Смутное время принесло России мытарства, несчастья и бедствия – совокупность трудностей, в которой нелегко отделить первостепенное от вторичного. Внутренний хаос сопровождался массированной иностранной интервенцией. Соседи Руси, традиционно не отличающиеся добрососедским радушием, почуяв слабость страны, в полной мере пользовались удобным моментом. На фоне жестокого, длительного и упорного противостояния с Речью Посполитой, где не было места диалогу, а компромисс больше был похож на поражение, не менее драматичные события, пусть и меньшего масштаба, происходили в северо-западных регионах страны. Швеция, чье дружелюбие всегда было под вопросом, тоже стремилась наловить побольше рыбы в огромном озере русской смуты.

Вначале царь Василий Шуйский, чье положение отличалось шаткостью, а военная сила была скорее слабостью, чем мощью, решил обратиться к северным соседям за военной помощью. Шведы не испытывали какого-либо особого пиетета к польской короне, несмотря на то, что Речью Посполитой управлял король из династии Ваза. Долгие переговоры, которые по приказу царя вел князь Скопин-Шуйский, наконец, привели к определенному результату: Швеция обязалась предоставить для боевых действий против поляков «ограниченный воинский контингент» с не совсем ограниченной оплатой за труды – 100 тыс. рублей в месяц.

Для пущей выгоды и откровенно пользуясь непрочным положением Василия Шуйского, фактически запертого в Москве, партнеры по заключенному 28 февраля 1609 г. в Выборге договору выторговали себе город Карелу с прилегающим уездом. Жители Карелы не желали идти в шведское подданство, однако их мнения никто не спрашивал. Так войска короля Карла IX на вполне законных основаниях оказались на территории русского государства. Воевода Скопин-Шуйский натерпелся многих хлопот с иноземными союзниками. Хотя их командир, Якоб Делагарди, был незаурядной личностью, большинство шведского контингента составляли набранные из самых разных уголков Европы наемники, чьи понятия о дисциплине и воинском долге были весьма туманны. Например, во время осады Твери иноземцы стали высказывать практические открытое недовольство целями и длительностью компании. Они настаивали на немедленном штурме, желая улучшить собственное материальное положение за счет захвата добычи. Лишь жесткая воля, совмещенная с талантом дипломата, князя Скопина-Шуйского не позволила размыться той не очень четкой грани, за которой войска шведских союзников превратились бы в еще одну большую банду.

Участвовал иностранный контингент и в злосчастном походе Дмитрия Шуйского к Смоленску, окончившегося сокрушительным поражением под Клушино. Не в последнюю очередь в исходе боя сыграл практически организованный переход большого числа немецких наемников на сторону поляков. Победитель гетман Жолкевский был выборочно милостив к проигравшим: Делагарди и его коллеге Горну вместе с сохранившими боеспособность отрядами, преимущественно состоявшими из этнических шведов, было разрешено вернуться к границам своего государства. Пока в Москве происходило форсированное свержение полностью обанкротившегося Василия Шуйского и вступление в правление боярского комитета, вдалеке от больших и шумных событий шведы переводили дух под Новгородом. Ситуация в политическом отношении для них складывалась благоприятная. Царь Василий, от имени которого был подписан Выборгский договор, был низложен, и теперь соглашение с русскими можно было трактовать исключительно в соответствии с собственной наглостью, размерами государственных амбиций и, конечно, численностью армии.

Как союзники превратились в интервентов

Пока поляки пытались дистанционно управлять московскими боярами из лагеря под Смоленском, шведы на северо-западе постепенно концентрировали силы. В дополнение к отступившему после поражения под Клушином отряду Делагарди из Выборга были посланы дополнительные войска. В условиях фактического безвластия, сложившегося в новгородских и псковских землях, шведы из формальных союзников быстро и не особо напрягаясь трансформировались в еще одних интервентов. Сначала были произведены попытки взять под контроль русские крепости Орешек и Ладогу, но их гарнизоны успешно отбили попытки слишком настырных гостей исполнить свой «союзнический долг».

В марте 1611 г. получивший подкрепления Делагарди подошел к Новгороду и встал лагерем в семи верстах от города. На всякий случай шведский командующий отправил новгородцам послание с целью выяснить их отношение к соблюдению Выборгского договора, превратившегося из дипломатического документа в пустой клочок пергамента. Новгородские власти вполне резонно ответили, что в их компетенцию не входит регулировать то или иное отношение к договору, а вопросом этим будет заниматься будущий государь. Но вот с этим-то и была серьезная проблема.

Пока Делагарди стоял лагерем возле Новгорода, туда прибыли эмиссары от первого ополчения Ляпунова. Возглавлял делегацию воевода Василий Бутурлин. На встрече с представителями шведской стороны воевода предположил, что нет особых возражений против того, чтобы король Швеции командировал одного из своих сыновей в качестве будущего царя. Единого русского кандидата никак не могли выдвинуть – Голицыны боролись на этом поприще с Романовыми, и в избрании шведского принца на Московский престол многие видели компромиссный вариант. В конце концов, выбор между шведом и поляком был принципиальным лишь в том, что со Швецией не велись боевые действия и не проигрывались сражения. Но переговоры затянулись, погрязнув в деталях, – гордым скандинавам мало было русского престола, в качестве бонуса они пытались выторговать еще и территории и денежное вознаграждение.

Делагарди, чье воинство изнывало от безделья в окрестностях Новгорода, вскоре разочаровался в переговорном процессе и стал вынашивать планы овладения Новгородом. Если польский гарнизон разместился в Москве, то почему бы шведскому не встать в богатом торговом городе? К тому же, между городским руководством и воеводой Бутурлиным начались серьезные трения. В условиях безвластия шведы считали себя вправе весьма вольно трактовать Выборгский договор. 8 июля 1611 г. Делагарди предпринял попытку овладеть Новгородом, но неудачно, – понеся потери, шведская армия отступила. Однако один из захваченных русских пленных пошел на сотрудничество и подсказал иноземцам, что в ночное время караульная служба ведется весьма посредственно. Инициатива предателя простиралась столь далеко, что он пообещал провести шведов за стены. В ночь на 16 июля солдатам Делагарди удалось проникнуть в Новгород при помощи сделавшего свой европейский выбор холопа. Когда русские поняли что к чему, было уже поздно – сопротивление было эпизодическим и локализованным. Его смог оказать отряд воеводы Бутурлина, однако из-за явного превосходства противника он вскоре вынужден был отступить за стены города.

Видя, что в Новгороде не осталось боеспособных войск, городское начальство в лице князя Одоевского и митрополита Исидора начало переговоры с Делагарди. Шведский командующий потребовал присяги Карлу Филиппу, младшему брата Густава Адольфа и сыну короля Карла IX. Это был шведский кандидат на русский престол в противовес Владиславу. Иностранные державы и чужие короли делили между собой русские земли, как повздорившие из-за богатой добычи разбойники. Делагарди обязывался не чинить ущерба Новгороду и принимал на себя всю верховную власть.

Пока шведы мысленно примеряли шапку Мономаха на голову Карла Филиппа, в условиях разрастающейся анархии в северо-восточных землях Руси происходили не менее напряженные события. В конце марта 1611 г. в Ивангороде появился некий человек, который без тени смущения уверенно называл себя в очередной раз «чудесно спасшимся» царевичем Дмитрием, которого не убили в Калуге (а до этого еще в целом ряде населенных пунктов) и коему при помощи «добрых людей» удалось спастись. На радостях горожане присягнули авантюристу. Так попытался сделать политическую карьеру Лжедмитрий III. Узнав о появлении «царевича», шведы вначале посчитали того оставшимся без работы и покровителей «Тушинским вором». К нему были отправлены в качестве посланников люди, лично знавшие его предшественника. Они убедились, что данный персонаж не более чем удачливый проходимец – решено было с ним не сотрудничать. Карьера Лжедмитрия III оказалась недолгой. В декабре 1611 г. он торжественно вошел в Псков, где его провозгласили «царем», но уже в мае в результате заговора он был арестован и отправлен в Москву. По дороге на конвой напали поляки и псковскую версию «чудесно спасшегося царевича» псковичи зарезали, чтобы он не достался налетчикам. Вряд ли его судьба, попади он к головорезам пана Лисовского, была бы более счастливой.

Шведская оккупация Новгорода продолжалась. К Карлу IX было направлено посольство – с одной стороны, высказать свою лояльность, а с другой, – выяснить намерения монарха и его окружения. Пока послы находились в дороге, в октябре 1611 года Карл IX умер, и вести переговоры пришлось уже с его преемником на престоле Густавом II Адольфом. В феврале 1612 г. преисполненный исключительно скромными намерениями новый король заявил новгородским послам, что он вовсе не стремится стать новгородским царем, поскольку желает быть царем общерусским. Впрочем, если в Новгороде хотят видеть над собой Карла Филиппа, то Его Величество не станет возражать, – главное, чтобы новгородцы выслали для этого специальную депутацию. Тем временем шведы взяли под контроль города Тихвин, Орешек и Ладогу, уже считая их своими.

Шведские планы на русский престол

В центре Русского государства в это время происходили значительные события. Второе ополчение Минина и Пожарского начало свое движение на Москву. У его лидеров не было достаточно сил, чтобы одновременно заниматься очищением Москвы от укрепившихся там поляков и выяснять отношения со шведами. Лидеры ополчения в столь нелегкой ситуации решили попробовать дипломатические методы борьбы с бывшими союзниками. В мае 1612 г. из Ярославля в Новгород был отправлен посол от земского правительства Степан Татищев. Ему предписывалось встретиться с князем Одоевским, митрополитом Исидором и главным, по факту, начальством в лице Делагарди. У новгородцев необходимо было выяснить четко, как у них складываются отношения со шведами и какова обстановка в городе. В послании к Делагарди было сказано, что земское правительство в целом не против шведского королевича на русском престоле, однако его переход в Православие должен быть обязательным. В целом миссия Татищева имела скорее разведывательный, нежели дипломатический характер.

Вернувшись в Ярославль из Новгорода, посол заявил, что не питает никаких иллюзий в отношении шведов и их намерений. От польских интервентов шведские отличались только меньшей степенью буйства, но никак не умеренностью в политических аппетитах. Пожарский открыто выступал против воцарения на московском престоле кого-либо из иностранцев. В его намерения входил скорейший созыв Земского собора с целью избрания царем кого-то из русских, а не польского или шведского королевича. Густав Адольф в свою очередь не форсировал события, считая, что время работает на него – к Москве маршировала армия гетмана Ходкевича, и как знать, не появится ли потом возможность вообще не договариваться с русскими, если поляки одержат над ними верх.

Созыв Земского собора и выборы царя в Ярославле пришлось отложить, и ополчение двинулось на Москву. Шведы через своих разведчиков и осведомителей внимательно наблюдали за процессом изгнания поляков из русской столицы. В апреле 1613 г. им стало известно об избрании Михаила Федоровича Романова царем. Узнав, что московский трон теперь не является вакантным, Густав Адольф тем не менее продолжил свою игру и отправил в Новгород послание, в котором сообщал о скором прибытии в Выборг своего младшего брата Карла Филиппа, где он будет ожидать официального посольства от новгородцев и всей Руси. Возможно, Густав Адольф был совершенно уверен, что положение царя Михаила слишком шаткое и непрочное, и фигура представителя дома Ваза для многих представителей аристократии будет предпочтительней.

Карл Филипп прибыл в Выборг в июле 1613 г., где встретил весьма скромное новгородское посольство и никаких представителей из Москвы. Русские явно давали понять, что четко определились с избранием монарха и устраивать новую «избирательную кампанию» не намерены. Карл Филипп быстро оценил ситуацию и отбыл в Стокгольм – претензии на русский престол остались только предметом для работы над ошибками. Но шведские войска по-прежнему удерживали большой участок северо-западных земель Руси. Новгород был слишком большим, слишком аппетитным куском русского пирога, и Густав Адольф решил зайти с другой стороны.

В январе 1614 г. новый командующий шведскими войсками в Новгороде фельдмаршал Эверт Горн, назначенный вместо Делагарди, предложил горожанам присягнуть непосредственно шведскому королю, поскольку Карл Филипп отказался от своих претензий на русский престол. Данная перспектива была воспринята новгородцами без энтузиазма – контуры государственной власти на Руси определились, царь был избран, и, несмотря на продолжающуюся войну с Польшей, будущее по сравнению с недавним прошлым с его Лжедмитриями казалось не таким уж безнадежным. Сам Горн в отличие от соблюдавшего хоть какие-то рамки Делагарди вел весьма жесткую по отношению к населению политику, чем никак не прибавлял популярности шведскому военному присутствию.

Упорядочивание верховной власти в стране ободряюще подействовало не только на новгородцев. 25 мая 1613 г. в Тихвине местные стрельцы и дворяне при поддержке подошедшего отряда Д. Е. Воейкова перебили квартировавший тут небольшой шведский гарнизон и установили контроль над городом. Шведское командование немедленно организовало карательную экспедицию, которая сожгла посад, но, обломив зубы об Успенский монастырь, отошла. На помощь защитникам Тихвина тем временем подошел отряд князя Семена Прозоровского, взявшего на себя руководство обороны. Шведы все-таки желали окончательного решения «тихвинской проблемы» и, собрав пятитысячную армию, подошли к городу. В состав войск помимо иностранных наемников входило некоторое количество литовской конницы, имелись пушки и инженеры для ведения осадных работ. Успенский монастырь был подвергнут массированному обстрелу, в том числе и калеными ядрами. Защитники Тихвина совершали вылазки, тревожа неприятеля и мешая ему возводить укрепления.

Первый штурм был успешно отбит в начале сентября. Несмотря на прибывшие к осаждающим подкрепления, обстановка в шведской армии быстро ухудшалась. И причина этому была простая – деньги. Делагарди, руководящий осадой, задолжал наемникам жалованье. Один из полков и вовсе оставил позиции, не желая продолжать сражаться даром. Зная, что у защитников города заканчиваются боеприпасы, и видя, как уменьшаются собственные силы из-за откровенного дезертирства, Делагарди предпринял еще один штурм – 13 сентября 1613 года. В его отражении принимали участие даже женщины и дети. Понеся значительные потери, деморализованные, шведы оставили свои позиции и отступили.

Для более активного противодействия северным интервентам по приказу царя Михаила из Москвы в сентябре 1613 г. была направлена небольшая армия князя Трубецкого. По-хорошему обосновавшиеся на русской земле подданные Густава Адольфа уходить не хотели – приходилось выпроваживать их, как всегда.

Густав Адольф на Новгородской земле

Поход войск Трубецкого к Новгороду застопорился у Бронниц. Его армия имела довольно пестрый состав: в нее входили как казаки и ополченцы, так и дворяне, которые постоянно выясняли между собой отношения. Ситуация усугублялась практически полным отсутствием жалования и недостатком припасов. В начале апреля 1614 г. Трубецкой стал лагерем на реке Мста под Бронницами. Его силы не отличались высоким уровнем боеспособности из-за многочисленных конфликтов между разными отрядами и плохо налаженного снабжения – войска широко применяли поборы с местного населения. Прекрасно осведомленный о положении дел у противника, Якоб Делагарди, вновь прибывший в Россию, решил нанести удар первым.

16 июля 1614 г. под Бронницами состоялось сражение, в котором русская армия потерпела поражение и вынуждена была отступить в укрепленный лагерь. Трубецкой оказался блокированным, в его лагере начался голод. Опасаясь и вовсе потерять всю армию, царь Михаил через проникнувшего сквозь шведские порядки гонца отдал приказ прорываться к Торжку. Русской армии удалось осуществить прорыв, понеся при этом внушительные потери.

Инициатива на театре военных действий перешла к шведам. В августе 1614 г. Эверт Горн подошел во главе армии к Гдову и приступил к его планомерной осаде. В конце месяца сюда же прибыл сам Густав Адольф, чтобы принять командование. Русские защитники города отчаянно отбивались и успешно отразили два вражеских приступа, нанеся интервентам значительный урон. Однако интенсивная работа шведской артиллерии и несколько удачно заложенных мин причинили сильные разрушения как городским стенам, так и постройкам самого Гдова. В конце концов, гарнизон был вынужден принять условия капитуляции и с оружием в руках отойти в Псков. Кампания 1614 г. складывалась удачно для короля, и он отбыл в Швецию, намереваясь на следующий год овладеть уже Псковом.

Дело в том, что Густав Адольф на самом деле не желал эскалации конфликта с Россией. Его амбициозный дядя Сигизмунд III, король Речи Посполитой, все еще претендовал на шведский престол, и конфронтация между двумя странами продолжалась. Урегулирование конфликта было возможно лишь в том случае, если несговорчивый Сигизмунд признает за своим племянником право быть шведским королем. Первая часть длительной шведско-польской войны закончилась в 1611 году зыбким и никого не удовлетворившим миром, а новая могла разразиться в любой момент, поскольку Сигизмунд был лично заинтересован объединить оба королевства под своей личной властью. Воевать с двумя противниками – Речью Посполитой и Русским государством – Густаву Адольфу совершенно не хотелось. Он рассчитывал взять Псков не для дальнейшего территориального расширения, а только для того, чтобы принудить Москву поскорей подписать с ним мир. Мало того, король был готов даже поступиться Новгородом, поскольку совершенно не питал иллюзий в отношении лояльности жителей к шведской короне. Делагарди получил четкие инструкции: в случае открытого восстания горожан или какой-либо военной угрозы гарнизону Новгород оставить, предварительно разорив и разграбив его.

Внешнеполитическая обстановка подстегивала короля развязать руки на востоке. В 1611–1613 гг. между Швецией и Данией случилась так называемая Кальмарская война. Воспользовавшись увязанием соседа в русских и ливонских делах, датский король Христиан IV c 6-тысячной армией вторгся на территорию Швеции и овладел несколькими важными городами-крепостями, в том числе Кальмаром. По условиям подписанного в 1613 г. мира шведы должны были выплатить датчанам миллион риксдалеров контрибуции в течение шести лет. Так предприимчивый Христиан несколько улучшил материальное положение своего королевства, а поиздержавшийся Густав Адольф вынужден был ломать голову в поисках средств. Один из способов виделся в победоносном окончании войны с Русью.




Центром его усилий в 1615 г. стал Псков. Этот город уже не раз за время Смутного времени видел врагов под своими стенами. Поскольку псковичи присягнули Лжедмитрию II, им уже в 1609 г. пришлось бороться со шведами, воюющими на стороне Шуйского. Потом город силой пытались склонить к присяге Карлу Филиппу. Дважды неприятель подходил к Пскову: в сентябре 1611-го и в августе 1612-го – и оба раза уходил ни с чем. Горожане, как могли, оказывали поддержку осаждаемому королевской армией Гдову, а летом 1615 г. шведы вновь решили овладеть Псковом. Теперь сам Густав II Адольф Ваза возглавлял вражескую армию.

Приготовления к осаде начались уже в мае 1615 г. в Нарве, а в начале июля, после возвращения короля из Швеции, армия двинулась к своей цели. Из всего количества королевских войск в России, насчитывающих более 13 тыс. человек, в марширующей к Пскову армии было около 9 тысяч. Делагарди был оставлен в Нарве для организации надежного снабжения. Следует заметить, что для Пскова неприятельские планы не являлись каким-то большим секретом – было хорошо известно настойчивое желание шведов овладеть городом. Командовал русским гарнизоном, который состоял из чуть более четырех тысяч бойцов, боярин В. П. Морозов. Были своевременно созданы достаточные запасы провианта и других запасов, крестьянам из близлежащих окрестностей было предоставлено убежище.

С самого начала осады псковичи неприятно удивили своих противников смелостью и решительностью действий. На подходе к городу шведский авангард был атакован вышедшим на вылазку конным отрядом. В этом боестолкновении шведы понесли большую утрату: выстрелом из пищали был убит фельдмаршал Эверт Горн, воевавший в России уже многие годы и руководивший всеми предыдущими попытками захватить Псков. Очередная попытка овладеть городскими укреплениями с ходу провалилась, и 30 июля шведская армия приступила к планомерной осаде. Началось возведение осадных батарей и укреплений. Гарнизон проводил вылазки, а в окрестностях города развернулось партизанское движение. Устраивались засады на вражеских фуражиров и команды по сбору провианта.

Чтобы полностью блокировать Псков, ко второй половине августа его обнесли несколькими укрепленными лагерями, однако в конце месяца в город удалось пробиться более чем 300 воинам под командованием воеводы И. Д. Плещеева (по прозвищу Заяц) – это была лишь небольшая часть отряда боярина Шереметьева, посланного из Москвы для деблокады Пскова. Однако Шереметьев по дороге увяз в боях с поляками и смог выделить для помощи псковичам только малую толику своих сил. Тем не менее приход хоть и небольшого, но подкрепления, повысило боевой дух гарнизона. Неприятель тем временем, закончив возведение осадных батарей, приступил к интенсивной бомбардировке города, широко используя каленые ядра. Кроме того, к Густаву II Адольфу прибыли востребованные им из Нарвы дополнительные подкрепления.




9 октября 1615 г., выпустив более семисот каленых ядер, шведы пошли на штурм. Он проводился сразу с нескольких сторон, чтобы заставить защитников распылить свои силы. Солдатам Густава Адольфа удалось захватить участок стены и одну из крепостных башен. Гарнизон не потерял присутствия духа, и башня была подорвана вместе с находящимися там шведами. К концу дня атакующие были выбиты со всех занятых ими позиций. Несмотря на понесенные потери, король не собирался сдаваться, а начал подготовку к новому штурму.

11 октября бомбардировка возобновилась, однако во время обстрела одно из орудий при выстреле разорвало – огонь вызвал взрыв складированных поблизости больших запасов пороха, которого и так было уже в обрез. Одной настойчивости и амбиций монарха было недостаточно, чтобы справиться с древними стенами и теми, кто их защищал. В самой армии к этому времени уже ощущался недостаток продовольствия, наемники начали привычно роптать и выражать недовольство. К тому же, из Стокгольма прибыл гонец с внушающими опасения новостями: столичное дворянство начало нездорово волноваться из-за постоянного отсутствия короля в стране, намекая на то, что другой монарх был бы более домоседливым – при нем и жилось бы спокойней и сытней. В 20 числах октября шведская армия, сняв осаду так и не покорившегося ей Пскова, начала отступление в сторону Нарвы. Король уходил из-под стен города проигравшим. Инициатива в войне постепенно начала переходить к русской стороне.

Столбовский мир

Царь Михаил Федорович, как и его шведский оппонент, не изъявляли особого желания продолжать войну, тем более расширять ее масштаб. Главные силы русского государства были вовлечены в борьбу с Речью Посполитой и наличие «второго фронта» лишь отвлекало ресурсы. Густав II Адольф, стремившийся окончательно выяснить отношения с Сигизмундом III, тоже поумерил свой неистовый пыл. 1616 год прошел в целом в позиционной борьбе и подготовке к мирным переговорам. Они начались при посредничестве английского купца Джона Уильяма Мерика и его голландских коллег по ремеслу, остро заинтересованных в возобновлении весьма выгодной торговли с Русским государством.

Первая встреча послов произошла уже в январе-феврале 1616 года, консультации были возобновлены летом того же года, а весь процесс завершился 27 февраля в Столбове подписанием очередного «вечного» мира. По его условиям, северо-западное Приладожье с городом Карела и уездом навечно оставалось в шведском владении. Швеции передавались также Ивангород, Копорье, Орешек и некоторые другие населенные пункты. Россия на сто лет утратила тем самым выход к Балтике. Всем желающим давалось две недели на переезд с мест проживания. Шведы возвращали Руси ряд городов, занятых ими за годы Смутного времени: Новгород, Старую Руссу, Ладогу и другие. Кроме того, царь выплачивал Швеции контрибуцию в размере 20 тыс. рублей серебряной монетой. Данную сумму в виде займа любезно предоставил Лондонский банк и перевел ее в Стокгольм. Столбовский мир был тяжелым для России, однако это была мера вынужденная. Борьба с польской интервенцией являлась более важным в военном отношении делом, особенно в условиях готовящегося похода королевича Владислава на Москву.



Столбовский мир законсервировал границы между двумя государствами почти на сто лет, и оба монарха, от чьего имени было подписано соглашение, наконец, могли заняться делами, которые считали для себя главными. Густав Адольф вернулся к решению польских проблем, Михаил Федорович, заключив в 1618 г. Деулинское перемирие с Речью Посполитой, приступил при активной помощи своего отца, патриарха Филарета, к восстановлению Русского государства после Великой Смуты. Столбовский мир оказался таким же «вечным», как и многие международные соглашения: следующая русско-шведская война случилась уже при царствовании Алексея Михайловича. Однако только Петру I удалось вернуть временно утраченные земли на северо-востоке в состав Государства Российского.