Судьба Австро-Венгерской империи была решена во второй половине 1916 – начале 1917 года, когда произошло сразу несколько роковых событий. Наступление русской армии в Галиции нанесло непоправимый удар военной мощи империи Габсбургов, после чего она окончательно превратилась из равноправного союзника в сателлита Германии. Война подорвала слабое хозяйство империи, что вызвало рост социальной и национальной напряженности. Неоправданно жестокие репрессии в отношении «непривилегированных» народов (славян) вызвали страх и ненависть миллионов людей, ранее лояльных империи и династии. Приход к власти молодого императора Карла привел к поиску мира с Антантой и непродуманной, радикальной либерализации, которые дестабилизировали внутреннюю обстановку в стране. Война же приобрела идеологический характер: Антанта желала ликвидировать «отсталые» аристократически-монархические империи, включая Австро-Венгрию.

Проблема мира 


Смерть престарелого императора Франца Иосифа стала одним из психологических факторов, предопределивших падение Австро-Венгерской монархии. Австрийцы привыкли к невероятно долгому правлению императора, Франц Иосиф воспринимался как символ стабильности, вечности империи Габсбургов. При этом он до последнего сохранял высокий авторитет у элиты и народа. Его же преемника Карла практически никто не знал.

В ноябре 1916 года Карл унаследовал государство, втянутое в губительную войну, раздираемое внутренними противоречиями. В этом не было его вины. Но, как и его русский собрат Николай Второй, Карл не обладал качества для решения титанической задачи – спасти монархию и династию. Однако он попытался это сделать и боролся до конца. С самого начала своего правления Карл пытался решить две основные задачи: 1) прекратить войну; 2) модернизировать здание империи, сделать внутренне устройство монархии более гармоничным. Карл ненавидел войну и в манифесте по случаю вступления на престол император обещал «вернуть Моим народам благословенный мир, без которого они столь тяжко страдают».

Однако у Карла не было времени для продуманных, выверенных шагов. Первой его крупной ошибкой стала коронация в Будапеште в конце декабря 1916 года, с целью закрепить единство дуалистического государства, заручиться поддержкой венгерской верхушки. Королевская присяга связала его по рукам и ногам, не давая возможности приступить к плану федерализации империи, который разделяли все бывшие соратники эрцгерцога Франца Фердинанда. Карл мог повременить с коронацией в Венгрии, чтобы договориться с венграми и другими народами дунайской империи о реформе здания монархии. Но Карл уступил давлению венгерской элиты, прежде всего графа Тисы, он сохранил Венгерское королевство в прежнем виде. 

Ближайшим соратником Карла стал новый министр иностранных дел Оттокар Чернин. Он происходил из древнего чешско-немецкого аристократического рода Черниных. Стал дипломатом, входил в ближний круг эрцгерцога Франца Фердинанда. Был послом в Румынии. Чернин предлагал привлечь Румынию на свою сторону, гарантировав ей территории Трансильвании и Буковины, но этот план не был осуществлён из-за противодействия венгерской элиты. Карл надеялся, что Чернин сможет заключить мир. Граф не верил в победу Центральных держав и надеялся на компромисс с Антантой, без территориальных изменений. Сам Чернин вошёл в историю горькой фразой о судьба Австро-Венгрии: «Мы были обречены на гибель и должны были умереть. Но вид смерти мы могли выбрать – и выбрали самую мучительную». 


Австро-венгерский дипломат и государственный деятель Оттокар Чернин фон унд цу Худениц

Февральская революция и падение монархии в России произвели большое впечатление на австрийского императора. 12 апреля 1917 года Карл I обратился к своему союзнику германскому кайзеру Вильгельму II с письмом-меморандумом, в котором отмечал: «… с каждым днем становится все сильнее тёмное отчаяние населения… Если монархии Центральных держав окажутся неспособны в ближайшие месяцы заключить мир, это сделают народы – через их головы… Мы воюем с новым противником, ещё более опасным, чем Антанта – с международной революцией, сильнейшим союзником которой является голод. Прошу Тебя придать должное значение важности этого вопроса и подумать, не может ли быстрое окончание войны, пусть даже ценой тяжелых жертв, стать препятствием на пути готовящихся переворотов». Эти слова говорят о высокой степени понимания ситуации австрийским монархом и его ближайшим окружением. В это время ситуация ещё не казалась однозначной: на Западном фронте продолжалась позиционная война, французы и англичане были обескровлены, также как и немцы; переброска американских войск в Европу только начиналась, шла медленно и боеспособность американцев вызывала сомнения даже союзников; Временное правительство в России обещало продолжать войну до «победного конца», но революционный хаос уже захлёстывал Россию, русская армия быстро разваливалась; большая часть Румынии и Балкан были под контролем войск Центральных держав. 

Однако в Берлине не услышали отчаянный призыв Карла. Более того, вскоре Германия ещё глубже втянулась мировую войну, вызывая гнев мировой общественности началом неограниченной подводной войны. Это стало поводом для вступления в войну США. Осознав, что Берлин ещё рассчитывает на победу, хотя бы и частичную, Карл попытался самостоятельно искать пути к миру. В качестве посредника для налаживания контактов между Австро-Венгрией и Антантой Карл выбрал своего шурина – брата Зиты (Цита Бурбон-Пармская), принца Сиктуса де Бурбон-Парма. Он служил офицером в бельгийской армии. Так называемая «афера Сиктуса» началась обменом письмами между австрийским императором и пармским принцем – через императорского представителя граф Эрдёди, несколько раз с этой целью посетившего нейтральную Швейцарию. Сиктус установил контакт с французским министром иностранных дел Жюлем Камбоном. Париж поставил следующие условия: возвращение Эльзаса и Лотарингии, без ответных уступок Германии в колониях; Франция не может заключить сепаратный мир. После встречи Сиктуса с французским президентом Пуанкаре, позиция Франции несколько смягчилась. Французы намекали на сепаратный мир с Австрией, без Германии. 

Чернин был против сепаратного мира, его целью был мир всеобщий, заключенный со всеми державами германского блока. Чернин утверждал, что «дело Австро-Венгрии будет окончательно проиграно, если она откажется от альянса с Германией». Австрийский министр иностранных дел опасался, что Германия может оккупировать дунайскую монархию в случае сепаратного мира, а Антанта не сможет оказать Вене серьёзной помощи; также видел возможность начала гражданской войны в Австро-Венгрии, большинство австро-немцев и венгров могли почитать сепаратный мир предательством. Таким образом, сепаратный мир мог разрушить Австро-Венгрию. Тем не менее тайные переговоры с французской стороной завершились передачей письма Карла, в котором он обещал оказать влияние на Германию для «выполнения справедливых французских требований в отношении Эльзаса-Лотарингии». Также Карл предлагал восстановить суверенитет Сербии, при условии, что сербы откажутся от идеи объединения южных славян, что вело к раздроблению дунайской монархии. Это станет серьёзной политической ошибкой императора: французы получили неопровержимое документальное доказательство того, что австрийский император не считает справедливой одну из главных задач Германии – удержания Эльзаса-Лотарингии. Когда весной 1918 года содержание императорского письма предадут огласке, доверие к Вене будет сильно подорвано. 

Тем временем попытки Вены усадить Берлин за стол переговоров закончились ничем. На встрече германского и австрийского императоров в Бад-Хомбурге 3 апреля 1917 года Карл предложил Вильгельму отказаться от Эльзаса и Лотарингии, в обмен он был готов уступить Германию Галицию и дать согласие на превращение Польши в германского сателлита. Но эта инициатива не нашла поддержки у германского монарха и немецкого генералитета. Тайные переговоры с Антантой также завершились неудачей, несмотря на заинтересованность Англии. Весной 1917 года к власти во Франции пришло правительство А. Рибо. Новый премьер был настроен весьма скептически к инициативам Вены. Кроме того, итальянцы упорно настаивали на соблюдении Лондонского договора 1915 года, когда Италии были обещаны многие австрийские территории, включая Тироль, Триест, Истрию и Далмацию. Карл в мае 1917 года намекнул, что готов уступить Тироль, но Италия несмотря на то, что не могла похвастаться успехами на фронте, не желала идти на уступки. 5 июня премьер-министр Рибо выступил во французском парламенте, в котором завил, что «мир может быть лишь плодом победы». 

В 1917 году ситуация на фронте для Австро-Венгрии была благоприятной. 7 мая в Бухаресте был подписан сепаратный мир между Центральными державами и разгромленной Румынией. Часть южной Трансильвании и Буковины отошли Венгрии. В конце октября австро-германские войска разгромили итальянскую армию под Капоретто. Центральные державы не смогли вывести Италию из войны, но итальянская армия надолго утратила боеспособность и возможность вести активные наступательные действия. В России после Октябрьской революции перестал существовать Русский фронт, который был самым опасным для Австро-Венгрии. 3 марта 1918 года был подписан Брестский мир. Россия утратила огромные территории – Польшу, Прибалтику, Белоруссию, Украину и Закавказье. Австро-германские войска оккупировали Малую Россию, что вызвало надежду на улучшение продовольственной ситуации. Таким образом, общая ситуация на фронтах вновь оживила надежды на победу. Немцы готовили весной 1918 года решительное наступление на Западном фронте, австрийцы – в Италии. Однако все надежды на военный успех оказались миражом и были развеяны через несколько месяцев, при этом вызвав новые кровавые жертвы.

При этом в 1917 году стало ясно, что война приобрела тотальный характер и велась на полное уничтожение противника – не только военное, экономическое и политическое, но и идеологическое. Ранее войны завершались после поражения армии одной из сторон, при этом политики и дипломаты могли заключить мир, не затрагивающий правящий режим, династию, форму правления. Теперь же «демократическая» Антанта (особенно после падения монархической России и вступления в войну США) вела борьбу с «реакционными» аристократически-монархическими режимами. Война из классической, «империалистической» переросла в «войну миров». Хозяева Запада планировали по итогам войны создать «новый мировой порядок», где преобладал республиканский принцип и «демократия». Аристократически-монархические элиты должны были уступить место «хозяевам денег» — финансовому интернационалу. Поэтому Германскую, Австро-Венгерскую, Турецкую и Русскую империи приговорили к полному уничтожению и расчленению на «независимые» и «демократические» бантустаны. 

Таким образом, теперь Германия и Австро-Венгрия были не просто противниками западных демократий, а воплощением всего, что было ненавистно республиканцам, демократам и либералам. По сути, это было уже противостояние двух элит внутри западного проекта (цивилизации) – старой (аристократически-монархической, консервативной, германской) и новой – т. н. финансового интернационала, «золотой элиты», взявшей верх в Англии, Франции и США, и претендующей на доминирующую роль как внутри Западного мира, так и во всем мире. Принцип самоопределения наций становился сильным оружием в руках хозяев Запада в деле разрушения, расчленения старых империй. 

10 января 1917 года в декларации держав Антанты о целых союза в качестве одной из них указывалось «освобождение итальянцев, южных славян, румын и чехо-словаков от чужого господства». В то же время о ликвидации Австро-Венгрии Антанта до поры до времени по крайней мере вслух не помышляла. Официально речь шла о предоставлении широкой автономии «непривилегированным» народам. 5 января 1918 года британский премьер-министр Ллойд Джордж в заявлении о военных целях Англии отметил, что «мы не воюем за разрушение Австро-Венгрии». 8 января 1918 года американский президент Вудро Вильсон сформулировал знаменитые «14 пунктов»: 10 пункт касался народов Австро-Венгрии, которым «должны быть представлены максимально широкие возможности для автономного развития». Во Франции, где у власти были республиканские радикалы, позиция в отношении Австро-Венгрии была более жесткой. Поэтому во Франции активно поддерживали Чехословацкий национальный совет и помогали совету создавать военные части из числа австро-венгерских пленных и дезертиров – чехов и словаков. Италия же претендовала на значительные австрийские территории, хотя в той же Далмации итальянцы составляли лишь около 2% населения, а подавляющее большинство жителей провинции были славянами. 

В апреле 1918 года французы обнародовали данные о переговорах Австро-Венгрии с Антантой. Это привело к отставке О. Чернина и политическому кризису в Вене. Начали даже поговаривать об отречении императора. «Афера Сиктуса» вызвала ярость австро-венгерских военных и других сторонников союза с Германией. Народ осуждал императорскую чету, особенно императрицу и пармский дом, который считали источником всего зла. Карл был вынужден лгать Вильгельму, утверждая, что его письма, опубликованные во Франции, фальшивка. В мае в Спа Карл был вынужден подписать соглашение о ещё более тесном военном, а в перспективе и экономическом союзе двух империй. Дунайская монархия становилась «младшим партнером» Германской империи. Таким образом, если бы в войне победила Германия, то Австро-Венгрия становилась слабым сателлитом Второго рейха, окончательно утрачивая статус великой державы. Победа Антанты тоже не сулила империи Габсбургов ничего хорошего. Скандал вокруг писем Карла навсегда похоронил возможность сепаратного мира для Австро-Венгрии с сохранением её территориальной целостности. 



Австрийский император Карл I

Продолжение следует…