После смерти Сталина равноценной «вождю всех народов» фигурой в мировом коммунистическом движении и странах лагеря социализма мог стать Мао Цзэдун. Что, соответственно, повышало международную роль и Китая. Однако, похоже, бывший соратник и ученик Сталина, первый секретарь ЦК КПСС (1954–1964) Н.С. Хрущев стремился воспрепятствовать этому процессу.

Переизданная недавно книга историка и дипломата Всеволода Ежова «Аденауэр» (серия ЖЗЛ) содержит, пожалуй, уникальные свидетельства того, как лично Хрущев - подчеркнем: еще ДО ХХ съезда, развенчавшего «культ личности», - был озабочен ростом международного авторитета КНР и фактически предлагал Западу совместно «обуздать» Китай. Причем это было сказано не лидеру какой-либо «братской» компартии или соцстраны, а... канцлеру ФРГ Конраду Аденауэру в ходе его визита в СССР в сентябре 1955 года.

Впрочем, немало и других источников подтверждают, что именно Аденауэр был, можно сказать, первым слушателем идеи Хрущева о возможном совместном давлении СССР и Запада на КНР.
Цитата из книги: «… в воспоминаниях Вилли Брандта (канцлер ФРГ в конце 1960-х – середине 1970-х гг. - Л.Ш.) хорошо описана беседа Хрущева с тогдашним канцлером ФРГ К. Аденауэром. Хрущев пожаловался ему о своём страхе перед будущим сильным Китаем. Аденауэр, обрадованный этой новостью, вскоре поделился ею с де Голлем, сказав ему, что на СССР скоро будет добавлено давление и с Востока и что СССР пойдёт им (Западу) на уступки, поскольку не выдержит двойного давления. Что, похоже, и случилось».

Канцлер «сделал из тех бесед вывод, что для СССР однажды станет невозможным защищать свои восточные и западные границы, и одновременно повышать жизненный уровень советских людей. И вот тогда пробьёт час, когда немцы встретят со стороны Москвы большее понимание в вопросе объединения Германии». А французскому президенту Шарлю де Голлю Аденауэр сообщил: «...Моя надежда основывается на том, что Россия будет вынуждена отвести вооруженные силы с Запада и выставить их против красного Китая. Мое убеждение таково, что проблема красного Китая может в один прекрасный день стать величайшей проблемой для всего человечества. Я считаю, что нужно использовать все способы, чтобы по возможности превратить Россию в плотину против Китая».

В этой связи Вс. Ежов пишет: «...Аденауэр полагал, что перед лицом быстро набирающего силу Китая Россия может стать для Европы заслоном против Китая». Небезынтересно и то, где и каким образом была высказана Хрущевым «озабоченность» Китаем: «...Хрущев предложил Аденауэру прогуляться по саду. Он заговорил о том, что Россия и Германия имели прекрасные отношения в 1920-х гг., что они и сейчас могли бы быть более близкими и доверительными (похоже, ГДР загодя считалась Хрущевым «упразднённой». - Л.Ш.). И тут Хрущев попросил, к удивлению канцлера, «справиться» с китайцами. В последующие дни Хрущев трижды обращался к данной теме. Аденауэр в вежливой форме отвечал отрицательно...» Впоследствии западногерманский канцлер «не забывал, как его Хрущев просил в Москве о помощи в противоборстве с Китаем».

Хрущевские высказывания о Китае, понятное дело, не была включена в официальные стенограммы переговоров Хрущева и Аденауэра. В этом контексте мнение К. Аденауэра о самом Хрущеве представляет особый интерес.

«Хрущев – жесткий лихач, - говорил немецкий канцлер. - Он обманщик, у которого нет никаких моральных устоев... По одному и тому же делу он может сказать сегодня одно, завтра – другое».
В то же самое время «несколько раз Аденауэр высказывал мысль, что было бы лучше, приди к власти Г.М. Маленков. Канцлер считал его трезвомыслящим, сдержанным политиком и компетентным экономистом».

Безусловно, и сам К. Аденауэр был не простым, тем более, «прозрачным» политиком. Именно в период его правления ФРГ вступила в НАТО и стала едва ли не главной союзницей США в Европе. Аденауэр делал всё возможное для усиления геополитических позиций страны и расшатывания политико-экономических устоев ГДР. Но его мнение о Хрущеве, как и о Маленкове (председатель совета министров СССР в 1953 – 1955 гг.), было не безосновательным.

Нелишне напомнить, что руководство ГДР подозревало Хрущева и его сподвижников в планах ликвидации восточногерманского государства. К тому же со второй половины 1950-х гг. участились секретные встречи эмиссаров СССР и ФРГ, а восточногерманскую сторону Москва не информировала об этих встречах. И именно с середины 1950-х, то есть вскоре после визита Аденауэра в Москву, стали более активно развиваться торговые связи ГДР с КНР. Причем, эти связи продолжались и в период советско-китайской конфронтации. Так, в 1971-м объем товарообмена между Китаем и Восточной Германией был почти вдвое больше, чем у КНР с Болгарией, Венгрией, Польшей, Чехословакией.

Поскольку ФРГ и Западу в целом было выгодно обострение советско- китайских отношений, то вопрос о получении китайской стороной соответствующей информации о предложениях Хрущева Аденауэру был, судя по всему, решен оперативно. По ряду данных, она была передана в Пекин через посольства ФРГ в Камбодже и на Тайване. Вдобавок, та же информация «просочилась» в ГДР и тоже была передана китайской стороне. Хрущев, по мнению многих экспертов, не мог не понимать, что его антикитайские «откровения» Аденауэру станут известны лидерам других стран.

Принято считать, что признаки раскола появились вскоре после ХХ съезда КПСС в связи с несогласием Пекина с оценкой деятельности И.В. Сталина Н.С. Хрущевым. При этом некоторые эксперты утверждают, что власти КНР использовали решения того съезда как формальный повод для начала конфронтации с СССР.

Так или иначе, но очевидно, что весомый вклад в охлаждение советско-китайских отношений внес лично Хрущев. Он вполне осознавал, что руководство КНР едва ли будет столь же зависимым от Москвы и послушным, как руководство многих восточноевропейских стран. К тому же Пекин в тот период прямо и косвенно давал понять, в том числе Москве, что КНР вправе оспорить решающую роль СССР в содружества соцстран, да и в мировом коммунистическом движении - тоже. Не исключено потому, что «утечка» произошла и через соответствующие советские структуры. Не готовилась ли, таким образом, заблаговременно почва для ухудшения отношений между СССР и КНР?

В Китае, конечно, сделали соответствующие выводы. И вскоре после советско-китайского раскола КНР приступила к созданию современных видов ракетного оружия, переманивая для работы в этой сфере зарубежных специалистов китайского происхождения, особенно из США.
Параллельно с середины 1960-х была активизирована работа по приобретению, легальному и нелегальному, новых технологий в ракетной и военно-технической области вообще. Причем на эту работу в КНР приглашались специалисты из Швейцарии и... из той же ФРГ.

В дальнейшем, с середины 1970-х, темпы производства межконтинентальной баллистической ракеты НQ-2 обеспечивали КНР изготовление около 100 ракет в год. Это позволило оснастить ими в 1974 – 1983 гг. свыше 100 зенитно-ракетных дивизионов, составлявших в те годы основу ПВО Китая. Более того, сотни ракет различных вариантов той же серии НQ-2 были поставлены, по ряду данных, в Албанию, Иран, КНДР и Пакистан.

Окончание «великой дружбы» и последовавшая затем в течение почти 30 лет военно-политическая конфронтация между СССР и КНР не могли не сказаться на геополитических позициях, как и на экономике теперь уже бывшего Советского Союза. Роль Хрущева в этом неблаговидном деле признаётся такими политическими «акулами» Запада, как Конрад Аденауэр и Вилли Брандт. Впрочем, здесь свою часть ответственности должна взять на себя и китайская сторона, что, кстати, ныне в КНР не отрицается. К счастью, все обошлось...