22 июня 1941 года Черчилль считал одним из самых счастливых дней в жизни

А потом обвинял Сталина в бездействии с 39-го года

Встреча Черчилля и Сталина в Москве, 1942 г. Фото: из архива

В эфире радио КП историк Кирилл Андерсон рассказывает ведущему Михаилу Антонову, как Черчилль лично занимался кладкой каменного забора в своем поместье.

Антонов:

– Здравствуйте! Кирилл Михайлович Андерсон у нас в гостях. Очередная серия про Уинстона Черчилля.

Мы фактически до 30-х годов дошли. И еще почти 30 лет жизни Черчилля. И в эти 30 лет уместилось все: вступление в войну Великобритании, переговоры, несмотря на неприятие большевизма, со Сталиным. Но еще было несколько постов, которые Черчилль занимал.

Андресон:

– В 22-м году закончилась эпоха последнего правительства либералов. Черчилль вовремя сумел перейти к консерваторам, к тори. И в 24-м году получил назначение на пост министра финансов, лорда Казначейства. Он даже достал из сундука, из шкафа старую мантию своего отца, который занимал эту же должность. Для него это было почти мистическое совпадение.

Черчилль хорошо относился к деньгам. Но, по-моему, его финансовая экономическая максима звучала так: «Дело не в том, что с деньгами жить хорошо. Дело в том, что без них плохо». Он привязал фунт стерлингов к золотому стандарту, что было правильно в ту пору, когда Англия была вершиной мира, фабрика мира. Но за время Первой мировой войны финансовый экономический центр переместился в США. США больше всего выиграли на Первой мировой и привязка к золотому стандарту удорожала фунт стерлингов. Начинается урон для промышленности. Это приводит к всеобщей забастовке 26-го года. И, опять-таки, против забастовщиков будет использована армия и оружие. И это еще совпало с Великой депрессией, которая охватила и Германию, и Англию. Германию в меньшей степени. Англию и Америку. И здесь он был вынужден подать в отставку, причем, эта отставка была достаточно серьезной, по сути, ему перекрыли путь в политику. И вот то, что он называл «десять лет одиночества», правда, он оставался в Палате Общин, потому что у него была договоренность с одних окружным комитетом тори, которые его выдвигали и баллотировали.

Он занимается своим поместьем. Живописью. И лично занимается кладкой каменного забора в своем поместье. И для этого он даже выписал мастера, который обучал его искусству каменщика. И даже ради хохмы, а, может, и не только, Черчилль подал прощение о принятии его в профсоюз каменщиков. Естественно, профсоюзные лидеры, которые знали, кто такое Черчилль и как он относится к рабочему движению, его завернули. И только начало Второй мировой войны вызывает на поверхность Черчилля. В ту пору он приходит в кабинет, который возглавляется Нэвиллом Чемберленом, сторонником умиротворения Германии, один из подписавших знаменитые мюнхенские соглашения, по которому часть Чехии переходит Германии. И он вернулся с бумажкой, что «я привез вам вечный мир», который через год обернется…

Если бы возглавлял правительство Черчилль в ту пору, то наверняка сделал бы то же самое, что сделал Чемберлен. Но поскольку это делал Чемберлен, то…

Антонов:

– А Черчиллю надо прийти с чем-то новым…

Андерсон:

– …то он его критикует. В результате, его берут в правительство. Иногда скандалиста лучше держать поближе.

Антонов:

– А на какую должность его берут?

Андерсон:

– Первого лорда Адмиралтейства. Он на этой должности уже был.

Антонов:

– И Великобритания одной из первых встретила…

Андерсон:

– Она вступила сразу после нападения на Польшу, поскольку она была связана договором с Польшей. И вообще Польша была сферой британских интересов. Это было уже достаточно давно. И она будет потом яблоком раздора в отношениях между СССР и Британией, между Черчиллем и Сталиным.

В 40-м году Чемберлен уходит в отставку после неудачи десантной операции в Норвегии, откуда немцы черпали основные руды, необходимые для вооружения. Операция чем-то напоминала дарданелльскую. Она была очень неудачно подготовлена. И виноват в этом был в какой-то степени и сам Черчилль. Но всю тяжесть удара принял на себя Чемберлен. В какой-то степени это даже было к лучшему, поскольку Чемберлен был очень невыразительным человеком. Он был очень элегантен, застегнут на все пуговки…

Антонов:

– Его считали достаточно чопорным.

Андерсон:

– Плюс он говорил совершенно бесцветным голосом. И было непонятно, говорит он о статистике, о победе или о поражении. Предложила лорду Галифаксу место премьера, но он отказался. Он был уже в возрасте и просто, видимо, понимал, что такую вещь не потянет. И вот здесь возникает Черчилль. Ему предлагают место премьер-министра. Он становится премьер-министром. И это самая главная его победа. Он был настолько хорош именно в этой ситуации! Во-первых, внешне. Аристократ, но выглядевший, как простой британец, причем, ассоциации с Джоном Буллем, этим мифическим британским олицетворением. Толстенький, брыли, крепкий, задиристый, умеющий постоять за себя, любящий себя и жизнь. Плюс Черчилль…

Антонов:

– Главное, разговаривающий на нормальном языке…

Андерсон:

– Он говорил не на оксфордско-кэмбриджском. Он чуть-чуть шепелявил, чуть-чуть заикался. Он свои речи писал… Он никогда экспромтом не говорил. Практически никогда. Он писал заранее, причем, по ночам он заучивал наизусть, потому что когда он заучивал плохо и кто-то прерывал его в середине речи, он не мог связать концы с концами. Потом, конечно, у него пришло и ораторское искусство. И, в конце концов, в 53-м году, когда ему отдадут предпочтение перед Хемингуэем в присуждении Нобелевской премии за литературу, ему дадут за работы биографического жанра, в том числе и за собственную. Биография, а это редкий случай… И за ораторское искусство.

Он говорил языком, понятным простым англичанам. Как бывший свободный журналист, пусть и военный, он понимал силу слова. И практически еженедельно, иногда по нескольку раз в неделю выступал по радио. Его речи военного периода могут быть пособием по ораторскому искусству в экстремальных ситуациях.

Антонов:

– Когда Гитлер напал на СССР, это было облегчение от того, что немецкие войска теперь работают на два фронта?

Андерсон:

– Еще в 39-м году какие-то надежды на возможность примирения с Германией были. Не случайно эта странная война оппозиционная, полет Гесса и прочие вещи. По воспоминаниям секретаря Черчилля, поскольку это был субботний день, 22-го числа, он был у себя в Чертуэлле и дал распоряжение будить себя раньше восьми или девяти часов только в том случае, если немцы вторгнутся в Британию. И поскольку весть о нападении была получена часов в пять в Британии, секретарь выжидал до девяти часов, чтобы сообщить эту новость, поскольку немцы вторглись в Россию, а не в Британию.

Черчилль считал, что это один из самых счастливых дней в его жизни. Он этого не скрывал.

Антонов:

– Но при этом он нам сочувствовал? Он понимал, что мы неожиданно…

Андерсон:

– Сочувствия не было никакого. Позже он будет обвинять, что вот, война началась в 39-м году и два года большевики во главе со Сталиным бездействовали. Они должны были тут же включиться в войну. Напасть на Гитлера. Два года ничего не делали. Бедная Англия одна барахталась… Но, правда…

Антонов:

– Это было потом. Он сказал это намного позже.

Андерсон:

– Здесь идет так. Что он говорил в сфере официальной пропаганды, да, «…Советский Союз вступил, и мы будем помогать, мы сделаем все возможное» и так далее. На самом деле, до начала 42-го, даже до середины помощь была минимальная. Черчилль не верил в то, что Россия устоит. И вкладывать деньги в то, что сейчас может рухнуть… Единственное, кто верил, и на первых порах помощь шла именно от них, это США. Рузвельт. Он булл убежден и говорил это откровенно. И тем самым, видимо, подбадривал и Сталина, и нашу сторону. Черчилль в том, что Россия выстоит, сомневался. И до 43-го года помощь английская была очень осторожной. У Черчилля была идея легкой войны. Для него было важно, что… Он понимал, что в этой войне Британия становится как бы пристяжной лошадью. С ее падающей промышленностью Британия теряет свое влияние. И если посмотреть на их переписку со Сталиным, с Рузвельтом, то желания уцепиться за этих коренников, пускай и на правах пристяжной лошади, но чтобы Британия не ушла в политическое небытие.

Антонов:

– И получилось?

Андерсон:

– Получилось. Правда, ненадолго.

Антонов:

– А ведь эти благодушные фото из Ялты, когда три президента сидят и улыбаются, такое ощущение, что уже идеологические границы и неприятие стерлись. Тем более, что общая победа была…

Андерсон:

– Отношение Сталина и Черчилля – особый предмет. Это совершенно разные люди. Сын сапожника и потомок герцога Мальборо, английский аристократ, пусть и нашкодивший, недоучка и тому подобное.

Антонов:

– Это две сильные личности.

Андерсон:

– Да.

Антонов:

– Но при этом есть и схожести. Оба самообразовывались, у обоих были взлеты и падения.

Андерсон:

– Сильные и амбициозные личности. И Черчилль, как и большинство политиков, в том числе и английских, он всегда уважал силу. И он видел, что Сталин располагает силой. Скажем, когда был уже конец войны, Потсдамская конференция, когда Черчилль начинал… «Мы не готовы ответить на этот вопрос!».О Польше или что-то там… Сталин спокойно говорил: «Ничего, мы подождем, пока вы подготовитесь». Он показывал, что мнение Черчилля ему к концу войны было безразлично.

Рузвельт играл роль посредника между Черчиллем и Сталиным. И не случайно в Тегеране, где останавливался Рузвельт? В советском посольстве. Несмотря на то, что Черчилль пытался его к себе заманить.

Антонов:

– Там борьба шла, где остановится Рузвельт.

Андерсон:

– Рузвельт умел. Он понимал, он чувствовал, что Британия теряет свое влияние, как политическая сила, как мировая держава. Потом начнется распад Британской империи, Индия и прочее. Начнется все. И он ставил на союз со Сталиным.

А Черчилль… Может, не так известно… 13 мая 45-го года Черчилль, выступая по радио, говорит о том, что в Европе назревает опасность установления тоталитарных и полицейских режимов, имея в виду СССР, но не называя его. В 20-х числах мая он дает указание Генштабу разработать операцию, которая будет называться «Немыслимая». Операция тотальной войны против СССР. С бомбардировками. И она была разработана в сжатые сроки. Но поскольку там была Япония. Плюс боялись реакции Англии, поскольку симпатии были на стороне СССР, как главных победителей.

Но это было разработано. Был разработан план нападения на Советский Союз в тем, чтобы… Даже приостановили демобилизацию немецкой армии, чтобы использовать немцев против СССР.

Антонов:

– А, может, они боялись? Глядя на солдат, которые половину Европы отшагали.

Андерсон:

– Они отшагали. Они остановились на той линии, которая была оговорена в Тегеране и в Ялте. Там были раздоры между Сталиным и Черчиллем из-за Польши. Но это отдельный сюжет и не столь важно.

Да, опасались. Но с учетом того, что наша армия уже демобилизовывалась, демобилизация началась в мае. И уже это показывало, что СССР не заинтересован и не стремится к продолжению войны. То, что было превосходство в нашей армии численно, это понятно. Потому что американцы и англичане действовали по принципу «легкой войны», действуя малым числом. И победа во Второй мировой, по сути дела, обернулась поражением Черчилля.

Представляете, он среди победителей. Трумэн, Сталин в Потсдаме. Черчилль… Идут выборы в Англии. Кто творец победы? Черчилль. Он в этом уверен и многие тоже уверены. 24 июля Черчилль говорит, что на денек слетаю… Там подведение итогов выборов. Он прилетает. И, оказывается, что потерпели сокрушительное поражение. Партия не у власти. Он уже не премьер. Ион уже обратно в Потсдам не возвращается. Это была трагедия. И после этого, собственно, пошли у него… Он и так был в возрасте, уже далеко за шестьдесят. И у него пошли всякие хвори. Потом уже пойдут инсульты. Хотя он в 51-м году вернется на пост премьер-министра.

Антонов:

– Вот! И это еще одна интересная тема. Потому что опять, спустя пять лет… Пять лет одиночества я не знаю, чего… Кстати, в эти годы такая антисоветская риторика у Черчилля появилась.

Андерсон:

– У него появилась антисоветская риторика в знаменитой его фултонской речи. Это 46-й год. «Железный занавес», где вновь возродилась «империя зла». И пока американцы – монополисты атомного оружия, надо его использовать, чтобы устранить эту империю зла.

Антонов:

– Хорошо. Высказался. Периодически они появлялся на радио. И что же опять послужило его причиной возврата на пост? 51-й год. Что происходило в Великобритании?

Андерсон:

– Смена лейбористов консервативным правительством. Только и всего. У консерваторов в ту пору не было фигуры более мощной, значимой и влиятельной. Если хотите, возвращаясь к одному из наших предыдущих героев, это как эпоха Брежнева. Когда Брежнев уже становится слабо вменяемым, но он остается символом, за которым стоят. Как и Сталин в последние годы. Тоже больной. Но остается символом. И стараются его не трогать.

То же самое и здесь. Для консерваторов он был символом, памятью о той победе, которую одержала Британия, помогала прийти к власти. Но, по сути дела, последнее премьерство Черчилля, с 51-го по 55-й год, это было что-то наподобие Андропова. У него было два или три инсульта. Он был парализован. Плохо говорил. Но в отставку уходить не хотел. Ему предлагали перейти в Палату пэров, где все очень деликатно, номинально. Ему предлагали Орден Подвязки.

Антонов:

– И скончался он тихо и спокойно…

Андерсон:

– Тихо и спокойно.

Антонов:

– Даже можно не знать ничего о биографии этого человека. Нкаждый раз, видя кого-то из знакомых, кто поднимает приветствие– «виктория»… Знаменитая фотография, на которой изображен с таким вот символом Уинстон Черчилль, она знакома всем, равно как и любой человек, покажи ему портрет Черчилля в его годы правления, с сигарой, в шляпе-котелке, наверняка любой скажет, что это Уинстон Черчилль.

Это была программа о нем. Спасибо!