В хаосе Второй мировой войны украинские националисты пытались расширить зону своего влияния на территории соседних стран. В том числе — и на Беларусь.

«Тарас Бульба — 2»

Уже при первых попытках формирования украинского государства в 1918 году Центральная Рада в Киеве, опираясь на помощь немецких войск, объявила «украинскими» и южные районы Беларуси — Гомель, Речицу, Мозырь, Пинск, Брест. В процессе формирования БССР и УССР в 1919-1939 годах была установлена современная белорусско-украинская граница. Однако украинское националистическое движение продолжало претендовать на эту часть территории БССР. На что опирались эти притязания? Как и любая контактная зона, белоруcско-украинское пограничье представляло из себя этнически неоднородный регион. Жившая здесь в условиях вековой обособленности этнографическая группа полешуков имела свои языковые и культурные особенности. При этом, если жители восточнополесской Гомельской области были ближе к центральной Беларуси, то культура и диалекты западнополесской Брестчины включали в себе определенные украинские элементы. Присутствие в «говорках» Пинщины и Брестчины отдельных украинских слов или особенностей произношения, их прошлая принадлежность к «украинским» древнерусским княжествам, и так далее, и служили поводом для объявления этих регионов частью соборной Украины.

Впервые Украинская повстанческая армия (УПА) возникла и развернула свою деятельность в районе украинского Полесья и на смежных белорусских территориях. А ее создание в 1941 году связано с именем Тараса Бульбы-Боровца.




Тарас Боровец родился в 1908 году на Полесье, в селе Быстрычи Костопольского округа. Его семья была малоземельной — имела только три десятины земли. По его собственным воспоминаниям, хлеба у его отца хватало только на полгода, затем жили на картошке и щавеле — до нового урожая. Бедняцкое происхождение, возможно, и определило впоследствии некоторый «левый» уклон в его политической деятельности. Но у социальной критики Боровца был жесткий националистический акцент — он винил во всем исключительно российские власти, закрепостившие украинских селян (на самом деле феодальные отношения сформировались на Волыни задолго до Российской империи), да еще польских землевладельцев-осадников.

Боровец также говорил, что выбор его мировоззрения также определили свидетели репрессий в СССР, бежавшие через границу, в пяти километрах от которой располагалось его село. Как бы там ни было, но в начале 1930 годов он вступает в нелегальную организацию «Украинское национальное возрождение» (УНВ).

В июне 1934 года Боровец был арестован и без суда помещен в польский концлагерь в Картуз-Березе на Брестчине. Здесь, вместе с левым украинским националистом Иваном Митрингой он выступал против бойкота националистами коммунистов и за проведения среди них националистической агитации.

Полиская Сичь и пушка в сарае

После оккупации Польши гитлеровской Германией Тарас Боровец, по его словам, выступает как против Гитлера, так и против Сталина. Впрочем, факты говорят об ином. На территории оккупированной Польши он начинает подготовку к переброске в СССР, что само по себе предполагало определенную степень лояльности новой немецкой власти. В августе 1940 года Боровец переходит советско-германский кордон, что тоже было невозможно без согласия немецкой стороны. Вернувшись в свой Костопольский район, он начинает готовить вооруженное подполье на советской территории.

На руках у населения имеется немалое количество оружия, захваченного у польской армии. Один из полешуков даже прятал в сарае исправное артиллерийское орудие, отбитое «хлопцами» у поляков. Сильны здесь и националистических настроений.

УНВ подчиняется эмигрантскому руководство «петлюровской» Украинской народной республики (УНР), находившемуся в неприязненных отношениях с тоталитарной ОУН и украинскими монархистами-гетмановцами. В конце 1940 года группа Боровца принимает решение о создании «Украинской повстанческой армии». В основу тактики и стратегии УПА решено было положить принципы маневренной войны Нестора Махно (начисто отбросив его анархизм), и методы перехода от партизанщины к регулярной армии, заимствованные у Григория Котовского и Льва Троцкого.

Надо отметить, что и оперативники сталинского НКВД на вновь присоединенных территориях Западной Беларуси и Украины отнюдь не дремали. Работа кипела — и «на гора» выдавались одна за другой разоблаченные организации польских и украинских националистов, оформлялись сотни следственных дел на их участников. Правда, сколько из них были реальными, а сколько —сфальсифицированными, сказать трудно. Вполне себе действующую подпольную группировку Тараса Бульбы-Боровца чекисты, например, проглядели.

Но массовые задержания проходят. Так, в начале октября 1939 года в западнобелорусском местечке Ивацевичи была раскрыта организация из 20 человек, принадлежащая к сети так называемых Хат казаков. Согласно отчетам НКВД, ими руководил ЦК некоей «Украинской националистической организации» (УНО). 14 октября в Белостоке, входившем тогда в состав БССР, был задержан резидент немецкой разведки Иван Моняк. Как отмечалось в оперативной сводке, подписанной народным комиссаром внутренних дел Беларуси Лаврентием Цанавой, уроженец Львовского воеводства Моняк был завербован немцами в конце августа в городе Остров-Мазовецкий, и после краткосрочного обучения в разведшколе переброшен на советскую территорию под видом беженца. По показаниям Моняка, в тоже время немецкая разведка перебросила на территорию Львовщины еще шесть агентов, а также готовила к заброске бывшего петлюровского полковника. В июне 1940 года украинская повстанческая организация была раскрыта в селах Логишинского и Ивановского районов.

В августе-сентябре 1940 года на стол секретарю ЦК Компартии Беларуси Пантелеймону Пономаренко ложились также донесения внешней разведки об активизации украинских национальных организаций в приграничных с БССР районах. В польском городе Влодаве действовал комитет УНО, возглавляемый неким инженером. УНО набирала украинцев на курсы полицейских. Аналогичные комитеты действовали в Бяла-Подляске и других местах, группировки украинских националистов общей численностью до 200 человек находились в местечках Пищин и в деревне Вышня. В местечке Заболотье появились вооруженные винтовками люди с желтыми повязками «Украинская полиция». Украинские националисты имели даже своеобразную привилегию на территории оккупированной Польши — приобретать товары в магазинах наравне с немецкими офицерами.




Группой Боровца, взявшего себе псевдоним «Тарас Бульба», было провозглашено создание Украинской повстанческой армии. Официально это произошло 22 июня 1941 года — сразу после нападения нацистской Германии на СССР. Территориальные округа УПА под названием «Сечь» планировалось создать по всей Украине. На практике Боровцу удалось организовать только «Полесскую Сечь» УПА, закрепившуюся на Волыни. В центральные же регионы Украины, где у УНВ не существовало развитой структуры, устремились вооруженные формирования двух враждующих фракций ОУН — Легион имени Степана Бандеры и Буковинский курень Андрея Мельника. Впрочем, вскоре после самочинного провозглашения «Акта независимости Украины» бандеровцы были разоружены оккупантами. А вот более лояльные немцам мельниковцы — включены в состав вспомогательной полиции. Впрочем, в начале 1942 года гестапо начало арестовывать и руководителей мельниковских структур…

По сути, Полесская Сечь УПА также выполняла функции вспомогательного формирования на службе немецкой армии.

Украинская милиция и немецкая армия

С началом войны отряды УПА выходят из подполья, разоружают отступающие и разбитые части Красной Армии и НКВД, складируя на будущее захваченное оружие. Поскольку вермахт с двух сторон обходит Полесскую котловину на стыке групп армий «Центр» и «Юг», то в этой бреши для Бульбы-Боровца складываются вполне благоприятные условия. Тут действуют только попавшие в окружение части Красной Армии и курени новоявленного «Тараса Бульбы». Бульбовцы устанавливают контроль над рядом населенных пунктов — от Пинска и Лунинца в Беларуси до Сарн на Волыни. На переговорах с немецкой ортскомендатурой в Сарнах и в штабе 113-й пехотной дивизии вермахта в Ровно, а позже — с начальником тыла вермахта в Украине генералом Китцингером, Тарас Бульба-Боровец легализует Полесскую Сечь УПА. Немцы придают ей официальный статус «Окружной Команды Украинской Милиции». Но при этом сам Бульба признает, что украинская «автономия» сохранялась только в тех районах, где действовали советские части и красные партизаны — немцы не появлялись там из страха перед «большевиками». Из районов, где положение немцев было прочно, части УПА приходилось выводить. Признать за «бульбовцами» статус украинской армии немцы отказались, но «предложили» им очистить Полесье от частей Красной Армии. Бульба охотно согласился, поскольку, по его мнению, эта войсковая операция ставила его формирования выше всех остальных украинских «милиций» и наполовину придавало им желанный армейский статус.

На деле вермахт, разворачивавший в это время наступление на Киев и Гомель, не желал снимать с фронта ни одной военной единицы. И его командование просто отдало приказ коллаборантам обеспечить надежность его тыла своими силами.

Тарас Бульба против «линии Сталина»

Готовясь к предстоящим действиям, «бульбовцы» установили контакт с белорусскими националистами. Белорусское националистическое движение представляло из себя значительно более скромнее явление, чем украинское. Но как и «петлюровскоая» УНР, старое эмигрантское правительство БНР стало склоняться к сотрудничеству с немцами. Но основную массу коллаборантов составили белорусские националисты «новой волны», впечатленные «успехами» фашистской Италии и гитлеровской Германии. Ими и были созданы организации типа «Беларусскай незалежнiцкай партыi» — некий отдаленный аналог ОУН, но значительно менее влиятельный и малочисленный. Тем не менее, белорусские националисты также, как и украинские, активно вступали во вспомогательную немецкую полицию, фактически частью которой являлись отряды «Белорусской Самообороны» (БС).

Представители УПА договариваются о совместных действиях с командовавшим Белорусской Самообороны капитаном Всеволодом Родькой и его заместителем поручиком Михаилом Витушкой. Самому «Тарасу Бульбе» такого рода «белорусы» очень нравятся, и он не скупится им на комплименты, называя их «рыцарским народом». С белорусскими националистами была достигнута следующая договоренность — их формирования наступают по линии Слуцк-Лунинец и далее на восток, а УПА развивает наступление в районе Столин-Сарны-Олевск-Овруч. В результате белорусские и украинские националисты должны были соединиться в Мозыре.




Одновременно Боровцу поступило предложение от «революционной» ОУН Степана Бандеры подчиниться их руководству, на что «Главное командование» УПА ответило отказом. Но накануне операции на Полесье Тарас Бульба-Боровец решил заручиться поддержкой лояльной к немцам ОУН Мельника и выехал во Львов. Здесь 5 августа межу УПА и ОУН был подписан специальный договор о сотрудничестве. Договор был составлен с позиций политического «нейтралитета», но явно в пользу «петлюровской» УНР. Согласно его пунктам, УПА не починялась ни одной политической партии — но только руководству УНР. ОУН и другим политическим партиям запрещалось вести в ней политическую агитацию, кроме как среди своих сторонников, и т.д.

В этот период был составлена «платформа» УПА из 26 пунктов. Помимо все той же «беспартийности» УПА, в ней указывалась ее основная цель — борьба с СССР и «московской империей», территориальный «патриотизм», который противопоставлялся этническому национализму (очевидно — ОУН). В платформе так же декларировался парламентаризм и различные политические свободы, но только в отдаленном будущем. Пока же речь шла о правительстве военного времени. Несмотря на недовольство части населения колхозами и национализацией, возврат к «чистой» частной собственности большинство населения даже Западной Украины уже не поддержало бы. Особенно это было характерно для жителей украинского и белорусского Полесья, большинство которых в условиях малоземелья и низкой урожайности влачили достаточно бедное существование. Поэтому значительную часть программы УПА занимала социальная демагогия. Большую часть ресурсов страны предполагалось национализировать, но много говорилось и о свободе частной инициативы — в духе «всем сестрам по серьгам». В целом проектировалась пресловутая «многоукладная экономика», которую в манифесте назвали «народным капитализмом», регулируемым государством. Впрочем, ни до каких социально-экономических экспериментов дело на оккупированной немцами территории не дошло.

Единственное, чем немцы разрешили заниматься «бульбовцам» — это организацией вспомогательной полицейской службы. Сам Бульба-Боровец сообщает, что в этот период у него было до 10 тысяч боевиков. УПА делилась на курени (бригады), по административным районам, в которых они формировались — Клесовский, Людвиопольский, Рокитнянский курени. Силы куреней были разные. В Людвиопольском курене, например, было три «сотни» пехоты, сотня тяжелых пулеметов, кавалерийский взвод, а также одно 6-дюймовое артиллерийское орудие и даже танк Т-34.

В Пинске на личной встрече Бульбы-Боровца с белорусскими националистами еще раз был согласован план совместного наступления. В УПА появился новый начальник штаба, полковник Смородский, на которого Бульба-Боровец, по собственному признанию последнего, производил первоначально впечатление «законченного головореза».

20 августа УПА начала военные действия против частей Красной Армии, сконцентрированных в Полесской котловине. Тут находились разрозненные части фактически разбитой 3-й советской армии, которые пытались укрыться за фортификационными сооружениями Мозырского укрепленного района (УР). Его ДОТы и другие оборонительные укрепления были возведены здесь под руководством генерала Дмитрия Карбышева и перекрывали дефиле и проходы среди труднодоступных полесских болот. В немецкой пропаганде этот рубеж из ряда УРов, возведенных вдоль старой советской госграницы, называли «линией Сталина». В СССР такое название не употреблялось никогда. Только в современной Республике Беларусь на базе нескольких уцелевших объектов Минского УРа организован музейный комплекс «Линия Сталина».

21 августа бульбовцы заняли Олевск, который стал фактически столицей контролируемого ими района. Здесь они сформировали Олевский курень, организовали школу «подстаршин» (сержантов) и начинают издавать газету «Гайдамак». Дальнейшее наступление УПА развивает уже силами четырех куреней и массой местных вооруженных крестьян («милиции»), что по словам Боровца, составляет 15 тысяч боевиков. Формирования действующей тут же Белорусской Самообороны насчитывают 5 тысяч человек.




УПА и БС предпочитают действовать небольшими маневренными группами. Эти «летучие бригады» под покровом ночи скрытно подбираются к советским ДОТам и бункерам и подрывают их с помощью динамита и аммонала, захваченного в местных карьерах. В условиях пересеченной местности из тяжелого оружия активно использовались только минометы. Курени УПА оперируют в пойме реки Уборть - Рокитнянский курень наступает вниз по ее течению, в направлении Припяти и белоруской территории, а Клесовский и Людвиопольский курени деблокирует в районе Олевска дорогу Сарны-Житомир. Но наткнувшись на своих немецких союзников, эти бульбовцы предпочитают также повернуть на север и захватывают белорусские Лельчицы, центр Убортьского Полесья. Затем помогают завязнувшим под Мозырем белорусским националистическим формированиям захватить наконец эту столицу Полесской области.

По данным УПА, в районе Бобруйск-Гомель-Туров-Коростень им противостояли две стрелковые и одна танковая советские дивизия и множество других отдельных частей, яко бы имевших общий командный пункт в Мозыре. На деле, в тылу у немцев оставались расстроенные, дезорганизованные предшествующими тяжелыми боями отдельные войсковые группы. В районе Мозырского Ура действовала только одна обескровленная советская 75-я стрелковая дивизия Пирова. В середине августа 2-я танковая армия Гудериана прорвалась северо-восточнее Гомеля на Унечу. В этих условиях Ставка Главного командования приняла решение эвакуировать Гомель и ряд других районов, что бы избежать глубокого охвата и окружения своих войск. Именно эти обстоятельства, а не «неудержимое наступление» плохо обученной и вооруженной милиции Тараса Боровца, послужили причиной отступления Красной Армии с территории Гомельской и Полесской областей, хотя отдельные боестолкновения тут происходили еще до сентября 1941 года.

Полесская низина – «котловина смерти»

В скором времени немцы перестали нуждаться в услугах «Полесской Сечи», и отказались признать ее как национальное украинское образование. Боевикам УПА было предложено двигаться дальше на Восток для помощи вермахту. Однако Бульба-Боровец, имевший собственные амбициозные политические планы и как типичный «атаман», опиравшийся на свой локальный район, выдвигаться на Черниговщину не захотел. Но, как сообщает сам Боровец, поводом к конфликту с немцами стал его отказ от участия в ликвидации еврейской общины Олевска. УПА перешла на полулегальное положение и ушла в леса. Но первоначально никаких активных действий ни против советских партизан, ни против немцев ни вела. Наименование «Полесская Сечь» было официально убрано из названия УПА.

А территория Беларуси, захваченная Полесской Сечью УПА, была передана рейхкомиссариату «Украина». При этом для службы в полиции и других вспомогательных частях, в местной администрации, в редакции газет были привлечены члены другой фракции украинских националистов — ОУН мельниковцев.

В Мозыре, на улице Ромашов Ров, было создано еврейское гетто. Его обитателей расстреливали и топили в реке Припять, либо зимой, в одном белье, включая женщин и детей, гнали в деревню Бобры, где также уничтожали. Иногда казни проводились публично — учительницу Елизавету Лозинскую привязали к телеграфному столбу на Базарной площади и упражнялись в метании ножей. Террору подверглось и белорусское население Мозыря. Большое количество мирных жителей было уничтожено в тюрьме СД на улице Пушкина. Днем заключенные копали себе могилы, а ночью их расстреливали при свете фар. Свидетель массовых убийств Татьяна Кошман сообщала об одной из таких казней белорусской семьи: «Семья состояла из старика, старухи, мужчины и женщины лет тридцати пяти, двух детей: мальчика и девочки 9 лет. Всех их положили в яму и расстреляли, после чего присыпали сверху песком». При казнях часть людей закапывали в землю живыми. Всего в Мозыре было уничтожено 5 888 мирных жителей, в Ельске — 5 435, в Лельчицах — 2 148.




Только в апреле 1942 года УПА перешла к отдельным акциям против немцев. Гораздо активнее бульбовцы ведут войну против советских партизан. Однако уже осенью 1942 года между УПА и советским правительством начались переговоры, закончившиеся установлением нейтралитета — теперь украинские националисты обязывались не мешать деятельности красных партизан и советских диверсионно-разведывательных групп в Украине и Беларуси. Между отрядами обоих армий были установлены пароли и другие договоренности. Почти одновременно схожее соглашение было заключено и с шефом СД на Волыни и Подолье доктором Пицом. Но в феврале 1943 года перемирие между УПА и советской стороной было нарушено. С польской Армией Краевой украинским националистам договориться вообще не удалось.

Вся эта переговорная активность была вызвана тем, что вермахт уже катился на Запад под натиском Красной Армии. В январе 1943 года к Главному командованию УПА прибыла и делегация от ОУН Степана Бандеры. Бандеровцы предложили бульбовцам свой план сотрудничества. Он предполагал, в полном соответствии с их вождистским принципом организации, полное подчинение УПА «революционной» ОУН. Бульба-Боровец отклонил это переподчинение, как и план по этнической очистке Волыни и Полесья от польского населения. Но в отчете белорусских партизан начальнику Центрального штаба партизанского движения Пантелеймону Пономаренко в июле 1943 года бульбовцам приписывается откровенный террор по национальному признаку: «Полякам они рубят головы топорами-секирами с длинными топорищами, как это было при Иване Грозном. Головы рубят также советским активистам и партизанам и затем эти головы вывешивают на кольях в деревнях. Имущество поляков и землю делят между собой и крестьянами».

В 1943 году ОУН(б) также начала переформировывать свои подпольные «боевки» в отряды новой УПА. В марте 1943 года, что бы упредить приход Красной Армии, ОУН-УПА объявила на Украине всеобщее восстание против немцев. Одновременно бандеровские отряды начали этнические чистки польского населения, известные как «Волынская резня». По свидетельству самого Боровца, украинское и белорусское Полесье в это время превратилось в настоящий ад — формирования ОУН-УПА уничтожают польские села вместе с мирным населением, в ответ советские партизаны, часто совместно с польскими (прокоммунистической «Гвардией Людовой») проводят ответные акции возмездия. Немецкие войска и гестапо, совершенно потеряв ориентацию в ситуации, вообще расстреливают всех направо и налево.

Организация Бульбы-Боровца, по его словам, ориентируется на эфемерную УНР вовне, а ее опора внутри — прежде всего население Полесья. Но она не может выдержать конкуренции с разветвленными структурами бандеровской УПА, под натиском советского наступления стягивающей отовсюду все свои боевые отряды на Волынь. Бульбовское УПА переименовывается в Украинскую народно-революционную армию (УНРА) и снова переходит в подполье — на этот раз от немцев, советских и польских партизан и уже от украинских националистов других фракций. Боровец пытается договориться с ОУН(б), но ее фанатично настроенное руководство не желает никаких компромиссов и союзов.

В августе 1943 года боевки Службы безопасности ОУН совершают неожиданное нападение на штаб УНРА, уничтожают часть ее командиров и личного состава. Попавшие в плен переходят в ряды бандеровских формирований. Но взятая живой жена Тараса-Боровца, Анна Боровец, чешка по национальности, будет убита после пыток. Самому же Тарасу Бульбе-Боровцу и на этот раз удалось скрыться. Правда, через некоторое время он попадет в немецкий концлагерь. А в конце 1944 года немцы снова предложат ему сотрудничество в "Украинском национальном комитете ", надеясь еще раз с помощью украинских националистов задержать наступление Красной Армии.

Тараса Боровца назначат командиром «Группы Б» организуемой немцами «Украинской национальной армии». Задача «Группы Б» — террор и диверсии в тылу советских войск. Однако весной 1945 года у люфтваффе не хватает даже горючего, что бы перебросить новоиспеченных диверсантов за линию фронта. Дни германского рейха и различных коллаборационистских формирований были уже сочтены.