Что же представлял собой военно-экономический потенциал противников к 1914 году? Рассмотреть данный аспект можно с двух точек зрения. Это, во-первых, цифры производства важнейших отраслей экономики, первоочередных с точки зрения оснащения войск и «питания» войны во всех отношениях. И, во-вторых, что немаловажно – темпы развития экономики.
Первая категория определяется в твердых цифрах и важнейшее значение в начале 20 века имеют добыча угля, нефти, железной руды, а также выплавка стали и чугуна. Помимо России и Германии для сравнения приводим данные по другому нашему противнику – Австро-Венгрии, а также союзнику – Франции [Строков А. А. История военного искусства. Т. 5. Спб., 1994. С. 161-164].
Добыча угля (млн. тонн): Германия - 277 (в т. ч. 190 каменного и 87 бурого); Россия - 36; Австро-Венгрия - 54; Франция - 41.
Добыча нефти (млн. тонн): Германия - 0,1; Россия - 10,3; Австро-Венгрия - 1,1; Франция - 0.
Добыча железной руды (млн. тонн): Германия - 28,6; Россия - 9,2; Австро-Венгрия - 5,3; Франция - 21,5.
Выплавка чугуна (млн. тонн): Германия - 15,4; Россия - 4,1; Австро-Венгрия - 1,9; Франция - 4,1.
Выплавка стали (млн. тонн): Германия - 17,1; Россия - 4,4; Австро-Венгрия - 2,6; Франция - 4,3.
Как мы видим, Россия уступает другим государствам в добыче угля.
Но ведь не только данный показатель определяет топливный баланс государства. Будущее было за нефтью (развиваются автотранспорт, авиация, ударные силы флотов переводятся с угольного и комбинированного на исключительно нефтяное отопление). В этом плане как противникам, так и партнерам тягаться с Россией было трудно. Из всех участников Первой Мировой войны лишь Россия и США были самодостаточны в отношении нефтепродуктов. Франция не имела своей нефти вовсе, удовлетворяя свои потребности за счет, в основном, США и Румынии. Российская империя на 1914 год добывая 10,3 млн. тонн (уступая лишь США и превосходя все европейские государства вместе взятые) полностью удовлетворяла внутренние потребности, экспортируя 947 тысяч тонн нефти [Ширшов Г. М. «Если у вас нет нефти… все ваши преимущества ничего не стоят» // Военно-исторический журнал. 2006. №1. С. 37]. Причем Россия не только в течение всей войны не испытывала перебоев с топливом, но российская нефтяная промышленность находилась вне зоны ударов противника (в отличие от Австро-Венгрии и Румынии).
Исследователи экономической подоплеки Великой войны совершенно справедливо отмечают топливный вектор, борьбу за топливные ресурсы, в планировании и проведении многих операций. В частности, пристальное внимание Англии к Ираку, бои в Месопотамии с турками, германская операция в Румынии в значительной мере объясняются этим фактором. Поход русской армии в Персию (корпус Н. Н. Баратова) и занятие Галиции (основной источник нефтепродуктов Австро-Венгрии) преследовали цели лишить наших противников (Турцию и Австро-Венгрию) в том числе доступа к топливным ресурсам. И если при оставлении Галиции российские войска успели уничтожить нефтяную инфраструктуру противника, то при молниеносном разгроме австро-германцами Румынии союзники по Антанте были не столь расторопны. В итоге, в сложившихся условиях жесточайшей блокады Германия в последний год мировой войны продержалась во многом за счет украинской пшеницы (после оккупации Украины в результате Брестского мира) и румынской нефти.
Ил. 1. Галицийские нефтяные промыслы после отхода русских войск, 1915 г.
Не столь благополучно, как с топливом, складывалась ситуация с металлом. Тем не менее, Российская империя, по добыче железной руды уступая Германии, почти в два раза превосходит по этому показателю Австро-Венгрию. По выплавке стали Россия превосходит Францию, не говоря об Австро-Венгрии.
В целом, по основным экономическим параметрам наша страна входила на 1914 г. в шестерку ведущих держав мира.
Транспорт (прежде всего железнодорожный) являлся главным инструментом стратегического развертывания в Первой мировой войне, а также питал действующую армию силами и средствами в течение всей войны. Дороги, как известно, одна из российских бед. И в железнодорожной сфере на каждые 100 кв. км в Германии имелось 11,8 км, Франции – 9,4 км, России – 1 км дорог [Строков А. А. Указ. соч. С. 165].
Россия по общей протяженности дорог Германии не уступает, но отстает по густоте. Хотя следует оговориться, что в приграничных районах (особенно в Польше) ситуация в значительной мере выравнивалась, что явилось предпосылкой успешного железнодорожного маневра русской армии в первый период войны. Большим преимуществом стран Германского блока являлось вхождение железнодорожной сети Германии и Австро-Венгрии в состав единого железнодорожного союза (в него должна была интегрироваться и Багдадская железная дорога), что позволяло держать колею одинакового размера, единый подвижный парк и быстро оперировать резервами по внутренним коммуникациям.
Ил. 2. Багдадская железная дорога.
Русская же железнодорожная колея отличалась по размеру от неприятельской, что ограничивало маневроспособность русских армий за пределами России (пример – действия 2-й армии А. В. Самсонова в Восточной Пруссии). На 10 тыс. человек в Германии приходилось 8,7, а в России 3,24 км железных дорог.
В сфере сельского хозяйства (а соответственно, продовольственного обеспечения) ситуация была обратная. Германия не могла обеспечить свои потребности в продовольствии за счет внутренних ресурсов, ввозя 26% пшеницы, 49% ячменя и свыше 40% кормовых продуктов. В конце войны германцы были вынуждены отзывать военнослужащих для полевых работ, активно использовался труд военнопленных. Россия же не только обеспечивала себя, но и вывозила зерно. В целом, обеспечение продовольствием в процентах на 1914-й год считается для России свыше 100, Германии – около 80, Австро-Венгрии и Франции – около 90 [Там же. С. 166].
Таким образом, Россия с союзниками превосходили Германский блок в продовольственной и топливной сферах, уступая по производству металла. Хотя, учитывая зависимость Германии от привозного сырья, последний показатель постепенно сошел на нет (и это являлось одной из причин тяги германского военно-политического руководства к быстротечной войне). Следует также отметить, что и Германия, и Россия в сущности не были готовы к затяжной войне на истощение – первая вследствие недостатков ресурсов, вторая имела ресурсы, но не смогла своевременно и в должной мере приспособиться к новым условиям длительного противостояния.
Второй, более важный показатель развития экономики на перспективу – темпы экономического роста. В этом контексте лидируют Россия, США, Германия, в то время как Британия с Францией сдают позиции. Так, за 50 предвоенных лет российское химическое производство возросло в 48 раз, а добыча нефти – в 1,5 тысячи раз.
Среднегодовые темпы роста в 1900-1913 гг. для Германии составили 7-8%, для России – 5-8%. Но по темпам роста производительности труда Россия к 1913 г. вышла на первое место, обогнав США. По объему производства Россия занимала 4-е, а по доходам на душу населения – 5-е место в мире. Увеличение государственных бюджетов с 1890 по 1912 г. выражалось в следующих цифрах: для Италии на 40%, Франции на 47%, Англии на 55%, Германии на 140% и России – на 238% [Коломийцев Н. П. Война и народное хозяйство России // Великая война в образах и картинах. Вып. 7. Изд. Д. Я. Маковского. М., 1915. С. 327].
Рост военных и военно-морских расходов (в миллионах германских марок) с 1904 по 1913 гг. (а это и показатель общего роста экономики государства) выводит Российскую империю перед Первой мировой войной на первое место [Там же. С. 328]:
1904 год: Россия - 1048; Англия - 1340; Германия - 854; Франция - 771; Австро-Венгрия - 421; Италия - 344.
1913 год: Россия - 1752; Англия - 1520; Германия - 1476; Франция - 1178; Австро-Венгрия - 611; Италия - 537.
Какие можно сделать выводы?
Во-первых, очевидно, что Россия и Германия в экономическом плане (а тем более с учетом союзников) были вполне сопоставимыми противниками.
Во-вторых, у России были неплохие шансы на процветание и доминирование в Европе, если бы не война, прервавшая поступательный процесс экономического развития нашего государства.