Ютландское сражение своими итогами и последствиями породило между историками схватки не менее ожесточенные, чем сам знаменитый поединок Гранд-Флита и Хохзеефлота. Литры чернил и типографской краски, заключенные в килотонны бумаги, давно превысили объемы бортовых залпов обоих флотов. Кто победитель, а кто оказался побежден, причины потерь и просчеты адмиралов – вот самый поверхностный набор вопросов, давно белеющих отполированными костями. И все же тема Ютландского сражения не предается забвению даже под богатейшим пластом морских сражений Второй мировой войны, затмивших по размаху все предыдущие битвы. Оба командующих поздравили своих монархов с победой, отгремели бравурные статьи в немецкой и гневные в английской прессе, награды были розданы, а соболезнования принесены. После всего этого в обоих лагерях якорными минами, сорванными штормом, начали всплывать вопросы – взрывоопасные и неудобные. Почему Ютланд не стал вторым Трафальгаром, и дух Горацио Нельсона обошел своим присутствием боевую рубку «Айрон Дьюка»? Почему Джеллико старался не выиграть сражение, а помешать выиграть его немцам? Как Хохзеефлот смог выскользнуть из английских тисков: искусство Шеера или его удача? Множество вопросов, на которые даются порою взаимоисключающие ответы.

Морские когти прусского орла




Германская империя попала в клуб великих держав, пропахнув пороховой гарью Меца и Седана, прямо из Зеркальной галереи Версальского дворца. Членам старого клуба было и так тесно, и вновь прибывшим, тем более таким настойчивым, были не рады. Германия стремительно развивалась, откровенно пугая этим Францию и тревожа Англию. К концу XIX века на карте мира появились немецкие колонии – Германия осваивалась в Африке и проникала в Азию. Сменивший своего царствовавшего 99 дней отца, либерального Фридриха III, новый император Вильгельм II был блестяще образован, резок в суждениях и видел вверенную ему империю в числе вершителей судеб мира. И для этого она, по мнению кайзера, должна была получить все необходимые атрибуты.

К концу XIX века Германия располагала самой многочисленной сухопутной армией в Европе и, безусловно, отлично подготовленной. Она уже имела колонии в Африке, Азии и в бассейне Тихого океана. Колониальная составляющая империи была компактной и куда более скромной, нежели у традиционных лидеров заморской экспансии – Англии и Франции. Оставался еще один атрибут, необходимый для поддержания статуса великой державы. Целесообразность существования этой внушительной во всех отношениях ноши у некоторых вызывала сомнения, но наполненное изнурительной учебой и упражнениями детство кайзера выработало у него волю, целеустремленность и упрямство. «Почетный Адмирал Английского флота» (такой титул дала ему его бабушка, королева Виктория) желал сделать свое отечество великой морской державой, а следовательно, сделать ее обладателем могучего флота. Германию более не устраивало быть просто держателем карманного прибрежного «флотика» для ограниченной Балтики. Амбиции кайзера и его видение статуса Германии на мировой арене означали необходимость строительства многочисленных военно-морских сил, способных действовать (так предполагалось) на океанских просторах. 28 марта 1898 г. в силу вступает Первый Морской закон, предусматривающий развитие флота до 1907 года. Впоследствии он дополнялся и корректировался. Германия отныне переставала быть сугубо континентальным государством, озабоченным только своей «сухопутной» политикой – впервые в сферу ее интересов попал океан.

С давних пор основой и гарантией государственной независимости и безопасности для Пруссии, сердца Германской империи, была сухопутная армия. Она была предметом гордости, восхищения и почитания. На нее не жалели средств и времени. Теперь к этой старинной касте прибавилась новая составляющая. Вильгельм II любил море и все, что с ним связано, – морские круизы к берегам Норвегии стали неизменным атрибутом отдыха семьи Гогенцоллернов. Теперь море должны были полюбить и все остальные немцы. В школах проводились сочинения на морскую тематику, школьников водили на боевые корабли с экскурсиями. Всячески подогревалась романтика дальних заморских путешествий и посещения экзотических стран. Океан должен был дать немцам «путевку в жизнь». Промышленная Германия исполнила волю своего повелителя и дала ему корабли. Много кораблей. Идейный вдохновитель немецкой морской мощи, будущий гросс-адмирал Тирпиц разработал детальный план создания военно-морских сил, лишь немного уступавших Великобритании. Несмотря на родственные связи, кайзер опасался, что «просвещенные мореплаватели» не потерпят соперничества и в своих расчетах держат Германию на вторых ролях. Честолюбие Вильгельма не могло с этим смириться: он постоянно твердил, что его страна заслуживает уважительного и почетного места под солнцем. И был готов это мнение защищать.




Подобно немецкой армии для Германии, военно-морской флот Великобритании являлся опорой ее могущества, частью ее культуры и мировоззрения. Всем, даже фактом своего существования, Англия обязана была своему флоту. Ну, еще грамотными финансовыми спекуляциями, о которых честные джентльмены предпочитают не говорить вслух. Неоднократно континент поднимался против гордого остова. В сторону Туманного Альбиона посылал проклятия император Филипп II, утонченно язвили Бурбоны, задумчиво глядел из-под своей знаменитой треуголки Наполеон. И остров оставался недосягаемым и непобедимым. Флоты, посылаемые к его берегам, уничтожали храбрые адмиралы и добивали шторма и бури. Экономики стран-соперниц падали от напора инфляции и дефицита товаров, правители доживали свой век на уединенном острове либо умирали от апоплексического удара в виде шелкового офицерского шарфа. Британская морская мощь расценивалась как нечто незыблемое и постоянное, бросать вызов чему, по меньшей мере, дорого и нерационально, по большей, – попросту глупо. Со времен Наполеона никто не осмеливался оспаривать первенство Британии в военно-морском деле – Франция при племяннике великого Императора расточала свои силы в постоянных войнах и колониальных авантюрах, Россия переживала нелегкий период реформ Александра II. Сила британского флота была не только в его многочисленности. Он был укомплектован опытнейшими моряками и располагал большим количеством военно-морских баз и угольных станций.

И тут двери морского клуба внезапно открылись, и в него неожиданно и, по мнению островных джентльменов, невежливо стремительно вошел новый участник. Опираясь на свою колоссальную промышленную мощь и динамично развивающуюся экономику, кое-где уже обогнавшую британскую, Германия за относительно короткий период времени, чуть более 20 лет, получила второй по численности флот в мире. Острову снова был брошен вызов, и куда более опасный, чем во времена «маленького корсиканца». Но получив в руки такую мощь, надо еще уметь воспользоваться ею, четко понимать, для чего и в каких объемах она необходима. Германия имела корабли, но не располагала длительными по времени морскими традициями. Ее мышление осталось континентальным, ведь главные враги и соперники находились на суше. Тем не менее у Англии на море появился потенциальный враг и соперник, силу и дерзость которого было опасно недооценивать. Молодой Флот открытого моря дышал в затылок солидному Большому флоту.

Войны никто не хотел. Война была неизбежна

Оба противника встретили мировую схватку с незавершенными кораблестроительными программами. Германский флот насчитывал в своем составе 15 дредноутов, 4 линейных крейсера и 22 броненосца, формально считавшимися по классификации тоже линейными кораблями. До конца 1914 г. он пополнился двумя дредноутами типа «Кёниг» («Маркграф» и «Кронпринц») и линейным крейсером «Дерфлингер». В 1915 году ряды 1-й разведывательной группы пополнил «Лютцов». Существенно к 1916 г. немецкий линейный флот не усилился: велось строительство 4 дредноутов типа «Байерн», оснащенных 380-мм артиллерией главного калибра, причем готовность первых двух, «Байерна» и «Бадена» ожидалась во второй половине 1916 года. Окончание строительства линейного крейсера «Гинденбург» намечалось на 1917 г. В 1915 году начато строительство четырех линейных крейсеров типа «Макензен», оснащенных 356-мм артиллерией – их вступление в строй было намечено на осень 1918 года. В распоряжении немцев был оставшийся недостроенным дредноут «Саламиас», по заказу Греции, однако в строй его вводить не предполагалось.

Британский флот к началу войны имел в своем составе 20 дредноутов, 9 линейный крейсеров и 41 броненосец постройки 1894–1906 гг. В августе 1914 года Великобритания реквизировала два строящихся по заказу Турции линкора («Эджинкорт» и «Эрин»). До конца 1914 года в строй вступили два корабля типа «Айрон Дьюк» («Бенбоу» и «Эмперор оф Индиа») и линейный крейсер «Тайгер». К времени Ютландского сражения британский флот был значительно усилен окончанием строительства пяти новейших супердредноутов типа «Куин Элизабет», оснащенных 381-мм артиллерией, двух линкоров типа «Ривендж» и реквизированного заказа правительства Чили дредноута «Альмиранте Латорре», переименованного в «Канаду». Достраивались и явно не успевали к сражению большие и быстроходные линейные крейсеры «Рипалс» и «Ринаун», строящиеся под впечатлением боя у Фолклендских островов.

Основополагающим немецкой концепции войны на море являлся план выравнивания сил, согласно которому необходимо было за счет успешных действий надводных кораблей и подводных лодок сократить преимущество Гранд-Флита в линейных силах, чтобы потом с наименьшим риском вступить с ним в сражение, уже имея весомые шансы на успех. В интересах же английского флота было, наоборот, навязать генеральное сражение, и чем раньше, тем лучше, опираясь на свое численное превосходство. Два года войны прошли в осаде Гранд-Флитом германских берегов и баз. Англичане чаще своих оппонентов выходили в море, нередко проникая далеко на юг, но немцам удавалось избежать решительного столкновения. 16 декабря 1914 года в очередном походе немецких линейных крейсеров к берегам Британии командующий Хохзеефлотом адмирал Ингеноль имел отличную возможность атаковать и уничтожить часть сил англичан, но в условиях плохой видимости противники разминулись. Больше подобного шанса немцам за всю войну не представится. В 1915 г. Битти смог потрепать, но все-таки дал уйти Хипперу у Доггер-банки. Германские линкоры больше стояли в базах, и на самом верху начали задаваться вопросом: что же делает флот? А у флота в начале 1916 г. появился новый командующий – Рейнхард Шеер, прозванный подчиненными за неукоснительное следование самым строгим канонам дисциплины «человеком в железной маске».

Периодические обстрелы немецкими линейными крейсерами английского побережья начали уже вызывать бурление общественности, и командование Гранд-Флита должно было что-то предпринять. В апреле 1916 года был обстрелян Лоустофт, и это событие только придало англичанам дополнительной мотивации. Предполагалось послать свои легкие крейсеры к Хорнс-рифу, а затем через Каттегат к Большому Бельту. Эта аппетитная подсадная утка готовилась если не для всего Хохзеефлота, то, во всяком случае, для «бандитов Хиппера». За спинами легких крейсеров прятался бы в засаде весь линейный флот. Однако в это же самое время и Шеер разрабатывал свою собственную операцию, целью которой было выманить английские линейные крейсеры под удар своих главных сил. Планом предусматривался обстрел кораблями 1-й разведывательной группы Сандерленда, ближайшего порта от Росайта, где базировались английские линейные крейсеры. Расчет делался на то, что британцы непременно выйдут в море и бросятся в погоню. Хиппер заманит увлекшегося погоней адмирала Битти и подведет его под удар всего немецкого линейного флота. В случае неблагоприятных погодных условий имелся второй вариант плана: отправить немецкие линейные крейсеры к Скагерраку и берегам Норвегии, надеясь на то, что англичане решат разобраться в ситуации частью своих сил, и эту часть тоже возможно будет уничтожить. Результатом этого обоюдного комплекса решений и действий стало Ютландское сражение. На его ход и результаты повлияло множество второстепенных и не очень факторов.

Разведка




Рейнхард Шеер для осуществления своих замыслов имел в своем распоряжении 16 дредноутов (все наличные, кроме ремонтирующегося «Кёнига Альберта», а «Байерн» еще не достиг нужной степени готовности), 6 броненосцев, 5 линейных крейсеров, 11 легких крейсеров и 61 эсминец. Начатую было немцами широкомасштабную подводную войну временно прекратили из-за участившихся протестов нейтральных стран, что позволило выделить для операции 16 подводных лодок – они должны были дежурить у английских баз и сообщать о передвижении противника. Воздушную составляющую являли собой 10 дирижаблей – для осуществления дальней разведки.
Уже 25 мая британское Разведывательное управление (в частности, небезызвестная Комната 40) зафиксировало повышенную активность немецкого радиообмена. Были отмечены выходы в море подводных лодок, имевших обыкновение извещать о своем приходе на позицию радиограммой. 30 мая из расшифрованных сообщений Британскому Адмиралтейству было известно, что противник затевает какую-то крупную операцию, о чем было немедленно оповещено командование ВМС. Англичане предполагали, что в любом случае часть Хохзеефлота готовится к выходу. Плохая погода не позволила Шееру использовать свои цеппелины. Впрочем, от самолетов авиатранспорта «Энгандайн», имевшегося в распоряжении англичан, было тоже мало пользы. Подводные лодки не смогли вовремя обнаружить выход Гранд-Флита в море и ограничились несколькими противоречивыми сообщениями: об обнаружении отдельных кораблей. Таким образом, на первичной стадии англичане были уверены в том, что имеется большая вероятность выхода 1-й разведывательной группы Хиппера либо еще более крупных сил, однако позывной немецкого флагмана, линкора «Фридрих дер Гроссе», передавался радиостанцией из Вильгельмсхафена, и эта нехитрая уловка ввела в заблуждение Комнату 40. Джеллико был уверен, что ему предстоит иметь дело только с частью флота противника. Что касается Шеера, то он узнал, что имеет дело со всем Гранд-Флитом, только непосредственно столкнувшись с ним. Британские шифры немцами не читались.

Погода

Ощутимое влияние на ход и результаты сражения оказали погодные условия. Прежде всего, они лишили немцев возможности вести воздушную разведку. Хотя неблагоприятная погода в какой-то степени сыграла на руку немцам, поскольку ясность и хорошая видимость не выгодны той стороне, которая желает уклониться от боя. В данном случае это был Шеер. На фазе сражения линейных крейсеров, уже к 17 часам, по словам адмирала Битти, силуэты его кораблей хорошо выделялись на западной стороне горизонта, тогда как немецкий строй был скрыт туманом. К моменту вступления в бой главных сил море было спокойно, дул слабый ветер, но небо было затянуто. Отчеты британских флагманов свидетельствуют о том, что после 18 часов видимость не превышала 60 кабельтовых. Хотя были временные промежутки, когда возможно было разглядеть что-то на дистанции около 80 кабельтовых. Из-за подобных условий даже Джеллико не имел достоверных данных не только о точном составе сил противника (Комната 40 лишь предупредила о выходе Шеера и направлении его движения), но и о своих собственных потерях. Так, утром 1 июня он запрашивал сигналами о местонахождении давно затонувшего на первой стадии боя «Индефатигебла». Разумеется, погодные факторы нельзя отнести к решающим, но они, без сомнения, оказали влияние на события 31 мая – 1 июня.

Техническая сторона

Вызывающий наибольшее количество споров аспект, обросший своей мифологией и легендариумом. Конечно, англичане имели количественное превосходство над своим противником: под флагом Джеллико было 28 дредноутов, 9 линейных крейсеров, 8 броненосных крейсеров, 26 легких крейсеров и 79 эсминцев. Неоспоримым преимуществом британской стороны является наличие в строю 7 новейших линкоров типа «Куин Элизабет» и «Ривендж», оснащенных 381-мм артиллерией. Номенклатура главного калибра британского флота состояла из 305, 343, 356 и 381 мм. Немцы противопоставили этому 280 и 305 мм соответственно.

Однако было бы слишком опрометчиво сравнивать только лишь калибры. Снаряды немецких пушек в целом показали более удачные результаты – их взрыватели имели временную задержку, а британские нет. Это позволяло германским снарядам в большинстве случаев взрываться после пробития брони. Английские снаряды зачастую раскалывались при попаданиях, при этом происходила детонация начиненного в них лиддита. Либо же происходил подрыв в момент пробивания брони из-за нулевой задержки взрывателя. Адмирал Джеллико, руководя артиллерийским отделом в Адмиралтействе, работал над созданием бронебойных снарядов, эффективных при больших углах падения на больших дистанциях, но его уход затормозил эти работы. И в Ютландское сражение английский флот пошел с менее качественными снарядами, чем его противник.

Более совершенными были и конструкции немецких пороховых зарядов. Основной заряд находился в гильзе, вспомогательный – в шелковом картузе, однако не имел воспламеняющего заряда. Единственный воспламеняющий заряд находился на торце основного заряда у дна гильзы. Английские заряды состояли из четырех частей, находившихся в шелковом картузе, и имели воспламеняющие заряды из черного пороха. Таким образом, риск возгорания в британских погребах главного калибра был на порядок выше, кроме того немецкие сорта пороха были менее подвержены разложению. Британские орудия в целом обладали большей дальнобойностью, чем немецкие, за счет большего угла возвышения. 343- и 381-мм орудия могли подниматься до 20 градусов, что обеспечивало дальнобойность до 21 тыс. метров. Немецкие 305-мм пушки имели угол подъема ствола до 13,5 градусов и обладали дальнобойностью на 17–19 км, за исключением дредноута «Принц-регент Луитпольд», у которого этот показатель был на уровне 16 градусов, он мог посылать снаряды на дистанцию 20,5 км.

Немцы сделали надлежащие выводы еще из сражения при Доггер-банке и приняли меры к улучшению систем затопления погребов. Полное затопление погреба на немецком корабле занимало 15 минут – на английском около 30. Англичане же посчитали скорострельность своих орудий недостаточной, поэтому на линейных крейсерах и некоторых линкорах были заранее приготовлены вынутые из защитных кожухов заряды. Для ускорения подачи в башни держались открытыми противопожарные двери между подбашенным пространством и перегрузочным отделением. Не менее 9 башен главного калибра немецких линейных крейсеров было разбито снарядами противника, но ни одна не взорвалась.

В дредноутах Хохзеефлота было больше внимания уделено защите: их корпуса были разделены на большое количество водонепроницаемых отсеков. Например, наиболее крупные немецкие линкоры имели 6 котельных отделений, тогда как их британские противники не более трех. Стремление максимально усилить броневую защиту заставляло немцев размещать на своих кораблях менее тяжелую артиллерию. Их скорость была ниже, чем у англичан, относительно невысокой была и высота надводного борта, что не всегда положительно сказывалось на мореходных качествах немецких линкоров и линейных крейсеров. Достаточно посмотреть на фотографии глубоко зарывающегося «Дерфлингера» или «Мольтке» на полном ходу. Принято считать, что германская броня концерна «Крупп» была лучшей в мире. Однако послевоенные испытания доставшегося в качестве трофея дредноута «Баден» показали, что она все-таки уступает английской броне фирмы «Виккерс», которая превосходила немецкую на 10–15 %. Но немецкие корабли были бронированы более рационально, к тому же в день Ютландского сражения британцы стреляли в целом не очень хорошо, особенно линейные крейсеры Битти.

Пару слов следует сказать и о легких силах. Немцы к 1916 году испытывали некоторую нужду в современных легких крейсерах (турбинных, начиная с типа «Магдебург»). Германия понесла ощутимые потери в этом классе кораблей на начальном этапе войны и теперь ощущала в них дефицит. Строительство масштабной серии кораблей типа «Кёнигсберг» еще продолжалось, но ни один крейсер из этой серии не успел принять участие в Ютландском сражении. Большинство немецких легких крейсеров было перевооружено со 105-мм орудий до более привычных 150-мм. Аналогичное перевооружение прошли немецкие эсминцы – явно недостаточный калибр 88 мм на них был заменен на 105 мм. Эти орудия были гораздо лучше 102-мм пушек, устанавливавшихся на английских эсминцах, – они были легче и имели больший угол возвышения. Однако немецкие эсминцы были в целом меньше английских, имели более низкий надводный борт и уступали своим оппонентам в мореходности и дальности плавания. В составе немецких легких сил не было кораблей класса лидер эсминцев.

Подводя черту под весьма кратким и поверхностным анализом обоих флотов, можно сделать вывод, что каждая сторона имела свои слабые и сильные стороны. Британских кораблей было больше, в их числе уже были линкоры, оснащенные 343- и 381-мм артиллерией. Общее же количество стволов калибром 280 мм и выше исчислялось 344 у англичан и 244 у их противников. Вес бортового залпа соотносился в показателях в 2,5 к 1 тоже в пользу Гранд-Флита. Немецкие корабли имели снаряды лучшего качества и более рациональную защиту, но их мореходные качества были хуже, а скорость – ниже.

Тактические решения




Век паруса давно ушел в прошлое, но британцы и немцы по-прежнему практиковали ведение боя в кильватерном строю. Оба командующих в целом действовали в рамках канонов эпохи. На первой фазе сражения командующий линейными крейсерами адмирал Битти расположил приданную ему 5-ю эскадру быстроходных линейных кораблей (все новейшие с 381-мм артиллерией) в 5 милях позади себя. Когда флагманский «Лайон» передал сигнал повернуть на противника, линкор «Бархэм» под флагом Эван-Томаса попросту не заметил этот приказ. Командир линкора попытался убедить командира эскадры следовать за Битти, но тот не захотел действовать «без приказа». Только через 7 минут, после того как «Лайон» отстучал прожектором повторное приказание, Эван-Томас начал совершать эволюцию, в результате он отставал от линейных крейсеров почти на 10 миль. Ни Битти, ни Эван-Томас, в отличие, например, от Хиппера, доложившего о бое с линейными крейсерами и линкорами, не удосужились сообщить Джеллико об обнаружении и примерном местонахождении немецкого линейного флота. Только в 16.45, спустя почти два часа боя, английский командующий узнает, что имеет дело не только с кораблями Хиппера, а что навстречу ему движется Флот открытого моря.

В действиях немецкой стороны тоже наблюдались просчеты. Вообще Шеер узнал, что Гранд-Флит находится не в базах, а в море, примерно в 18.30, когда ему сообщили результаты допроса пленных с английских эсминцев. Много критики вызывает его маневр в 18.55, когда весь немецкий флот повернул на 180 градусов и пошел на встречу главных сил англичан, практически выполняя для них классический «crossing T». А ведь всего за полчаса до этого очень удачным маневром первый раз повернув все свои силы, Шееру, казалось бы, удалось начать отрыв от своего грозного противника, скрывшись в тумане. Объяснял свое внезапное «возвращение» немецкий командующий достаточно невнятно: дескать, хотел помочь почти обездвиженному и страдающему от пожаров легкому крейсеру «Висбаден». В результате этого Шеер был потом вынужден отдать приказ линейным крейсерам «атаковать, невзирая на потери», чтобы вывести из-под удара свои линкоры.

На фазе ночного преследования происходили интересные события. Примерно в 21.40 немецкие легкие крейсеры 4-й разведывательной группы стали свидетелями того, как флагман Битти «Лайон» запрашивал клотиковым огнем у линейного крейсера «Принцесс Ройял» секретные позывные на текущий день, поскольку «его собственная сигнальная книга уничтожена». Тот ответил, передав данные световым сигналом. Так немецкому флоту стали известны английские секретные позывные.

Во время ночного боя Джеллико не знал, что немецкий флот проходит у него буквально за кормой – а ведь мог узнать. Дело в том, что поврежденный торпедой в дневном бою линкор «Мальборо» снизил ход, а идущая за ним 5-я эскадра быстроходных линейных кораблей Эван-Томаса ничего не знала об этом и тоже снизила ход, отстав тем самым от главных сил. С одного из ее кораблей, линкора «Малайя», в 23.40 был опознан «Вестфален» и другие дредноуты Шеера, однако командир «Малайи» открыть огонь не решился без приказа адмирала. Мало того, чтобы не обнаружить себя, он запретил пользоваться радио. Немцы прошли беспрепятственно. Линейный крейсер «Мольтке», сбившись с курса, прошел в темноте сквозь строй дредноутов Джеллико и был определенно опознан с дредноута «Тандерер». Однако и его командир посчитал ненужным открывать огонь, дабы «не указывать противнику местоположение своих линейных сил».

Аналогичные ночные приключения выпали на долю тяжело поврежденного «Зейдлица». Около полуночи его опознали с «Мальборо», «Ривендж» даже запросил позывной. Получив неправильный ответ, англичане ничего не предприняли. Промолчал и «Эджинкорт», с которого также заметили тяжело поврежденный линейный крейсер, но решили «не выдавать своего расположения». Легкие крейсеры, сопровождавшие британские линкоры, видя, что их командиры ничего не предпринимают, ограничились наблюдением. Утром «Зейдлиц» 7-узловым ходом дополз до Хорнс-рифа. Джеллико всерьез готовился к новому дневному бою, пока в 3 часа 30 минут не получил радиограмму о том, что немецкий флот уже подошел к своим базам. Новый Трафальгар откровенно не удался.

За кем осталось море

Главным итогом Ютландского сражения было то, что уже спустя 48 часов Джеллико мог вывести в море не меньше 25 дредноутов, не считая кораблей других классов. Немецкий флот, хоть и чувствовал себя почти победителем, утопив 3 английских линейных крейсера, нового выхода сделать не мог из-за слишком большого объема повреждений. Английский флот лишился, как уже говорилось, 3 линейных крейсеров, 3 броненосных крейсеров и 8 эсминцев. Шеер потерял затонувший от полученных повреждений следующий на базу линейный крейсер «Лютцов», старый броненосец «Поммерн», 4 легких крейсера и 5 эсминцев. Германские корабли получили в общей сложности 120 попаданий, английские – 124. Процент попаданий на одно орудие выглядит в пользу Флота открытого моря.

Немцы, несмотря на радость от больших потерь у неприятеля, удостоверились, что в открытом бою господство на море у Великобритании не вырвать. Требовались иные методы, в частности, неограниченная подводная война, которая, с одной стороны, почти что поставила Англию на колени, с другой – дала весомый повод к вступлению в войну США, которые никак не могли допустить победы Германии. Споры об истинных победителях и побежденных, нереализованных возможностях и упущенных шансах обеих сторон не утихают до сих пор. Однако, зная итоги, которыми закончилась Первая мировая война, можно с уверенностью утверждать, что в конце концов фактически проиграли обе стороны. Немецкий флот был уничтожен самозатоплением в Скапа-Флоу, остатки его розданы и распроданы. Некогда могучий Гранд-Флит, опутанный навязанной Америкой системой договорных соглашений, был сокращен на несколько порядков, делая теперь ведущей морской державой США.