Кремлёвский метроном. Что мы знаем о Спасской башне Кремля?

На улице славное весеннее солнце, собачки и зеленая трава из-под талого снега. Но мы-то знаем: всего через несколько дней, хоть в зной, хоть в стужу, всё равно заискрятся кометы, засверкают планеты, ударят куранты, мальчик Новый год на серебряной ракете выпорхнет из бойницы Спасской башни и растворится в пыли созвездий. И только потом пробьют полночь часы на башнях других городов, от Вашингтона до Петропавловска-Камчатского, потому что начинается вся Земля безусловно от Кремля, не мне вам рассказывать.

Звон курантов – наша самая бесспорная константа. Всё плывет и шатается, все неоднозначно и туманно, от скреп до погоды, но этот кремлёвский метроном никогда не обманет. Его волшебный механизм является центром тяжести головокружительного ансамбля Покровского собора и Спасской башни, самого яркого, самого общего и бесспорного символа России. Так давайте, в качестве прелюдии, то есть аперитива к новогоднему тосту, вспомним о том, откуда эти часы взялись и почему так много значат для Москвы и планеты.

В самом деле, что мы знаем о Спасской башне Кремля? Например, устроители официальных мероприятий, посвященных недавнему 400-летнему юбилею дома Романовых, полагают, что башня отродясь была такой, как мы видим её сейчас. На выставке "Романовы" в Манеже была представлена красочная реконструкция Смутного разорения, где над пламенем пожара вздымается её высокий шатер. И на пьедестале открытого в 2013 году памятника патриарху Гермогену размещен барельеф, где события Смуты изображены на фоне знакомого всем силуэта.

Если так пойдёт дальше, то помяните моё слово: очень скоро благодарные потомки продолжат дело сегодняшних истористов, живописуя Сталинградскую битву у подножья "Родины-матери" скульптора Вучетича. Потому что Спасская башня – главный памятник преодолению Смуты, возведенный в честь победы и после неё, а во дни разорения всё было совсем иначе.

В 1605 году, когда этими воротами в Москву входил Лжедмитрий, они были старой прямоугольной башней под деревянной кровлей и назывались Фроловскою стрельницей. Потом была польско-литовская интервенция, полностью выжегшая Москву и значительную часть России. В 1612 году врагов выставили из Кремля, но война была далеко не окончена. Поляки пытались взять реванш, вернулись в 1618-м и были разбиты в труху при попытке взять штурмом Арбатские ворота. После этого Москве стало потихоньку легчать, но перестройка Фроловской башни начинается лишь в 1624-м. Это первая послевоенная государева стройка, хотя Михаил Романов уже десять лет был у власти. Даже Казанский собор, который считается главным памятником освобождению, построен в камне лишь в 1634 году.

То есть, Москва ещё наполовину пустыня, народ ютится в сарайках, жрать нечего, церкви не ставлены. Но царь Михаил Федорович, вопреки практической логике, первым делом приглашает заморского мастера Христофора Галовея, чтобы он поставил на башне часы и надстроил её шатром невиданного великолепия! Потому что история государства Российского была оборвана, остановлена Смутой, и чтобы время вернулось в прежнее русло, необходимо запустить стрелки часов – это же так очевидно! А шатер над часами поставить не абы какой, а лучший на свете, потому что мы не просто выжили, а имеем богатые виды на будущее – нам ещё всех удивлять, побеждать и запускать Гагарина. И вскоре Фроловские ворота переименовываются именем самого высшего покровителя, становятся Спасскими.

С тех пор русское время живет в этих часовых шестеренках и разговаривает этими колоколами, и мальчик Новый год вылупляется из голубиного яйца под сенью этих сводов, и отсюда стартует в мир его волшебная ракета. Мифология двадцатого века вполне могла бы переселить Новый год в Останкинскую башню, а двадцать первый нарочную вертолетную площадку в Кремле выстроил, стартуй не хочу. Но не нам гоняться за новизной и дешевизной: центром мира остаётся эта прекрасная, хотя и запретная, закрытая на бессрочное спецобслуживание башня.

Характерно, что нижнюю её часть выстроил итальянский мастер, а верхнюю шотландец — при этом башня, как и противостоящий ей Покровский собор, почерпнула у европейцев много премудрости, но стала явлением уникальным, самобытным, исключительно русским. Этими воротами входили в Кремль иноземные посольства, из них начинался путь в Немецкую слободу – было время, когда их вполне можно было считать дверьми в просвещенную Европу. Не менее характерно, что с приходом Советской власти эти двери были закрыты и остаются таковыми до сих пор (ненадолго отпирались для простого люда лишь в годы хрущевской оттепели). Советская власть также законопатила надвратную икону Спаса, чудесно сохранившуюся и обнаруженную три года назад. В руке Его открытая книга, на странице начертано: "Аз есмь дверь, Мною аще кто внидет, спасется". Ничего, авось ещё внидем, не в этом году, так в каком-нибудь следующем.

В 2013-м много спорили о настоящем и будущем Красной площади. Ну то есть одни считают, что это алтарь Отечества и нечего здесь ногами дрыгать, а другие настаивают на том, что теперь она прежде всего каток и танцверанда, а всякая сакральность и мемориальность только мешают воспринимать её в прекрасном новом качестве. Увлекательный спор наверняка будет продолжен, хотя очевидно, что истина находится посередь этих полярных мнений. А покуда вспомним золотые слова Христофора нашего Галовея, которого братья-англичане однажды спросили, для чего он снабдил московитов столь странными часами (первая модель имела не две, а одну статичную стрелку при вращающемся циферблате). Он отвечал: "Поскольку русские поступают не так, как все другие люди, то и произведенное ими должно быть устроено соответственно".

А раз так, то будем здоровы. С Новым годом, дорогие товарищи!

Александр Можаев