Неоготический замок на Аврориной скале мыса Ай-Тодор в Гаспре — самый узнаваемый архитектурный памятник Крыма и самая посещаемая достопримечательность Большой Ялты. Вблизи «Ласточкино гнездо» поражает невеликими размерами: замок умещается на площадке 10 на 20 метров. Миниатюрность декоративной дачи особенно впечатляет на контрасте с природными формами скалы, на краю которой он поставлен. Затейливый домик с башенкой и четырьмя шпилями выглядит как игрушка, забытая над пропастью, и подходит для инсценировки самых драматических сюжетов.
Фото: Игорь Стомахин/Strana.ru
Не слишком долгая история «Ласточкина гнезда» окружена домыслами и легендами до такой степени, что почти каждый пункт требует оговорок. Почему так вышло, непонятно — казалось бы, дом всегда стоял на самом виду, в нем трудно что-то скрыть. Тем не менее в точности неизвестно, кто был первым хозяином имения. По самой популярной легенде, некий безымянный «русский генерал» в 1870-х выстроил дачу на Аврориной скале. Эту дачу назвали «Генералиф», или «Замок любви». Почему — опять же неизвестно, но в общем понятно: по всем законам туристической рекламы, с живописной скалы должны прыгать в пучину юноши или девушки с разбитым сердцем, как в песне про «Уно моменто». В случае «Ласточкина гнезда» к привычному набору сюжетов прибавляется легенда об экстравагантном джигите, который прыгал с обрыва в море верхом на лошади, завязав бедному животному глаза. Лошадь — каждый раз новая — тонула, а сам он выплывал и собирал деньги со зрителей.
После загадочного генерала у имения сменилось несколько хозяев. Самый известный и не вызывающий сомнений — Адальберт Карлович Тобин, врач царской резиденции в Ливадии. Тобин открыл на мысе Ай-Тодор пансионат, и как раз при нем появилось название «Ласточкино гнездо». Оно относилось к семейному дому Тобина, выстроенному на краю скалы и, конечно, привлекавшему внимание. Следующей после Тобина владелицей «Гнезда» называют «московскую купчиху Рахманину», якобы построившую на месте старого дачного дома первый деревянный замок. Более вероятно, что дом Тобина просто был отремонтирован и обновлен после того, как наследники доктора продали его, но не купчихе, а барону Штейнгелю. Это случилось где-то на рубеже веков, точная дата неизвестна.
Штейнгеля чаще всего именуют «немецким бароном», иногда даже немецким шпионом и, конечно, масоном, уехавшим в Германию после начала Первой мировой войны. К фамилии для красоты прибавляют «фон», а насчет имени тоже путаница — то ли Рудольф, то ли Владимир, то ли просто П. Штейнгель, тосковавший, как Штирлиц, по далекой родине и выстроивший себе в Крыму прогерманскую неоготическую дачу. На самом деле хозяином «Ласточкина гнезда» стал Павел Леонардович Штейнгель, племянник известного строителя железных дорог Рудольфа Штейнгеля, почтенный инженер и нефтепромышленник родом из Владикавказа, позже воевавший в Белой армии и, вероятно, окончательно покинувший Россию вместе с ней. Имением на Аврориной скале он действительно владел до 1914 года.
Когда Штейнгель купил «Ласточкино гнездо», это место уже было знаменитым. Его запечатлевали художники и фотографы, в том числе великий фотолетописец Прокудин-Горский (цветной снимок 1904 года). Маринист Лев Лагорио рисовал дом на скале дважды, в 1901 и 1903 годах, и по этим картинам можно видеть произошедшие с дачей изменения. А самые старые открытки с видами скалы относятся к началу 1890-х — их показывали в 2014 году на выставке в «Ласточкином гнезде». На всех этих картинах и снимках изображен не знакомый нам замок, а двухэтажное лаконичное строение.
Сергей Прокудин-Горский
Замок с башней из серого известняка и желтого евпаторийского камня построили в 1912-м по проекту архитектора Шервуда. С Шервудом опять начинается детектив: кто именно из многочисленной художественной династии Шервудов строил замок, в точности неизвестно. Среди претендентов — Леонид Владимирович, московский скульптор, его отец Владимир Осипович, московский архитектор, автор здания Исторического музея и столичного же памятника-часовни Гренадерам Плевны, или оба вместе. По другой версии, которую подтверждают представители семьи Шервудов, «гнездо» строил другой сын Владимира Осиповича — Александр Владимирович, инженер и архитектор. На старой советской памятной табличке на стене замка значится «инженер-архитектор А.В. Шервуд».
Маленький замок сразу стал достопримечательностью Ялты, хотя не был даже до конца оформлен, хозяин в нем не жил. По сохранившимся свидетельствам, тогдашние туристы приходили смотреть на пустое экзотическое строение. Штейнгель владел им недолго: в 1914 году он продал имение, и дальше история снова покрывается туманом. Новым хозяином обычно называют купца Шелапутина, который якобы открыл в замке ресторан. Купец с этой веселой фамилией действительно существовал, но, судя по ялтинским газетам того времени, он владел другой дачей, стоящей неподалеку на мысе Ай-Тодор, которую тоже иногда называли «Ласточкиным гнездом». Дача сохранилась и сегодня известна как коттедж «Белая ласточка».
Если шелапутинского ресторана в главном «Ласточкином гнезде» не было, то в истории вновь возникает «купчиха Рахманина», уже не легендарная, а подтвержденная недавно найденными документами из ялтинского архива: Мария Сергеевна Кюлева, урожденная Рохманина, владела дачей вплоть до национализации в 1921-м. Скорей всего, именно она купила имение у Штейнгеля. Кюлева-Рохманина разбавила готический декор истинно купеческими «древнерусскими» мотивами вроде стилизованной мебели. В двухэтажном доме не было электричества, маленькие комнаты освещались керосиновыми лампами и отапливались с помощью камина. Кухня, ванная и уборная (с канализацией и водопроводом) помещались рядом в отдельном павильоне. У дома на скале был разбит садик.
Советский акт приемки имения говорит о том, что несколько послереволюционных лет «Ласточкино гнездо» подвергалось разграблению и постепенно разрушалось. Его подремонтировали, и в недолгий период НЭПа в замке действительно открылся ресторан. В таком состоянии «гнездо» подошло к самому яркому и жуткому моменту своей биографии — к землетрясению, случившемуся на Крымском полуострове в ночь с 11 на 12 сентября 1927 года.
Точнее, в 1927 году в Крыму произошло два землетрясения, в июне и в сентябре. Июньское силой в пять-шесть баллов напугало туристов, но обошлось без серьезных разрушений и жертв. Сентябрьское стало настоящей катастрофой, и дело не только в девятибалльных толчках, но и в исключительном паническом ужасе, который испытали его свидетели. Люди буквально сходили с ума от страха и умирали от разрыва сердца. Античным ужасом веет даже от кратких описаний происходившего: ночным толчкам предшествовал необычайный пылающий закат, гул над морем и «кипение» воды при полном штиле, слитный вой собак на всем побережье. Потом начались колебания земли. Море отступило от берега, чтобы обрушиться на него волной, над водой рождались столбы ярко-красного огня и дыма высотой до сотни метров. Горящее море (самовозгорание метана из разломов на дне) — это явление вспоминают как самое жуткое. На полуострове обрушивались камни с гор, с сухим треском разламывались стены домов, метались животные, погасло электричество. Луна светила пепельно-серым светом. Люди, разбуженные посреди ночи, впадали в панику, теряли разум от страха и не понимали, что делать — земля колебалась, и вокруг не было никакой опоры. Частое определение, повторяющееся в воспоминаниях о той ночи, — «адский»: грохот, гул, страх и т.д. Стоит уточнить, что землетрясения в Крыму происходили довольно регулярно, свидетельства о них сохранились с древнейших времен, но катастрофа 1927 года стала сильнейшей в новейшей истории — и по разрушениям, и по переживаниям. Люди боялись возвращаться в дома и бежали из Крыма. Правда, не все: художник Кузьма Петров-Водкин, гостивший в те дни в Коктебеле, считал это переживание своей огромной удачей и уезжать совсем не хотел. Его картина «Землетрясение в Крыму» производит впечатление скорее райское, чем адское.
Кузьма Петров-Водкин «Землетрясение в Крыму»
Колебания земли продолжались несколько дней. Весь Южный берег лежал в руинах, половина жителей Большой Ялты остались без крова. На таком апокалиптическом фоне судьба миниатюрного замка над обрывом кажется счастливой — странно, что он вообще устоял. Посетители ресторана в «Ласточкином гнезде» сидели допоздна, но успели разойтись за 10 минут до самого сильного толчка, после которого рухнула верхняя часть башни и часть скалы под башней. Через всю скалу прошла глубокая трещина. Романтический замок превратился в романтические руины, зависшие над морем. Фотография этих руин вошла в серию открыток, выпущенных как наглядная агитация для сбора средств «в помощь пострадавшему Крыму».
Открытка «Ласточкино гнездо после землетрясения».
После землетрясения «Ласточкино гнездо» по мере возможности отремонтировали. Заделали брешь в башне, изменив ее форму, и разместили в доме библиотеку соседнего санатория «Жемчужина». Дальнейшая история замка была понятной и мирной, даже во время войны он не пострадал. Ремонта хватило на пару десятилетий, а в конце 1950-х бывшая дача Штейнгеля была признана аварийной зоной и закрыта для посещений. Туристы, конечно, проникали к замку нелегально, хотя опасность обрушения была реальной.
Капитальная реставрация началась в 1967 году и продлилась три года. Она оказалась еще более необычным предприятием, как само сооружение замка на обрыве. Поскольку скала не могла выдерживать нагрузку, строительную технику использовать было невозможно. Рабочие «Ялтаспецстроя» носили стройматериалы вручную и работали на высоте 38 метров в люльках на тросах, почти как альпинисты. Ремонтировали не просто здание, но саму скалу: ее укрепили свинцовыми антисейсмическими поясами, заделав трещину, и подвели железобетонное основание под замок. Башню разобрали и собрали заново из старых камней, восстановив старую форму шпилей. Имена архитектора Ираклия Татиева и инженера Владимира Тимофеева, руководивших реставрацией, теперь стоят на памятной табличке рядом с именем архитектора Шервуда.
До 2011 года в «Ласточкином гнезде» работал ресторан, один из самых дорогих на Южном берегу Крыма, с лучшим видом на море. В последние годы маленький замок превращен в общедоступный выставочный зал, а что будет дальше, пока неясно. Еще одна специализация «Ласточкина гнезда» привычна для крымских дворцов — его не раз использовали как съемочную площадку. Звездным киночасом стал фильм «Десять негритят». Весь замок не попал в кадр и не был единственной натурой для детектива, но в начале фильма обреченные персонажи съезжаются именно к «Ласточкину гнезду». Пелена странностей и тайн, затемняющая историю этого почти игрушечного строения, неожиданно совпала со зловещим сюжетом, в котором никто не выжил.