Телесериал «Последние цари» (The Last Czars) стал доказательством того, что смешивая два великолепных вкуса, иногда можно получить по-настоящему потрясающий результат. Этот гибрид драматического телесериала «Корона» (The Crown) и выпущенного сервисом «Нетфликс» (Netflix) документального сериала, исторической саги в шести частях о падении российской династии Романовых, представляет собой роскошный костюмированный фильм, основанный на документальных интервью с «говорящими головами» и архивных материалах.

Такое сочетание по идее должно свести на нет мощь обеих выбранных стилистических форм, в результате чего должны остаться лишь схематичные сюжеты с персонажами, будто вырезанными из картона, и поверхностное толкование фактов. Однако в данном случае в результате получилось красиво смонтированное и искусно построенное гибридное повествование об одном из самых важных и катастрофических политических переворотов XX века, который в конечном итоге завершился расстрелом царя Николая II, его жены — царицы Александры, и их пятерых детей.

 

По сути, телесериал «Последние цари» (премьера которого состоялась третьего июля) — это история величайшей глупости. В сериале, сопровождаемом превосходными комментариями авторов и историков, которые органично встроены в сам сюжет, показана трагедия, произошедшая из-за бесконечных ошибок, совершенных ее жертвами. Ошибки эти начинаются практически с момента восхождения Николая (в исполнении Роберта Джека) на монарший престол. Он получает власть над империей, занимающей шестую часть земной суши, в которой живут представители 146 национальностей и которая принадлежит его семье последние 300 лет. Несмотря на стремительную индустриализацию страны, Николай в своей первой официальной речи в качестве царя заявляет, что следовать демократическим принципам он не намерен. Вместо этого он будет придерживаться принципов самодержавия — и это решение задаст тон его последующему правлению и краху.

 

Брак Николая с женой-немкой Александрой (Сюзанна Герберт) заключен по любви. И авторы «Последних царей» дают понять, что брак этот с самого начала обречен (мы видим кадры, в которых во время их свадьбы драгоценности Александры падают на землю, и сцену насилия, вспыхивающего во время крестьянских гуляний на Ходынском поле, когда раздавали царские гостинцы).

Под влиянием своего дяди, великого князя Сергея Александровича (Гэвин Митчелл), который отличается жесткими консервативными взглядами, Николай не обращает внимания на подобные беды простых людей, поскольку уверен, что его, как и его предков до него, будут любить как царя — помазанника Божия. Согласно легенде, после этого они с Александрой, сидя в экипаже, при виде проезжавших мимо телег, на которых увозили трупы погибших во время ходынской давки, махали рукой, подумав, что это люди, приехавшие их поприветствовать. Этот инцидент характеризует их «дедовское» представление о своих отношениях с народными массами, и из-за этой трагедии монарх вскоре получит прозвище «Николай Кровавый».

Говоря о «дедовском» мышлении, авторы «Последних царей» также уделяют особое внимание «взлету» крестьянина Григория Распутина (Бен Картрайт). Этот дикарь и распутник, пустившийся в странствия, приходит к убеждению, что грех является обязательным предшественником спасения. «Он неукротим, он бесстрашен», — так один из комментаторов описывает этого оккультиста, «безумного старца», чей пронизывающий взгляд, обаяние и притягательная сила (особенно действующая на женщин) являются ключом к личности этого целителя-самоучки, обладающего сверхъестественными способностями.

Ведомый своей «дикой харизмой» Распутин отправляется в путь длиной в тысячи километров, который ведет его из сибирского дома в дома представителей светского общества Санкт-Петербурга. А затем он попадает в святая святых — во дворец Романовых, где Николай и Александра считают его таланты жизненно важными, учитывая отсутствие у них наследника мужского пола.

И, наконец, этот наследник появляется в виде сына Алексея (Оскар Мауди). Правда, происходит это не без осложнений, поскольку младенец страдает гемофилией, и поэтому существует опасность того, что он умрет до того, как сможет взойти на престол. Авторы «Последних царей» со всей убедительностью утверждают, что недуг Алексея был самой важной стороной жизни Романовых. Он влияет на каждый шаг Николая как правителя. Из-за него Николай и Александра вынуждены избегать внимания людей, тем самым увеличивая пропасть между собой и своим народом. И, самое главное, это дает Распутину возможность получить власть над ними, как только он убеждает царскую чету, что лишь от него зависит здоровье и безопасность Алексея.

Из-за того, что Распутин все время находится рядом с Александрой (и постоянно что-то ей нашептывает), а также из-за его безудержного влечения к женщинам, бульварные газеты начинают писать об их (несуществующем) романе. Такие оскорбительные сплетни лишь усиливают вражду вокруг Николая, постоянные военные промахи которого воспринимаются как признак его личной слабости и никчемности в результате действий подлого Распутина.

Как оказалось, и то и другое верно, хотя авторы «Последних царей» осуждают Николая не за это, за более существенный недостаток. Они обвиняют его в неспособности признать, что традиции, которыми дорожит (и которые придают ему силы и вселяют уверенность в себе), уходят в прошлое. И что в приходящем им на смену современном мире нужен новый подход к управлению страной, который помимо прочего предполагает более широкое народное представительство в правительстве.

Таким образом, сериал представляет собой исследование того, какой ценой обходятся попытки цепляться за прошлое в ущерб пониманию настоящего. В отличие от снятого Мэттью Вайнером (Matthew Weiner) амбициозного телесериала «Романовы» (The Romanoffs) с его разрозненными эпизодами, в «Последних царях» много ярких и эффектных сцен, проникнутых глубоким чувством, позволяющим понять те мысли и эмоции, которыми руководствовались Николай, Александра и Распутин.

Своей игрой ведущие актеры (особенно Картрайт в роли безумного «старца») ярко и живо изображают особенности характеров персонажей, о которых рассказывают в сериале реальные эксперты. Более того, внешность и поведение актеров оказываются еще более убедительными, при сопоставлении их с фотографиями и кадрами из фильмов, на которых изображены настоящие Романовы. Этот прием «сопоставления вымысла с реальностью» успешно используется и в сценах, в которых обсуждаются военные кампании России, а также в сценах убийства Распутина.

Напряженное ожидание при просмотре «Последних царей» не столь ощутимо, поскольку судьба его главных героев сериала известна и ни для кого не будет неожиданной. А неравномерные, «скачкообразные» акценты, которые делают авторы, являются отвлекающим маневром. При всем этом единственным существенным недостатком сериала является второстепенная сюжетная линия, посвященная бывшему гувернеру Романовых (Оливер Димсдейл), который в 1925 году в Берлине расследует дело женщины (Индре Паткаускайте), утверждающей, что она — младшая дочь царя Николая, Анастасия. Как бы ни старались авторы сериала, в том, что касается правдивости заявлений этой травмированной женщины, нет никакой тайны. И эта сюжетная линия кажется неудачной попыткой вернуться к легенде (не один десяток лет вызывавшей у людей интерес и даже навеявшей сюжет анимационного фильма и бродвейского мюзикла), которая на самом деле не очень-то правдоподобна.

Но даже в этом случае авторы «Последних царей» не пытаются подтолкнуть зрителя к захватывающим дух выводам, давая понять, что миф об Анастасии сочинили и распространили сами революционеры-большевики, которые не хотели, чтобы люди узнали о том, что они хладнокровно убили не только Николая, но и его невинных детей. И это последнее, что, как и остальная часть сериала, проливает новый свет на всем известную легенду.