Прообраз комиссара из «Оптимистической трагедии»

Тесное взаимодействие и близкое общение с Троцким в боях на казанском участке Восточного фронта помогло Раскольникову продвинуться по службе. Осенью 1918 года он был назначен членом Реввоенсовета Республики. Однако военных побед у бывшего мичмана было не так много, как ему хотелось бы.




В конце декабря того же года он по приказу Троцкого предпринял крайне рискованный поход группы из двух красных миноносцев «Спартак» и «Автроил» под его командованием на эстонский Ревель. Но осуществить дерзкий набег не удалось. Столкнувшись с превосходящими силами британского флота, оба корабля вместе с командами были пленены бывшими союзниками по Антанте.

Лариса Рейснер, занимавшая в то время пост комиссара Морского Генштаба, с присущей ей энергией и настойчивостью привлекла руководство флота к разработке плана рейда отряда моряков в Ревель с целью силового освобождения пленников. Более того, она добилась утверждения этого плана военным руководством Республики. Но перед самым началом операции поступили сведения о том, что все пленники переправлены в Брикстонскую тюрьму в Лондон. Освободить Раскольникова вместе с другими пленниками удалось только через 5 месяцев. В конце мая 1919 года их обменяли то ли на 17, то ли на 19 пленных британских офицеров (сведения разнятся).

Однако и после такой военной неудачи Раскольников остался на плаву. По возвращению он был в июне 1919 года назначен командующим сначала Астрахано-Каспийской флотилией. А еще через полтора месяца бывший мичман уже командовал объединенной Волжско-Каспийской военной флотилией (ВКВФ).

Вместе с ним боевой путь флотилии прошла и Лариса. Она была назначена в июне 1919 года на должность начальника культпросвет отдела в только что сформированном политотделе флотилии. Это был достаточно сложный и разноплановый участок военно-политической работы. В состав отдела входили театрально-музыкальная часть, школьно-лекционная часть, а также библиотечное, клубное, спортивное дело и редакция. Со 2-й годовщины Октября начал выходить журнал «Военмор», ставший печатным органом политотдела флотилии. Помогали муж и отец, возглавивший в сентябре 1919 года политотдел флотилии.

Моряки флотилии участвовали в обороне Царицына, вели активные боевые действия на Каспии. Лариса Михайловна участвовала в боевых походах кораблей флотилии, обычно находясь на капитанском мостике. Помимо участия в боях и отправки своих статей с фронта в газету, она писала в журнал «Военмор». Столкнувшись с тем, что часть военморов не умели писать и читать, она решительно взялась за ликвидацию неграмотности. Раскольников издал приказ по ВКВФ от 28 сентября 1919 года №870 о борьбе с неграмотностью. Текст документа был короткий, но выразительный. «Безграмотный, малограмотный и не желающий учиться, — отмечалось в приказе, — есть такое же враг Советской власти, как злейший контрреволюционер и саботажник, и ему не должно быть места в наших рядах». И работа закипела!

Лариса Михайловна успевала бывать везде: в бою, на митинге, на занятиях с безграмотными. Ее образ воссоздал в своей пьесе «Оптимистическая трагедия» бывший военмор флотилии, а затем известный драматург Всеволод Вишневский. Конечно, литературный комиссар мало походил на оригинал. Лариса никогда не носила комиссарскую кожанку. Она предпочитала, по воспоминаниям сослуживцев, либо черную морскую шинель или, чаще всего, нарядные, со вкусом подобранные платья и другие предметы женского гардероба. И, уж конечно, из маузера она не убивала моряков, «желавших попробовать комиссарского тела». Она просто не допускала даже намеков на подобные ситуации.

Многое из пережитого на войне и личные впечатления от участия в боях на воде и на суше Лариса Рейснер описала в своих фронтовых публикациях в газете «Известия», которые позже вошли в книгу «Фронт». С боями флотилия дошла до Баку. Затем в иранском порту Энзели собирали угнанные белогвардейцами корабли каспийского флота. Летом 1920 года боевые действия завершились. Приказом РВС Республики от 7 июня 1920 года «За освобождение Каспийского моря от белогвардейских банд и английских интервентов» Раскольникова наградили вторым орденом Красного Знамени. А личный состав флотилии получил благодарность и премию – месячный оклад жалования. С июня 1920 года Федор Федорович был назначен командующим Балтийским флотом. Они с Ларисой, получившей назначение в политотдел флота, отправились в Петроград.

Жизнь на контрастах

Лариса Рейснер жила без оглядки и не опасаясь пересудов в обществе. Она считала себя выше всяких обсуждений за спиной. И круг общения она выбирала для себя интересный и комфортный. Она одинаково легко общалась с известными поэтами, важными начальниками, простыми матросами и красными командирами. У нее было удивительное качество сразу же становиться своей для людей, с которыми ее сводила судьба.

В то же время, по воспоминаниям знавшего ее более 10 лет Льва Никулина, «она умела постоять за себя, на резкость ответить резкостью, даже больше, чем резкостью». Участвуя в боях на кораблях флотилии, она сохраняла хладнокровие в самых опасных ситуациях. Спокойно сидела где-нибудь на палубе, не мешая команде корабля и спокойно относясь к неформальной лексике военморов в горячке боя.

В ней удивительным образом уживались стремление к роскошной жизни и умение выживать в тяжелых жизненных ситуациях. Вернувшись в июне 1920 года в полуголодный Петроград, она стала раздражать окружающих своим праздным видом и дорогими нарядами. Как супруга командующего Балтийским флотом, она стала устраивать пышные приемы в Адмиралтействе. Разъезжала по городу в автомобиле Морского штаба. Каталась верхом вместе с Блоком по ночному городу. По слухам, даже ванные из шампанского принимала.

Она и раньше не отличалась большевистской скромностью. Любила, по воспоминаниям военморов, покопаться в гардеробах брошенных поместий. Командующий флотилией Раскольников и его старший флаг-секретарь Рейснер располагались на бывшей императорской яхте «Межень». Пользовались царской утварью, устраивали там шикарные застолья и даже на войне жили в свое удовольствие. Лариса, не стесняясь, примеряла наряды расстрелянной императрицы.

Для себя она даже придумала особую формулу жизни и поведения, которая бы заранее оправдывала все ее нескромные дела и нелицеприятные поступки. И свою вседозволенность она объясняла тем, что волею судеб оказалась приближена к верхушке новой власти. «Мы строим новое государство. Мы нужны людям. — говорила она. — Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти». Поэтому, когда в голодном Кронштадте красные военморы ели суп из селедочных хвостов, на квартире бывшего морского министра Лариса Рейснер встречала гостей за роскошно сервированным столом, за которым прислуживали молодые люди в морской форме.

Но, одновременно с этим, она могла часами работать на коммунистическом субботнике. А потом в рваном ситцевом платье, вытирать лицо мокрой рукой и вместе со всеми звонко и радостно смеяться. Могла переодевшись крестьянкой, в грязной одежде пешком брести по лужам, выполняя секретное поручение. Или, пренебрегая смертельной опасностью, ринуться в самую гущу боя, чтобы подбодрить других бойцов. Такая она была в жизни. Такой ее запомнили современники.

Не задумывалась она и о политических последствиях своих поступков. Так, например, как судачили в партийных кругах тех лет, однажды она попросила мужа взять ее на заседание Совнаркома, членом которого состоял Раскольников. При этом сама нарядилась, как на праздник. Была вызывающе красива, элегантна, благоухала дорогими духами. Завершали наряд модные в то время высокие красные ботинки. На фоне мужчин в потрепанных военных мундирах и поношенных костюмах она смотрелась блестящей аристократкой. Ленин неоднократно косился на нее, постепенно раздражаясь, затем потребовал вывести из зала заседаний всех посторонних. После этого вождь устроил разнос оставшимся наркомам. Впредь пускать на заседания Совнаркома посторонних было запрещено. Раскольников при этом не пострадал, но, как говорится, впечатление о его легкомысленном поступке осталось.

Афганский период другой жизни

В январе 1921 года Раскольников после тяжелого разговора с Лениным подал в отставку со всех постов и вместе с Ларисой уехал на отдых к Черному морю. Впереди их ждала полная неопределенность. Выручила случайная встреча с замнаркома иностранных дел Л. Караханом. В наркоминдел в ту пору была нехватка кадров. Он предложил Раскольникову поехать полпредом РСФСР в Афганистан. Время отдыха пролетело незаметно. А в Кронштадте в это время вспыхнул мятеж моряков Балтийского флота. Через 3 дня после подавления вооруженного выступления военморов на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) было принято решение об отправке бывшего командующего Балтийским флотом послом Советской России в Афганистан. Это была опала. Лариса отправилась вместе с мужем в «почетную ссылку». Путь был не близкий – до Кабула добирались почти 2 месяца.

Возможно, здесь еще и примешалась интрига с Троцким. Его интерес был в том, чтобы «избавиться от Ларисы, к которой он остыл также стремительно, как в свое время влюбился. … Троцкий же Ларису все еще интересовал». А председатель РВС Республики с осени 1920 года был уже увлечен другой женщиной. Теперь это была английская аристократка (двоюродная сестра британского военного министра Черчиля) Клер Шеридан. Обладая различными талантами, она в это время работала над бюстом Ленина, который воспринимал ее просто как скульптора. А у позировавшего для своего бюста Троцкого с Клер возникли серьезные отношения, идущие дальше простой любовной связи.

Тем временем «мятежная чета» Раскольниковых энергично взялась за новое дело. Бывший мичман осваивал дипломатический политес. А Лариса стала отправлять очерки об афганской жизни в советские газеты. К тому же она быстро нашла общий язык с женой и матерью афганского правителя – эмира Амануллы-хана. Однако сытая и спокойная посольская жизнь скоро надоели бывшей комиссарше. Уже через год она вместе с Федором стали в письмах просить Троцкого помочь в возвращении на Родину. Тот в ответ присылал длинные, добрые письма, но в них ни слова не было об их просьбах.

А тут еще случилась незадача с прибывшем в посольство новом переводчике. Все дальнейшие события покрыты тайной и недосказанностью. Переводчиком оказался бывший морской офицер, когда-то служивший вместе с ними на флотилии. Личность С. Колбасьева была яркой и неординарной. Писатель-маринист, поэт, приятель Гумилева, морской офицер, знаток радиодела и любитель джаза, к тому же владевший шестью иностранными языками. Его мать была дружна с семейством Рейснеров. В общем, все одно к одному. Поговаривали о его давних близких отношениях с Ларисой, хотя в Кабул он приехал вместе с женой.

И вдруг разразился грандиозный скандал между переводчиком и самим послом. Раскольников дал подчиненному «убийственную» характеристику, почему-то припомнил ему «гумилевщину» и потребовал отзыва из посольства. Формальный повод – спор с послом в присутствии иностранцев. Однако все выглядело не так однозначно. Судя по некоторым фактам, Колбасьев был резидентом военной разведки в Кабуле под «крышей» посольства. Формально он не подчинялся послу по своей службе. К тому же его рекомендовал на работу в Кабул младший брат Ларисы. Игорь Рейснер, как известно, в ту пору учился на восточном отделении Военной академии РККА. Это отделение готовило военных разведчиков. Колбасьева отозвали из Афганистана и направили в посольство в Финляндии. Там из-за предательства связного от Коминтерна у него возник шпионский скандал, который сказался на его карьере.

Неизвестно, что на самом деле произошло в «треугольнике» Раскольников – Рейснер — Колбасьев, но именно в то время она вдруг написала, что восточные женщины «ухитряются грешить, будучи затиснуты между двух страниц Корана». Писала она это скорее о себе самой, только была она «затиснута» между совсем другими страницами. В октябре 1922 года она пишет родителям о сплетнях о ней и Раскольникове, сообщает что скоро ее «в Кабуле не будет». Почему-то жалеет мужа. «Я надеюсь, что Вы не станете больше приписывать мне какую-то фантастическую ложь, — писала она, — а ему абсолютно ни на чем не основанные свирепства и мерзости». А весной 1923 года она бежит из Кабула в Россию и требует от Раскольникова развода.

Опять рискуя жизнью в разведке

Рейснер возвратилась в Москву и окончательно рассталась с Раскольниковым. Неожиданно для всех она вместе с известным большевиком К. Радеком (Собельсоном), ставшим для всех ее гражданским мужем, отправилась осенью 1923 года «делать революцию» в Германии. Связь с невысоким, некрасивым Радеком друзья и знакомые считали необъяснимой. На сей счет переиначили даже пушкинские слова из «Руслана и Людмилы»: «Лариса Карла чуть живого /В котомку за седло кладет». Однако, если принять одну из версий, то это была тайная операция советской разведки, в которой участвовала Лариса. А женатый Радек был ее «крышей», поскольку имел хорошие связи, отлично знал ситуацию и должен был стать одним из вождей революции в Германии. В это время там же находился и ее брат Игорь, как мы помним, сотрудник военной разведки. Такой взгляд сразу же меняет ситуацию. Понятно становится, почему на свидания с Ларисой Радек приходил с малолетней дочерью. Появляется понимание, почему Лариса в своих письмах домой из Германии пишет о своей тоске и полном одиночестве. Утешением стала ее книга «Гамбург на баррикадах».

Во время этой поездки Лариса навестила в Берлине Ольгу Чехову. Именно тогда, по мнению некоторых исследователей, и началась работа Чеховой на советскую разведку. А когда революционный проект провалился и восстание в Гамбурге было подавлено, Лариса сразу же рассталась с Радеком. Но на службе, скорее всего, она осталась. Иначе зачем ей потребовалось разрешение ОГПУ на пистолет «Браунинг» №635481? Повторно Рейснер выезжала в Германию в 1925 года. Под предлогом лечения от малярии, которую «подцепила» на фронте. Вполне возможно, склонная к риску и готовая на опасную авантюру, Лариса Рейснер внесла свой вклад в тайные операции Коминтерна и разведки. Хотя, разведка разведкой, но ничего человеческое ей не было чуждо… Уж очень убивался Радек, когда она умерла.

Роковая женщина

Все мужчины, ставшие ей близкими даже на короткий срок, умерли не своей смертью. Было ли это роковым совпадением или Лариса несла в себе столь смертоносную и разрушительную силу – остается загадкой. Открыл печальный список гениальный Николай Гумилев. Ее первая любовь и, видимо, ее первый мужчина был расстрелян чекистами в конце августа 1921 года как заговорщик. В сентябре 1991 года он был полностью реабилитирован за отсутствием состава преступления. Затем этот список пополнили Карл Радек и Сергей Колбасьев в 1937 году, Федор Раскольников в 1939 году и Лев Троцкий в 1940 году.

При жизни ее часто называли «Валькирией революции». Это имя носила дева-воительница из скандинавских мифов, которая собирала убитых храбрецов на поле боя. Ей довелось пережить лишь смерть Гумилева — своей первой девичьей любви. По официальной версии она умерла 9 февраля 1926 г. на руках у матери от брюшного тифа после пятинедельной борьбы с болезнью в Кремлёвской больнице. Стакан сырого молока привел к трагической кончине. Высказывались и версии об отравлении. Следом ушли из жизни ее мать и отец.

Как бы закончилась жизнь Ларисы Рейснер, если бы Судьба хранила бы ее и дальше? Скорее всего, еще большей трагедией, доживи она до начала массового террора в 1937-1938 годах. Все ее прежние замужества. связи и увлечения не давали ей и малейшего шанса дожить до старости. И на страницах былых времен, вполне возможно, не осталось бы даже ее имени. А сегодня ее образ, немного потертый временем и потускневший в результате преданных гласности новых фактов о ее жизни и деятельности, все равно остается в истории как единственной женщины-комиссара на флоте.