Крестьянская война, которая в будущем охватит южный Китай и несколько десятков миллионов человек, станет следствием другого восстания. Народ был сильно недоволен политикой, которую проводила маньчжурская империя Цин. Хун Сюцюань — лидер восстания за короткий срок успел создать на захваченных территориях новое государство — Тайпинское Небесное Царство. Что же касается слова «Тайпин», то оно означает «Великое Спокойствие». И по мнению исследователей, оно перекликается с раннедаоской школой Тайпиндао, существовавшей еще во времена Ханьской империи.




«Общество поклонения Небесному Владыке»

Очагом одного из самых масштабных и кровопролитных восстаний за всю историю Китая стала провинция Гуанси. Именно здесь летом 1850 года начался мятеж против маньчжурской династии Цин. Роль идейного лидера восстания взял на себя Хун Сюцюань. Бывший сельский учитель сумел не просто организовать новое политическое «Общество поклонения Небесному Владыке» с религиозным контекстом, но и привлечь в его ряды многочисленных сторонником. Интересно вот что: Сюцюань весьма, скажем так, творчески подошел к своего новоиспеченному «Обществу». Оно зиждилось на правилах, которые китаец «подсмотрел» и у христиан, и у буддистов, а также у последователей даосизма и конфуцианства. Проанализировав собранный материал, Хун получил «небесное государство всеобщего благоденствия» — Тайпин Тяньго. И это «государство» опиралось на идею всеобщего равенства и братства людей.

Хуну так сильно понравилось собственное детище, что он начал, скажем так, активно продвигать его в массы при помощи «агрессивного маркетинга». И простой сельский народ, уставший от безжалостной и малодушной цинской династии, проникся учением бывшего сельского учителя. А сам Сюцюань прекрасно понимал, что нужно действовать. Требовалось лишь дождаться подходящего момента. И такой ему предоставился летом 1850 года. Хун начал мятеж, призвав под свои знамена порядка десяти тысяч последователей. Сторонники нового «Государства» собрались в южной части провинции Гуанси, а точнее, в уезде Гуйпин, близ деревни Цзиньтянь. Вскоре сюда же подошли военачальники Сюцюаня вместе со своими отрядами. Самыми главными из них были Ян Сюцин, Сяо Чаогуй и Вэй Чанхуэй. А когда к населенному пункту подошел Ши Дакай во главе отряда в четыре тысячи человек, мятежники уже могли бросить вызов маньчжурской династии. С этого-то, собственно, и началось Цзиньтянское восстание. И оно очень быстро переросло в полноценную и масштабную Крестьянскую войну, когда началась в том же роковом 1850 году, а завершилась спустя восемнадцать лет.

Мятеж перешел в активную фазу в конце осени. Хун Сюцюань вместе со своими ближайшими соратниками, собрав двадцать тысяч солдат, начал войну. Причем шла под лозунгом борьбы за равенство и братство. Естественно, мятежники испытывали острую необходимость в финансах. Поэтому богатые сторонники «Государства» отдавали свои сбережения на благо «прекрасного будущего». Казна Сюцюаня находилась в Цзиньтяне, куда и стекались все деньги.

Надо сказать, что Сюцюань с умом подошел к созданию своего независимого государства. Первым делом он установил строжайшую дисциплину внутри своего «проекта», взяв за образец военную организацию. И, таким образом, изначально религиозная секта, словно по волшебству, превратилась в полноценное повстанческое государство и боеспособной армией. Причем мужчины и женщины жили отдельно друг от друга и их общение пресекалось в жесткой форме. Не обошлось и без, так сказать, «цветовой дифференциации штанов», ведь, как известно, без этого «общество лишено цели». Так вот, в знак ненависти к маньчжурской династии Цин мятежники носили красные повязки на головах и… не стриглись. Поэтому в правительственных «окопах» их называли «длинноволосой бандой».




Императорские военачальники оперативно отреагировали по появление новой силы в Китае. Но раздавить в зародыше проект Сюцюаня не вышло. Уж слишком много у него было сторонников, которые весенними ручьями вливались в его огромную армию-реку. В конце 1850 года войска мятежников сумели нанести цинским войскам несколько серьезных и болезненных поражений. Но только одиннадцатого января 1851 года (в день рождения лидера бунта) из Цзиньтяня донеслось известие о том, что именно сейчас начинается настоящая война с маньчжурскими правителями за право на существование Небесного государства Высшего благоденствия. После этого сам Сюцюань стал называть себя «Небесным князем» — Тянь-ванем.

В начале 1851 года правительственные войска предприняли несколько попыток остановить мятежников, но безрезультатно. В тот момент повстанцы были очень сильны. Поэтому отбив атаки цинской армии, они двинулись на север Гуанси. И в конце августа повстанцы сумели занять важный и крупный город — Юнъань. Именно туда Сюцюань и перевел все свое правительство. Надо сказать, что к этому моменту, реальная власть над государством мятежников принадлежала вовсе не Сюцюаню, а его ближайшему помощнику — военачальнику Яну Сюцину. Сюцин стал «Восточным князем» — Дун-ваном — и встал во главе не только армии, но и всего административного управления. Еще несколько человек стали князьями оставшихся направлений. И только Ши Дакай получил титул И-вана — «Князя-помощника». Не обидел титулами и властью Сюцин и своих старых соратников. Среди которых был, например, Ло Даган — речной разбойник.

Благодаря стараниям Сюцина, армия мятежников представляла собой грозную силу. И она выгодно отличалась от войск правительства за счет железной дисциплины. Интересно вот что: все солдаты-мятежники бездумно следовали не только приказам своих командиров, но и христианским заповедям. Причем за их соблюдением следили вышестоящие армейские чины. И эта разница в начале конфликта имела глобальное значение. Дело в том, что солдаты Сюцюаня не позволяли себе никаких вольностей, касавшихся простых китайцев. Они не избивали, не грабили и не убивали. Этого им просто не разрешал их новый «христианский» бог. Поэтому местное население платило солдатам той же монетой. Крестьяне снабжали мятежников провизией и оружием, помогали обманывать и дезориентировать правительственных военачальников. Сами же мятежники очень жестоко обходились с пособниками маньчжуров. Они разрушали все административные здания и расправлялись с крупными чиновниками. Имущество богачей забиралось в пользу мятежа. Что касается продовольственных запасов, то нередко последователи Сюцюаня раздавали его нуждающимся крестьянам и обещали им, в случае победы над цинской династией, на три года освободить их от всех налогов. Естественно, это вызвало бурный восторг среди бедноты. И каждый старался, в силу своих возможностей, оказать помощь мятежникам.

В начале весны 1852 года правительственная армия, численностью порядка сорока тысяч человек, сумела заблокировать войска повстанцев в районе Юнъаня. Но долго сдерживать мятежников она не смогла. И уже в апреле те сумели прорвать окружение на направиться на север. Но, тем не менее, правительственная армия удержала Гуйлинь — столицу провинции Гуанси. Но тайпины не стали останавливаться. Они ворвались в провинцию Хунань. И здесь получили мощное подкрепление в количестве пятидесяти тысяч человек. В декабре мощная армия сумела без боя взять город Юэчжоу. Для цинской империи это был серьезный удар, поскольку мятежникам достались забитые оружием арсеналы. Была и вторая причина — тайпины добрались до Янцзы, и за короткий срок сумели создать свой собственный речной флот. Правительственные войска никак не могли помещать победному шествию воинства Сюцюаня. И когда у них появились корабли, мятежники двинулись по реке в восточном направлении. Их путь лежал в провинцию Хубэй. При этом простой народ встречал повстанцев как настоящих героев и освободителей. Естественно, недостатка в новобранцах у военачальников Сюцюаня не испытывали.

Буквально за месяц мятежники сумели захватить три главных крепости города Ухань — Ханьян, Ханькоу и Учаном. Бедняки, воодушевленные успехами армии Сюцюаня, оперативно подняли свое восстание и присоединились к повстанцам. Таким образом, армия тайпинов достигла отметки в пятьсот тысяч человек. А на реках их поддерживало порядка десяти тысяч кораблей.

Быстрый и фееричный успех мятежников, словно обухом ударил по голове маньчжурской власти. Правительство, что называется, растерянно хлопало глазами и не понимало, как исправить ситуацию. На горизонте уже отчетливо замаячила неминуемая катастрофа. По факту, тайпинам оставалось нанести последний и решающий удар — взять Пекин. Но… идти на север мятежники по непонятным причинам не решились.


Некоторые исследователи считают, что они сами не ожидали такого развития событий. И считали, что возле Пекина собрано большое войско, с которым им справиться не удастся. На самом деле это было не так. Но факт остается фактом. Повстанцы, не разобравшись в ситуации, продолжили активное наступление в восточном направлении. И в конце февраля 1853 года они сумели без боя занять главный город провинции Аньхой — Аньцин. А в марте тайпины, чья численность составила порядка миллиона солдат, захватили Нанкин. В этом городе они устроили настоящую резню, казнив более двадцати тысяч маньчжуров. Причем не щадили ни женщин, ни детей. Именно этот город Сюцюань сделал главным. Он переименовал его в Тяньцзин — «Небесная столица», превратив в столицу. Вскоре тайпины заняли Чжэньцзян и Янчжоу.

Захватив огромную территорию и выбрав столицу, Сюцюань взялся за укрепление своего Небесного государства. По факту, он являлся абсолютным монархом с неограниченной властью. Но очень скоро роль «человека-оркестра» ему надоела. И поэтому, «окопавшись» в Нанкине, Сюцюань полностью посвятил себя только вопросам, связанным с религией и ничего другое его уже не интересовало. Хун фактически отдал административную и военную власть в Небесном государстве своему ближайшему соратнику — Яну Сюцину. Бытовало мнение, что такую привилегию от Сюцюаня он получил благодаря тому, что обладал фантастическим даром — мог «воплощать дух божий». Интересно вот что: сделал Сюцина главным, Хун запретил всем остальным князьям своего государства обращаться к нему с какими-либо вопросами или проблемами. Для духовного лидера было важно сосредоточиться на религии. Что касается Яна, то он с радостью взял на себя обязанности главы Небесного государства. Более того, очень скоро он начал именно себя считать самым главным, не принимая в расчет Сюцюаня. Поэтому среди последователей Хуна постепенно начало нарастать недовольство фактическим правителем. Шли-то они изначально не под его ведь знамена…

Обустроившись в Нанкине, лидер мятежа представил свою программу под названием «Земельная система небесной династии». Этот документ и должен был стать конституцией нового государства. Главный смысл программы заключался в том, что все члены общества объявлялись равными в сфере и потребления, и производства. Более того, поначалу Сюцюань, стремясь к истинному «крестьянскому коммунизму», хотел отменить товарно-денежные отношения. Но потом, хорошенько все обдумав и посовещавшись со своей армией чиновников, он от этой затеи отказался. Дело в том, что его государство, пусть даже трижды «Небесное» не смогло бы жить без торговли, внутренней и внешней. Поэтому вскоре появилась должность Небесного компрадора, человека, занимавшегося исключительно торговыми делами. Что касается трудовой повинности, то она стала обязательной без исключения для всего населения новообразованного государства.

Особенно сильно досталось приверженцам традиционных китайских религий. Буддистские и даосские книги уничтожались повсеместно и в огромных количествах. По факту, все религии, кроме «китайского христианства» стали вне закона. Массовые зачистки произошли в прежних господствующих слоях, поскольку в этих людях тайпины видели угрозу своему «светлому будущему». А система сословий и вовсе была отменена, следом — распущена старая армия. По сути, Сюцюань, Сюцин и остальная верхушка начала все с чистого листа.

После роспуска армии главной военной единицей (а заодно и административной) стала община-взвод. В нее вошли представители двадцати пяти семей. Появилась и новая армия, куда вошло порядка тринадцати тысяч семей. Все они в обязательном порядке отправляли одного человека в армию. Таким образом, Небесное государство явно имело военизированное направление. При этом, что интересно, в нем нашлось место и для демократических порядков. Например, только народ имел право назначить военного на должность командира взвода. Избавили тайпины свое население и от архаичной традиции бинтования ног у девочек. Женщин они и вовсе уровняли в правах с мужчинами. Затем последовали запреты на курение табака, опиума, употребления спиртных напитков. Вне закона стали и любые игры, которых можно было отнести к категории азартных. Не обошлось, конечно, и без откровенной глупости. Ненависть к маньчжурской династии была столь сильна, что из-за этого тайпины уничтожили в Нанкине императорские шелковые мануфактуры, являвшиеся крупнейшими во всем Китае. Не пощадили они и императорские печи в Цзиндэчжэне, в которых процедуре обжига подвергался фарфор.

Попытки спасения

Династия Цин трещала по швам. Она, словно раненый зверь истекала кровью, ожидая последнего удара. Появление полноценного государства стало для маньчжурского режима настоящей катастрофой. «Подобающе» вели себя и чиновники в городах. Когда они узнавали, что к ним приближаются армии мятежников, то просто похищали казну и убегали. Именно поэтому многие населенные пункты, даже крупные, тайпины брали без боя. Местное население, брошенное на произвол судьбы, оказывалось лояльным к повстанцам и не видело смысла с ними сражаться.

В бедственном положении оказались маньчжурские финансы. Поскольку династия Цин утратила часть больших и богатых регионов, то поступления в казну резко сократились. А ведь правительству было необходимо тратить огромные средства на содержание своей армии, которая воевала и с тайпинами, и с представителями других народных движений. Плюсом шли большой отток серебра из страны из-за оплаты опиума и, конечно, коррупции на местах. Кстати, коррупция в то время достигла каких-то фантастических масштабов. Каждый чиновник считал своим чуть ли не святым долгом урвать хоть что-нибудь из казны. В общем, вели они себя так, словно даже не надеялись на то, что династия Цин сумеет сохранить власть.

Дефицит бюджета тем временем становился катастрофичным. Срочно требовалось решение, позволяющее хоть как-то удержать экономику государства на плаву. И в 1853 году маньчжурская династия начала печатать бумажные ассигнации, которые были приравнены к серебряной и медной монетам. Вот только ни гуаньпяо (серебряный номинал), ни баочао (медный номинал) не были обеспечены запасом соответствующих металлов. Вброс «бумажек» государство обеспечило за счет появления специализированных «денежных лавок». Вот только ни простой народ, ни торговцы ассигнациям не доверяли. Забегая вперед можно сказать, что «бумажные муки» были прекращены в 1861 году, поскольку ассигнации так и не получили хоть какую-нибудь покупательскую способность.

Параллельно с выпуском бумажных денег цинская династия решила пойти на крайние меры и ввела несколько новых налогов. Например, в том же 1853 году появился лицзинь — чрезвычайный военный налог на перевозку товаров внутри страны. Вот только такое бремя к тому времени уже существовало. Но о нем правительство просто «забыло».

И когда казалось, что цинская династия вот-вот падет, ей на помощь пришли китайские шэшьши (одно из официальных сословий государства) и крупные землевладельцы. Они, видя, что толку от маньчжурских «восьмизнаменных» и китайских «зеленознаменных» войск нет, решили действовать самостоятельно. Поскольку их совершенно не устраивал уклад, пропагандируемый тайпинами, то шэньши и землевладельцы сделали все от себя зависящее. А именно, привлекли туаньлянь – частные военные дружины. Именно они должны были дать достойный отпор повстанческой армии, поскольку сельское ополчение со своей задачей справиться не смогло.




Благодаря частным дружинам появилась Сянская армия, которая была образована в провинции Хунань. Это войско под командованием Цзэн Гофаня представляло собой реальную силу в пятьдесят тысяч солдат, способную на равных биться с тайпинами. Вскоре у нее появился и свой речной флот. Затем появилась Хубэйская армия, которую возглавил Ху Линьи.

В 1854 году оба воинства отправились против государства мятежников. На протяжении двух лет шли ожесточенные бои с огромными потерями как с одной, так и с другой стороны. Но никому не удавалось склонить чашу весов в свою пользу. Правда, чуть ближе к этому были тайпины, но их подвели внутренние разногласия. В 1856 году повстанцы окружили Гофаня в Цзянси. Казалось, разгром его Сянской армии неминуем. Но повстанцы чего-то не поделили, поэтому устроили внутренние противостояние, забыв о маньчжурском военачальнике. А главные военные события переместились в стратегически важные провинции – Хуань и Хубэй. Правительственным армиям требовалось вернуть над ними контроль любой ценой. Дело в том, что эти земли являлись своего рода житницами всего Китая. Именно отсюда поставлялся рис и пшеница. И Сянская армия, сумевшая избежать разгрома по счастливой для нее случайности, начала действовать.

Пользуясь моментом, Гофань быстро сумел вывести свою армию на новый уровень. А о его военных успехах заговорил весь Китай. Это-то и стало для него гвоздем в крышку гроба. Маньчжурское правительство вместе с императором Ичжу резко усилившегося полководца испугались даже больше, чем повстанцев. Император так и вовсе воевал с тайпинами весь срок своего правления, поэтому к ним он, можно сказать, привык. Поэтому девятый император династии Цин сделал все от него зависящее, чтобы ослабить чрезмерно опасного Гофаня. И Ичжоу сделал ставку на две другие армии, военачальники которых не были столь авторитетны и влиятельны. А именно: на Сян Жуна и Цишаня. Весной 1853 года эти полководцы смогли нанести повстанцам несколько серьезных поражений и приблизились к Нанкину. Сян Жун подошел к городу с юго-запада и обосновался в «Южнобережном лагере». Примерно в это же время к Янчжоу подобралась армия Цишаня. Она встала так называемым «Северобережным лагерем».

В мае мятежники все же решили, что пришла пора двинуть свои силы на Пекин. И хотя момент для идеального наступления был упущен, тайпины рискнули. Но уже сразу многое пошло не по плану. На Пекин выдвинулись две армии. Но одна сразу застопорилась в затяжных сражениях с цинскими войсками, поэтому решать важнейшую задачу предстояло лишь трем корпусам мятежников, общей численностью порядка тридцати тысяч человек. Они сумели пройти через провинцию Аньхой и в июне встретились с одной из правительственных армий близ Гуйдэ. В упорной борьбе верх взяли тайпины. Но та виктория, по факту, ничего, кроме больших потерь, им не принесла. Дело в том, что армия повстанцев не имела возможности сразу организовать переправу через Хуанхэ. И солдаты проделали большой путь вдоль южного берега реке, пока не оказались в провинции Хэнань. При этом они постоянно подвергались атакам цинских отрядов. И, в конце – концов, из-за деморализующих налетов перебраться на другой берег Хуанхэ удалось далеко не всем тайпинам. Та часть войска, оставшаяся в провинции Хэнань, отступила на юг в более спокойные земли для восстановления численности и сил.

«Счастливчики» подошли к городу Хуайцину и начали его осаду. Но в сентябре ее оперативно свернули и направились в провинцию Шаньси. После чего – в Чжили. Их шествие вызвало панику в Пекине, поскольку никто толком не знал, какая сила приближалась к лавному цинскому городу. Император отдал распоряжение вывести все свои сокровища в Маньчжурию, богатые и знатные маньчжуры в экстренном порядке покидали город. В общем, все готовились к краху династии Цин. Но, как известно, у страха глаза велики. Армия мятежников представляла собой весьма слабую, уставшую и обескровленную военную единицу, которая, по большому счету, ничего уже не могла. Тайпины надеялись, что к ним примкнут крестьяне северных провинций Китая, но этого не произошло. Непреодолимым препятствием стало отсутствие понимания, поскольку северные китайцы говорили на другом диалекте. Отказались примкнуть к тайпинам и няньцзюни – крестьяне, которые начали свой бунт в Северном Китае в 1852 году.

Маньчжурские военачальники тем временем сумели собрать значительные силы. На защиту Пекина встали и «восьмизнаменные» армии, и частные дружины, и монгольская конница. А главнокомандующим являлся монгольский князь Сэнгэринчи. Он уже знал, что его войска значительно превосходят по численности противника.

Первым делом монгольских военачальник распорядился уничтожить все дамбы, чтобы затопить равнину. Этот ход позволил не пустить повстанцев к Тяньцзиню. Эта цель была достигнута. Как и вторая – продержаться до наступления холодов. Началась зима, которая была на руку маньчжурам. Повстанцы-южане сильно страдали от сильных холодов и острой нехватки провианта. К тому же, они постоянно находились в состоянии боеготовности, поскольку цинские войска то и дело совершали налеты на их лагеря. Все это очень быстро привело к деморализации тайпинов. Солдаты, находящиеся под гнетом сильного стресса, практически не могли воевать. Чем и пользовался монгольский князь, раз за разом натравливая на них быструю и маневренную конницу. Долго повстанцы протянуть в таких условиях, конечно, не могли… И в феврале они начали отступление. Правительственные войска сделали все возможное, чтобы оно превратилось для тайпинов в настоящий ад. Очень много повстанцев погибло. Среди них был и один из главных военачальников – Цзи Вэньюань.

Относительно благополучной ситуация для тайпинов стала только в мае. В этом месяце они сумели закрепить позиции в Ляньчжэне на Великом канале. Но все равно, по-настоящему мощного удара они бы не выдержали. В Нанкине это понимали. И к ним на помощь отправилась армия в тридцать тысяч человек, которыми командовали Цзэн Личан и Чэнь Шибао. А из Ляньчжэна им навстречу выдвинулась кавалерия во главе с Ли Кайфаном. При этом пехота осталась в городе. Ее командиру – Линь Фэнсяну – требовалось любой ценой отстоять город в случае нападения.

Поначалу для Личана и Шибао ситуация складывалась удачно. Они сумели форсировать Хуанхэ и взять важный город Линьцин. Но на этом успехи закончились. Повстанческая армия оказалась отрезанной от своих силами цинских войск, поэтому о поступлении провианта не могло быть и речи. Город пришлось оставить и двинуться в южном направлении. Уставшие и голодные повстанцы уже ничего не могли противопоставить противнику. Поэтому солдаты Личана и Шибао стали легкой добычей для Шаньдунской армии, во главе которой стоял Бао Чао.




Что же касается армии Линя Фэнсяна, то она была истреблена под стенами Ляньчжэня. При этом сам Фэнсян угодил в плен. Такая же участь постигла и Ли Кайфана. Вскоре обоих тайпинских военачальников торжественно и с особым удовольствием казнили в Пекине.

Провалившийся по всем статьям северный поход тайпинов резко изменил ход войны. Теперь уже Хун Сюцюань и Ян Сюцин поддались панике. Они понимали, что их Небесное государство находится на краю пропасти. Поэтому им, точнее, Сюцину, пришлось резко менять военные планы. Теперь уже он не думал об атакующих действиях, необходимо было отстоять земли Тайпин Тяньго. Таким образом, в ожесточенной Крестьянской войне произошел перелом. И случилось это так внезапно для обеих сторон, что никто из них не был готов к такому повороту событий.