Второе Православное возрождение

От редакции "РН": Приводим выступление митрополита Омского и Таврического Владимира на XXII Международных Рождественских образовательных чтениях "Преподобный Сергий. Русь. Наследие, современность, будущее". Москва, 2014 г.

Фото: Казачий крестный ход в Болхове (Орловская область).

***

Ваше Святейшество! Ваши Преосвященства! Уважаемые дамы и господа! Дорогие отцы, братья и сестры!

Юбилейный год, год 700-летия со дня рождения преподобного Сергия Радонежского, — это не только повод для торжеств и празднований. Это возможность осмыслить нашу современность, точкой отсчета взяв личность преподобного Сергия, его жизненный подвиг, его заветы.

Непростым был для православного мира год прошедший. Продолжается война в Сирии, сопровождаемая гибелью и страданиями сотен христиан и разрушением древнейших христианских святынь. До сих пор сказываются последствия экономического кризиса в Греции.

Не затихают политические волнения на Украине. В России год прошел без каких-либо значительных потрясений, а в отношениях между Церковью и обществом в чем-то он был и позитивнее 2012-го года, отмеченного массированной атакой на Церковь. Похоже, наши критики и недоброжелатели несколько успокоились.

И все же, оснований для радости мало.

Слишком хрупким и ненадежным выглядит это спокойствие, слишком мощные силы подтачивают тот фундамент, на котором происходит возрождение Православия, а точнее — второе Православное Возрождение России. Могут спросить: что означает это Православное возрождение России? Не правильнее ли было говорить о возрождении Православия, а не о Православном возрождении?

И почему это возрождение — второе?

Первое Православное возрождение России началось семь столетий назад, в разоренной ордынскими набегами и поборами, слабой и раздробленной Руси. Чем в то время была Русь? Говоря современным языком, не более чем сырьевым придатком мощной и грозной сверхдержавы того времени — Золотой Орды. Казалось, уже были прочно забыты те времена, когда Киевская Русь была единым, сильным и процветающим государством. Повсюду усиливались враги, отовсюду шли угрозы. На Западе развевались знамена Крестовых походов, несущих разрушение православным странам и рабство славянским народам. На Востоке, в Орде, все более усиливался ислам. В самой Руси шли постоянные междоусобные войны между князьями… Но, воистину: А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим.5:20).

Именно семьсот лет назад в земле Русской просияли трое великих святых — Сергий Радонежский, Стефан Пермский и Димитрий Донской. Первый своим многотрудным иноческим подвигом созидал основы возрождения русского монашества и Русской Церкви в целом; второй — распространил свет Православия на языческие народы и стал первым великим русским православным просветителем и миссионером; третий, одержав победу на Куликовом поле, положил начало освобождению Руси от ордынского ига и ее независимой государственности, прирастающей вокруг Московского княжества.

Это первое Православное возрождение России продолжалось по историческим меркам недолго — всего полтора столетия. Однако этот период был необычайно плодотворным для развития России во всех отраслях: и духовной, и политической, и культурной, и экономической. Россия стала не только политически независимой — она сохранила и свою духовную независимость, не присоединившись к Флорентийской унии и сохранив в чистоте основы своей Православной веры.

К сожалению, уже в царствование Ивана Грозного этот процесс Возрождения оказался по сути дела прерван. Вобрав в себя значительные территории прежней сверхдержавы — Золотой Орды – Московское царство само стало проявлять признаки деспотизма во внутренних делах и амбиций — во внешней политике. Для достижения сверхдержавных целей были жестоко подорваны основы Русского Возрождения — независимость Церкви, влияние боярской аристократии и местное городское самоуправление. Последствия этих шагов не замедлили сказаться — ставшая жертвой сверхдержавных амбиций, обескровленная опричниной Русь стала в Смутное время легкой добычей для интервенции с Запада.

Почему это произошло? Русское Возрождение происходило как возрождение духа, это было возрождение самодержавия, но без самовозношения, без самовозвеличивания светской власти, без притязаний на сверхдержавие. Эти два принципа — самодержавие и сверхдержавие — важно ясно различать. Самодержавие, наличие сильной и крепкой власти, воплощенной в лице светского властителя, является неотъемлемым свойством русской государственности. Какой бы период нашей истории, начиная со времен Киевской Руси, мы бы ни взяли, везде видим правителя, наделенного самодержавными полномочиями: князя, царя, императора...

Даже большевики, придя к власти под лозунгами свержения монархии и установления демократии, в итоге пришли к еще более жесткому варианту самодержавия, которым наделялся "партийный царь" — генеральный секретарь. Логика русской государственности оказалась сильнее броских лозунгов и партийных программ.

А вот тяга к сверхдержавию утвердилась в России по историческим меркам не так уж давно. Да, первые опасные ростки сверхдержавности возникли еще при Иване Грозном. Однако последовавшая затем череда военных поражений и иностранная интервенция более чем на столетие отодвинули превращение России в сверхдержаву: этот процесс начал набирать обороты только при Петре.

Можно по-разному оценивать деятельность Петра Первого, в ней были и положительные моменты. Но нельзя не признать, что период его правления стал одним из самых тяжелых в истории взаимоотношений государства и Церкви в России. Церковь фактически потеряла свою самостоятельность, у духовенства была отнята та просветительская роль, которую оно века осуществляло во всех слоях российского общества. Вместо того чтобы поддержать церковные школы, государство стало развивать систему светского безрелигиозного образования, в которой место для веры, для Слова Божия, почти не оставалось.

Вместо православной интеллигенции, каковой было ученое духовенство, стала образовываться, по западному образцу, безрелигиозная государственная интеллигенция, которая затем, по мере всё большего обмирщения, превращалась в противогосударственную, оппозиционную, революционную. Все это в конечном счете и привело к тем кровавым катаклизмам, которые пережила Россия в прошлом веке: две мировые и одна гражданская война, уничтожение зажиточного крестьянства, депортации целых народов… И, наконец, распад государства, казавшегося таким "нерушимым". Такова была плата за сверхдержавные амбиции, за стремление подражать западным сверхдержавам,

за забвение того, что эти сверхдержавы развивались на совершенно иных общественных, и, главное, религиозных началах. Можно ли было ожидать, что Россия, которая веками складывалась как православное государство, станет по своему устройству такой же, как западные римо-католические и протестантские сверхдержавы?

Сегодня Россия вернулась к тем границам, с которых она начинала свой путь к "сверхдержавности" в XVII веке. Это, конечно, можно расценивать как геополитическую катастрофу, предаваться ностальгии по прежним временам. Это вполне понятная психологическая реакция, мы слишком долго привыкли гордиться тем, что мы — самые великие, самые прогрессивные, самые непобедимые… Однако из любых исторических поворотов необходимо извлекать уроки, какими бы горькими для нас они ни были. Любое самовозношение — человека или целого народа — противно Создателю. Не случайно сказано в Писании: начало гордыни — удаление от Господа (Сир.10:14).

Любая гордость отдаляет народ от Бога — а что такое сверхдержавность, как не сверхгордость? Нам, нашей России, по Промыслу Божию, дан шанс снова начать с того места, с которого она начала отдаление от основ православного мироустройства, прельстившись статусом сверхдержавы. Историки объясняют такое возвращение движением по спирали, когда на новом витке повторяется то, что имело место раньше; мы же полагаем, что это та возможность, которую Господь дает Своим народам, для того, чтобы вновь приблизить их к Себе.

И здесь нужно не печалиться о том, что мы потеряли, а смотреть на то, что мы благодаря этому приобрели. Да и к чему нам печалиться о территориальных утратах, когда сегодня в России такая демографическая ситуация, что, если так будет продолжаться и дальше, то мы не сможем населять и обживать даже ту территорию, которую имеем? А как мы сможем переломить эту опасную демографическую тенденцию без возрождения православных ценностей семьи, ценностей трезвого образа жизни, ценностей соборности, помощи ближним, взаимопомощи?

Поэтому-то и необходимо сегодня второе Православное Возрождение России, о котором я помянул вначале. Для него не нужно ничего изобретать или выдумывать нового: нужно изучать и распространять тот духовный опыт, благодаря которому Россия семь столетий назад смогла возродиться, покончить с внутренней раздробленностью и сбросить с себя ордынское ярмо.

Необходимо, чтобы Церковь снова стала той силой, которая могла бы повести за собой общество и укрепить основы государственной власти на принципах справедливости и нестяжательства.

Не нужно ничего менять для этого в существующем устройстве, дополнять действующие законы или принимать новые. Вот недавно, например, 21 ноября прошлого года в Государственной Думе депутат Елена Мизулина предложила внести в преамбулу Конституции идею о том, что Православие является основой национальной и культурной самобытности России. Не сомневаюсь, что предложение это было сделано из лучших побуждений; но нужно ли это прописывать в Конституции? Что от этого изменится? Особенно в обстановке того правового нигилизма, который распространился в обществе, это вызовет, скорее, или равнодушие, или отторжение у основной части россиян.

Не стоит повторять прежние ошибки: столетие назад в России было множество законов, в которых формально оговаривалась особая роль Православия — между тем как в российском обществе, особенно в элите, укоренялось неверие и распространялись разные сектантские и эзотерические учения.

Так и сегодня: требуются не какие-то особые "православные законы", а нужно, чтобы само Православие стало законом, нравственным законом для россиян. И от политиков, депутатов, губернаторов, общественных деятелей хотелось бы ожидать не того, что они будут принимать какие-то законодательные акты, подчеркивающие особую роль Православия в России или защищающие чувства верующих. Было бы гораздо лучше, чтобы они сами стремились строить свою жизнь в соответствии с христианским вероучением и воспитывали в нем своих детей. Чтобы среди наших политических и общественных деятелей было больше воцерковленных людей, чтобы мы их чаще могли видеть в храме, чем на стадионах или развлекательных шоу; чтобы они больше времени проводили в кругу семьи, с детьми, — а не рядом с очередной любовницей или любовником. Может быть, это покажется идеалистичным, нереальным — но без идеалов, без стремления к высоким целям не было бы возможным и само Христианство, само русское Православие.

Завершить это выступление хотелось бы словами выдающегося русского историка Василия Ключевского, сказанными о преподобном Сергии Радонежском: "При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной".

Хочется надеяться, что начавшийся юбилейный год преподобного Сергия станет не только годом воспоминания о великом земном подвиге этого святого, но и годом нравственного возрождения для многих и многих россиян — того возрождения, на ниве которого всю свою жизнь трудился Преподобный, и которое сегодня так необходимо России — возрождения из обломков сверхдержавы к справедливому государству и сплоченному обществу.

Митрополит Владимир (Иким)

Источник