Загадки и мифы советской индустриализации. Часть 3

 

Лев Давидович Троцкий (наст. имя и фам. Лейба Бронштейн) – российский и международный политический деятель, публицист, мыслитель.

 

В 20-е годы правом первой подписи по внешнеторговым договорам обладал Троцкий

 

Напомню, что в предыдущей статье на основе анализа официальной внешнеторговой статистики СССР мы пришли к некоторым неожиданным выводам. В частности, выяснилось, что самыми «ударными» с точки зрения объемов импорта машин и оборудования оказались два пятилетия: 1924-1928 и 1929-1933 гг. А вот в последующие годы наблюдалось достаточно резкое снижение импорта товаров инвестиционного назначения. То есть индустриализация как бы началась раньше (еще до первой пятилетки) и задолго до начала войны кончилась. Такая картина не совсем вписывается в общепринятые представления о социалистической индустриализации.

Индустриализация или казнокрадство?

 

Итак, поищем ответ на вопрос: чем обусловлены большие масштабы импорта СССР в период 1924-1928 гг.? В нашей литературе мне удалось найти лишь одну версию этого феномена: в годы, предшествовавшие индустриализации, цены на машины и оборудование, которые закупались Советским Союзом, были крайне завышенными. Это, в свою очередь, объясняется двумя факторами. Во-первых, тем, что мировая экономика была на подъеме, цены на все росли. Отчасти это действительно было так. Во-вторых, имел место так называемыйсубъективный фактор. Этот фактор в сегодняшней России всем хорошо известен. Речь идет о коррупции чиновников, принимающих участие в различных государственных закупках, в том числе импортных. О субъективном факторе 1920-х гг. я читал у нескольких авторов. Так, исследователь сталинской эпохи А.Б. Мартиросянанализирует действия Л.Троцкого – главного чиновника, отвечавшего в первые годы после революции за закупки машин и оборудования за рубежом. Он пишет: «…именно после пребывания «беса» (так автор называет Л.Троцкого. – В.К.) за рубежом Запад взял за моду «принцип» так называемых «джентльменских соглашений» по усилению ограбления России за счет неимоверно задранных цен на промышленную продукцию, особенно на электрогенераторы и тяжелые электромоторы, без которых ни электростанций, ни заводов не построить. Кто из тех, кто тогда пребывал за границей, кроме главы Главконцесскома, мог знать истинные масштабы потребности СССР именно в этой продукции, срыв поставок которой из-за высокой цены непосредственно означал бы провал всей политики индустриализации Советского Союза, против чего Троцкий выступал с особой яростью?! Между тем по упомянутым «джентльменским соглашениям» цены рекомендовалось завышать минимум на 60-70%, а как правило – в 2-2,5 раза. А Троцкий, к слову сказать, в то время обладал еще и правом первой подписи по внешнеторговым договорам, в том числе и по поставкам оборудования. Естественно, в рамках задранных до небес цен появилась возможность для столь хорошо знакомого всем «отката» в пользу все того же «беса». Благодаря разведке были установлены даже перечни оборудования, на которые распространялся принцип «джентльменских соглашений». Но кто мог столь точно подсказать Западу эти перечни?!». А.Б. Мартиросян далее отвечает на свой же риторический вопрос: Л.Троцкий.

Версия вполне правдоподобная, но только она объясняет возможные завышения стоимостных показателей импорта максимум до 1926 года. Л.Троцкий был замечен во многих аферах и махинациях в сфере импортных закупок. Самая крупная из них – закупки паровозов в Швеции. Тогда «бес революции» вывез из страны большие количества валюты и золота, которые ушли в американские банки. Но это было в 1920-1921 гг. К середине 1920-х гг. «бес революции» от курирования импортных закупок был полностью отстранен. Сталин через наркомат внешней торговли и другие организации установил жесткий контроль над экспортно-импортными операциями. Государственная монополия внешней торговли последовательно проводилась в жизнь. Таким образом, данная версия не очень проясняет ситуацию в период 1924-1928 гг. Поэтому основной «рабочей» версией остается следующая: индустриализация в СССР началась за несколько лет до старта первой пятилетки.

Миф об экономическом кризисе как «подарке» Сталину

 

Индустриализация осуществлялась в период, когда мировая капиталистическая система вошла в фазу кризиса. А кризис, как известно, начался с паники на фондовом рынке США в октябре 1929 года. Цены на все виды товаров на мировом рынке стали падать, в том числе на машины и оборудование. Многие исследователи утверждают, что это было крайне благоприятное время для проведения индустриализации. Мол, поэтому и стоимостные объемы импорта машин и оборудования не изменились существенно по сравнению с периодом 1920-х годов. Утверждается, что большевики воспользовались экономическим кризисом и за бесценок скупали на мировом рынке машины и оборудование. В физическом выражении объемы импорта инвестиционных товаров якобы значительно возросли. А капиталисты при этом были несказанно рады хоть что-то получить от своих «классовых врагов» за свой залежавшийся товар. Некоторые авторы даже утверждают, что реальное решение об индустриализации было принято Сталиным лишь после того, как в Америке начался кризис. А до этого, мол, были лишь одни «лозунги об индустриализации». Кризис оказался неожиданным «подарком» Сталину, который смог от слов перейти к делу. То есть реальное начало советской индустриализации, согласно такой версии, с 1929 года отодвигается на 1930 год. Я вообще оставляю за рамками серьезного разговора фантазии некоторых авторов, которые утверждают, что экономический кризис на Западе спланировал и спровоцировал… Сталин. Также оставляю за кадром разбор тех работ, в которых Сталину приписывают спасение мирового капитализма – мол, благодаря тому, что СССР своими заказами во время кризиса поддерживал экономику Запада. Сразу скажу: некоторым странам, особенно Америке и Германии, СССР несколько смягчал кризис. Но выйти из кризиса Западу не удалось на протяжении всех 30-х годов, и он был прерван лишь начавшейся мировой войной.

 

С нашей точки зрения, подобного рода увязки индустриализации в СССР и экономического кризиса на Западе относятся к разряду хорошо укоренившегося мифа.

Индустриализация в тисках «ножниц цен»

 

Итак, многие авторы подчеркивают, что если бы не кризис, то наша индустриализация не состоялась бы. Конечно, машины и оборудование на мировом рынке стали дешеветь по мере разворачивания экономического кризиса. Но цены упали не сразу. Поставки сложных машин и оборудования по новым, более низким ценам начались лишь в 1931 году. Почему? Потому что торговля машинами и оборудованием сильно отличается от торговли сырьем и потребительскими товарами. Между моментом заключения контракта (важнейшей частью которого является цена) и поставкой товара в случае машин и оборудования может пройти год или даже два года, потому что такой товар начинает изготавливаться лишь после подписания контракта. А вот сырье и потребительские товары уже произведены, их поставки осуществляются «со склада».

 

Но и это не самое главное. Авторы тезиса «Кризис нам помог» забывают, что цены падали не только на импортируемые машины и оборудование, но также на экспортируемые Советским Союзом товары. Происходило снижение покупательной способности советского экспорта. Попробуем разобраться: что быстрее дешевело – машины и оборудование, импортировавшиеся Советским Союзом, или сырье и продовольствие, которые экспортировал СССР? Для этого опять обратимся к официальной статистике. Особенностью довоенной внешнеторговой статистики было то, что она содержала не только стоимостные показатели, но также универсальные физические показатели. Экспорт и импорт измерялись по весу (массе) в тоннах. Поскольку у нашей страны экспорт был преимущественно сырьевой, а в импорте преобладали готовые изделия, то масса экспорта при относительной стоимостной сбалансированности торговли всегда превышала массу импорта.

 

Как видно из таблицы 1, превышение экспорта над импортом в физических единицах (тоннах) в период 1924-1928 гг. составляло в среднем 4,85. В 1929-1933 гг. это превышение уже составило 7,89. А в 1934-1938 гг. экспорт по массе превышал импорт более чем в 12 раз. О чем это свидетельствует? О том, что покупательная способность советского экспорта в условиях развивавшегося мирового экономического кризиса неуклонно падала. СССР в 1930-е годы наращивал физические объемы своего экспорта только для того, чтобы поддержать физические объемы импорта. Действительно имел место «форсированный советский экспорт». В 1930 и 1931 годы он достиг рекордных значений – соответственно 21,3 и 21,8 миллиона тонн.

 

Так, в годы первой пятилетки (1929-1933) стоимостной объем импорта по сравнению с предыдущим пятилетием (1924-1929) вырос в 1,17 раза. Одновременно физический объем импорта вырос в 1,45 раза. Нетрудно подсчитать, что цена одной физической единицы советского импорта упала на 19%. А теперь посмотрим на экспорт. Его стоимостной объем вырос в 1,19 раза, а физический – в 2,37 раза. Цена одной физической единицы экспорта упала на 50%. Подсчеты показывают, что и в годы второй пятилетки наблюдалось ускоренное падение цен на экспортные товары по отношению к ценам на импортные товары. Упали в разы спрос и цены на такие товары традиционного экспорта из России, как зерно, пушнина, меховые товары, лес и пиломатериалы, нефть, руды металлов, лен, масло и так далее. В то же время цены на машины и оборудование на мировом рынке, согласно разным оценкам, в 1930-е годы «просели» в среднем на 20-30% по сравнению с докризисным периодом.

 

Можно сформулировать обозначившиеся тенденции следующим образом: в 1930-е годы во внешней торговле СССР возникли ярко выраженные «ножницы цен», которые сильно осложняли проведение индустриализации.

 

В.Ю. Катасонов, проф., д. э. н., председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова