Образ грозного царя Ивана Васильевича широко представлен в народном творчестве — песнях и сказках. Из русских царей лишь Петр I может сравниться с Грозным по народному вниманию. О Грозном пели в исторических песнях (посвященных конкретным историческим сюжетам прошлого), в казацких, раскольничьих и просто в песнях. Исторические песни XVI века посвящены исключительно царствованию Ивана Грозного. Особенно популярны были песни о взятии Казани.
Стоит отметить, что в народе знали сильные и слабые стороны характера своего царя. В народных песнях образ Ивана Васильевича отнюдь не идеальный, а близок к реальному образу. Царь показан вспыльчивым, подозрительным, скорым на расправу, но и отходчивым, справедливым, готовым признать свою неправоту. Кроме того, в народе глубоко чтили ум Ивана Васильевича:
«Старину я вам скажу стародавнюю
Про царя было про Ивана про Васильевича.
Уж он, наш белой царь, он хитер был, мудер,
Он хитер и мудер, мудрей в свете его нет».
Кстати, два сына Ивана IV, царь Фёдор и мученик Дмитрий, причислены к лику святых. Самого Грозного почитали в народе как месточтимого святого. До нашего времени даже дошло несколько икон с изображением Ивана Васильевича, где он представлен с нимбом. В 1621 году был установлен праздник «обретение телеси царя Иоанна» (10 июня по юлианскому календарю), причём в сохранившихся святцах Коряжемского монастыря Иван Васильевич упоминается с чином великомученика. То есть тогда церковь подтверждала факт убийства царя.
Официальное почитание царя Ивана постарался пресечь патриарх Никон, который устроил раскол церкви и хотел поставить свою власть выше царской. Однако царь Алексей Михайлович, несмотря на усилия Никона, уважал царя Ивана IV. Высоко ставил царя Ивана и Пётр I, который считал себя его последователем и говорил: «Этот государь — мой предшественник и пример. Я всегда принимал его за образец в благоразумии и храбрости, но не мог ещё с ним сравняться». Память Ивана Грозного чтила Екатерина Великая и защищала его от нападок.
В. М. Васнецов. Царь Иван Грозный
Запад против Грозного
Если народ и великие государственные деятели, хотя и знали о недостатках великого царя, но уважали его, то многие представители знати, которым он в своё время не дал разгуляться, окорачивал их амбиции и аппетиты, и их потомки не забыли «обиды». Это отразилось в нескольких неофициальных летописях, а также в мутной волне заграничных «воспоминаний», которые оставили некоторые наемники, служившие в России, в том числе и в опричнине.
Среди обиженных «первый русский диссидент», князь Андрей Михайлович Курбский, который в разгар Ливонской войны перешёл на сторону противника, стал «Власовым» того времени. Князь получил от польского правительства большие земельные угодья за своё предательства, и подключился к информационной войне против Русского царства. При участии Курбского отряды Великого княжества Литовского неоднократно, т. к. он прекрасно знал систему обороны западных рубежей, обойдя заставы, безнаказанно грабили русские земли, устраивали засады на русские войска.
Появление посланий Курбского к царю вполне понятно. Во-первых, князь хотел оправдаться, упредить обвинение в измене, в стиле «сам дурак». Во-вторых, князя использовали для борьбы с Россией. Его творчество стало часть обширной программы западной информационной войны, которая началась не в XX столетии, а намного раньше. В это время Русское царство и лично Ивана Грозного активно поливали грязью, и «труды» Курбского стали частью системной работы по «русскому вопросу». Ведь одно дело, когда агитационные материалы рассылает князь Радзивилл, а другое когда их пишет русский князь, вчерашний соратник царя, участник Казанских походов, в своё время один из самых близких к Ивану Васильевичу людей, член его «избранной рады».
В первом послании Курбского Ивана Грозного назвали «тираном», который купается в крови своих подданных и истребляет «столпы» Русского государства. Эта оценка личности Ивана Грозного преобладает в трудах западников вплоть до настоящего времени. Причём надо учесть, что к этому моменту лишись жизни лишь трое «столпов» — изменники Михаил Репнин, Юрий Кашин, и их близкий родственник и, видимо, соучастник Дмитрий Овчина-Оболенский.
Собственно, «послание» и не предназначалось Ивану Васильевичу, его распространяли среди шляхты, по европейским дворам, т. е. лицам и группам, заинтересованным в ослаблении Русского государства. Засылали и русским дворянам, чтобы сманить их на сторону Запада, выбрать «свободу» вместо «рабства» и «диктатуры». В целом этот метод сохранился до настоящего времени: теперь он обозначается термином «европейский выбор» («евроинтеграция»).
Мол, в России извечная «диктатура», «тоталитаризм», «имперские замашки», «тюрьма народов», «великорусский шовинизм». А в Европе — «свобода», «права человека» и «толерантность». Правда, чем заканчиваются попытки русской политической «элиты» (знати) пойти по пути Европы, общеизвестно. Достаточно вспомнить, чем закончился «европейский выбор» аристократии, генералитета, либеральных партий и интеллигенции в 1917 году или Горбачёва и Ельцина в 1985-1993 гг. В частности, развал СССР и «демократизация» Великой России обошлись русскому народу и другим коренным народам русской цивилизации дороже, чем прямое вторжение гитлеровских полчищ.
Иван Васильевич, отреагировав на пропагандистский ход противника, пишет ответное послание. Фактически это была целая книга. Нельзя забывать, что государь был одним из самых образованных людей той эпохи и хорошим писателем. Собственно это также не был ответ предателю. Это послание также предназначалось не для одного человека. Личным будет второе, более короткое письмо царя, предназначенное лично Курбскому, в нём Иван Грозный перечислит конкретные преступления Курбского, Сильвестра и Адашева и др. Первое послание царя было классической контрпропагандой. В нём рассматривались тезисы о «рабстве», «свободах», принципах царской (самодержавной) власти, сути предательства. Для любого человека, который подойдёт к этим историческим источникам беспристрастно, ответ, кто прав, очевиден — письма царя не только лучше и ярче написаны, но и правдивее, разумнее.
Другие современники Ивана Васильевича и его очернители — это ливонские дворяне Иоганн Таубе и Элерт Крузе. Они первоначально изменили своей родине, во время Ливонской войны попали в плен к русским и перешли на царскую службу. Их не только приняли на русскую службу, но они были пожалованы землями в России и Ливонии, а позднее приняты в опричнину. Служили тайнами агентами царя, вели переговоры датским принцем Магнусом о создании в Ливонии королевства во главе с ним и под русским протекторатом. В 1570-1571 гг. ливонцы участвовали в походе королевича Магнуса на Ревель. После неудачи похода вступили в тайные сношения с поляками, получили гарантии безопасности. Подняли мятеж в Дерпте против русских властей. В конце 1571 года, после подавления мятежа, бежали в Речь Посполитую. Поступили на службу к королю Стефану Баторию. Таким образом, это были двойные предатели — сначала предали Ливонию, затем Россию. Они приняли участие и в информационной войне против русского царства, одно из их самых известных произведений — это «Послание» гетману Ходкевичу 1572 года, это своего рода очерк внутренней истории Русского государства периода 1564-1571 гг. Понятно, что их труды весьма тенденциозны. Ливонцы старались всячески очернить Грозного в глазах Европы, от которого они видели одни блага, усердно отрабатывали польский заказ.
Другой очернитель Руси и Ивана IV — немецкий авантюрист, опричник Генрих фон Штаден. Он является автором нескольких сочинений, посвященных России эпохи Ивана Грозного, которые известны под общим заглавием «Записки о Московии» («Страна и правление московитов, описанные Генрихом фон Штаденом»). Штаден несколько лет был на русской службе, затем за провинности был лишен поместий и покинул пределы Русского государства. В Европе он побывал в Германии и Швеции, затем объявился в резиденции пфальцграфа Георга Ганса Вельденцского. Там немецкий авантюрист представил свой труд, где он называет русскими «нехристями», а царя — «ужасным тираном».
Штаден также предложил план военной оккупации «Московии», и он несколько лет обсуждался в ходе посольств к гроссмейстеру Немецкого ордена Генриху, к польскому владыке Стефану Баторию и к императору Рудольфу II. Император Священной Римской империи заинтересовался проектом «обращения Московии в имперскую провинцию». Стефан Баторий также лелеял планы отторжения от Русской земли обширных областей, включая Псков и Новгород.
Штаден писал: «Управлять новой имперской провинцией Россией будет один из братьев императора. На захваченных территориях власть должна принадлежать имперским комиссарам, главной задачей которых будет обеспечение немецких войск всем необходимым за счет населения. Для этого к каждому укреплению необходимо приписывать крестьян и торговых людей — на двадцать или десять миль вокруг — с тем, чтобы они выплачивали жалование воинским людям и доставляли бы все необходимое…» Русских предлагалось делать пленными, сгоняя их в замки и города. Оттуда их можно выводить на работы, «…но не иначе, как в железных кандалах, залитых у ног свинцом...». И далее: «По всей стране должны строиться каменные немецкие церкви, а московитам разрешить строить деревянные. Они скоро сгниют и в России останутся только германские каменные. Так безболезненно и естественно произойдет для московитов смена религии. Когда русская земля… будет взята, тогда границы империи сойдутся с границами персидского шаха…» Таким образом, планы порабощения русских, уничтожения их языка и веры создавались на Западе задолго до XX столетия, и планов Гитлера и его идеологов.
Ещё один клеветник России и Грозного — немецкий дворянин Альберт Шлихтинг. Он повторил судьбу Таубе и Крузе. Служил наёмником на службе великого князя литовского, после падения крепости Озерище русской армией в 1564 году, попал в плен и был уведён в Москву. Его заметили, т. к. он владел многими языками и Шлихтинг был принят на службу в качестве слуги и переводчика к личному врачу Ивана IV Васильевича Арнольду Лендзею. Через несколько лет вернулся в Речь Посполитую и добросовестно отработал пропагандистский заказ — он стал автором сочинения «Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана», а затем «Краткого сказания о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича».
Другой автор — итальянский дворянин Алессандро Гваньини. Он сам в России не был, служил в польских войсках, участвовал в войнах с Русским государством, был военным комендантом Витебска. Итальянец стал автором нескольких сочинений, включая «Описания Европейской Сарматии», «Описания всей страны, подчиненной царю Московии...» Его сведения о Российском государстве опирались на данные перебежчиков. Не был в Русском царстве и померанский историк, богослов и пастор в Риге Павел Одерборн. Он профессионально занимался информационной войной. Написал столько откровенной лжи, что обычно историки считают его работы недостоверными и его «данными» не пользуются.
Стоит также отметить, что не все иностранцы отрицательно отзывались о Грозном. Их оценки явно противоречат тенденциозным нападкам на Ивана Васильевича. В частности, высоко оценивал правление Ивана Грозного, ставя его в пример литовским властям, посол Великого княжества Литовского в Крымском ханстве, писатель-этнограф Михалон Литвин (автор сочинения «О нравах татар, литовцев и москвитян»). Он писал: «Свободу защищает он не сукном мягким, не золотом блестящим, а железом, народ у него всегда при оружии, крепости снабжены постоянными гарнизонами, мира он не высматривает, силу отражает силой, воздержанности татар противопоставляет воздержанность своего народа, трезвости — трезвость, искусству — искусство». Положительные оценки Ивану Грозному давали неоднократно бывавшие в России англичане Ченслер, Адамс, Дженкинсон (посол). Они также отмечали любовь простого народа к нему.
Венецианский посол Марко Фоскарино, принадлежавший к одному из древнейших и славных родов Венеции, в «Донесении о Московии» писал о Грозном как о «несравненном государе», восхищался его «правосудием», «приветливостью, гуманностью, разнообразностью его познаний». Он отводил русскому царю «одно из первых мест среди властителей» своего времени. Положительно отзывались об Иване Васильевиче и другие итальянцы — среди них итальянский купец из Флоренции Джованни Тедальди. Он в 1550-х — начале 1560-х гг. совершил несколько путешествий в Русское царство. Тедальди положительно оценивает Россию времён Грозного и неоднократно подвергал критике неблагоприятные сообщения о царе. Венецианский посол Липпомано в 1575 г., уже после опричнины, представлял Ивана Грозного праведным судьей, высоко ставит справедливость царя, ни о каких «зверствах» не сообщает. Ни о каких «ужасах» не сообщает и немецкий князь Даниил фон Бухау, который в качестве посла от двух германских императоров: Максимилиана II и Рудольфа II дважды посетил Москву в 1576 и 1578 годах. Его «Записки о Московии» считаются исследователями правдивыми. Он отмечал хорошее устройство и управление Россией.
Представляет также интерес такой факт: польское дворянство дважды (!), в 1572 и 1574 гг. (уже после опричнины), выдвигали кандидатуру Ивана Васильевича на выборах польского короля. Очевидно, что «кровавого тирана», который стал подвергать их притеснениям и массовому террору, они бы не стали предлагать на роль владыки Речи Посполитой.
Большую роль в создании образа «кровавого убийцы и тирана Грозного» сыграла информационная война, которую Запад вёл против России во время Ливонской войны. В то время появились летучие листки, содержащие несколько страниц крупно набранного текста, нередко сопровождавшегося примитивными гравюрами на дереве («желтая пресса» тех лет). На Западе активно формировали образ жестоких, агрессивных русских варваров, рабски покорных своему царю-тирану (основа сохранена до наших дней).
В 1558 г. Иван IV Васильевич начал Ливонскую войну за выход России к Балтийскому морю. А в 1561 году появился листок со следующим заголовком: «Весьма мерзкие, ужасные, доселе неслыханные, истинные новые известия, какие зверства совершают московиты с пленными христианами из Лифляндии, мужчинами и женщинами, девственницами и детьми, и какой вред ежедневно причиняют им в их стране. Попутно показано, в чем заключается бoльшая опасность и нужда лифляндцев. Всем христианам в предостережение и улучшение их греховной жизни писано из Лифляндии и напечатано. Нюрнберг 1561». Таким образом, миф об «изнасилованной русскими Германии» в 1945 году лишь повтор более раннего образа.
Ивана Грозного сравнивали с фараоном, который преследовал евреев, Навуходоносором и Иродом. Его определяли как тирана. Именно тогда словом «тиран» стали назвать всех правителей России в принципе, которые не нравились западникам (то есть защищали интересы России и её народа). На Западе же запустили легенды об убийстве Иваном Грозным собственного сына. Хотя ни в каких русских источниках эта версия не озвучена. Везде, включая личную переписку Грозного, говорится о достаточно продолжительной болезни Ивана Ивановича. Версия убийства была озвучена папским легатом иезуитом Антонио Поссевино, который пытался склонить Ивана к союзу с Римом, подчинить римскому престолу православную церковь (на основании правил Флорентийского собора), а также Генрихом Штаденом, англичанином Джеромом Горсеем и другими иностранцами, которые прямыми свидетелями смерти царевича не были. Н.М. Карамзин и последующие российские историки писали на эту тему, беря за основу западные источники.
Саксонский курфюрст Август I стал автором знаменитой сентенции, смысл которой сводился к тому, что русская опасность сравнима лишь с турецкой. Иван Грозный изображался в платье турецкого султана. Писали о его гареме из десятков жен, причем надоевших он якобы убивал. На Западе выпустили десятки летучих листков. Понятно, что все русские и их царь изображены там в самых чёрных тонах. В польской армии появляется первая в истории походная типография под началом Лапки (Лапчинский). Польская пропаганда работала на нескольких языках и по нескольким направлениям на всю Европу. И делала это весьма эффективно.
Основы информационной войны, которая велась в годы Ливонской войны против России, русских и Ивана Грозного пережили века. Так, за границей новая мутная волна «воспоминаний» появилась в эпоху Петра I. Тогда Россия снова прорубала «окно» в Европу, пыталась отбить свои древние земли на Балтике. В Европе сразу подняли новую волну по поводу «русской угрозы». А для подкрепления этой «угрозы» вытащили старую клевету про Ивана Грозного, добавив несколько свежих идей. В конце правления Петра I в Германии выходит книга «Разговоры в царстве мертвых» с картинами казней Иваном Грозным своих врагов. Там, кстати, впервые русский государь изображается в образе медведя.
Аллегория тиранического правления Ивана Грозного (Германия. Первая половина XVIII века). Картинка из немецкого еженедельника Давида Фассмана «Разговоры в царстве мертвых»
Следующий пик интереса к личности Грозного на Западе проявился вдруг во время Великой Французской революции. В это время революционеры буквально утопили Францию в крови. Только за несколько дней «народного террора» в Париже 15 тыс. человек были растерзаны толпой. В стране тысячи людей гильотинировали, повесили, утопили в баржах, забили, расстреляли картечью и т. д. Но западникам понадобилось прикрыть ужасы «просвещенной Европы» «страшным русским царем-тираном». Граждане «свободной Франции» самозабвенно истребляли друг друга, но при этом возмущались жестокостью Ивана Васильевича!
С Запада эта «мода» перешла и в Россию, укрепившись в прозападной «элите» и интеллигенции. Первым в России взялся за эту тему масон А. Н. Радищев. Однако Екатерина быстро его «успокоила». Однако в XIX столетии миф «о кровавом тиране» стал доминирующим в западнизированной «элите» и интеллигенции. Н.М. Карамзин и последующие либеральные российские историки, писатели и публицисты писали на эту тему, беря за основу западные источники. Они коллективными усилиями сформировали такое «общественное мнение», что Ивану Грозному — одной из самых ярких и великих фигур в истории России, не нашлось места в эпохальном памятнике «Тысячелетие Руси» (1862 г.).
В дальнейшем эта негативная оценка Грозного по-прежнему доминировала. При этом русская аристократия и либеральная интеллигенция были полными единомышленниками Маркса, Энгельса и Ленина. Только при царе Александре III, когда был взят курс на укрепление патриотических ценностей и борьбу с русофобией, образ великого правителя Ивана Грозного попытались обелить. По указанию императора был отреставрирован образ Ивана Васильевича в Грановитой палате. Появился ряд работ, опровергающих клевету либералов. Кроме того, положительная оценка Грозному была дана в эпоху Сталина, ещё одного подвижника, который бросил вызов Западу и создал сверхдержаву № 1.
Таким образом, историки-западники XIX столетия (вроде Карамзина), а за ними и многие исследователи XX века, приняли как правду клеветническую, пропагандистского характера группу западных источников, совершенно проигнорировав те сочинения, которые описывали эпоху Ивана Грозного более правдиво. Они сформировали в России «общественное мнение», в котором преобладает негативный образ Ивана Грозного. С учётом того, что космополитическая, прозападная интеллигенция до настоящего времени контролирует культуру, общественное мнение и образование в России, то первый русский царь является «демонической» фигурой. Или же даются осторожные оценки, чтобы не всполошить это «болото». Мол, Иван Грозный — «противоречивая фигура». Хотя трудно найти в истории России человека, который бы сделал для государства и народа больше, чем Грозный.