дирижировал войной как заправский Гектор Берлиоз.
Сам прилежный католик, Ришелье субсидировал деньгами, моральной поддержкой, глубокой озабоченностью и прочими интригами, и ваших, и наших. Даже турецким бусурманам помогал материально – чтобы тридцатилетняя специальная олимпиада не угасала. А на семнадцатом году войны Франция даже несколько поучаствовала… на стороне протестантов.
Как результат – до финиша (Вестфальского мира в 1648 году) добежали не все. Точнее – добежало больше, чем было на старте. Священная Римская империя распалась на 200 (!) отдельных государств и княжеств размером с Шепетовку, объединение германских земель несколько задержалось (аж до 1781 года), а Франция на два столетия стала самым могущественным государством Европы.
Ну, а пока, в августе 1619 года император Фердинанд II Габсбург отправляет в Речь Посполитую своих послов с просьбой о помощи: мол - армия, мова, вера и все такое. Но Сигизмунд III Ваза только что завершил изнурительную войну с Московией.
Поэтому хитрые поляки очень даже предлагали козакам безвизово посетить Европу. И православные соглашались. И очень даже лихо воевали на стороне католиков. С протестантами. От Балкан до Северного моря.
Поскольку война носила религиозное начало, зондеркоманды католиков и солдат удачи множили на ноль протестантские города. Протестанты отвечали взаимность и такой же пылкой любовью. Ну, а бремя содержания шныряющих туда – сюда вооруженных толп со всех концов Европы ложилось на плечи местного населения. В некоторых землях даже с легкой грустью начинали вспоминать золотые времена – эпоху Черной смерти (1346—1353). Оно тогда даже как-то полегче было.
В общем, украинских козаков помнят и в Европе. До сих пор. Кое-где даже с почтительным содроганием.
Между тем, политическая жизнь на Сечи становилась все более разнообразной.
В феврале 1620 года, желая набрать электоральных очков перед Бородавкой, Сагайдачный отправил послов в… Москву – имея горячее желание выразить готовность запорожских казаков служить царю. Но у Михаила Федоровича (первого Романова) и так проблем было выше крыши. А с крымскими татарами они замирились – для выиграть время и поднять свое разоренное Смутным временем хозяйство. Посему, ссудив Сагайдачному 300 рублей… пообещал в будущем дать больше.
Бородавка не остался в долгу. И его политтехнологи придумали ловкий ход – сходить «самовольным» походом на Варну и Стамбул. Сходили. Чем и развязали новую турецко-польскую войну. В Кремле обрадовались – еще одна возможность восстановиться и передохнуть, пока соседи друг друга за чубы таскают. А поляки получили от турок люлей в битве под Цецорой.
Сагайдачный, чувствуя - у шляхты пригорает, ломанулся в Варшаву. Там пообещали (на словах) много вольностей козачеству: от признания власти гетмана над Малой Русью до вывода польских войск с русских земель. Это же, почитай, козацкая автономия! Вот она – «омріяна» веками «незалежність»!
Борясь за свою «незалежність», козаки очень даже успешно участвовали (на стороне поляков) в битве при Хотине (2 сентября – 9 октября 1621 года), где турки потерпели поражение и хитро запросили мира с поляками.
А гетмана Бородавку на всякий случай удавили. 8 сентября 1621 года. Предварительно отобрав печать… в смысле – булаву, которая у него была. Без непосредственного участия поляков и козацкой старшины тут не обошлось. Уж очень они не любили председателя нереестровой партии. Тот при каждом удобном случае, поглядывая на старшинские и шляхетские хозяйства, предлагал - взять всё, да и поделить.
На переговоры с султаном Сагайдачного не позвали. Вместо обещанного ранее, ему вручили… наградной меч, инкрустированный золотом и бриллиантами с изображением сцен суда Соломона и боя античных воинов. Что как бы, чисто аллегорически, намекало на воинские доблести козаков и самого Сагайдачного.
А поляки, замирившись с турками, пообещали последним утихомирить хлопцев и не позволять им нападать на Турцию.
Хлопцы расстроились. Визы в Европу открывались только для поучаствовать в Тридцатилетней войне. В мрачных чувствах все ушли на Сечь, отказавшись разоружаться. И мощно ударились в православие.
Еще ранее, поддерживаемое Сагайдачным (без разрешения польского короля) Киевское братство, восстановило на западной части территории бывшего Древнерусского государства православную иерархию – под защитой козаков.
А в 1625 году козаки даже утопили в Днепре киевского войта. А шоб знал и не притеснял православных!
Но Сагайдачный к тому времени уже помер. Правда, перед смертью в 1622 году, организовал в январе 1621 года покаяние за поход Московский - в Яссах на границе с Турцией, провожая Патриарха Иерусалимского Феофана. Патриарх снял грех с казаков, однако же «после строгого увещевания и впредь велел на Москву не ходить».
И закрутилось колесо «генотьбы». Все быстрее и быстрее. «Перемога» стала сменять «зраду» с живостью калейдоскопа.
То в декабре 1625 года козаки и митрополит Иов просили Михаила Федоровича принять их «под руку царя», то в 1634 году 38-летний Зиновий Хмельницкий участвовал в осаде Смоленска поляками…
И докатилась «перемога» 1618 года до Переяславской рады.