Прощай, немытая Европа

Как научный прогресс отучил Запад пользоваться мылом и горячей водой

Виновница самых губительных эпидемий в истории человечества, чума, только открывает свои тайны. Лишь в 2015 году ученые узнали, что ее возбудитель стал смертельно опасен (из-за одной случайной мутации) всего десять тысяч лет назад, а массово убивать людей начал в конце бронзового века. Обычно стремительное распространение «черной смерти» среди средневековых европейцев объясняют тем, что они почти не мылись. Виновата ли в эпидемиях антисанитария и насколько вообще верно представление о вонючем и завшивленном Средневековье? «Лента.ру» попыталась в этом разобраться.

Бросок катапульты

К середине XIV века Европа не знала чумы уже почти восемьсот лет подряд — чумная палочка не была эндемичной для этих территорий, а переносившие ее крысы и блохи определенных видов сами по себе никак не могли попасть из Китая на противоположный конец материка.

Но в 1346 году им немного помогли — катапультой. Ордынцев, осаждавших генуэзскую факторию Кафа в Крыму, косила чума, и они стали забрасывать тела умерших в крепость. Блохи перенесли бубонную чуму на осажденных, а после отступления ордынцев генуэзские корабли отбыли в Средиземноморье, неся «черную смерть» дальше по просторам Европы.

Это вызвало невиданную катастрофу: наиболее пострадавшие от чумы страны лишились от трети до половины населения. Общее число умерших оценивается в несколько миллионов человек.

С той поры чума не покидала Европу: местные блохи (крысиные) и сами крысы стали ее постоянными носителями. Крупные эпидемии случались в Старом Свете вплоть до XVIII века.

Эпоха невежества и мракобесия?

У Средневековья сложилась неважная репутация. «Нормальный уровень средневекового зверства» (Стругацкие), «средние века — эпоха культурного регресса, невежества и мракобесия» и так далее. В частности, принято считать, что с падением римской империи в Европе забыли, как делать мыло, и забросили обычай мыться. В общем, «церковь запрещала мыться, так как нагота — грех». К тому же непонимание того, что болезнь вызывают бактерии, а не воля Божья, мешало объявлять карантин и грамотно бороться с эпидемией.

Увы, эти представления, базирующиеся на лучших исследованиях исторической науки XVIII-XIX веков, уже в прошлом столетии не выдержали проверки фактами.

Фото: Hulton Archive / Getty Images

Даже в раннесредневековой Германии, где никаких римских традиций никогда не было, слово «баня» встречается в Баварской правде VIII века, равно как и во многих других источниках. Обычным делом были общественные купальни, где мылись и мужчины, и женщины — ведь представление о недопустимости наготы в общественных местах, приписываемое церкви, на самом деле возникло в Европе только в XIX веке.

В Париже еще в XIII веке число общественных купален исчислялось десятками, а британский энциклопедист XII века, монах Александр Неккам писал, чтопросыпался по утрам от слишком громких криков банщиков, зазывавших людей в свои заведения. Единственное, что серьезно смущало церковь в этих местах, — то, что их часто использовали несколько не по назначению.

Находки в тирольском замке Лемберг показали, что в средневековой Европе были не только запечатленные на множестве средневековых миниатюр брэ (к XV веку выглядевшие как семейные трусы), но и бюстгальтеры и женские трусы вполне современного вида. Более того, Мишель Монтень (XVI век) упоминает о манере менять это белье с частотой, которую практикуют, к сожалению, далеко не все наши современники.

Изображение: Antithesis Christi et Antichristi (Jenský kodex/Jena Codex), Praha, Knihovna Národního muzea, IV.B.24, fol. 80r

Изобретение карантина

Сомнительно и представление о том, что средневековые люди считали единственным источником болезни Божий гнев, из-за чего не принимали мер против заражения чумой. Еще до нашей эры было известно, что «мельчайшие создания, невидимые глазу, парящие в воздухе, входят в тело через рот и нос, вызывая серьезные заболевания». О них говорил, хотя и менее уверенно, и венецианский врач XV столетия Джироламо Фракасторо. И хотя в Средние века более распространенной была греческая теория миазмов — вредных газов, отравляющих тело и вызывающих болезни, она также логично вела к мерам по карантину.

Власти Генуи не пускали в город больных под страхом смерти. В Венеции с 1348 года заставляли все приходившие суда подолгу ждать в море (инкубационный период чумы невелик), а всех умерших от болезни горожан приказывали хоронить на значительной глубине на специально выделенном острове. Само слово «карантин» произошло именно из средневекового венецианского диалекта и означает 40 дней изоляции для прибывших кораблей. Более того, опыт организации противоэпидемической борьбы в Венеции того времени даже сегодняшними специалистами признается настолько образцовым, что из негопредложили извлечь уроки в связи с современной вспышкой Эболы.

Лазарет Дубровника (здание XVII века)

Фото: Lasta / Wikipedia

Этот опыт был постепенно позаимствован всей Европой. «Великая чума» в Лондоне XVII века сопровождалась запретом для заболевших покидать свои дома на карантинный период, равно как и введением норм по глубине чумных захоронений.

До чего довел прогресс

Чумные пандемии резко повысили интерес к медицине: вся Европа осознала важность этой науки. Особо любознательные медработники от ознакомления с античными теориями Галена перешли к практическим опытам по вскрытию трупов и — со второй половины XV века — к собственной теоретической работе.

В начале Нового времени врачи выдвинули гипотезу, что миазмы, исходящие от земли, вызывают болезни тем легче, чем уязвимее к ним сам человек. Мытье же, расширяющее поры организма, сильно облегчает миазмам путь внутрь организма. Вердикт: все эти общественные купальни и бани не повышают шансы выжить.

Как суммировал Эразм Роттердамский: «Нет ничего более опасного, чем когда многие подвергают себя действию одного и того же пара, особенно когда их тела открыты жару...» Казалось логичным, что если болезни переносятся миазмами или «мельчайшими организмами, плавающими в воздухе», то пар (или газ) этот процесс ускоряет — ведь про то, что высокая температура убивает микробов, еще никто не знал! К тому же, продолжает титан Возрождения, многие посетители таких мест «страдают инфекционными заболеваниями,... без сомнения многие из них больны сифилисом». Как отмечает Эразм, хотя обычай посещать бани и сохраняется (на 1526 год), он стремительно теряет популярность: «25 лет назад ничто в Брабанте не было так модно, как посещение бань, но теперь они везде вышли из моды, ведь сифилис научил нас держаться от них подальше».

Б. Луини. Купание нимф. Фреска. Миланская Брере.

Забавное наложение не совсем корректной гипотезы нарождавшейся современной медицины на эпидемию импортированного из Америки сифилиса дало свои плоды: среди населения распространилось мнение, что мыться вредно. Разумеется, победа разума над безрассудным мытьем была не мгновенной.Дневник немецкого торговца Лукаса Рема фиксирует, что в мае-июне 1511 года он мылся 127 раз — существенно чаще, чем мы с вами.

Ничего странного в этом нет: тогда совместное мытье в бане или купальне хозяин часто предлагал гостю (в том числе — во время торговых сделок), как наши современники предлагают выпивку. Но активная пропаганда сторонников модной теории миазмов меняла ситуацию. Всего через три десятка лет Генрих VIII уже запрещает бани в окрестностях Лондона.

Итоги перехода от Средневековья к Новому времени в гигиеническом плане были печальны. Еще недавно регулярно мывшиеся европейцы часто вообще перестали делать это — врачи не советуют! Учитывая, что другие рекомендации врачей того времени (например, строгий карантин во время лондонской Великой чумы XVII века) явно работали, то и к этим прислушивались.

Чистые русские варвары

Конечно, были и те, кто остался в стороне от столбовой дороги прогресса. Так, в конце XVI века просвещенный европеец, ученый выпускник Кембриджа, посланный с дипломатической миссией в варварскую Россию, корит московитов за незнание элементарных истин о вреде бань: «они ходят два или три раза в неделю в баню... кожа от холода и жара изменяется и сморщивается... По моему мнению, это происходит от того, что они постоянно сидят в жарких покоях, занимаются топкой бань и печей и часто парятся». Как видим, разум одержал победу над темными силами лишь в границах распространения западной цивилизации.

Русская баня XVII века

Впрочем, и там находились отдельные отсталые личности. Так, Элизабет Пепис, жена крупного чиновника и автора знаменитого дневника о повседневной жизни лондонцев Сэмюэла Пеписа (1633-1703), после брака отказала мужу в близости, пока тот, наконец, не помоется. Конечно, супруг согласился не сразу. Но потерпев три дня, сдался и подверг свое здоровье риску атаки через «открывшиеся поры». Учитывая, что в своем дневнике Пепис описывает себя как чрезвычайно компанейского человека, можно предположить, что реакция его жены была весьма нетипичной для того времени.

Средневековый европеец явно был менее «блохастым», чем человек Нового времени, когда размах чумных пандемий резко сократился. Следовательно, причины ужасающей смертности от этой болезни в Средние века в чем-то другом. Может, дело в том, что не было канализации? Однако в Новгороде еще до чумы XIV века существовала развитая канализационная сеть с закрытыми трубами. Тем не менее болезнь не минула этот город. И по вполне понятной причине: от Франции и дальше на север она шла в основном в легочной форме — от человека к человеку. Европейский обычай выливать отходы в открытые сточные канавы мог способствовать размножению крыс, но никак не влиял на инфицирование человеком.

О пользе вреда

Чума вызвала самые крупные и губительные эпидемии в истории человечества — сопоставимые по последствиям с мировыми войнами. Однако даже несмотря на отсутствие систематических медицинских познаний, люди уже в Средние века смогли выработать достаточно целесообразную систему мер по карантину и захоронениям умерших, что позволяло встретить последующие чумные волны во всеоружии. Ни одна из эпидемий больше не уносила основную часть населения крупных западноевропейских стран, а обострившемуся общественному интересу к проблеме болезней мы фактически обязаны возникновением современной медицины, занявшейся не только изучением трактатов древних, но и самого человеческого тела.

На этом пути были и не самые удачные шаги — ошибочная теория миазмов на пару столетий действительно сделала жизнь европейцев почти такой же смердящей, как ее описал Патрик Зюскинд в своем «Парфюмере». Но в конечном счете даже это принесло пользу, заставив Лондон и Париж во второй половине XIX века бороться с «миазмами» созданием эффективных канализационных систем и сделав большие города местом, где люди, наконец, смогли ходить, не зажимая носы.

Александр Березин