Был у Кутузова начштаба

Был у Кутузова начштаба

Мы начинаем серию публикаций о малоизвестных страницах истории Отечественной войны 1812 года, 200-летний юбилей которой нам предстоит отметить. Так получилось, что многие действующие лица той войны остаются в тени её общепризнанных главных героев. Однако не мешает вспомнить заслуги и тех фигур второго плана, чей вклад в победу русского оружия был хотя и не столь решающим и впечатляющим, но всё-таки немаловажным. Тем более, что, как увидим из дальнейшего, некоторые военачальники Русской армии были обделены вниманием отечественной историографии не совсем обоснованно. Сегодня речь пойдёт об одном из них – фактическом начальнике штаба Кутузова, Карле Фридриховиче Толе.

Штабная работа относится к числу малозаметных на войне. Вся слава победителя обычно достаётся главнокомандующему. Начальник штаба всегда как бы тень полководца. Между тем, от штабной работы на самом деле успех сражения и всей кампании зависит в значительной степени. История и благодарная память потомков обязаны воздать должное тем интеллектуалам в погонах, без которых не было бы и побед.

Кстати говоря, и в истории Великой Отечественной войны имя начальника (с мая 1942 по февраль 1945 гг.) Генштаба маршала А.М. Василевского наверняка было бы известным меньше, если бы он не руководил непосредственно несколькими важнейшими наступательными операциями в качестве представителя Ставки ВГК и не командовал в конце войны фронтом. Имя А.И. Антонова, первого заместителя Василевского по Генштабу, известно уже гораздо меньше, хотя без его решающего участия не обходилось планирование ни одной крупной операции. Имя следующего по рангу заместителя и преемника Василевского по Генштабу, С.М. Штеменко, известно, главным образом, благодаря его интересно написанным мемуарам.

Когда речь заходит об истории Отечественной войны 1812 года, то большинство, пожалуй, сможет назвать имена её наиболее известных генералов и офицеров – Кутузова, Багратиона, Тучкова, Платова, Раевского, Дохтурова, Ермолова, Давыдова...

А вот на простой вопрос – кто был начальником штаба Кутузова в Бородинской битве? – ответят немногие.

Кстати, Толь в том сражении формально даже не был начальником штаба. Он официально занимал должность генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего. Начальником штаба был ровесник Кутузова Л.Л. Беннигсен. Последний практически не играл заметной роли не только потому, что был мало пригоден для руководства штабной деятельностью, но ещё и потому, что в Русской армии той поры должность начальника штаба была больше формальной: в мирное время – почётная синекура, в военное – как бы ещё один адъютант главнокомандующего.

Фактическое руководство штабной работой находилось в руках генерал-квартирмейстера. Это общий порядок в Русской армии. Выдающийся впоследствии военный теоретик и историк Карл Клаузевиц, служивший в той кампании в Русской армии, так описывал этот порядок: «Начальник штаба ведает общим ведением дела, а генерал-квартирмейстер специально тактическими и стратегическими вопросами».

Неправильно, применительно к 1812 году, называть Толя бароном и тем более неверно добавлять к нему приставку «фон», как это иногда делается. Баронского титула по рождению он не носил, и немцем не был. Фамилия Толь (Toll) не датская или шведская, как можно было бы судить по прибалтийскому происхождению нашего героя. Согласно российскому дворянскому «Гербовнику», она ведёт начало из Голландии. Титул барона он, по некоторым сведениям, получил от австрийского императора после завершения кампании с Наполеоном в 1814 г., в которой он был начальником штаба при главнокомандующем объединёнными армиями союзников фельдмаршале Шварценберге. В России он был возведён в графское достоинство в 1829 году.

Карл Фридрихович Толь родился 8 (19) апреля 1777 года в Эстляндской губернии. Из Первого кадетского корпуса он был выпущен поручиком в императорскую свиту по квартирмейстерской части (исполнявшую функции Генерального штаба).

Ещё в кадетском корпусе Толь обратил на себя внимание Кутузова, будучи одним из его лучших учеников. Затем Толь был на виду у будущего главнокомандующего во время Итальянского и Швейцарского походов в армии Суворова.

По окончании этих походов Толь был произведён в майоры. Участвовал он под началом Кутузова и в печальной кампании 1805 года против Наполеона, закончившейся битвой при Аустерлице, и в войне 1806-1812 гг. с турками. За заслуги в битвах этой последней он был произведён в полковники (1811 г.).

Ещё до этого, в 1810 году Толь был отозван из действующей армии в Петербург в квартирмейстерскую свиту императора. Там он ещё в апреле 1812 года предложил общий стратегический план кампании против Наполеона. Этот план, однако, не сразу лёг в основу русской стратегии на начальном этапе Отечественной войны. Суть этого плана известна всем на основании событий кампании. План предусматривал отступление 1-й и 2-й русских армий вглубь страны до их соединения. Необходимо сразу отметить, что дальше этого момента план Толя не шёл. Очевидно, он, как и многие военачальники Русской армии, полагал, что после этого соединения должно последовать генеральное сражение.

Идея отступления далеко не сразу получила признание у того, кто принимал центральные стратегические решения в кампанию 1812 года – у императора Александра I. Царь некоторое время находился в плену концепции одного из иностранных военных советников, прусского полковника К. Пфуля. Тот относился к числу тех немецких патриотов, кто в те годы службе родному государству, вынужденному прогнуться перед Наполеоном, предпочёл эмиграцию.

Пфуль отнюдь не по злой воле, но по недостатку стратегического мышления едва не увлёк Русскую армию на гибельный путь. По плану Пфуля, 1-я русская армия под командованием Барклая-де-Толли должна была занять позиции в укреплённом лагере Дрисса в излучине Западной Двины, тогда как 2-я армия Багратиона должна была атаковать французов во фланг. План Пфуля почему-то исходил из того, что Наполеон должен был погнаться за 1-й армией вместо того, чтобы сначала всеми силами обрушиться на 2-ю армию и разгромить её. Да и сам Дрисский лагерь был расположен так, что Русская армия в нём легко могла быть обойдена с флангов и отрезана.

Понадобилось личное присутствие Александра I в Дрисском лагере, чтобы убедиться в несостоятельности плана Пфуля. На его недостатки царю указывали уже многие генералы и офицеры свиты – и русские, и иностранные. 26 июня (8 июля) 1812 года Русская армия заняла Дрисский лагерь, но уже 1 (14) июля по приказу императора выступила оттуда на восток. Эти шесть дней задержки отступления, по мнению ряда историков, могли оказаться роковыми для русских, если бы армия Наполеона была в состоянии продвигаться настолько быстро, насколько этого хотел французский император. Была принята идея Толя, которая, однако, как мы уже заметили, не шла дальше начальной стадии кампании.

Карл Клаузевиц, занимавший в то время должность начальника штаба кавалерийского корпуса генерала-от-кавалерии графа П.А. Палена и тесно по службе соприкасавшийся с Толем, так характеризует его:

«Полковнику Толю было за тридцать лет [35 – Я.Б.]. Он выделялся как самый образованный офицер в Генеральном штабе. Он был человек довольно способный и с сильной волей. Он уже много времени занимался стратегическими вопросами и постоянно следил за всеми новинками военной литературы, а теперь всецело был поглощён последней новинкой – идеями Жомини [Антуан-Анри Жомини, швейцарец, французский генерал, стратег, военный историк, в 1813 году перешёл на сторону России – Я.Б.] … Ему недоставало творческого духа для того, чтобы составить крупный план, охватывающий всю кампанию в целом. У него во всяком случае хватало способностей и знаний для того, чтобы удовлетворять ближайшим потребностям текущего момента и воспрепятствовать применению чересчур непригодных дедовских методов ведения операций».

В этой отнюдь не апологетической характеристике обращает на себя внимание, прежде всего, ограниченность тех задач, которые в Русской армии решал Толь. Справедливо говоря о нём как об авторе диспозиций всех сражений, которые в Отечественную войну 1812 года дала Русская армия, не следует забывать, что эта деятельность касалась только руководства тактикой. В эту сторону распоряжений Толя ни Барклай, ни сменивший его Кутузов не вмешивались, признавая компетентность Толя в тактических вопросах. Кстати, в этом тоже проявлялся их дар как полководцев – предоставлять способным подчинённым максимум инициативы и ответственности. Стратегическое же руководство кампанией с известного момента принадлежало Кутузову. И признание заслуг генерал-квартирмейстера его штаба в Бородинском и других сражениях нисколько не способно принизить заслуг нашего великого полководца.

Клаузевиц считает большой личной заслугой Толя выбор позиции для сражения под Бородиным, указывая на то, что после прибытия Кутузова в армию (17 августа ст.ст. под Царёвым Займищем) невозможно было найти лучшей позиции на том пути, который ещё оставался до Москвы.

Задним числом он находит основания для критики диспозиции и тактического плана русских войск в этом сражении, составленных и проводившихся в жизнь Толем. Вместе с тем, он признаёт, что на основании опыта и знаний, имевшихся у любого, даже самого гениального, военачальника на тот момент, трудно было бы составить лучший план и действовать лучше в конкретной боевой обстановке. В любом случае, при имевшемся соотношении сил, у Русской армии не было шансов разгромить французов при Бородине так, чтобы в этом же сражении решить исход кампании и предотвратить сдачу Москвы.

22 ноября (4 декабря) 1812 г. «по совокупности» заслуг Карл Толь получил свой первый генеральский чин. В Заграничном походе он был на первых штабных ролях: сначала – генерал-квартирмейстером Главного штаба Александра I, затем – на той же должности в Главном штабе всех союзных армий у австрийского князя Шварценберга. Таким образом, ему по справедливости принадлежат лавры одного из главных организаторов окончательной победы над Наполеоном. Накануне битвы под Лейпцигом он был произведён в генерал-лейтенанты.

По окончании европейской войны Толь занял пост генерал-квартирмейстера (помощника начальника) воссозданного Главного штаба его императорского величества. Боевая его карьера на этом не закончилась. В русско-турецкой войне 1828-1829 гг. он, уже в чине генерала-от-инфантерии, служил на посту генерал-квартирмейстера Главного штаба 2-й армии (командующий – И.И. Дибич, получивший за ту войну, где русские войска впервые перешли Балканы, почётное наименование Забалканского). В 1831 году Толь в той же должности участвовал в подавлении Польского восстания, а после смерти Дибича (от холеры) и до прибытия в армию И.Ф. Паскевича временно командовал армией.

Не только участие в польской кампании, но ещё больше – участие в подавлении восстания декабристов – составили памяти Толя плохую службу уже в советское время.

Находясь 14 (26) декабря 1825 г. в свите Николая I, Толь (впрочем, наряду с другими генералами) уговаривал царя использовать против восставших артиллерию. Другим фактором, почему он незаслуженно исключался из перечня героев кампании 1812 года и Бородинской битвы (в последней его роль была особенно значительна), стала его неславянская фамилия.

В советской военной литературе отмечалось также, что в 50-е гг. XIX в. немецкий историк и дипломат Теодор Бернгарди выпустил фальсифицированные мемуары Толя, где исказил картину Отечественной войны, якобы принизив таланты и роль Кутузова и других русских полководцев. Ранее же, в энциклопедии Брокгауза и Эфрона, признавалось, что упомянутый Бернгарди может считаться экспертом по войне 1812 года. Очевидно, разрешить этот спор можно лишь при детальном изучении четырёхтомных записок Бернгарди (не переведённых пока на русский язык), хотя уже вряд ли мы сможем определённо судить, что из этих записок действительно принадлежит перу Толя (если вообще что-то принадлежит).

Дворянство Российской империи было многонациональным. Необходимо отметить ещё такую важную особенность Отечественной войны 1812 года: участие в ней многих иностранцев, не смирившихся с подчинением Европы Наполеону, на стороне России – единственной страны, с которой связывались тогда надежды на свободу Германии и других стран.

Толь же был русским подданным уже в третьем поколении. Похоронен он был в своём эстляндском имении. В преддверии юбилея неплохо было бы отдать дань памяти автору Бородинской диспозиции и фактическому начальнику штаба армии Кутузова.