Смерть императора Николая, бои в Крыму и сражения дипломатов

Тяжелая ситуация, в которой оказались армии союзников в Крыму в первую военную зиму 1854−1855 годов, необходимость активизации для улучшения военного положения России на полуострове и укрепления внешнеполитических позиций Империи, все это диктовало необходимость перехода к активным контр-наступательным действиям. Успехи русской армии могли повлиять на колеблющиеся нейтральные государства, прежде всего на членов Германского союза, неудачи — привести к нежелательному для Петербурга расширению враждебной коалиции. Война только началась, а в столицах воюющих государств уже начали думать о возможном ее окончании. Проблемой оставалось завершение военных действий, их финальный аккорд. Никто не мог позволить себе допустить дальнейших репутационных потерь на фоне завышенных ожиданий и бодрых деклараций при начале военных действий, отсутствии весомых результатов после материальных издержек и потока известий об убитых и раненых.

В начале 1855 г. в качестве цели для активизации действий русских войск в Крыму была выбрана Евпатория. С самого начала было ясно, что планируемое наступление будет носить характер демонстрации. Армия не могла удержать город в случае его взятия, так как он был совершенно открыт для обстрела с моря. Еще осенью 1854 г. из уезда сюда стянулось около 10 тыс. татарских семейств со скотом. Это было результатом призывов турецкого паши, объявившего себя потомком крымских ханов. Порядка и защиты союзники прибывшим не обеспечили, но зато заставили их работать на строительстве по укреплению города. Через несколько месяцев татары вынуждены были распродать свой скот, вслед за чем среди них начался голод — англо-французы выделяли им по нескольку сухарей в сутки за земляные работы и отказывались выпускать из города. Особенно активно работы велись после Инкерманского сражения — Евпаторию окружили земляным валом со рвом, начали увеличивать число батарей. Кроме того, в батарею был превращен и французский 100-пушечный линейный корабль «Генрих IV», севший на мель во время ноябрьского шторма 1854 г. Проведенная в январе 1855 г. рекогносцировка показала, что укрепления в ряде мест были уже вполне серьезными, хотя на некоторых участках земляные работы еще не закончились, что позволяло надеяться на успех. В конце декабря в Евпатории насчитывалось около 10 тыс. турецкой пехоты, 3 тыс. кавалерии, 5 тыс. вооруженных татар, численность которых стремительно сокращалась, и около 700 англичан и французов.

Подготовка к атаке города затянулась, что до такой степени затруднило ее успешное выполнение, что фактически сделало ее бессмысленной. Активизация русских сил перед городом не прошла незамеченной, и противник ожидал штурма. Русский отряд возглавил ген. С.А. Хрулев, в его распоряжение было выделено 22 батальона, 24 эскадрона и 5 сотен — всего около 19 тыс. чел. со 108 орудиями. 28 января (9 февраля) в городе были высажены 2 турецкие и 1 египетская дивизия с 2 эскадронами и 2 батареями полевой артиллерии — всего 21 600 чел. Кроме того, там находился и прежний турецкий гарнизон, около 1 тыс. вооруженных татар, а также несколько сот англичан и французов, на рейде стояло 6 военных пароходов. 5(17) февраля 1855 г. Евпатория была атакована, но приступ закончился неудачей. Внезапным и весьма неприятным сюрпризом для атакующих был глубокий ров, заполненный водой. Атака споткнулась об это препятствие в самом начале. Солдаты рвались вперед, но Хрулев решил, что возможный успех не окупит потерь. В результате они были невелики — 168 убитых, 582 раненых и контуженных, 18 пропавших без вести (общий урон турок и французов — 377 человек). Убитых при атаке могло быть меньше — но часть раненых была добита турками и татарами. Хрулев опасался, что в ходе боев в городе потери могли достичь такого уровня, что взятую Евпаторию не удастся удержать. Военная акция, нацеленная на достижение не столько военного, сколько морального, внешнеполитического результата, привела к эффекту, обратному ожиданиям.

16(28) февраля Николай I сместил Меншикова с поста Главнокомандующего Крымской армией и назначил вместо него ген. М.Д. Горчакова. 18 февраля (1 марта) 1855 г., после недолгой болезни, император скончался, на престол вступил его сын Александр II. Его первые заявления свидетельствовали о готовности занять бескомпромиссную и жесткую позицию, не допускавшую никаких уступок. Выступая перед представителями дипломатического корпуса, преемник Николая, упомянув о конференции в Вене, заявил, что если она «не будет клониться к нашей чести, — тогда, господа, во главе моей верной России я вместе со всем моим народом буду драться — и скорее погибну, нежели уступлю».

Это соответствовало как убеждениям, так и расчетам сына Николая I. Новое царствование не должно было начинаться с поражения. Как для России, так и для союзников исход осады Севастополя становился вопросом далеко превосходившим военные последствия. И Петербург, и Париж, и Лондон нуждались в успехе для стабилизации внутреннего положения страны и повышения авторитета правительства среди подданных. Особенно сложным было положение во Франции, которая несла основные потери в Крыму. Отсутствие ясных для публики целей войны и ее затяжной характер вели к недовольству, весьма опасному для Наполеона III. Император французов вел войну ради престижа Франции и собственной династии — и то, и другое оказалось под угрозой. В начале 1855 г. он даже планировал лично возглавить армию в Крыму, от чего его отговаривали приближенные и союзники. Сделать это было чрезвычайно сложно, так как чем хуже шли дела — тем несговорчивее он становился.

Наполеон был уверен, что его генералы смогут преодолеть свои ссоры и начать энергично действовать только в его присутствии. Этим проблемы не ограничивались. В Великобритании поначалу попросту не хотели передавать ему в подчинение английские части в Крыму, французское правительство опасалось негативных последствий неудач для биржи, политической стабильности и т.п. Австрийцы боялись результатов и побед, и поражений под руководством Наполеона. Положение в Англии было немногим лучше французского. 29 января 1855 г. в результате жесткой критики положения армии и флота после первой кампании в отставку с поста премьер-министра вынужден был подать Абердин (305 голосов против 148 поддержавших правительство), которого 6 февраля заменил Пальмерстон. Все это происходило на фоне самой острой критики правительственного курса, жертвой которой стал и сам Пальмерстон. Тем не менее, он был единственным политиком, способным возглавить кабинет, — это понимали и его критики.

Единственными крупными успехами союзников зимой 1854−1855 гг. стали договор с Австрией и вступление в войну Пьемонта. Впрочем, весной последовало еще одно достижение — в Англии опасались, что в случае очередной неудачи в Крыму в присутствии Наполеона последствия во Франции будут трудно предсказуемы. 13 марта королева Виктория срочно отправила приглашение императорской чете посетить 16 апреля Лондон. Таким образом, опасный визит в Крым был снят с повестки дня. В общем, как правильно отметил современник этих событий, подводя итоги 1854 года: «Россия начала защитою других — кончает самозащитою. Франция обещала победы — терпит неудачи. Англия рассыпалась в угрозах и пришла к сознанию бессилия. Германия хотела управлять делом и второстепенно идет за другими».

Под Севастополем продолжались ежедневные тяжелые позиционные бои, 7(19) марта 1855 г. на Малаховом кургане был убит контр-адмирал В.И. Истомин. Переговоры в Вене зашли в тупик, Россия согласилась с требованием относительно свободы навигации по Дунаю и с изменением режима покровительства над Дунайскими княжествами, но категорически отказывалась принимать остальные требования союзников. Последние включали в себя не только уничтожение укреплений и верфей Севастополя и других русских прибрежных крепостей, ограничение русских военно-морских сил на Черном море, но и размещение союзных военных кораблей в устье Дуная и на Босфоре, назначение консулов во все основные южные порты России для наблюдения за ними, предоставление султану права допуска союзных флотов в Черное море в тех случаях, когда он сочтет их присутствие необходимым. При этом Россия должна была отказаться от права отправки своих судов в Средиземное море.

Теперь уже союзники решили перейти к действиям, чтобы дать своей дипломатии в столице Австрии дополнительные козыри. С 28 марта (9 апреля) по 6(18) апреля 1855 г. они подвергли Севастополь бомбардировке. С ноября 1854 г. количество русских орудий на оборонительных позициях значительно увеличилось. Теперь против батарей противника могло быть использовано 466 орудий и 532 орудия были предназначены для фланговой, тыльной и внутренней обороны укреплений. Союзники также укрепили свой осадный парк. Французы имели 393, англичане — 148 орудий. Численное преимущество противника усиливалось и превосходством в огнестрельных запасах. С установлением надежной навигации по Черному морю противник начал преодолевать кризис снабжения. К началу бомбардировки англо-французы имели в среднем по 600 выстрелов на пушку, по 500 на мортиру и по 400 на гаубицу. С другой стороны, весенняя распутица значительно осложнила русское снабжение, и в Севастополе имелось в среднем по 300 зарядов на орудие.

В условиях зарядного кризиса и в ожидании штурма командующий русской артиллерии распорядился ограничить расход боеприпасов 5 выстрелами в сутки на орудие, имея в неприкосновенном запасе по 40 выстрелов на орудие. Противник вел обстрел днем и ночью, выстрелы орудий, по словам переживших это, слились в один сплошной вой. Экономия в выстрелах остро чувствовалась гарнизоном. Только в течение первых суток обстрела французы выпустили около 30 тыс., а англичане — около 4 тыс. снарядов, на что гарнизон ответил им 12 тыс. артиллерийских выстрелов. Всего же за время бомбардировки приблизительно на 160 тыс. выстрелов противника русские войска ответили 80 тыс. выстрелов. В ходе обстрела французы потеряли 1585, англичане 265 чел., общие потери гарнизона составили 6130 чел. Гарнизон, постоянно готовившийся к отражению атаки, вынужден был держать пехоту на укреплениях.

Решительных результатов союзники так и не достигли. Было подбито 15 русских орудий, 13 станков, повреждено 23 платформы, завалено 122 амбразуры. Тем не менее, к концу бомбардировки положение Севастополя стало угрожающим. Причиной тому была недостача пороха. К 31 марта (12 апреля) на некоторых русских батареях осталось не более 75 зарядов, в складе гарнизона хранилось 4726 пудов пороха, в то время как ежедневно расходовалось 2 200 пудов. Только к 8(20) апреля ожидался подход транспорта с 9800 пудами пороха, что могло исправить ситуацию лишь на время. К 3(15) апреля порох на складах начали доставать даже из ружейных патронов, и все равно запас равнялся 85 тысячам выстрелов, т. е. приблизительно только по 190 на орудие. Исключая неприкосновенный запас в 50 зарядов на орудие, который артиллеристы должны были сохранить на случай штурма, этого хватило бы ненадолго, максимум — на 7 дней. 3(15) апреля Горчаков был готов отдать приказ совершенно прекратить стрельбы и ждать атаки неприятеля.

В ходе заседаний конференции в Вене переговоры медленно, но верно заходили в тупик. Член австрийской делегации в личном разговоре с князем А.М. Горчаковым сказал: «Утомленные затруднениями в Крыму, союзники всегда будут видеть в Севастополе и вашем черноморском флоте постоянную угрозу и опасение относительно Босфора». 29 марта (10 апреля) Нессельроде подтвердил в ноте на имя русского посла в Австрии отказ от требований союзников в отношении уничтожения Черноморского флота. 4(16) апреля, получив этот документ, Горчаков немедленно известил о нем Буоля. Надежды на успех конференции, таким образом, провалились.

Уже в ходе её работы французы активизировали свои действия по окончательному включению Австрии в коалицию. В Париже хорошо понимали, что достичь реализации программы Четырёх пунктов возможно только при условии полной дипломатической, а в случае необходимости — и военной поддержки Дунайской монархии. Ради этого Друен де Люис был готов пойти на уступку (или редакцию) союзной позиции и предложить нейтрализацию Черного моря. Эта инновация вызвала раздражение в Лондоне, но весьма понравилась Буолю. В Петербурге настороженно следили за реакцией Вены, в очередной раз ожидая ее выступления и надеясь на то, что Берлин сохранит свой нейтралитет. Это, безусловно, сказалось на положении под Севастополем.

Олег Айрапетов

Источник: regnum.ru