Украина в немецкой политике

Украинский вопрос. Освобождение нации

Уважаемые читатели! Вашему вниманию предлагается первая часть ранее не публиковавшегося текста, посвященного Украине, который принадлежит перу Романа Дмовского. Материал взят из Архива Министерства внутренних дел и государственного управления Польши.  

Перевод сделан читателем "Руськой Правды" Михаилом из Херсона. За что мы выражаем ему сердечную благодарность.

I. Освобождение нации

Одной из важнейших проблем нашей политики – как внутренней, так и внешней – является украинский вопрос. Обычно он понимается как одна из проблем народов, которые пробудились к самостоятельной жизни в девятнадцатом столетии, возвысили свою речь от положения народного говора до благородства литературного языка и в конце концов достигли независимой государственности. В этом смысле появление отдельного украинского государства на карте Европы – это лишь вопрос времени, и то недолгого.

 Это слишком простое понимание. Украинский вопрос в нынешней своей форме далеко выходит за пределы местной национальной проблемы: как вопрос национальности он гораздо менее интересен и менее значим, чем экономико-политическая проблема, от решения которой зависят большие дела в будущей системе сил не только в Европе, но и во всем мире. Именно ее значение необходимо прежде всего понимать, чтобы суметь занять в ней какую-то позицию, сознательно отстаивая собственные цели. Иначе украинская политика (В польском политическом лексиконе понятие «украинская политика» означало и означает «политика Польши на украинском направлении». Прим. переводчика.) не будет осмысленной.

О национальных проблемах, которые история девятнадцатого и начала двадцатого столетия выдвинула и высвободила, нужно вообще сказать, что они не так просты и не так уж похожи друг на друга, как это представляется поверхностному взгляду.

Классический образец национального возрождения и пример для других дали чехи. В стране, в которой лишь деревенское население говорило по-чешски, а все остальные слои были немецкими, в начале XIX в. развернулось чешское национальное движение, которое сформировало для себя литературный язык и создало на нем богатое письменное наследие, включающее произведения ряда крупных поэтов и ученых, которыми можно гордиться, прекрасно организовалось в экономической области, достигло преимуществ в производстве и на этом пути овладело городами и создало собственные ведущие социальные слои, умело организовалось на борьбу за свои права и интересы и начало проводить необычайно энергичную, целенаправленную политику, которая обеспечила Чехии первостепенную роль в габсбургской монархии. Наконец, при распаде этой монархии не только завоевало для Чехии независимость, но и добилось включения в нее Словакии, Венгерской Руси и части польских земель.

Но такая привлекательная история возрождения народа, уничтоженного не только политически, но и цивилизационно, все же является исключением. Второго подобного примера мы найти не сможем. Его можно понять только тогда, когда мы вспомним, что чехи как самостоятельный народ имели долгую, почти тысячелетнюю историю, что чешская цивилизация была уничтожена лишь в XVII столетии, что еще в шестнадцатом веке, золотом веке нашей цивилизации, наши писатели утверждали, что чешский язык, будучи древнее цивилизационно, более богат и развит, чем польский. Такая долгая и так недавно прерванная традиция собственной, к тому же высокоцивилизованной жизни, которой другие пробуждающиеся нации не имели, наполнила чешское национальное движение богатым содержанием и стала главной основой его мощи.

Добавим в скобках, что Чехия в свое время сыграла большую роль в борьбе с Римом, принимая активное участие в Реформации и стоящих за ней тайных союзах. Традиции этих союзов чешские политики возобновили в последнее время, что дало им тесную связь с влиятельными силами Европы и Америки и обеспечило энергичную поддержку их дела тайными организациями. Однако это сильно сказалось на их молодом государстве и на духе его политики, и только будущее покажет, не повлечет ли это для него за собой большие трудности.

Национальный вопрос приобрел большое значение как среди национально возрождающихся народов, так и в общественном мнении Европы под влиянием, главным образом, трех факторов: 1) французской революции, которая вывела на историческую арену народ, существующий независимо от государства и берущий в свои руки власть над государством; 2) занимающего в первой половине XIX в. внимание всей Европы польского вопроса, дела исторического народа, цивилизационно самостоятельного и имеющего богатую политическую идеологию, но лишенного собственного государства и, наконец, 3) романтизма в литературе, обращающегося к духовному богатству собственной расы, возвышающего ценность национальной традиции как источника поэтического вдохновения и духовной силы народа.

Однако нельзя сказать, что выросшее из этих источников спонтанное движение наций было главной причиной их эмансипации, их, если можно так выразиться, политической карьеры. В тот момент, когда национальная идея обрела свое место в Европе XIX в., дипломатии крупных держав поняли, что во многих случаях ее можно прекрасно эксплуатировать в борьбе с противником. Ее использовали прежде всего в восточном вопросе, против Турции. Балканские народы обязаны своим освобождением прежде всего тому, что мощные государства стремились к разрушению позиции Турции в Европе.

Державы, разделившие Польшу, в том же XIX веке заметили, что, пробуждая национальный вопрос на территории прежней Речи Посполитой, можно очень сильно ослабить поляков и мощно сократить польское национальное пространство. Они начали создавать национальные движения планомерно, собственными средствами.

Классическим примером в этом отношении является начало литовского движения. После подавления восстания 1863-64 гг. известный милютинский план организации образования в Царстве Польском имел целью ограждение от польского влияния всех возможных сил в стране, всего населения, говорящего по-русски, по-литовски, даже по-немецки и по-еврейски. К этому вела группировка всех этих стихий по возможности в отдельных средних школах, которые, впрочем, все были русскими.

В этом плане Мариампольская гимназия была предназначена для сыновей говорящих по-литовски помещиков северной части Сувалкской губернии. Существовавшее в школах для поляков дополнительное изучение польского языка было заменено в этой школе изучением литовского, первые учебники которого были разработаны по приказу правительства. Затем при Московском университете было учреждено десять стипендий для литовцев, воспитанников Мариампольской гимназии. Все первые литовские национальные деятели вышли из этих стипендиатов. Лишь гораздо позже (уже без поддержки и вопреки намерениям российского правительства) они перенесли свое движение из Царства Польского в Ковно, пропагандируя его прежде всего в духовных семинариях.

Ранее почти то же самое делала Австрия среди русского населения в восточной Галиции. Пруссия в свое время даже пыталась в своей правительственной статистике запатентовать изобретение кашубской и мазурской народностей, но впоследствии отреклась от этого изобретения.

Поэтому на каждый национальный вопрос следует смотреть с двух точек зрения: 1) что данная нация представляла собой как отдельная этническая единица – в языковом и цивилизационном аспектах, в аспекте исторических традиций; насколько она едина и 2) кто, против кого и с какой целью стремится к ее организации в новое государство.
С обеих этих точек зрения украинский вопрос представляется объектом очень сложным и тем самым очень интересным.

І І. Украина как народность

Слово «Украина», которое до недавних пор означало окраинные земли на юго-востоке Польши, в политическом языке последнего времени приобрело новое значение. В современной постановке украинского вопроса под Украиной подразумевается вся территория, население которой говорит в большинстве своем на малорусских диалектах, - пространство, на котором живет около пятидесяти миллионов человек.

Восточнославянские диалекты, называемые русскими, вначале мало отличающиеся друг от друга, количественно очень разрослись в результате колонизации слабо заселенных районов от Карпат и вплоть до Тихого океана благодаря ассимиляции их населения. Явное разделение их на велико- и малорусскую группы (добавить нужно еще третью – белорусскую) произошло лишь после уничтожения и опустошения Великого Киевского Княжества кочевыми половцами. Великорусский, русский язык формировался на лесном пространстве между Волгой и Окой, на котором славянские поселенцы постепенно сливались с финскими племенами и которое в течение двух столетий оставалось под монгольским игом. Он стал языком московского государства, будущей России, и дал великую и оригинальную литературу.

Говор же малорусский стал языком юго-запада, который все больше входил в сферу польского господства. Это было наречие Прикарпатья, которое на короткое время создало собственное государство, Галицкое Королевство, и диалект поселенцев, передвигавшихся под защитой польской державы все глубже в степь, все далее на восток, за Днепр, от Червонной Руси через Подолье, Киевщину, Черниговское и Полтавское воеводства и впитывающих в себя степные элементы. После утраты этих воеводств Польшей и затем после разделов Польши передвижение этих поселенцев на восток, за Дон, и на юг, к Черному морю, не прекратилось, и не прекратилось дальнейшее распространение малорусского говора. Отсюда огромное пространство, на котором он ныне звучит.

Малорусское население отличается от великорусского не только языком. Уже сам факт, что последнее колонизировало лесные пространства и перемешивалось с финскими племенами, в то время как первое распространялось по степи, впитывая в себя его кочевых жителей, должен был породить большую разницу. Еще большая разница возникла из различия исторических судеб. Когда великорусское население, оставаясь долго в сфере монгольского господства, формировалось под его влиянием, малорусское подверглось более или менее сильному западному, польскому влиянию и даже в значительной своей части было втянуто церковной унией в сферу влияния Римской Церкви. Можно даже сказать, что различия в характере, психологии более сильны, чем различия языковые.

Однако следует заметить, что между отдельными землями, на которых звучал малорусский, а как сейчас говорится, украинский язык, существует огромная разница в природных условиях и еще большие различия в исторической судьбе. Начиная от прикарпатских земель, которые уже почти тысячу лет назад принадлежали Польше, а от Казимира Великого до первого раздела всегда представляли собой неотъемлемую часть Короны, которые, наконец, никогда не были под российским владычеством, и заканчивая черноморским побережьем и поздно колонизированными землями на восток от Полтавщины, которые никогда не видели владычества польского, территорию малорусского языка можно разделить на какие-то семь или восемь отдельных частей, каждая из которых имела разную историю. Отсюда глубокие духовные, культурные и политические различия между отдельными частями населения, говорящего по-малорусски, и крайне бедный запас общего между всеми этими частями.

Украинский вопрос противоречит всем иным вопросам возрождающихся наций. Там в любом случае это вопрос пары или нескольких миллионов относительно единого населения, а здесь речь идет о десятках миллионов, но распадающихся на очень разнородные территориальные группы. При таком разнообразии говорить о существовании украинской народности можно только с большой натяжкой.

Тем не менее, сам факт существования народа, явно отличающегося своей речью, обычаями, характером, наконец, религией или обрядами от соседних или населяющих вместе с ним одни и те же земли, уже порождает вопрос, который в благоприятных условиях появляется на политической арене, – либо в результате устремлений деятелей, происходящих из этого народа, либо из-за махинаций государств, пытающихся разыграть этот вопрос в своих интересах. Это было неизбежно и на территории распространения малорусского языка.

Украинский вопрос родился одновременно в середине девятнадцатого века в двух находящихся на большом расстоянии друг от друга точках.

Самопроизвольное движение, начатое людьми чистыми и бескорыстными, ищущими отдельного культурно-литературного выражения для отдельного духа своего народа, появилось в это время на Заднепровской Украине. Его главным представителем был поэт Шевченко.

Не случайно его колыбелью была именно эта земля. Прежние Черниговское и Полтавское воеводства – это была наиболее стильная Украина, расово самая красивая и духовно самая энергичная. Эта земля в первой половине XIX века родила великого писателя Гоголя, который, хотя и писал по-русски, выражал в своем творчестве дух Украины. Она также оставалась очагом украинского движения в российском государстве.

Русское правительство не чинило препятствий этой культурно-литературной работе, хотя смотрело на нее не слишком доброжелательно. Оно воспринимало это движение как регионалистское. У поляков же, по понятным причинам, оно пользовалось симпатией, и они поощряли его преобразование в политическое. Их стремлением было выиграть его в борьбе против России. Это было вполне логичное стремление. В государстве, где русская стихия пыталась залить все, для собственной защиты следовало подпитывать все стремления к национальному противопоставлению себя России. Начиная с восстания [18]63 г., на знаменах которого рядом с Орлом и «Погоней» было помещено изображение Михаила Архангела, и заканчивая российской Думой, в которой по примеру Польского кола возникла автономная украинская группа, постоянно существует некая взаимная симпатия между польской политикой в российском государстве и украинским движением.

Второй точкой, в которой возник украинский вопрос, были земли, попавшие под оккупацию Австрии, - Восточная Галиция. Там его начало было совсем иным. Там австрийское правительство создает русский вопрос с целью ослабить поляков. Как говорили в Галиции, «граф Штадион изобрел русинов». Поэтому вопрос этого движения сразу же был поставлен как политический, а работа по культурному возрождению рассматривалась скорее как вспомогательная по отношению к политике операция.

Это был вопрос чисто местного значения, вопрос австрийского государства, охватывавший восточную Галицию и северную Буковину. Русины (Ruthenen) стали с политико-правовой точки зрения одной из австрийских народностей. Не все себя таковыми признали: кроме немногочисленных элементов, считающих себя поляками (gente Ruthenus, natione Polonus), крупная часть населения (старорусины) считали себя русскими и в культурной жизни пользовались русским языком, рассматривая малорусский язык в качестве лишь народного говора. Это направление подпитывалось и усиливалось Россией, которая вплоть до войны 1914 г. смотрела на Восточную Галицию как на свою будущую добычу.

Лишь в конце прошлого века начали говорить об «украинской» народности, населяющей как Восточную Галицию, так и юг российского государства, и возник «украинский» вопрос как проблема политического будущего земель, населенных этой народностью. С тех пор в австрийском политическом языке слово «русины» быстро начало вытесняться новым термином «украинцы».

Продолжение следует.

Текст 1930 г.
Источник: Архив МВДиГУ, шифр. К-458.
Предоставил Ян Стец.

Комментарий редактора польского издания

С момента публикации (Вероятно, все же речь идет о времени написания, а не первой публикации, так как редакция портала выше предварила текст замечанием, что он публикуется впервые и взят из архива. Прим. переводчика.) статьи Романа Дмовского «Украинский вопрос» прошло более 80 лет. За такое долгое время история успела верифицировать взгляды и оценки автора как в положительном, так и в отрицательном смысле. Дмовский правильно представил условия и причины, которые сделали невозможным возникновение (в тот период) независимого украинского государства. Оно возникло в конце концов главным образом в результате распада СССР и до сих пор его основной слабостью являются межрегиональные различия и антагонизм.

Однако сравнение условий, в которых находились чехи и украинцы на протяжении XVII–XX вв., не представляется удачным. Ибо чехи после утраты независимости в XVII веке существовали в рамках одного государства – Австро-Венгерской монархии, занимая там в период неволи довольно высокое положение. Украина же была все это время разделена вначале между Россией и Польшей, затем между Россией и Австро-Венгрией. Нетрудно доказать, что последствия этих разделов заметны до сих пор.

Очень удачно представил автор роль Германии в украинском вопросе в целом. Независимо от геополитических раскладов, Германия всегда поддерживала всякого рода националистические движения на территории Украины, рассчитывая превратить будущее украинское государство в своего вассала и использовать огромные природные богатства этого района (уголь, руды металлов, прекрасные условия развития сельского хозяйства). Так было особенно в период второй мировой войны. Так есть и сейчас, с той лишь разницей, что Германия, играя ведущую роль в Европейском союзе, хочет таким путем реализовать свои далеко идущие цели в данном регионе.

Не подтвердился до сих пор тезис автора о том, что Россия без Украины не сможет функционировать. Этот тезис часто повторяли американские политологи (З. Бжезинский) в недалеком прошлом.

В оправдание автора следует признать, что в то время трудно было предвидеть, что Россия сможет освоить огромные природные богатства Урала, Сибири и Дальнего Востока. Умело произведенные преобразования в сельском хозяйстве привели к тому, что Россия, которая в период СССР, имея в своем составе Украину, импортировала ежегодно 30-40 млн. тонн зерна, сегодня – шестой по значению его экспортер в мировом масштабе. Сегодня безработица в России не превышает 6%. Она стала меккой для гастарбайтеров с постсоветского пространства Средней Азии, но также с Украины и Белоруссии. Эти достижения были бы наверняка намного больше, если бы не десятилетний период безвластия во времена правления команды Бориса Ельцина, который часто называют «смутой».

Сказанное выше не означает, что у России нет серьезных экономических и политических проблем, связанных с возникновением украинского государства. Достаточно назвать сильные антирусские тенденции на территории Западной Украины, трудные экономические условия, в том числе, не конца решенные проблемы транзита нефти и газа в страны Центральной Европы и т. п.

Необычайно существенна утрата Россией большей части побережья Черного моря, что при неуверенном и постоянно меняющемся положении на Кавказе явно ослабляет позицию России как великой державы. Эти проблемы несомненно обострятся после возможного вступления Украины в ЕС.

И, наконец, очень ценный вывод, который делает автор: Польша должна очень осторожно подходить ко всяческим декларациям и обещаниям, даваемым ведущими украинскими политиками, политическими партиями и т. п. Мы, правда, в настоящее время не имеем с Украиной территориальных проблем (хотя некоторые крайние группировки и политические партии на Украине пытаются их создавать), но у нас есть огромный общий багаж трагического исторического опыта, в оценке которого отсутствует единство мнений.

 В период президентской кампании 2004 г. на Украине польские правящие круги и большинство политических партий оказали существенную поддержку Виктору Ющенко, который вскоре после победы в избирательной борьбе совершил попытку широкого облагораживания фашистских группировок ОУН-УПА. Своеобразным символом стало личное участие В. Ющенко в открытии памятника Роману Клячкивскому («Климу Савуру»), в 1942-1944 гг. руководившему этническими чистками на Волыни. Эти и другие действия украинских политиков должны настораживать.

В заключение следует подчеркнуть, что, несмотря на истекшие 80 лет, многие взгляды и тезисы автора остаются актуальными и заслуживают популяризации.

Ян Стец

II. Украина в немецкой политике

Легкость, с которой венские политические круги с местного, узкого понимания русинов (Ruthenen) перескочили на широкое понимание украинцев и внутренний австрийский русский вопрос заменили международным украинским, была поразительной. Она была бы просто непонятной, если бы не глубокое изменение, которое произошло в то время, в конце прошлого века, в положении габсбургской монархии.

Австро-Венгрия, связанная на протяжении более десятка лет договором с Германией, в конце века заменила этот договор более глубоким, более тесным союзом, с одной стороны, ведущим к тому, чтобы дать немцам и венграм монархии, господству которых угрожали другие народности, опору в немцах рейха, а с другой – подчинить австро-венгерскую дипломатию внешней политике Германской империи. Уже тогда действиям австрийской политики, которые невозможно было понять в Вене, находилось объяснение в Берлине.

В это время общенемецкая политическая литература начала оживленно разрабатывать концепцию нового государства – Великой Украины. Тогда же было образовано германское консульство во Львове – не для немецких граждан, которых в восточной Галиции, собственно говоря, не было, а для политического сотрудничества с украинцами, о чем, впрочем, было заявлено публично. Была также раскрыта энергичная акция на русской территории, проведенная Союзом защиты восточных окраин (Ostmarkenverein), созданным в Германии для борьбы с польскостью.

Оказалось, что, как только проблема стала украинской, центр тяжести политики по этому вопросу был перенесен из Вены в Берлин.

Возникает вопрос: почему Германия, не имея русского населения в своем государстве, так живо занялась этим проблемой? Это не могло быть идеалистическое, бескорыстное желание поддержки возрождающейся народности, поскольку интерес к вопросу исходил от правительства и сфер, представляющих агрессивную германскую политику. Это было разыгрывание вопроса в немецких интересах. Против кого?

В период, предшествующий мировой войне, Германия смотрела на Россию как на поле своей экономической эксплуатации и сферу своего политического влияния. Даже за пределами Германии Россия иногда рассматривалась как часть более широкой германской империи. С этой позиции Германия стремилась ослабить Россию как политически, так и экономически: немцы были заинтересованы том, чтобы она была неспособна противостоять им ни в одной сфере.

В самом конце минувшего столетия Россия, которая видела главное богатство малорусских земель в их необычайно урожайном черноземе, начала энергично эксплуатировать обильные залежи железа и каменного угля, находящиеся там, и на этом строить свою собственную промышленность, рассчитанную не только на внутренние нужды, но и для продажи на иностранных восточных рынках. Для Германии это означало не только сокращение российского рынка для ввоза, но также новое соперничество на азиатских рынках.

С другой стороны, Германия в конце минувшего века укрепилась в Турции и занялась делом полного овладения ею. Здесь большим препятствием для нее была позиция России на Черном море и ее доступ к Балканам.

Все эти опасности и трудности устраняла смелая идея создания независимой, Великой Украины. Кроме того, учитывая культурно-национальную слабость украинской стихии, ее неоднородность, присутствие на морском побережье разнородных этнических элементов, ничего общего не имеющих с украинизмом, обилие в стране еврейского населения, наконец, значительное количество немецких поселенцев (на Херсонщине и в Крыму), можно было быть уверенным, что новое государство удастся подчинить сильному германскому влиянию, взять его эксплуатацию в немецкие руки и полностью руководить его политикой. Независимая Украина обещала стать экономическим и политическим филиалом Германии.

Россия же без Украины, лишенная ее хлеба, угля и железа, оставалась бы территориально большим государством, но неслыханно слабым экономически, не имеющим никаких шансов на экономическую самостоятельность, обреченным на вечную зависимость от Германии. А будучи отрезанной от Черного моря и Балкан, перестала бы приниматься в расчет в турецких делах и вопросах балканских стран. Эта территория оставалась бы полной прерогативой Германии и ее помощницы – габсбургской монархии.

С точки зрения целей германской политики по отношению к России, крупнейшим вопросом этой политики была бы, несомненно, Великая Украина.

Однако был еще кое-кто, в борьбе с которым Германия считала украинский план спасительным.

Когда польский вопрос во второй половине XIX века сошел с повестки дня международной жизни и стал внутренним вопросом трех разделивших Польшу держав, германская политика была единственной, которая смотрела с открытыми глазами на этот вопрос в целом. Она не разделяла оптимизма России и Австрии и не переставала опасаться возвращения этого вопроса на международную арену. Этого не скрывал Бисмарк, а Бюлов открыто говорил, что Германия борется не только со своими поляками, но и со всем польским народом.

Немцы понимали, что быстрый прогресс их политики в мире ведет к большому конфликту. А времена крупных столкновений между державами характеризуются тем, что подавляемые в мирное время вопросы немедленно вырываются на международную арену. Польский вопрос не был так задушен, чтобы не суметь уже никогда выплыть на поверхность; наоборот, в конце XIX века в Польше началось движение политического возрождения, во всех трех оккупированных частях страны создавался единый национальный лагерь, свидетельствующий о том, что новые польские поколения чему-то научились, говорящий подлинно политическим языком, которого в Польше уже давно не слышали.

Выход Польши на международную арену в качестве великого народа был бы для германской политики большим поражением. Если этот народ нельзя было уничтожить, его следовало сделать малым. А самым простым путем для этого было создание украинского государства и передвижение его границ вглубь польских земель на такое расстояние, на которое распространяются звуки русской речи.

Украинский план был, таким образом, способом нанести мощный удар одновременно России и Польше.

Этот план был реализован на бумаге. Этой бумагой был договор, подписанный в 1918 г. в Брест-Литовске сколоченной на скорую руку делегацией Украинской Республики, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией – с другой. Он остался на бумаге, так как могущественная до недавних пор Германия в этот момент была уже способна лишь на то, чтобы подписывать бумаги.

Он сохранился как завещание кайзеровской Германии, в трудное послевоенное время ожидающее своих исполнителей.

IV. Украина в мировой политике

После русской революции украинский вопрос вошел в новую фазу. При федеральном устройстве советского государства та часть его территории, на которой большинство населения говорит на малорусском наречии, стала украинской республикой, со спорным объемом самостоятельности и официальным украинским языком.

Одновременно, после воссоздания Польши в результате мировой войны часть земель древней Речи Посполитой с русскоговорящим населением, а среди них прежняя Восточная Галиция, являющаяся очагом украинского движения, вошла в состав нашего государства.

В такой ситуации украинский вопрос не был признан решенным ни украинцами, ни теми силами, которые их делами по тем или другим причинам занимались. На этой почве не прекратилось брожение и не прекратились действия, направленные на отрыв русских земель как от советской России, так и от Польши. Эти действия вызвали даже знаменитый поход на Киев с польской стороны в 1920 г., причины и политические цели которого до сих пор как следует не выяснены. Он ничего принципиально не изменил в состоянии украинского вопроса, разве что Рижский мир, который после него был заключен, определил границы советской Украины на западе, устраняя Польшу со значительной части территории, которую она до этого фактически занимала.

В эти первые годы после мировой войны и русской революции еще не предполагалось, что украинский вопрос вскоре приобретет мировое значение.

Как все уже сегодня знают, война 1914-18 г., которая в восточной Европе вызвала прежде всего глубокие политические перевороты, для остального мира, в особенности для западной Европы, стала крупным переворотом экономическим. Эту роль она сыграла не только потому, что уничтожила значительную часть богатства народов и дезорганизовала существовавшую до нее систему экономических отношений, но также потому (и это в гораздо большей степени), что прекрасно ускорила прогрессировавший уже до нее процесс, который прежде всего состоит в промышленной децентрализации мира. Этот процесс несет государствам, в которых промышленность до сих централизовалась, катастрофу.

Эти последствия войны, как следует недооцененные вначале (ибо казалось, что экономические трудности являются лишь временными), ощущаются тем сильнее, чем мы дальше от войны. Все заметнее, что правительства неспособны с ними справиться, и непосредственно заинтересованные круги, представители крупного капитала, демонстрируют все большую энергию и все большую изобретательность в поиске средств спасения.

Излюбленная идея, над которой работают сегодня многие светлые умы, не столько политические, сколько финансовые, – это распределение производства путем соглашения между государствами мира, ведущее к тому, чтобы одни стали производителями, а другие согласились стать потребителями того или иного товара. Тот, кто из потребителя захотел бы выбиться в производители, был бы признан врагом установленного в мире порядка. Речь идет о том, чтобы первенствующие сегодня экономически и политически государства, производящие все более дорогие товары, были защищены от соперничества других государств, которые, умея производить дешевле, начали в последнее время развивать свою промышленность.

Однако осуществление этой недюжинной идеи, несмотря на наличие Лиги наций и целого ряда других помощников, нелегко. Одним из крупнейших препятствий, стоящих у нее пути, является советская Россия. Она явно смеется над попытками капиталистической Европы и Америки спасти установленный в мире торговый порядок, как об этом свидетельствует хотя бы последняя речь Сталина в Москве. Эти насмешки могли бы остаться пустыми словами, если бы Россия была лишена угля и железа, которые в изобилии имеет именно на украинской территории. Таким образом, оторвать Украину от России значило бы вырвать ей зубы, обеспечить себе защиту от ее соперничества и обречь ее на роль вечного потребителя продукции чужой промышленности.

В связи с названной первоочередное место на повестке дня мировых проблем занимает сегодня другая великая идея.

Значение, которое сегодня приобрели автомобиль и аэроплан в мирное и военное время, и все более широкое применение нефтяных моторов, прежде всего на кораблях, привели к тому, что скромная до недавних пор нефть возглавила виды сырья, добываемые из недр земли. Если государства, до сих пор господствующие в мировой экономической системе, смогут сосредоточить в своих руках всю или почти всю нефть, их господство могло бы быть обеспечено надолго, если, разумеется, какой-нибудь технический переворот не отнял бы у нефти ее нынешнее значение.

Отсюда идея разделить мир на флиртующих друг с другом немногочисленных владельцев нефти (что делает их привилегированными) и на недоразвитых остальных, которые это ценное топливо могут получать лишь от первых или не получать вовсе, например, в случае войны.

Даже то скромное количество нефти, которое находится в нашем Прикарпатье, было главным препятствием в решении вопроса восточной Галиции на мирной конференции.

Преимущественное количество известной сегодня нефти находится в Америке. Соединенные Штаты производят более 69% всей нефти в мире. Кроме того, второе место в мире по производству нефти занимает Венесуэла, четвертое – Мексика, наконец, большое количество производят Колумбия, Перу и Аргентина. На всю эту нефть уже наложила руку или еще надеется ее наложить Америка.

В нашем Старом Свете нефть в меньших количествах имеет Европа (прежде всего Румыния, потом Польша) и Азия. Персия (эксплуатация главным образом в английских руках) занимает пятое место в мировой добыче, Голландская Индия – седьмое, меньшее количество добывается в Британской Индии, в Японии и Китае. В последние годы англичане открыли нефть в Ираке и начали ее эксплуатировать.

Однако самые богатые источники нефти в Старом Свете, составляющие почти половину производства всей Европы и Азии и способные производить значительно больше, находятся на Кавказе (Баку). Благодаря им Россия занимает ныне третье место в производстве нефти.

Таким образом, вторая великая идея сегодняшней программы упорядочения мира разбивается о советскую Россию.

Украина не имеет нефти, она могла бы ее иметь, если бы к ней присоединить польские земли с Дрогобычем и Бориславом, но, если довольно широко понимать ее территорию и добраться вплоть до Каспийского моря, как это уже начинают делать, отрыв Украины от России повлечет за собой отсечение последней от Кавказа и освобождение кавказской нефти от ее господства.

Это связывает украинский вопрос с наиболее актуальным сегодня вопросом в мире – проблемой нефти.

Роман Дмовский  

Продолжение следует.

Текст 1930 г.
Источник: Архив МВДиГУ, шифр К-458.

Перевод сделан читателем "Руськой Правды" Михаилом из Херсона. За что мы выражаем ему сердечную благодарность.