Царское правительство невольно помогло оформить идею независимой Украины, хотя царь Николай I во всем винил польскую пропаганду

Оценка последних событий на Украине невозможна без понимания интеллектуальных корней украинского национализма. «Русская планета» начинает серию публикаций об этом явлении.

Современная история взаимоотношений России и Украины начинается в XVII веке после подписания Андрусовского перемирия в 1667 году, а позднее и Великого мира с Польшей в 1683 году. К Москве отошли территории Левобережной Украины вместе с Киевом. Инкорпорирование Восточной Украины в Российскую империю заняло полтора столетия, завершившись в 1782 году упразднением института гетманщины. Этот процесс практически не встретил сопротивления как среди восточноукраинских элит, так и среди местного населения.

Однако уже к началу XIX века положение дел изменилось, а процесс формирования украинского национализма в современном понимании этого слова был запущен. Два фактора стали толчком к формированию национального самосознания на Украине.

Приняв активное участие в разделах Речи Посполитой, Россия объединила в своих границах практически все территории, на которых проживал украинский этнос, за исключением четырех западных областей, отошедших Австрийской империи Габсбургов. На присоединенных землях большое влияние имела местная политическая элита, чьи политические и культурные взгляды были сформированы польскими традициями, включавшими в себя идеи личной свободы дворянства и значительно меньшую зависимость местных сообществ от центральной власти.




Вторым важнейшим явлением стала Великая французская революция, одним из ее фундаментальных нововведений была постановка вопроса национального суверенитета выше религиозной лояльности и феодальной преданности подданных государю. Революция дала мощнейший импульс формированию национального самосознания практически у всех народов Европы. Глубоко изучена, например, ключевая роль идей Французской революции на формирование пангерманского интеллектуального движения, поставившего своей задачей возрождение интереса к общенемецкой культуре и истории. Сходные процессы начались и на территории современной Украины. Продвижение идей культурной самобытности и развитие интереса к малоросским традициям, прежде всего к украинскому языку, стали первым направлением деятельности зарождающегося украинского национального движения, получившего название украинофильство.

На первых порах украинофильство пользовалось огромной популярностью среди российских образованных кругов. Так, огромный вклад в сбор этнографических материалов об украинской культуре внес Николай Цертелев, составитель первого сборника казачьих дум «Опыт собрания старинных малороссийских песен». Несмотря на восхищение древней украинской историей, для российских украинофилов это было, скорее, увлечением, попыткой найти в прошлом Малороссии героические образы в духе модного тогда в Петербурге романтизма. В то же время население Украины воспринималось как часть, пусть и самобытная, русского народа.

Принципиально иной оттенок и характер имела деятельность украинофилов шляхтетского происхождения. Именно они впервые внесли политический компонент в зарождающийся украинский национализм. Для них Украина была естественным союзником в борьбе против гегемонии Российской империи. Деятельность таких людей, как Михаил Чайковский и Владимир Терлецкий, помогла украинским интеллектуалам пройти стадию аполитичного культурного регионализма и придать своим требованиям антироссийский оттенок.




К середине XIX века, когда по всей Европе начался процесс формирования национальных движений, на Украине существовали предпосылки для артикуляции малоросской национальной доктрины. Был накоплен огромный этнографический материал на основе крестьянского фольклора на украинском языке, вопреки распространенному мнению, существовавшему в несистематизированном виде и до появления собственно национального украинского движения. Интеллектуальная элита, под влиянием идей романтизма и возврата к историческим корням была готова воспринять накопленное народное знание. Требовалась лишь группа людей, которая объединила бы накопившийся материал и придала бы ему форму, равнопонимаемую всеми слоями общества, создав тем самым культурный код для будущей нации.

У украинского национализма было три отца. Первый из них — Тарас Шевченко, который создал современный украинский литературный язык и впервые сформулировал в своих произведениях идею об украинском возрождении как о новом витке развития общества с тысячелетней историей. Второй — Николай (Мыкола) Костомаров, разработавший научный нарратив украинской истории. Третий — Пантелеймон Кулиш, переведший Библию на украинский язык. Втроем они заложили основы украинской культуры как общей памяти самоопределившейся группы, проживающей на определенной территории, — основы любого национального движения.




Деятельность отцов-основателей не ограничилась научными и литературными изысканиями. Именно под руководством Костомарова на территории Украины было создано первое тайное политическое общество, которое называлось Братство Кирилла и Мефодия. Ядром этой организации были молодые студенты Киевского и Харьковского университетов. Помимо социальных требований, таких как ликвидация крепостного права и сословных привилегий, члены общества выступали за развитие украинской культуры и самосознания с будущей перспективой превращения ее в часть панславянской Федерации из Польши, Сербии, Болгарии, Украины, Чехии и России. Общество просуществовало недолго (1847—1848) и по доносу одного из своих членов было Третьим отделением разгромлено. Оно стало первым опытом политической самоорганизации среди национально-ориентированной украинской интеллигенции, приобретя тем самым символическое значение для будущих поколений украинских националистов.

Сначала относившееся без внимания к зарождающейся на юге страны националистической идеологии сепаратистского характера, центральное правительство лишь к середине 1840-х годов осознало потенциальную угрозу для империи, исходящую с Украины. Долгое время в рамках политики «Уваровкой триады» — православие, самодержавие, народность — для создания научного корпуса российского исторического знания Министерство просвещения поощряло исторические и этнографические изыскания всех направленностей, в том числе и в Малороссии. Там, к этому процессу активно подключились Костомаров, Шевченко и Кулиш. Все трое работали на разных должностях в Киевском и Харьковском университетах, оставаясь незамеченными для правительства.

Но после раскрытия политической организации отношение властей изменилось. Во-первых, антикрепостническая направленность украинофилов 1830—50-х годов явно вступала в противоречие с основой тогдашнего политического строя. Не менее серьезно императорская администрация относилась и к возможности распространения на Украине сепаратистских настроений.




В качестве первоисточника националистических взглядов в Малороссии, российский император Николай I рассматривал влияние польской эмигрантской интеллигенции. «Это прямой результат пропаганды из Парижа (где жили многие польские эмигранты. — РП), в которую мы так долго не верили. Теперь в этом нет сомнений», — писал царь.

Возникновение тайной политической ячейки украинского национального движения потребовало определенной реакции со стороны Петербурга и она была адекватна, существовавшему на тот момент положению дел. Пользуясь тайным характером организации и тем, что она была неизвестна за пределами небольшой группы украинской интеллигенции, правительство решило воздержаться от суровых мер и скрыть насколько это возможно сам факт ее существования. Поэтому, были проведены лишь точечные меры против наиболее активных деятелей Братства. Костомарова сослали в Саратов, а Шевченко отдали в солдаты.

Создать концепцию украинского национализма невольно помогла политика царского правительства, помогавшая в изучении истории для подкрепления идей народности. Молодые ученые неожиданно обнаружили для себя целый пласт мощной народной культуры с уникальным оттенком. В итоге несколько интеллектуалов сконструировали идею идентичности, отличную от великорусской. Тем самым был заложен фундамент для создания национального украинского мифа.