Часть вторая

Одной из мифических страниц биографии Шевченко является его бурная «революционная» деятельность и участие в Кирилло-Мефодиевском братстве. Фактически же он развлекал членов братства своими стишками антиправительственной направленности. И арестовали его не за революционную деятельность, а за стихи, которые нашли у членов общества.




Участникам братства были вынесены довольно мягкие приговоры, например, Костомаров получил восемь лет ссылки в Саратов, Кулиш три года ссылки в Тулу и только Шевченко был определен в солдаты в Оренбург («За сочинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений»).

Такая жесткость объяснялась тем, что он сочинил на царицу гнусный пасквиль, где высмеял ее увечье — у нее непроизвольно дергалась голова после нервного потрясения во время восстания декабристов. По приговору ему запретили писать, а рисовать — за его непреодолимую тягу к изображению порнографических картинок, которые по пьянке он везде раздавал.

За эту мерзость от него отвернулись все, кем он был обласкан, Брюллов и Жуковский с презрением отвергли его. Мартос прокомментировал: «Недаром говорит пословица: из хама не будет пана», а Белинский сказал: «…здравый смысл в Шевченке должен видеть осла, дурака и пошлеца, а сверх того, горького пьяницу».

Но это еще не все, в 1860 году в связи с кончиной царицы он написал и такой шедевр:

Тебе ж, о Суко!
І ми самі, і наші внуки,
І миром люди прокленуть!

И это в адрес женщины, которая организовала и внесла деньги на его выкуп из рабства! Воистину, для этого неблагодарного «гения» не был ничего святого! Только человек с низменными инстинктами мог так отблагодарить своих благодетелей.

Тем не менее, расплата была не такой страшной. Бытующие легенды о тяжкой солдатской доле Шевченко в николаевской армии с ее муштрой и наказаниями к нему не имеют никакого отношения. Палок и фухтелей не было и в помине, также не существовало никакого запрета для него не писать и не рисовать.

В ссылке он встретил сердечное и уважительное отношение к себе, его принимали как равного в своем обществе и старались выхлопотать прощение. Бывал на приемах губернатора и написал портрет его жены. У него была масса знакомых в средних и высших сферах оренбургского общества. Рисовал портреты за деньги и вообще открыл широкую торговлю своими произведениями живописи.

Он только числился солдатом, не неся никакой службы. В крепости он вообще был душою общества, редкий пикник обходился без его участия. Продолжилось и беспробудное пьянство с офицерами, обедал он у коменданта и частенько пьяным спал под любимой вербой.

Шевченко был определен в солдаты с правом выслуги в офицеры. Но лень, пьянство и распущенность не дали ему покончить со службой за три-четыре года. Вместо этого он предпочитал искать себе покровительство у высоких особ.


После освобождения в 1857 году он устремился не на Украину, а в столицу, где покровители обещали ему безбедное существование. Вот как описывают его путешествие по Волге: «Опохмелился же не то четырьмя, не то пятью рюмками вишневой водки – при оной цибуль и соленых огурцов великое множество». От непомерного употребления спиртного так и умер в сорок семь лет, мало чего добившись в своем творчестве.

Где его известные картины и гениальные стихи? Ничего этого нет. Несомненно, он был одарен талантом, и очень возможно, получи он достойное образование, заслужил бы себе в русской литературе не последнее место. Но он остался второстепенным поэтом и художником, как вообще остается второстепенной любая провинция, какими бы королевскими титулами себя ни награждала.

На творчестве провинциальных писателей всегда лежит печать кустарности. Они не могут представить ничего значимого, пока находятся в кругозоре своей провинции, гений есть нечто державное, свойственное только большой культуре.

Белорус Мицкевич стал польским поэтом, а малоросс Гоголь — русским писателем. Огромные их дарования получили развитие в лоне великой культуры, и они стали общепризнанными гениями. Гоголь, променяв полтавскую мову на общерусскую речь, стал рядом с Пушкиным, а при полтавской мове так бы и остался никому не известным Панько.

Наличие таланта не исключает невежества. Шевченко в силу своей необразованности не понял этого. Оказавшись в среде русской богемы, так и остался кустарем, пишущим на малорусском наречии и с хуторянским мировоззрением. Ничего выше пастуха или маляра Малороссия не могла дать своему поэту, так бы и умер он в неизвестности.

Литературоведы считают, что большинство произведений «великого Кобзаря» всего лишь подражание другим поэтам — русским Жуковскому и Пушкину, польскому Мицкевичу. Наверное, это так, при этом он не бездарный подражатель, а одаренный человек, но далеко не гениальный. 

Он попытался занять место и в русской литературе, но роль третьестепенного литератора его не устраивала, а на большее он рассчитывать не мог. Осознавая собственную ущербность, он ненавидел русскую культуру и русских писателей. Причина его русофобских настроений в том числе заключается и в элементарной зависти к более, чем он, одаренным.

В произведениях Шевченко трудно найти скрытые смыслы и глубокую мораль, их нет. Часто это просто бред не вполне нормального человека, помешанного на сценах жестокости. Лейтмотив его творчества — разжигание ненависти: "повбивав би" и лишь бы москалей "ненавидів".

Кто враг у него? Искать недолго, он всегда под рукой — москаль. Это слово в одних случаях означает русского солдата, в других — просто русского. В словаре Шевченко вы не найдете не только выражения "друже, брате москалю", но и слова доброго о русских. Зато есть много других слов, с помощью которых он выражает свою ненависть к России.

В своем дневнике он записал: "Жидовское начало в русском человеке. Он без приданого не может даже полюбить". И об офицерах: «Если трезвый, то непременно невежда и хвастунишка. Если же хоть с малой искрою разума и света, то также хвастунишка и вдобавок пьяница, мот и распутник».

Нет, наверное, ни одной отталкивающей черты, которой не было бы в русском:

...Московщина,
Кругом чужі люде.
...Москалі чужі люди,
Тяжко з ними жити.

А друзья кто? Ясно, «вольные ляхи» и казачество, мечтавшее попасть в реестр, чтобы быть частью "ясновельможного панства" и таким образом жить за счет труда малорусских холопов. Это и был тот "тихий рай", по которому он тоскует. Именно казаки с их кровавыми обычаями являлись для него символом воли и свободы.

Братались з вільними ляхами...
...Отак-то, ляше, друже, брате!

Особо ненавидит он русского царя и москалей. Подобно Мицкевичу, ослеплен он ненавистью к русской государственности и народности. Его враг — москали, и когда звучит "I чужою злою кровью волю окропiтэ", ясно, кого он имеет в виду. Для Шевченко присоединение Гетманщины к России — вечный повод к трагедии, и в его творчестве проклятия только Хмельницкому:

...Ой, Богдане, Богданочку!
Якби була знала,
У колисці б задушил.

Писал свои творения он не на украинском языке, которого в то время еще не существовало, а на малорусском наречии, согласно первой "Грамматике малороссийского наречия", составленной великороссом Павловским и изданной в 1818 году в Петербурге. Дожившая до наших дней грамматика украинского языка была введена только в 1893 году австрийским парламентом.

Проведя детство и юность в крепостной неволе и видя привольно живущих помещиков, он полон злобой ко всем, в чьих руках власть и кто счастлив. И эта ненависть направлена против каждого, в ком он видел виновника своего тяжелого положения.

При этом гневные антикрепостнические тирады в своих произведениях он сочетал с весьма приятным времяпрепровождением в помещичьем обществе, развлекая крепостников пением, стихами и анекдотами. Закомплексованность Шевченко, всю жизнь страдавшего из-за своего низкого происхождения, беспомощности и эротических неудач, вылилась в патологическую ненависть к власти и высшим слоям, несмотря на то, что именно они вывели его в люди.

Целью его жизни было разрушение. Являясь олицетворением ненависти, зависти, разврата и безверия, он в своих стихах смакует реки крови и призывает на кровавую сечу. Его творчество может подвигнуть только на подлость, но не на подвиг.

Так, близкий друг Шевченко Максимович считал даже ненужным составление его жизнеописания. Он указывал, что в жизни Шевченко было «столько грязного и безнравственного, что изображение этой стороны затмит все хорошее», добавляя, что «писал он большею частью в пьяном виде».

Рядясь под мужика, он ни разу не стал к плугу, ни разу не попробовал пота крестьянской работы. Будучи в детстве и юности лживым и ленивым лакеем, он таким и остался до конца своих дней, проведя жизнь в пьянках и разврате и мало в работе.

Несмотря на это, Шевченко уже после смерти трижды поднимался на знамя и становился символом. Сначала у «мазепинцев», в начале XX века, — символом зарождающейся «украинской нации», затем, в 1918 году, — символом борьбы с царизмом у большевиков, и в 1991 году — символом борьбы за государственность Украины.

Почему этот абсолютно чуждый малороссам человек с заляпанным кровью лицом, польскими симпатиями и русофобскими наклонностями пользовался такой популярностью у большевиков и стал национальным символом Украины?

С большевиками все понятно, они «мобилизовали» Шевченко и уже в 1918 году установили ему памятник в Москве. Им нужен был идол из «народа» и миф о его борьбе с царизмом и крепостничеством в далекие времена. Шевченко как никто подходил для этой роли со своей лютой ненавистью к правящим классам и разрушением всего и вся.

Идеологам украинства Шевченко уже более ста лет нужен как идол несуществующей нации и миф о многовековой борьбе этой нации с Русью и русским народом. И здесь Шевченко нет равных с его злобой и патологической ненавистью к москалям. Поэтому и предпринимаются титанические усилия по формированию образа народного «украинского гения», своим творчеством и «революционной» деятельностью боровшимся за «самостийность». Шевченковская ненависть у них в большой цене.