Узнав о прослушивании их телефонных разговоров американской разведкой, руководители Франции, Германии, Бразилии и ряда других стран потребовали объяснений от президента США или иным образом выразили свое возмущение этой шпионской деятельностью. Однако не протестовали против американского шпионажа руководители Великобритании. А вскоре стало известно, что английская разведка тесно сотрудничала с американской в осуществлении беспрецедентной операции слежки за правительствами суверенных государств, включая союзников по НАТО.

Еще в годы холодной войны британские секретные службы тесно сотрудничали с американской разведкой. К тому времени разведка Великобритании накопила немалый опыт проведения ряда успешных операций. Сотрудникам британских разведывательных служб удалось раскрыть германский заговор с целью похитить бывшего короля Великобритании Эдуарда VIII с тем, чтобы превратить его в главу прогерманского марионеточного правительства. Им удалось заманить Рудольфа Гесса в Шотландию. Подкинув немцам тело мнимого британского офицера вместе со специально сфабрикованными документами, английские разведчики убедили германское командование в подготовке десанта войск союзников в Греции и сумели скрыть планы о готовившейся операции в Сицилии. Английские разведчики умело использовали обнаружение на борту захваченной подводной лодки немецкой шифровальной машины "Энигма" для того, чтобы на протяжении всей войны получать достоверную информацию о передвижениях германских вооруженных сил и их планах. На счету у английской разведки были и другие успехи.

Английские рыцари плаща, кинжала... и пера

Деятельность британской разведки опиралась на вековые национальные традиции в культуре и жизни страны. Бурная история Британии с гражданскими войнами, феодальными смутами, дворцовыми интригами и заговорами, а также разгулом разбойных банд повлияла на национальный характер британцев, отразилась в фольклоре, а затем в художественной литературе. И хотя время кровавых войн Алой и Белой Розы прошло, а предметы конфликтов измельчали, тайные интриги и связанные с ними выслеживания противника, обмен полученной информацией о нем и разработка хитроумных ходов против него по-прежнему занимали умы многих обитателей Британских островов, что отразилось в романах английских писателей.

Хотя не Англия стала родиной детективного романа, именно здесь появились самые знаменитые авторы детективной литературы – Артур Конан Дойль и Агата Кристи, а также созданные ими персонажи -Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро и мисс Марпл.

Великобритания до сих пор заметно опережает другие страны мира и по тиражам "шпионских романов".

Даже в английской художественной классической литературе, далекой от детективного или шпионского жанра, были многократно запечатлены примеры сложных заговоров с разведывательными ходами, к которым прибегали герои романов.

Хитроумные заговоры с умело проведенными шпионскими операциями предпринимали герои многих романов писателя XIX века Энтони Троллопа в своих попытках завладеть небольшими церковными должностями. В своем романе "Мастера" писатель Чарльз Сноу подробно описывал, как университетские ученые ХХ века готовят заговоры и контрзаговоры с целью добиться поста ректора, как только им стало известно, что обладатель этой должности заболел раком.

Вероятно, не только для англичан характерно умение выслеживать, дотошно разбирать полученные наблюдения и сообщать об их итогах участникам узкого круга лиц для разработки интриги против объекта слежки. Однако очевидно, что, рассказывая про жизнь своих соотечественников, английские писатели посвящали многие свои произведения слежке, анализу собранной информации и разработке на этой основе тщательно продуманных решений.

Эти особенности английских литераторов давно решили использовать правители Британии для сбора надежных сведений о подспудных течениях в обществе, могущих дестабилизировать существовавший строй. В начале XVIII века влиятельный вельможа при дворе королевы Анны (1702-1714 гг.) граф Оксфорд писал: "Было бы крайне полезно иметь на стороне правительства скромного писателя хотя бы даже для точного изложения истины". Справедливо рассудив, что наблюдательность писателя, его умение глубоко анализировать увиденное, нешаблонный и независимый ум, способность найти ёмкие слова и яркие образы для изложения наблюдений и выводов можно было использовать для получения своевременной и содержательной информации, мудрых и оригинальных суждений, граф привлек для конфиденциального информирования властей Даниэля Дефо и Джонатана Свифта.

А вскоре создатель "Робинзона Крузо" создал эффективную организацию общенациональной слежки за настроениями в обществе, их анализу и принятию соответствующих ответных мер.

Хотя Великобритания не была единственной страной мира, в которой некоторые писатели были не только мастерами пера, но по совместительству также "рыцарями плаща и кинжала", в этой стране раньше других сложилась традиция привлекать авторов художественных произведений к тайному информированию правительства. По мере же распространения британских владений по всему миру Лондон стал принимать меры, чтобы использовать мастеров художественной литературы для сбора высококачественной информации о том, что творилось на всей планете. Поэтому многие известные писатели Великобритании использовались не только для сбора информации и ее аналитической обработки, но и для организации тайных операций в различных государствах мира, которые были возможны благодаря связям мастеров слова в различных общественных кругах многих стран земного шара, а также доверию к ним в международном сообществе. Британскими писателями-разведчиками были Грэм Грин, Ян Флеминг и немало других видных английских писателей.

Заговор Моэма

В этих рядах оказался и известный английский писатель Уильям Сомерсет Моэм, который рассказал о тайных страницах своей жизни в своей автобиографии "Подводя итоги". Моэм объяснял свое согласие сотрудничать с военной разведкой Великобритании так: "Работа привлекала меня благодаря моей любви к романтике и в то же время из-за тяги к абсурдным и смешным ситуациям". О своей разведывательной деятельности писатель подробно поведал также в своих рассказах об Эшендене, под фамилией которого он вывел себя ("Эшенден, или Британский агент").

В 1917 году руководители британской разведки направили Моэма в Россию. Писатель вспоминал: "Мои инструкции требовали, чтобы я вступил в контакт с силами, враждебными правительству, и подготовил план, который бы удержал Россию от выхода из войны". Хотя страны Антанты, включая Британию, не спешили помогать России оружием, они опасались заключения мира на Восточном фронте. Чтобы предотвратить его, они планировали осуществить государственный переворот в России.

По словам Моэма, он "испытывал робость, не будучи уверенным в том, что у меня имеются качества, необходимые для выполнения задания. Однако, кажется в то время не было ни одного подходящего человека. В то же время то обстоятельство, что я был писателем, служило хорошим "прикрытием" для выполнения задания".

Даже когда Моэм стал живым классиком английской литературы, он вспоминал свою поездку в Россию как "самую значительную миссию, которую когда-либо выполнял".

По его словам, он "испытывал удовлетворение от той ответственности, которая была возложена" на него. Описывая себя под именем Эшендена, Моэм писал: "Он должен был действовать самостоятельно, не подчиняясь никому. Он имел в своем распоряжении неограниченные средства (в поясе, который был у него на теле, были ассигнации на такую сумму, что у него кружилась голова, когда он об этом вспоминал). Он должен был осуществить дело, которое превышало человеческие возможности, хотя он и не подозревал об этом, а потому был уверен в своей способности справиться с заданием".

В рассказе об Эшендене Моэм красочно описал свое прибытие в Россию в августе 1917 года: "Владивосток. Поистине край света. Эшенден совершил долгое путешествие: сначала из Нью-Йорка в Сан-Франциско, затем на японском пароходе по Тихому океану до Иокагамы, потом на русском корабле... по Японскому морю из Цуруки в Россию. Во Владивостоке он должен был пересесть на трансибирский поезд, чтобы добраться до Петрограда".

В пути Моэма сопровождали "четыре преданных чеха, которые должны были действовать в качестве офицеров связи между мною и профессором Масариком (будущим президентом Чехословакии. – Ю.Е.), имевшим под своим командованием что-то около шестидесяти тысяч своих соотечественников в различных частях России".

К этому времени Англия и Франция приняли решение использовать чехословацкий корпус в качестве "военно-полицейской силы" для "наведения порядка" в России.

Помимо руководителей чехословацкого корпуса, Моэм упоминает о своих постоянных контактах с Борисом Савинковым, вождем эсеровских террористов, убийцей министра внутренних дел России В. К. Плеве и великого князя Сергея Александровича. Беспощадный террорист произвел на Моэма неизгладимое впечатление - "один из самых поразительных людей, с которым я когда-либо встречался". Вместе с Савинковым в организации заговора участвовали и другие правые эсеры - его единомышленники.

До конца жизни Моэм был уверен, что "существовала известная возможность успеха, если бы я был направлен на шесть месяцев раньше". Когда же писатель прибыл из Владивостока в Петроград, обстановка в стране достигла критической стадии. "Дела в России ухудшались, - писал Моэм. - Керенский, глава Временного правительства, был съедаем тщеславием и увольнял любого министра, который, как ему казалось, представлял угрозу для его положения. Он произносил бесконечные речи. Нехватка продовольствия становилась все более угрожающей, приближалась зима, и не было топлива. Керенский произносил речи. Находящиеся в подполье большевики активизировались, Ленин скрывался в Петрограде, говорили, что Керенский знает, где он находится, но не осмеливался арестовать его. Он произносил речи".

К концу октября 1917 года Моэм завершил свою работу по созданию мощной подпольной организации, готовой к выступлению. Он отправил в Лондон шифровку с подробным изложением окончательного плана государственного переворота. Моэм вспоминал, что "план был принят, и ему были обещаны все необходимые средства". Однако, организатор заговора попал в цейтнот.

В значительной степени нехватка времени была вызвана тем, что правящие круги России проявляли патологическую неспособность к быстрым действиям даже во имя самосохранения.

Моэм писал: "Бесконечная болтовня там, где требовались действия, колебания, апатия, когда апатия вела к разрушению, высокопарные декларации, неискренность и формальное отношение к делу, которые вызвали у меня отвращение к России и русским". Возможно, что острый приступ русофобии, которой всегда были заражены многие люди из стран Запада, также не способствовал успешной деятельности Моэма.

К тому же активности Моэма, террориста и писателя Савинкова, а также руководителей чехословацкого корпуса и других участников заговора противостояла целеустремленность и организованность большевистской партии во главе с Лениным. По свидетельству Моэма, в конце октября 1917 года "слухи становились все более зловещими, но еще более устрашающими приобрела реальная активность большевиков. Керенский носился взад и вперед как перепуганная курица. И вот грянул гром. В ночь 7 ноября 1917 года большевики восстали... Министры Керенского были арестованы".

На другой же день после победы Октябрьской революции писателя предупредили, что большевики разыскивают тайного резидента Великобритании. Отослав шифрованную телеграмму в Лондон, вождь заговора срочно покинул Россию.

Великобритания направила специальный боевой крейсер, чтобы вывезти своего супершпиона из Скандинавии.

Почему Моэм поехал в Петроград через США и Сибирь?

Хотя Моэм писал о провале своей миссии в России, последующие события в России позволяет предположить, что деятельность писателя-разведчика имела более значительные последствия для нашей страны, помимо провала плана государственного переворота. Всё ли рассказал Моэм о своем заговоре? Почему, если "время поджимало", британский разведчик в сопровождении четырех чехословаков из окружения Масарика прибыл в Петроград не через Северное море и нейтральные страны Скандинавии (что заняло бы несколько дней), а проделал тот путь, который он описал в рассказе об Эшендене? Ведь, избрав столь длинную дорогу в Петроград, разведчик рисковал попасть в цейтнот и в конечном счете попал в него!

Вряд ли было случайным присутствие США и Сибири в маршруте Моэма и его спутников в ходе их поездки 1917 года. Еще до начала Первой мировой войны США заняли ведущее место в мировой экономике. Нажившись же на поставках различных товаров, в том числе и оружия, в годы Первой мировой войны, США превратили ведущие державы мира в своих должников. Вступив в боевые действия на стороне Антанты в апреле 1917 года, США исходили из того, что без учета их мнения не могут решаться важнейшие международные вопросы, в том числе и судьба России.

Возросла и зависимость России от США. В то время как экспорт из России в США с 1913 по 1916 год упал в 3 раза, импорт американских товаров возрос в 18 раз. Если в 1913 г. американский импорт из России был несколько выше ее экспорта из США, то в 1916 г. американский экспорт превышал российский импорт в США в 55 раз. Зависимость России от США стремительно усиливалась, а американцы требовали быстрой уплаты возраставших российских долгов, в том числе предоставлением им новых концессий на кабальных условиях.

Вскоре после начала Февральской революции посол США в России Дэвид Фрэнсис предложил России новый заем в 100 миллионов долларов для временного погашения долгов. Но за этот и прежние займы американцы требовали немедленной уплаты натурой. По договоренности с Временным правительством в Россию из США была направлена миссия "для изучения вопросов, имеющих отношение к работе Уссурийской, Восточно-Китайской и Сибирской железных дорог".

Можно предположить, что поездка Моэма и четыре чехословаков по Транссибирской железной дороге была связана с "изучением" английской разведкой по согласованию с американцами пути через Сибирь и возможностей установления контроля над ним.

Известно, что вскоре после завершения поездки Моэма и его спутников по Транссибирской дороге в середине октября 1917 г. был сформирован так называемый "Русский железнодорожный корпус". "Русский" корпус состоял только из американцев. В его двенадцати отрядах находилось 300 железнодорожных офицеров, механиков, инженеров, мастеров, диспетчеров, которые должны были быть размещены между Омском и Владивостоком. Как подчеркивал советский историк А.В. Березкин, "правительство США настаивало на том, чтобы присылаемые им специалисты были облечены широкой административной властью, а не ограничивались бы функциями технического наблюдения". Фактически значительная часть Транссибирской железной дороги переходила под американский контроль.

Октябрьская революция помешала осуществлению этих планов и хотя 14 декабря 1917 г. "Русский железнодорожный корпус" в составе 350 человек прибыл во Владивосток, через три дня он отбыл оттуда в Нагасаки.

Однако вскоре Транссибирская железная дорога вновь стала объектом переговоров, в ходе которых встал вопрос о присутствии на всем ее протяжении уже другого иностранного корпуса. С февраля 1917 года начались переговоры советских властей с руководством чехословацкого корпуса, в ходе которых было решено доставить чехов и словаков во Францию. Хотя очевидно, что любой путь в объезд Центральных держав был не ближним, все же дороги через Каспий и Персию, или через Скандинавию и Северное море, и даже через Баренцово море не был бы короток, почему-то была избрана самая длинная дорога - через Сибирь, а далее морем в Западную Европу. По соглашению, подписанном 26 марта 1918 года, перед посадкой в поезда солдаты чехословацкого корпуса должны были сдать оружие советским властям.

Это положение соглашения вызвало беспокойство западных держав на секретных совещаниях их дипломатов, состоявшихся в Москве в апреле и мае 1918 года. Тогда Д. Фрэнсис писал своему сыну в США: "В настоящее время я замышляю... сорвать разоружение 40 тысяч или больше чехословацких солдат, которым советское правительство предложило сдать оружие". Обсуждая планы использования чехословацкого корпуса, государственный секретарь США Р. Лансинг писал в это время президенту США Вудро Вильсону: "Разве невозможно среди этих искусных и лояльных войск найти ядро для военной оккупации Транссибирской железной дороги?"

Хотя впоследствии утверждали, что выступление чехословаков было вызвано требованием советских властей сдать оружие в соответствии с соглашением от 26 марта, было очевидно, что мятеж был заранее и тщательно подготовлен.

В условиях общего развала страны и отсутствия у Советской России значительных вооруженных сил (к концу весны 1918 г. в рядах Красной Армии вместе с внутренними формированиями насчитывалось лишь 116 тысяч пехотинцев и 7940 кавалеристов) 45-50 тысяч вооруженных представителей двух народов Центральной Европы, выступив 25 мая, в считанные недели взяли под свой контроль обширные территории Заволжья, Урала, Сибири и российского Дальнего Востока.

Сразу же после начала чехословацкого мятежа бывшие союзники России по Антанте объявили, что надо спасать чехов и словаков от большевиков. 29 июня, в день, когда чехословаки заняли Владивосток, туда прибыли также английские войска. Были усилены уже находившиеся во Владивостоке японские вооруженные силы. А вскоре "на защиту чехов и словаков" выступило 120 тысяч иностранных интервентов. Помимо англичан и японцев, во Владивостоке высадились военные части американцев, французов, канадцев, итальянцев и даже сербов и поляков.

Так сработала мина замедленного действия, заложенная Моэмом осенью 1917 года, открыв путь не только для Гражданской войны, но и полномасштабной иностранной интервенции.

Погоня за золотым запасом России

Видимо, не только Трансиб, но и несметные богатства, которые находились на его пути, были целью западных держав. Выступая в конгрессе США 20 июня 1918 г., сенатор Шерман обратил особое внимание на необходимость воспользоваться случаем для покорения Сибири. Сенатор заявлял: "Сибирь - это пшеничное поле и пастбища для скота, имеющие такую же ценность, как и ее минеральные богатства". В декабре 1918 г. на совещании на Государственном департаменте была намечена программа "экономического освоения" России, предусматривавшая вывоз из нашей страны 200 тысяч тонн товаров в течение первых трех-четырех месяцев. В дальнейшем темпы вывоза из России товаров в США должны были возрасти.

Самой же лакомой приманкой для интервентов являлся золотой запас страны, большая часть которого была вывезена в Казань (а меньшая часть - в Нижний Новгород) после начала наступления немецких и австрийских войск в 1915 году.

После начала мятежа чехословацкого корпуса, в середине июня 1918 года по распоряжению В.И. Ленина главный комиссар Народного банка республики Т.И. Попов предписал Казанскому банку подготовиться к возможной эвакуации ценностей в Нижний Новгород, где уже находилась часть золотого запаса страны. С этой целью началась спешная замена прогнивших от времени мешков, в которых хранилось золото с 1915 года.

27 июня в разгар подготовки к эвакуации золотого запаса главком Восточного фронта эсер М.А. Муравьев вызвал к себе управляющего Казанского отделением Государственного банка Марина и потребовал прекратить приготовления к вывозу золота, так как это, мол, провоцирует панические настроения. Узнав об этом, Попов из Москвы немедленно потребовал продолжить подготовительные работы, телеграфировав: "Не обольщайтесь самохвальством Муравьева".

Тогда Муравьев стал готовить перевозку золота не в Нижний Новгород, а в Симбирск. 10 июля он прибыл сам в Симбирск, где объявил о перемирии с белочехами, начале войны против Германии и наступлении войск Восточного фронта на Москву. Однако мятеж Муравьева продолжался недолго. Сам Муравьев был убит красноармейцем во время подавления мятежа.

За четыре дня до прибытия Муравьева в Симбирск, 6 июля в Ярославле и ряде других городов Верхнего Поволжья вспыхнули мятежи под руководством "Союза защиты родины и свободы", во главе которого стоял правый эсер Борис Савинков. Позже многие гадали, зачем Савинков поднял мятежи в Ярославле, Рыбинске, Ростове, Владимире, Муроме, где силы правых эсеров были невелики, а не, скажем, в Калуге, где у них была мощная организация. Не исключено, что одной из целью мятежников был Нижний Новгород и часть золотого запаса республики, находившаяся там.

Накануне мятежа в Верхнем Поволжье, Савинков посетил Казань, где встретился со своими сторонниками, а также членами сербского корпуса, готовыми восстать по мере приближения к Казани чехословаков. Савинков поддерживал также контакты с руководством чехословацкого корпуса, сложившиеся в ходе подготовки заговора Моэма. Еще до начала мятежа деньги членам "Союза защиты родины и свободы" доставил ближайший помощник Масарика И. Клецанда.

Хотя мятеж Савинкова был подавлен, наступление чехословацкого корпуса на Казань продолжалось. 5 августа пока на окраине Казани шли бои, работникам банка удалось погрузить 100 ящиков с золотом в грузовые автомашины. Их вывезли из Казани. Однако основную часть золотого запаса вывезти не удалось, и чехословацкие отряды, которым помогали члены сербского корпуса, захватили Казанское отделение Государственного банка.

Но в сентябре красные начали наступление. По мере их приближения к Казани, было принято решение эвакуировать золото в Уфу, где к этому времени было созвано так называемое "Государственное совещание", избравшее "Временное всероссийское правительство" (ее называли "Уфимской директорией").

Общая сумма ценностей, вывезенных из Самары в Уфу, составляла 1 миллиард 100 миллионов золотых рублей. Однако значительная часть этого груза исчезла по пути.

Когда его опять стали эвакуировать на восток в октябре 1918 года, на сей раз в Омск, ценный груз разместился уже не в пяти, а в двух железнодорожных эшелонах.

По мере же дальнейшего перемещения на восток запасы золота и других драгоценностей опять стали таять. Когда в мае 1919 года в Омске была проведена ревизия золотого запаса, вывезенного из Казани, общая стоимость золота и других ценностей составляла 651 532 117 рублей 86 копеек, то есть почти в 2 раза меньше, чем его ориентировочная оценка в Самаре. В дальнейшем же запасы золота стали опять сокращаться по мере того, как правительство Колчака расплачивалось им с западными державами за снабжение его армии. При этом ни оружие, ни обмундирование не было доставлено в Россию.

Объясняя смысл политики западных держав в отношении России, посол Великобритании во Франции лорд Берти писал в своем дневнике 6 декабря 1918 года: "Нет больше России! Она распалась, исчез идол в лице императора и религии, который связывал разные нации православной веры. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, то есть Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т.д., и сколько бы их ни удалось сфабриковать, то, по-моему, остальное может убираться к черту и вариться в собственном соку".

Тем временем Красная армия приблизилась к Омску и золотой запас опять стали готовить к перевозке. 31 октября 1919 года он был доставлен из Омского банка на вокзал. Там золото было погружено в 29 вагонов, а 12 ноября два эшелона с этими вагонами, охраняемые чехословацким корпусом, покинули Омск. В одном из этих эшелонов ехал и адмирал Колчак со своим правительством.

12 января 1920 года красные партизаны предъявили чехословакам ультиматум: они готовы пропустить их на восток при условии, что они передадут Колчака, членов его правительство и вагоны с золотым запасом властям в Иркутске, который к этому времени оказался в руках восставших. В ходе переговоров чехословаки приняли условия ультиматума. Была создана смешанная охрана из партизан и чехословаков для охраны поездов с Колчаком и золотом.

В дальнейшем, как указывал историк Владлен Сироткин, чехословаки "обеспечивали охрану этих ценностей и официальные представители "чеховойск" подписывали протоколы о сдаче остатков "казанского клада" коалиционному политцентру Иркутска, который уже на последнем этапе (18 марта 1920 г.) окончательно передал "золотой эшелон" его командиру - большевику-чекисту Косухину, а тот в конце концов доставил этот эшелон 3 мая 1920 г. в Казань".

На последнее обстоятельство обращают внимание те чешские историки, которые уверяют, что их соотечественники, подержав золото, серебро и прочее в течение почти двух лет, всё вернули назад до последнего слитка и последнего драгоценного украшения. Однако Сироткин имел основания сомневаться в правдивости этих утверждений. Он указывал на то, что после возвращения в Казань выяснилось, что ""казанский клад" заметно "похудел" - на целых 27 пульмановских четырехосных вагонов из тех 40, что были загружены полностью на момент отправки золота из Самары в конце сентября 1918 г.".

Подозрения в том, что быстрое развитие Чехословакии после 1918 года во многом объяснялось использованием украденного в России золота, не улеглись и до сих пор.

Разумеется, уроном от возможного хищения части золотого запаса чехословацкими легионерами не исчерпывается тот ущерб, который был нанесен нашей стране развязанной их выступлением полномасштабной Гражданской войны 1918 - 1920 гг. и иностранной интервенции. Их результатом стало разорение страны. Производство в различных отраслях промышленности упало до 4 - 20% от довоенного уровня. Урон был нанесен сельскому хозяйству, лишенного снабжения промышленными товарами. Свыше десятка миллионов людей погибли в сражениях, от огульных расправ, голода и болезней. Таковы были тяжкие последствия забытого ныне заговора английской разведки, которым непосредственно руководил видный английский писатель У.С. Моэм.