Русские цари: вид с Запада. Часть 2: Хрущёв

Изображение Никиты Хрущёва на Западе, безусловно, зависело от того, как меняется стратегия США и их союзников в холодной войне. Поначалу западные современники восхваляли «хрущёвскую оттепель» и связывали с новым советским лидером большие надежды. Его называли «молодым реформатором», который способен построить в СССР «открытое общество». «В отличие от прежних руководителей красной империи, – писала лондонская Times, – ходивших в одинаковых костюмах, пальто и шляпах и строящих козни за высокими кремлёвскими стенами, это живой нормальный человек, с которым можно иметь дело».  

«Добрый гном»

На Западе подчёркивали, что Хрущёв «развенчал культ личности Сталина», выпустил из тюрем политзаключённых и начал разъезжать по свету, заработав прозвище «неутомимый путешественник». Уже первая поездка Хрущёва в Индию воспринималась как реформа международных отношений. Ведь Сталин в последние годы не покидал пределов Садового кольца.

Правда, стоит отметить, что старые европейские лидеры, которые очень уважали «дядю Джо», к его преемнику относились снисходительно. Де Голль называл Хрущёва «хитрым мужичком», а Уинстон Черчилль даже сделал советскому генсеку выговор за то, что на XX съезде он «осквернил память подлинного героя».

В Европе многие иронизировали по поводу простоватых манер нового лидера СССР. Однако простота и непосредственность Хрущёва позволили ему покорить американцев. В сентябре 1959 года по приглашению президента Эйзенхауэра он прибыл в Соединённые Штаты. Государственный визит стал настоящим политическим шоу. Хрущёв попросил устроить ему знакомство с Америкой и проехал на специальном поезде через всю страну: от восточного побережья к западному и от западного к восточному. Мероприятие это освещали не менее пяти тысяч журналистов. «С таким размахом, – писала New York Times, – не освещалась ещё ни одна предвыборная кампания в США. Советский лидер завоёвывал толпы своей «хрущёвской улыбкой». И американцы окрестили его «добрым гномом».

«Хрущёв выходил на станциях, – рассказал «Однако» историк Рой Медведев, – выступал, спорил, ругался с местными политиками, с профсоюзными лидерами, запросто беседовал с простыми людьми: фермерами и рабочими». По словам личного переводчика Хрущёва Виктора Суходрева,  «советский генсек импонировал американцам. Он не стеснялся, говорить то, что думает. Он вынимал текст своей речи, читал первый абзац, потом сворачивал его и говорил: «Ну, что я буду вам читать заранее заготовленный материал, я лучше вам расскажу о своих впечатлениях от сегодняшнего дня». Иногда прямолинейно, слишком прямолинейно, иногда грубовато, но по-американски что ли, он высказывал свои мысли».

Раскованность Хрущёва, его простые манеры позволили американцам полностью преодолеть настороженное отношение к советскому генсеку. Казалось бы, лидер мирового коммунизма, обладатель ядерного оружия, противник по холодной войне и вдруг такой восторженный приём. Американские журналисты говорили после поездки, что если бы Хрущёв выставил свою кандидатуру на официальную должность, будь то мэр города или сенатор, он победил бы любого американского противника. Причём с огромным перевесом. Приятное впечатление на американцев произвела и советская первая леди. «При всей её неказистости, отсутствии гламурности, как сегодня бы сказали, – отмечает Суходрев, – Америка очень полюбила Нину Хрущёву. В СМИ её даже окрестили «всеобщая бабушка».

Агрессивный самодур

Однако через год всё изменилось. Над Свердловском был сбит американский самолёт-разведчик U-2. И вместо того чтобы использовать факт шпионажа как козырную карту на переговорах с Эйзенхауэром, Хрущёв решил громко хлопнуть дверью. На пароходе Балтика он пересёк Атлантику и появился на сессии Генассамблеи ООН, где проклинал империалистов и, якобы, стучал по столу ботинком.

Его образ на Западе тут же изменился. «Хрущёв показал зубы, – писала тогда Daily Gerald. – Со времён Гитлера и Сталина никто не пытался нас так запугивать».

«Его стали изображать как лидера абсолютно непредсказуемого, – вспоминает ветеран службы внешней разведки Михаил Любимов, – цитировать фразу «Мы вас похороним», которой предавался куда более угрожающий оттенок, чем вкладывал в неё Хрущёв».  Западные обозреватели ломали голову и над пугающим образом «матери Кузьмы».

Когда в 1961 году к власти в США пришёл Джон Кеннеди, а СССР возвёл Берлинскую стену, о хрущёвской улыбке и природном обаянии на Западе окончательно забыли. Молодой президент называл своего советского визави «расчётливым, жестоким, энергичным и самоуверенным лидером». А сотрудники ЦРУ, которые напутствовали его перед первой встречей с Хрущёвым, предупреждали, что дело иметь придётся с характерным актёром, который готов на все: лишь бы сыграть задуманную им роль. «Если ему помешать, – отмечалось в докладной записке Центрального разведывательного управления, – он начнёт заикаться, на левом виске у него вздуется вена, и из искреннего и трогательного парня он превратится в непримиримого противника».

Хрущёва стали изображать «авантюристом», действия которого невозможно предсказать. «Зачем, спрашивается, он поссорился с Тито? – писал американский журнал The Foreign Affairs. – Зачем отозвал советских союзников из Китая? Почему спровоцировал Карибский кризис?».

Долгое время свойственная Хрущёву азартность подавалась, скорее, как страсть к мирному соревнованию. В США цитировали лозунги «Догоним и перегоним Америку», «Держись, корова из штата Айова!», с усмешкой рассказывали о посевах кукурузы и подчёркивали, что именно советский лидер стал инициатором космической гонки (на обложке журнала Time он появился в руках со спутником).

Однако после Карибского кризиса западные СМИ уже рисовали образ опасного деспота, который от безобидных соревнований легко может перейти к ядерному противоборству. «Непредсказуемость мистера Хрущёва вызывает огромные опасения, – писала  New York Times. – Попытка установить советские ракеты на Кубе – это невероятная авантюра, которая, надо сказать, практически удалась».

В общем, если в 50-е годы сталинского преемника выгодно было представлять прагматичным политиком, глубоко верящим в успех своей идеологии, затем установки в Вашингтоне поменялись и Хрущёв превратился в несдержанного и агрессивного самодура, который откусил слишком больший кусок от пирога власти, и не смог его проглотить.

«Простолюдин на троне»

Что же касается западных историков, они вот уже полвека раскручивают образ «мужика на троне». «В этом маленьком лысом человечке, – пишет американский биограф Хрущёва Уильям Таубман, – воплотились мечты первых большевиков, желавших поставить во главе империи простолюдина. Только на практике эти мечты привели к крушению империи. Взбалмошный и истеричный правитель не был способен справиться с наследием красных царей».

По словам американского советолога Уильяма Томпсона, в своей дипломатии Хрущёв руководствовался лозунгом «будь моим другом, или я сломаю тебе шею».

И лишь немногие исследователи смотрят на советского генсека более взвешенно, прекрасно понимая, что возглавить вторую сверхдержаву мог лишь хитрый и изворотливый политик, импульсивность которого зачастую была наигранной.