|
Сто лет назад, летом 1914 года, началась Первая мировая война, которую до 1939 года также называли Великой войной. Она действительно была великой. И по количеству участников, и по последствиям для них всех без малейшего исключения, и по масштабам жертв и страданий, которые эта война принесла народам мира. Существовала масса причин для ее начала, но самыми важными из них были причины экономического характера, о некоторых из которых и пойдет речь.
Желание международных финансовых кругов использовать Германию для того, чтобы свалить с ног бурно развивающуюся в экономическом плане царскую Россию и расчленить ее на отдельные куски носило вполне материальные мотивы и соображения чисто экономического характера. Банкиры в результате широкомасштабной войны получали великолепные возможности заработать на ней, а у Германии появлялась шанс реализовать на практике свою многолетнюю мечту. Её можно было разделить на две части. Во-первых, захват, окончательная аннексия и германизация прибалтийских губерний России и, во-вторых, захват, окончательное присоединение и германизация обширной территории, включающей в себя Восточную Галицию, Волынь, Подолию и Малороссию, а также Новороссию и черноморское побережье, известной как Украина.
Что касается первой части, то там основную роль в нанесении ущерба России играли прежде всего политические соображения. Во втором случае экономические выгоды от реализации данной схемы перевешивали все остальные соображения. Бурный рост населения Германии в конце XIX – начале ХХ века и связанные с этим сложности в обеспечении его продовольствием представляли собой серьезные проблемы, способные в любой момент вылиться в широкомасштабные социальные потрясения. В связи с этим малоосвоенная территория Малороссии с ее богатыми и плодородными землями выглядела прекрасной целью для немецких планов колонизации. К тому же обширные залежи угля, металлов и прочего сырья привлекали пристальное внимание немецких промышленников и банкиров.
Отрезанная от портов Балтики, Россия лишалась бы короткого торгового пути в Европу, германизация же Украины должна была решить гораздо более широкий спектр задач. Прежде всего, это, конечно, отрезать Россию от Черного моря и лишить ее Одессы, основного черноморского порта, через который шел весь экспорт русского хлеба за границу. Создание «независимого» украинского государства должно было лишить Россию важнейших зерновых регионов, залежей угля, черной металлургии и сахарной промышленности. Решая эти две стратегические задачи, германский план предусматривал экономическое удушение Российской империи, заодно отбрасывая ее в политическом плане к ее европейским границам пятнадцатого века. Практическая реализация этих планов началась задолго до того, как прогремели первые залпы мировой войны.
Начало открытого обсуждения этих задач относится примерно ко времени правления канцлера Бисмарка. По крайней мере, он сам в своих мемуарах вполне откровенно упоминал об обсуждавшихся планах расчленения России, тогда как в целом прусская агрессия на Восток рассматривалась широкими кругами местного общества как приоритет германской политики.
Одной из характерных черт германского общества являлось и является стремление дать внешне удобоваримое и главное наукообразное обоснование практически любому самому грабительскому или эгоистическому мероприятию, если оно сулит немцам выгоду. С этой целью создавались раньше и создаются сейчас разнообразные многотомные теории, а также пишутся псевдонаучные диссертации, подводящие некую основу и стремящиеся оправдать любые агрессивные и захватнические действия Берлина в глазах немецкой и международной общественности.
Неудивительно, что, как только у германского правительства возникла потребность оправдать свои захватнические планы на Украине, в их распоряжении оказалась масса увенчанных всевозможными научными лаврами профессоров и псевдоученых, готовых за хорошее вознаграждение убедить европейскую публику в том, что между великороссами и малороссами существуют не только серьезные филологические, но и глубочайшие расовые различия. Так, например, доктор наук и приват-доцент Лембергского университета С.Рудницкий в 1914 году убеждал своих читателей, что этнологическое чувство независимости «защитило украинское крестьянство от русификации не только в рамках его национальной территории, но даже в отдаленных сибирских или туркестанских колониях».
В Германии и ее младшем партнере Австро-Венгрии предпринималась масса безуспешных усилий в попытке превратить малороссийский диалект русского языка в отдельную языковую ветвь. Тогда германские ученые пошли другим путем, взяв за основу «украинского» языка тот, на котором разговаривали священники в Восточной Галиции. Число тех, кто был способен расшифровать этот искусственный, «сделанный в Германии» язык, было крайне ограниченным, а для подавляющего большинства жителей Малороссии он был совершенно непонятен, но это не помешало немцам и австрийцам провозгласить его «украинским языком».
Параллельно с такими научными «изысками» Германией по всему миру была развернута широкомасштабная пропаганда за «независимость» Украины. Она велась практически на всех языках, но ее оперативное руководство осуществлялось из Берлина. Одновременно с этим практически во всех странах создавались украинские союзы. Различные немецкие и прогермански настроенные ученые старались доказать недоказуемое, что была отдельная украинская нация, которая не смогла стать отдельным независимым государством лишь в результате угнетения ее царским режимом.
Профессор одного из шведских университетов в 1915 году так описывал реальные цели всей этой агитационной кампании: «Начиная с середины сентября (1914), в Вене стало выходить периодическое издание под названием «Украинские новости», которое, кажется, было органом политической организации, ставящей целью использование возможностей, которые могли возникнуть в ходе происходящей войны, для достижения политической независимости для украинского народа возможно в виде личной унии с Австрией на основе демократического построения общества. Большим вниманием в общей политической ситуации обладал бы тот факт, что свободная Украина, единая и сильная, наилучшим образом сохраняла бы интересы Австрии и Германии, также как и всей южной и западной Европы, выступая в роли буферного государства против чисто великорусской державы, причем движение в данном направлении могло бы продолжаться вне зависимости от возможного исхода войны».
США также принимали активное участие в украинской сепаратистской пропаганде. Несмотря на то, что ее непосредственное воздействие на иммигрантов из Малороссии и Галиции было крайне ограниченным, это не мешало заинтересованным кругам оказывать систематическое лоббирование сепаратистских интересов в американском Конгрессе и государственном департаменте. Различные «украинские» политические организации изо всех сил убеждали представителей всех ветвей американской власти, что якобы существующая украинская проблема не может быть решена иначе, кроме как путем расчленения Российской империи.
Бывший секретарь «Украинской федерации Соединенных Штатов» М.Сичинский в июле 1918 года представил президенту США Вильсону меморандум, в котором, в частности, говорилось следующее: «Всеобще признано, что тридцать миллионов украинцев резко отличаются как от русских, так и от поляков, но даже американские государственные деятели не осознают тот факт, что русины Восточной Галиции являются частью украинского народа, и, насколько я понимаю, даже вы не упоминали русинов в каком-либо из ваших публичных выступлений, касающихся подчиненных национальностей Австрии… Быть в любом случае воссоединенными с украинцами – вот мечта пяти миллионов русинов без какого-либо исключения какой-то группы или партии. И нет сомнений, что, получив возможность действовать как свободная и самоопределяющаяся нация, Украинская Республика захочет войти в федеративный союз с нациями бывшей Российской империи».
Несмотря на то, что здесь не упоминался союз с Австрией или Германией, в данный конкретный исторический промежуток времени это было бы совершенно некстати, а говорилось о возможности федерации с нациями бывшей Российской империи, основным контекстом данного документа оставался все тот же германский лозунг о расчленении России и независимом украинском государстве. Собственно говоря, сам принцип «самоопределения» наций был еще до Первой мировой войны подробно разработан немецкими учеными и активно пропагандировался ими по поручению имперского правительства Германии. Когда президент США Вильсон провозглашал на Парижской мирной конференции свои «Четырнадцать пунктов», он лишь озвучивал то, что было уже заранее известно, а также было предварительно одобрено международными финансовыми кругами.
Разнообразные украинские делегации просто захлестывали Парижскую мирную конференцию, но мировые державы были заняты гораздо более важными для них на тот момент вопросами. Проблема России казалась для них вполне решенной, страна была отброшена далеко назад в своем экономическом развитии в результате революционных событий 1917 года, а последовавшая за ней гражданская война лишь кардинально усугубила их последствия, поэтому проект по созданию отдельного украинского государства да еще под немецким контролем в тот период был отложен.
Западные политики не предполагали, что за последующие десять лет в высшем партийно-государственном руководстве России могли произойти такие перемены, которые в корне изменили расстановку сил сначала внутри страны, а затем в последующие годы начали активно менять ее и на международной арене. В их результате произошел существенный рост экономической и военной мощи Советского Союза, что повлекло за собой возврат части территорий, ранее входивших в состав Российской империи – Прибалтики, Бессарабии, а также Западной Украины и Западной Белоруссии.
Параллельно с этим Германия предпринимала всё имевшееся в ее силах по пересмотру итогов Первой мировой войны и последовавшего за ней Версальского мира. Итогом этого стал приход к власти Гитлера и вспыхнувшая в сентябре 1939 года Вторая мировая война. Несмотря на победы германского вермахта в Европе в экономическом плане Германия оставалась зависимой от поставок сырья и топлива из Советского Союза, без которых она была неспособна вести войну на истощение с Великобританией и стоящими за ее спиной США. Лишь Украина, по немецким оценкам, могла обеспечить в достаточном количестве продовольствием и кормами Западную Европу, в то время как остальные российские регионы такого интереса для немцев не представляли. Лишь в Советском Союзе Германия могла получить достаточные количества угля, железных и прочих руд для своего военно-промышленного комплекса, а также нефти, чтобы сделать континентальную Европу независимой от их внешних заморских поставок.
Разработанный немцами план нападения на Советский Союз, получивший кодовое название «Барбаросса», фактически представлял собой ту же самую схему, что и тридцатью годами ранее. Экономические соображения – установление полного контроля над Прибалтикой и захват хлеба, угля и металла Украины и их германизация - при планировании операции вновь стояли во главе угла. Проведенные по нему стратегические игры давали четкое заключение, что если Германии в течение нескольких месяцев после начала боевых действий не удастся разгромить Красную армию и взять Москву, то «германским вооруженным силам придется вести длительную войну на истощение, выходящую за пределы их возможностей». Несмотря на это и разработчики плана, и Гитлер утешали себя верой в то, что установление максимально быстрого контроля над промышленными и экономическими ресурсами западной части Советского Союза позволит Германии не особенно опасаться экономической мощи ее противников. Именно поэтому первые удары наносились вермахтом по расходящимся направлениям - вдоль Балтики и на юг, на Украину, и лишь после решения этих задач основные силы немецкой военной машины планировалось повернуть на Москву. В результате операции, по оценкам верховного командования вермахта, 70% промышленного потенциала Советского Союза оказывались бы под немецким контролем, что делало бы дальнейшее сопротивление Красной Армии безнадежным, при этом Германия получала бы, по меньшей мере, четыре миллиона тонн украинского зерна.
Вслед за захватом территории планировалась грандиозная кампания по ее «зачистке» от местного славянского населения и заселения миллионов гектаров восточного «жизненного пространства» немецкими колонистами. Решение краткосрочных экономических задач текущего момента дополнялось долгосрочной демографической программой освоения захваченных земель. Огромные пространства Советского Союза в целом и Украины, в частности, открывали перед немецкими властями возможность решить существующие проблемы с территорией и своим населением радикальным способом, в то время как ранее захваченные польские земли в полной мере этого сделать не позволяли.
Согласно разработанному немцами «Генеральному плану Ост», вслед за захватом территории западных областей СССР оттуда планировалось депортировать 64% населения Украины и 75% населения Белоруссии. Планировалось оставлять лишь тех, кто был способен работать, а судьба остальных примерно 45 миллионов человек оставалась под вопросом. Ни о каких моральных соображениях речи не шло, вопрос был лишь в практической реализации плана.
К его основным моментам относилось расселение на обширной захваченной территории в течение от двадцати до тридцати лет десяти миллионов немцев, при этом этническая граница немецкой расы должна была передвинуться на 1000 километров на восток. К тому же создание новых деревень и ферм немецкими колонистами планировалось властями Германии прежде всего на чисто коммерческой основе. Генеральный план предусматривал новую экспансивную фазу немецкого экономического развития, когда обилие местных природных ресурсов в сочетании с немецким капиталом и технологиями приведут к резкому росту уровня жизни немецкого населения.
Немецким фермерам планировалось отводить не меньше чем по двадцать гектаров украинской земли, а чтобы проект германизации был успешным и фермеры не полагались только на использование местной рабочей силы, предполагалось, что наряду с владельцами земельных участков на восток будут переселяться и сельскохозяйственные рабочие из Германии.
В отношении местного славянского населения немцы планировали с ним поступать так же, как белые поселенцы Дикого Запада поступали с индейцами. Волга, по словам Гитлера, должна была стать немецкой Миссисипи.
Немецкие власти вполне конкретно формулировали свое видение в отношении местного населения оккупированных территорий. Например, Гиммлер в одном из своих выступлений по этому поводу перед руководством СС, в частности, сказал: «Если мы не наполним наши лагеря рабами – здесь я хочу сказать все очень твердо и ясно – рабочими рабами, которые построят наши города, наши деревни, наши фермы без учета каких-либо потерь, то даже годы спустя после окончания войны у нас не будет достаточно денег, чтобы иметь возможность оборудовать поселения таким образом, чтобы настоящий германский народ мог там жить и укорениться в первом поколении».
Что же касается взаимоотношений нацистов и украинских националистов, то несмотря на довольно сдержанное отношение гитлеровского руководства к украинским националистам, германские традиции, начатые еще при кайзере Вильгельме, в этом направлении в общем и целом сохранялись. В результате сотрудничества украинских националистов Бандеры, Стецько, Шухевича и прочих с германскими разведывательными службами под немецким патронажем был создан «Легион украинских националистов» (или «Дружина украинских националистов — ДУН), состоявший из двух батальонов «Нахтигаль» и «Роланд». Его члены в будущем составили основу «Украинской повстанческой армии» (УПА). Подготовка этого формирования проходила в Германии. «Организация украинских националистов» (ОУН) пыталась представить «Легион» как орудие борьбы «против большевистской Москвы» и за «восстановление и защиту независимой соборной Украинской державы», но в реальности это подразделение было результатом прямого сотрудничества бандеровцев с нацистским режимом. Командный состав был практически целиком представлен немцами, а обмундирование было стандартным для частей германского вермахта. Позже Бандера оправдывал это обстоятельство необходимостью «закрепления свободы и положения Украины» и писал, что «Украина готова … поставить на фронт против Москвы своё войско в союзе с Германией, если последняя подтвердит государственную независимость Украины и будет официально считать её союзником». Ни того, ни другого естественно не произошло.
После нападения Германии на Советский Союз быстро продвигавшиеся на восток немцы 30 июня заняли Львов. В этот же день Стецько от лица руководства ОУН зачитал «Акт возрождения Украинского государства», сообщавший о создании «нового украинского государства на материнских украинских землях». Через несколько дней представители ОУН сформировали исполнительный орган — Украинское государственное правление (УГП), организовали Национальное собрание и получили поддержку со стороны греко-католического духовенства и прежде всего старого германского агента митрополита Галицкого Андрея (Шептицкого).
Немецкое руководство отнеслось к этой прыти со стороны своих подопечных крайне негативно. Во Львов были немедленно высланы команда СД и спецгруппа гестапо, которые быстро расставили всё на свои места, доходчиво объяснив, кто в доме хозяин, и в корне пресекли местную самодеятельность украинских националистов. Несмотря на то, что Бандере пришлось провести после этого некоторое время в немецком концлагере, он содержался там во вполне комфортабельных условиях, не переставая быть при этом, впрочем, как и многие другие его коллеги по движению, агентом германской военной разведки Абвера.
Что же касается украинских батальонов «Нахтигаль» и прочих формирований, то немцы использовали их для борьбы с партизанами, а также для организации широкомасштабного террора и геноцида местного населения на временно оккупированных территориях Советского Союза, перекладывая на них основную часть этой грязной работы.
Как известно, ни плану «Барбаросса», ни «Генеральному плану Ост» не удалось осуществиться в полной мере. Причем сомнения в победе Германии в войне с Россией овладели Гитлером гораздо раньше его генералов. Уже в конце июля 1941-го он начал подумывать о том, что Красная Армия может и не быть разгромлена в 1941 году. По его распоряжению главное командование вермахта издало стратегическую директиву, открыто признающую такую возможность. Стратегический реализм Гитлера шел ещё дальше. Когда Геббельс 18 августа 1941 года посетил ставку Гитлера в Растенбурге, он был потрясен, увидев своего фюрера, вслух обсуждавшего возможность заключения мира со Сталиным. Второго Брестского мира не случилось, а вместо этого в мае 1945 года был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии.
На смену горячей войне Советского Союза с Германией пришла «холодная война» и экономическая гонка между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции – США и Советским Союзом. Ее итогом стало поражение Советского Союза. Американцы учли опыт предыдущих семидесяти лет и не стали повторять старых ошибок. В результате событий 1991 года Советский Союз был расчленен, причем были отторгнуты не только Прибалтика, Украина и Белоруссия в полном соответствии с немецкими планами восьмидесятилетней давности, но и Закавказье, и территории в Средней Азии.
Можно по разному оценивать Беловежское соглашение, подписанное в 1991 году Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем, однако с учетом сказанного выше, это был не просто государственный переворот, а прямое предательство исторических, национальных и экономических интересов российского государства. Хотя поведение бывшего президента СССР Горбачева в той обстановке было не меньшим предательством. Вся эта публика продала великую державу даже не за тридцать сребренников, а так… за миску чечевичной похлебки.
Тем не менее, процесс постепенного отсечения Украины от России занял более двадцати лет. Слишком тесными были языковые, культурные, экономические, родственные связи между народами, населявшими и населяющими эти теперь отдельные страны. На Украине потребовалось вырастить целое новое поколение с достаточно промытыми националистической пропагандой мозгами, которые считают себя уже не русскими и неотъемлемой частью русского мира, а «украми», отдельной самостоятельной нацией, не желающей иметь ничего общего с русскими.
Организованная американцами в феврале 2014 года по стандартным шаблонам уже вторая за последние двадцать лет революция по свержению законно избранного президента Украины на этот раз вылилась в открытое вооруженное противостояние в её юго-восточных регионах.
Российская реакция на действия Запада на Украине была довольно резкой и ясно дала понять, что Россия на этот раз готова жестко отстаивать свои национальные интересы. Ответом Запада стали антироссийские экономические санкции. Но если в отношении Вашингтона подобные действия с экономической и политической точек зрения вполне понятны и прозрачны, то позиция Германии и ее собственный внутренний экономический ущерб от подобных санкций могли бы вызвать определенное удивление. Причем ни канцлер Германии, ни ее окружение категорически не хотят прислушиваться к мнению национального бизнеса.
Другим не менее интересным моментом в поведении Берлина стала диаметральная смена позиций немецкого правительства и парламента по вопросу о репатриации из США 400 тонн германского золота. Германия за прошлый год получила обратно всего пять тонн драгоценного металла, а затем «по дипломатическим причинам» полностью отказалась возвращать принадлежащее ей золото из Нью-Йорка на свою собственную территорию, сославшись на то, что оно там хранится вполне надежно.
Представляется, что эти два, казалось бы, не связанные между собой факта можно объяснить исходя из исторически проводимой Германией политики в отношении Украины, ее отторжения от России и последующей германизации.
Ни для кого не секрет, что на текущий момент Германия является ведущей европейской экономической державой, и то, что ей не удалось реализовать на практике в результате Первой и Второй мировых войн, было сделано путем создания Европейского союза. Таким образом, упорная поддержка Берлином всех американских инициатив в отношении Украины на практике означает для Германии продолжение политики, начатой еще кайзером Вильгельмом II и продолженной сначала А.Гитлером, а в наши дни А.Меркель. В отличие от предшественников у нынешнего канцлера Германии оказывается гораздо больше шансов довести дело до задуманного более ста лет назад логического завершения поставленной задачи. Это позволило бы Меркель войти в историю своей страны как политическому деятелю, которому удалось на практике реализовать германизацию Украины, хотя сейчас ее скорее назвали бы европеизацией.
Поэтому не стоит удивляться тому, что в вопросе о будущем Украины политическое руководство Германии занимает и будет занимать одну из самых жестких позиций в отношении России и будет полностью поддерживать в этом вопросе все американские инициативы и действия.
Что же касается германского золота в США, то нельзя исключать, что американцы просто предложили немцам обменять их золото на влияние и участие немецких компаний в будущем освоении и германизации захваченных украинских территорий.
В отношении местного населения, судя по текущей обстановке на Украине, концепция Берлина и Вашингтона в целом совпадает и позволяет ему быть людьми даже не второго, а третьего сорта на некогда своей земле. Для этого достаточно посмотреть на состав нынешнего украинского правительства и большинство парламента, чтобы не оставалось никаких сомнений в том, что теперь Украина находится под внешним управлением, а эту власть вполне можно считать оккупационной властью со всеми вытекающими для простых жителей Украины последствиями. Эсэсовские каски и свастики на бойцах местной национальной гвардии и финансирующие этот разгул демократии «жидобандеровцы», как они сами себя называют, являются лишь дополнительными штрихами, придающими большую рельефность происходящим на Украине убийствам ни в чем неповинных мирных жителей при полном поощрении местных марионеточных властей. Хотя, если вспомнить сравнительно недавнюю историю, такой подход вполне вписывается в реализацию «Генерального плана Ост» семидесятилетней давности.
Германии потребовалось сто лет, чтобы довести первый этап проекта «Украина» до завершения. Следующим шагом должна стать широкомасштабная эксплуатация местных природных богатств, причем Украине четко и недвусмысленно дали понять, что рассчитывать ей на то, что она когда-нибудь сможет войти в состав Европы, даже не стоит.
На этом можно было бы поставить точку, если бы не одно «но». Германии уже дважды за последние сто лет удавалось оккупировать территорию Украины, но не удавалось задержаться там долее трех лет. Могу ошибаться, но что-то подсказывает, что история повторится и на этот раз. Произойдет это тогда, когда подавляющее большинство народа, живущего на территории Украины, вспомнит, что они, вне зависимости от их национальности, прежде всего русские люди, и что честь, достоинство и свобода – это не пустые слова, а то, за что стоит бороться и отстаивать с оружием в руках. И памятник Богдану Хмельницкому в Киеве напомнит им, кто является для них другом, а кто – врагом.
Вернуться назад
|