Все было как в банальном шпионском романе. Ночь, граница и советский офицер в чине генерал-лейтенанта, заявивший сопровождавшему его начальнику погранзаставы, что идет на встречу с важным агентом. Так, в ночь на 14 июня 1938 года через советско-маньчжурскую границу на «ту сторону» перешел человек, облеченный особым доверием партии, правительства и лично товарища Сталина, комиссар государственной безопасности 3-го ранга Генрих Люшков. Ну, а оказавшись среди бывших врагов, он тут же попросил у них политического убежища и начал активно сотрудничать с японской разведкой. В истории советских спецслужб он оказался единственным изменником такого ранга – как никак генерал-лейтенант НКВД.




Не так давно на сайте ВО появилось сразу несколько статей о расстрелянных советских военачальниках – Блюхере, Рычагове, Дыбенко. И вот, что не может не бросаться в глаза. Все они были настолько глупы или же ослеплены… непонятно чем, что словно бы и не видели происходящего вокруг себя. На что-то надеялись… Причем сначала сами заседали в расстрельных судах, а потом оказывались перед глазами тех же прокуроров, но только в качестве обвиняемых. Очевидно, верили, что уж их-то это не коснется…

Но… были и те, кто хотя бы стрелялись, не дожидаясь пыток в подвалах. Правда, мало. Еще меньше было тех, кто решался на побег и еще меньше тех, кому это удавалось. Вот почему тем интереснее судьба одного из «самых верных» - генерал-лейтенанта НКВД Генриха Люшкова.

Сын еврейского закройщика…

О том, сколько евреев пришло в рабоче-крестьянскую революцию в России, можно и не напоминать. В ней они справедливо увидели возможность сделать карьеру. И правильно! Почему им было и не воспользоваться открывшимися возможностями? Вот и сын закройщика из Одессы Самуила Люшкова по имени Генрих (род. В 1900 г.) окончил училище, но в портные не пошел, а устроился продавцом в магазине, где продавали запчасти к автомобилям – понял, что за ними будущее и решил к перспективному бизнесу быть поближе. Как и в случае с В.И. Лениным, был у юного Генриха и старший брат-революционер. И вот от него-то он и набрался «новых идей», занялся вместе с ним подпольной работой, а затем уже в 17 лет вступил в члены РСДРП. И едва только «революция» совершилась, как молодой партиец оказался на работе в ЧК. А дальше «социальный лифт» понес его все выше и выше, потому как человек он был грамотный, преданный и исполнительный.

Поэтому вряд ли нужно удивляться, что уже в 19 лет он стал комиссаром 14-й Отдельной ударной армии. В 20 лет он уже заместитель начальника ЧК в Тирасполе, а в 1924 году стал начальником секретно-политического отдела в центральном республиканском аппарате ГПУ в Харькове. Там он проработал семь лет и, видимо, так хорошо справлялся со своими обязанностями, что его забрали в Москву, где в ОГПУ при Совете народных комиссаров СССР он стал вести уже самые громкие политические дела того времени.

Более чем успешная карьера…

В сталинском СССР многие люди выбивались, что называется «из грязи, да в князи», становились командармами, известными летчиками… Вот и Люшков по карьерной лестнице шел наверх очень быстро. К 1937 году его стараниями было репрессировано уже так много людей, что за эти «заслуги» ему дали орден Ленина. Он входил в состав печально известных внесудебных «троек», когда три человека, не имевшие обычно никакого юридического образования, в течение буквально одной минуты, причем заочно и без каких бы там ни было адвокатов, осуждали людей, глядя лишь в материалы дел, что представляли им органы НКВД. Минимум времени, минимум интереса к судьбе человека. Главным был план, спущенный на ту или иную область сверху, а то еще и желание его перевыполнить! Плановость – она вообще была основой советского общества во всем…

И Генрих Люшков, как верный сын партии и трудового народа, проявил себя на этом поприще настолько хорошо, что его заметил сам Сталин и даже пригласил его в Кремль, и целых 15 минут вел с ним беседу. И, видимо, Люшков товарищу Сталину пришелся по душе, умел он, так сказать «подбирать кадры», потому, как сделал его после этой беседы руководителем УНКВД по всему Дальнему Востоку. Понятно, что туда требовался человек энергичный, способный самым безжалостным образом уничтожать кулаков, священников, всяких там бывших белогвардейцев, а заодно и уголовников, ну и, конечно же, своих же чекистов. Ну тех, что уже сделали свое дело и в услугах которых партия больше не нуждалась.

И тут Люшков опять-таки проявил себя как нельзя лучше. Видимо на него оказал сильное воздействие вдохновляющий взгляд вождя. Имея на руках директиву № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», Генрих Самуилович начал с того, что нашел и обезвредил 40 чекистов — то есть практически все прежнее руководство местного управления НКВД вместе с его руководителем, старым большевиком Терентием Дерибасом. Причем Люшкова ни на мгновение не остановило то обстоятельство, что Дерибас был комиссаром госбезопасности 1-го ранга, то есть был генералом армии. Заодно по «рекомендации» же Люшкова был расстрелян и начальник «Дальстроя» («трест» такой был в системе ГУЛАГа), заслуженного чекиста Эдуарда Берзина. Ну… шпион он был и плохо работал, естественно… Стараниями Люшкова на Дальнем Востоке были репрессированы тысячи человек – по сути вся старая партийная и чекистская элита, которая устроила там «дальневосточный правотроцкистский заговор». Одного только не понимал несостоявшийся портной, что следующим в очереди на расстрел будет он сам - Генрих Люшков.

Интриги системы

Тем временем за успехи в работе по искоренению врагов народа верного чекиста-сталинца избрали депутатом Верховного Совета. Но, только почему-то, когда он приехал в столицу на заседание, оказалось, что за ним следят и слежку он эту заметил. Заметил, но не знал еще, что «вагон уже катится» по апробированному и «накатанному пути». Между тем от арестованных в это время чекистов уже потребовали перед расстрелом оговорить Люшкова и, понятно, что они это сделали. А чего его щадить-то? Сегодня мы умираем, так умри же и ты, хотя бы завтра! И первым, кто сообразил, что генерал, по сути, уже покойник, стал его же коллега по органам и депутатскому мандату, командарм 1-го ранга Михаил Фриновский, которому Генрих Самуилович как раз и пожаловался на замеченную им слежку.

А затем именно Фриновского год спустя послали на Дальний Восток — для новой чистки аппарата НКВД, погранвойск и для того, чтобы «навести порядок» уже за самим Люшковым. Весной 1938 года были арестованы его заместители - генералы НКВД М.А. Каган и И.М. Леплевский, которые сдали своего шефа ни минуты немедля. А затем свое веское слово бросил и маршал Блюхер, тогда еще не арестованный, хотя и стоявший на очереди. И уже тут, понятно, после такого «авторитетного сигнала» несостоявшегося портного немедленно вызвали в Москву, сместив при этом с занимаемого им поста. Правда, вроде бы только для того, чтобы назначить на новый пост в НКВД СССР. Но из телеграммы Ежова, который был его прямым руководителем, Люшков узнал, что никакой должности для него в центральном аппарате НКВД нет и не предвидится. Означать это могло лишь только одно: неминуемый арест по приезду в столицу. Люшков сразу все понял и предпринял попытку организовать своей семье побег за границу. Но не вышло. Жену его арестовали и затем отправили в лагерь, а падчерицу забрали на воспитание родственники. То есть за границу им попасть не удалось. Но с другой стороны теперь Люшкову и подавно было нечего терять, кроме своего «успешного чекистского прошлого». Поэтому в начале июня он поехал в Посьет, где и перешел границу, сдавшись японцам, которые в то время уже оккупировали всю Маньчжурию. Решил, видимо, что уж лучше стать «живой собакой», нежели сыграть роль еще одного «дохлого льва». Больше недели до того, как пришло сообщение из Японии, Люшкова считали пропавшим без вести, полагая, что возможно он был похищен или убит японцами.

Чисто японская благодарность...

Практически целых семь лет Люшков работал сначала в разведуправлении Генштаба императорской армии (Бюро по изучению Восточной Азии), а после этого и в штабе Квантунской армии. Для начала он выдал японцам всю советскую агентурную сеть на Дальнем Востоке, чем обрек на дикие мучения и смерть массу людей, сообщил все радиокоды пунктов связи и рассказал обо всех оперативных планах РККА в случае войны, включая не только Сибирь, но и Украину. Он также нарисовал для японцев подробные карты и схемы всех приграничных укрепрайонов и дал самую подробную информацию, какой те не получили бы и от сотни шпионов, о местах дислокации советских войск на Дальнем Востоке, включая их численность и все данные по их вооружению. Но жизнь занятная штука! Рихард Зорге сумел получить доступ к его докладу и сфотографировал наиболее важные страницы. Когда пленка добралась до Москвы, там пришли в ужас: Люшков выдал все, что знал. Правда, узнав все это, а затем еще и проверив, японцы увидели, что силы РККА многократно превышают в этом районе их собственные, и в итоге не решились начать военные действия против СССР. Кроме того, зная систему охраны сталинской дачи в Крыму, которую сам же и организовал в свое время, он предложил наиболее реальный проект покушения на Сталина. Была начата его разработка, однако план этот потерпел провал из-за действий советской контрразведки. То есть работал Люшков на японцев не за страх, а за совесть, хотя до сих пор так точно и неизвестно, все ли он им рассказал и не было ли в его сообщениях определенной доли дезинформации. В любом случае, японцы «отблагодарили» Люшкова чисто по-самурайски: в августе 1945 года он был убит ими в Дайрене, чтобы в случае чего не попал в руки русских или американцев, так как слишком уж он много всего знал. Таким образом своей изменой он выиграл семь лет жизни и не более того. Но, с другой стороны, его перед смертью хотя бы резиновыми палками не били…

Последствия

Оказавшись за «железным занавесом», Люшков порассказал о «жизни в СССР» много всего интересного. Так, 13 июля 1938 года в интервью японской газете «Ёмиури симбун» он заявлял:
«Я до последнего времени совершал большие преступления перед народом, так как я активно сотрудничал со Сталиным в проведении его политики обмана и терроризма. Я действительно предатель. Но я предатель только по отношению к Сталину… Таковы непосредственные причины моего побега из СССР, но этим дело не исчерпывается. Имеются и более важные и фундаментальные причины, которые побудили меня так действовать.
Это то, что я убеждён в том, что ленинские принципы перестали быть основой политики партии. Я впервые почувствовал колебания со времени убийства Кирова Николаевым в конце 1934 г. Этот случай был фатальным для страны так же, как и для партии. Я был тогда в Ленинграде. Я не только непосредственно занимался расследованием убийства Кирова, но и активно принимал участие в публичных процессах и казнях, проводившихся после кировского дела под руководством Ежова. Я имел отношение к следующим делам:
Дело так называемого ленинградского террористического центра в начале 1935 г.
Дело террористического центра о заговоре против Сталина в Кремле в 1935 г.
Дело так называемого троцкистско-зиновьевского объединенного центра в августе 1936 г.
Перед всем миром я могу удостоверить с полной ответственностью, что все эти мнимые заговоры никогда не существовали и все они были преднамеренно сфабрикованы.
Николаев безусловно не принадлежал к группе Зиновьева. Он был ненормальный человек, страдавший манией величия. Он решил погибнуть, чтобы войти в историю героем. Это явствует из его дневника.
На процессе, проходившем в августе 1936 г., обвинения в том, что троцкисты через Ольберга 1). Были связаны с германским гестапо, обвинения против Зиновьева и Каменева в шпионаже, обвинения в том, что Зиновьев и Каменев были связаны с так называемым «правым центром» через Томского, 2). Рыкова и Бухарина, — полностью сфабрикованы. Зиновьев, Каменев, Томский, Рыков, Бухарин и многие другие были казнены как враги Сталина, противодействовавшие его разрушительной политике.
Сталин использовал благоприятную возможность, представившуюся в связи с делом Кирова, для того, чтобы избавиться от этих людей посредством фабрикации обширных антисталинских заговоров, шпионских процессов и террористических организаций.
Так Сталин избавлялся всеми мерами от политических противников и от тех, кто может стать ими в будущем. Дьявольские методы Сталина приводили к падению даже весьма искушённых и сильных людей. Его мероприятия породили много трагедий. Это происходило не только благодаря истерической подозрительности Сталина, но и на основе его твёрдой решимости избавиться от всех троцкистов и правых, которые являются политическими оппонентами Сталина и могут представить собой политическую опасность в будущем…»

Люшков рассказал, что сенсационные признания в шпионаже и вредительстве на самом деле выбивались из осужденных жестокими пытками и угрозами новых истязаний. В подтверждение правоты своих слов он опубликовал захваченное им с собой предсмертное письмо в адрес ЦК ВКП(б) бывшего помощника командующего Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией по ВВС А.Я. Лапина, который покончил жизнь самоубийством в хабаровской тюрьме. Раскрыв перед всем миром тайны сталинского террора, Люшков не скрывал и своего собственного активного участия в этих кровавых делах…

Естественно, что Люшкова в 1939 году в СССР заочно приговорили к смертной казни, а его побег отразился и на карьере наркома НКВД Ежова… Ну, а всех сотрудников, назначенных на свои места бежавшим Люшковым, были тут же арестованы и расстреляны.