Восприятие творчества Ивана Тургенева на Западе в XIX веке
22-07-2013, 12:16. Разместил: Редакция ОКО ПЛАНЕТЫ
Дорогой учитель,
Я дважды напрасно пытался застать вас дома и решил наконец вам написать. Мне не терпится сказать вам, как глубоко, как безгранично я восхищен романом Новь, который вы соблаговолили мне прислать.
Это, несомненно, одна из прекраснейших книг, которые я когда-либо читал, и она особенно поразила меня своим спокойно-мудрым проникновением в сущность вещей и людей. Вы даете нам почувствовать, что представляет собой русский народ, его характер, природные свойства его ума, и мы до последней страницы живем как бы в атмосфере России.
Спасибо, дорогой учитель. Остаюсь глубоко и почтительно преданный вам.
Письмо Ги де Мопассана Ивану Тургеневу Париж, 12 мая 1877 г..
Дом Тургенева во Франции
Большинство книг И.С.Тургенева было создано на родине и, прежде всего, в милом сердцу писателя Спасском-Лутовинове. Родная почва как бы питала его творчество, несмотря на, казалось бы, неблагоприятные социально-политические условия, и в чем-то вопреки им. «Нет счастья вне родины, — говорил писатель, — каждый пускай корни в родную землю»…
Столь искреннему утверждению отнюдь не противоречило то обстоятельство, что значительную часть своей жизни Тургенев провел за рубежом, в основном, во Франции. Патриотические чувства, неразрывно связанные со страстным желанием добра и лучшей жизни для народа, не покидали писателя ни в России, ни за ее пределами. Хорошо сказал об этом парижский и буживальский гость и почитатель Тургенева, американский писатель Генри Джеймс. Одной из всегдашних тем разговоров Тургенева, вспоминал американец, «была его родная страна, его надежды и опасения за ее будущее.
Принятый с огромным уважением как «свой, а точнее, как «мэтр», в парижских литературно-артистических кругах, Иван Сергеевич особенно любил дружеские встречи близких ему по духу писателей. Поначалу эти встречи назывались «обедами освистанных авторов», потом «обедами пяти» или «обедами Флобера». Помимо И.С.Тургенева и Г.Флобера в этих литературных «рандеву» участвовали Эмиль Золя, Эдмон де Гонкур и Альфонс Доде. «Мы садились за стол в семь часов вечера, а в два часа ночи трапеза еще продолжалась, — вспоминал Доде. — Флобер и Золя снимали пиджаки, Тургенев растягивался на дивине. Мы выставляли за дверь гарсонов… и беседовали о литературе… Мы разговаривали с открытой душой, без лести, без взаимных восторгов».
Помимо этих имен в обширной переписке Тургенева чаще других фигурируют Ги де Мопассан, Жорж Санд, молодой Анатоль Франс.
Авторитет знаменитого русского литератора огромен. В 1878 г. на состоявшемся в Париже Международном конгрессе писателей Тургенева избирают вице-председателем. Председательствует на этом форуме Виктор Гюго.
Весьма спокойно, по-философски воспринимая собственную популярность, Тургенев делал все возможное для того, чтобы лучшие произведения его русских коллег становились известны французским читателям, а французских — русским. Автор «Отцов и детей» по праву становится первейшим послом русской культуры во Франции и Англии.
Во второй половине XIX века именно И. С. Тургенев представлял «лицо» русской литературы во Франции и в Англии. Ни один русский писатель не вызывал столь пристального внимания критики, газет и журналов, не был переводим с такой регулярностью, как Тургенев. Можно утверждать, что серьезное освоение русской литературы во Франции и Англии началось с Тургенева.
Крупнейшие парижские и лондонские газеты и журналы («Рёвю де дё монд», «Фрэзерс мэгэзин», диккенсовский «Хаусхолд вёдз» и др.) в 1850–60-х годах регулярно печатают новые переводы произведений Тургенева. В 1858 г. выходит новый, авторизованный перевод на французский язык «Записок охотника», выполненный литературным критиком Анри-Ипполитом Делаво. Переводчиками Тургенева выступали П. Мериме, (перевел в 1863 г. «Отцов и детей»; перевод был отредактирован Тургеневым), Л. Виардо, Дюран-Гревиль, Э. де Пори и др. Некоторые переводы на французский были сделаны самим Тургеневым.
Переводчиками Тургенева в Англии в XIX веке были У. Ролстон, Ч. Тернер, Э. Дилк и др. Ролстон и Тернер сделали первые переводы с русского языка: Ролстон в 1869 г. опубликовал свой перевод «Дворянского гнезда», вышедший под названием «Лиза»; Тернер в 1877 г. напечатал перевод романа «Накануне». Однако полностью художественные сочинения Тургенева на английский язык в XIX веке так и не были переведены. Эта заслуга принадлежит известной английской переводчице Констанс Гарнетт, внесшей особый вклад в ознакомление английской читающей публики с Тургеневым и ставшей на рубеже XIX–XX веков автором классических и лучших переводов Тургенева на английский язык. К. Гарнетт перевела все романы писателя, его повести и рассказы, а также несколько пьес и стихотворения в прозе.
Знакомство Тургенева с Англией состоялось на десять лет позже, чем с Францией. Впервые писатель приехал в Англию в 1857 г. Впоследствии Тургенев неоднократно бывал в Англии, познакомился с такими известными английскими писателями, как Т. Карлейль, Джордж Элиот, А. Теннисон, получил степень почетного доктора Оксфордского университета. В 1870 г. с началом франко-прусской войны Тургенев переезжает в Лондон. В 1875 г. в Париже состоялось личное знакомство Тургенева с Генри Джеймсом, который станет одним из самых активных пропагандистов творчества русского писателя в Англии, где американский писатель поселится с конца 1876 г.
В 1883 г. очерк «Иван Тургенев» опубликовал Ги де Мопассан. Это живой, эмоциональный отклик на кончину писателя, с которым Мопассан был хорошо знаком и учеником которого себя называл (при создании рассказа «Мадмуазель Кокотка» Мопассан заимствовал ряд ситуаций и мотивов из «Муму» Тургенева.). Еще при жизни Тургенева Мопассан посвятил ему свой сборник новелл «Заведение Телье», который он предварил дарственной надписью «Ивану Тургеневу — дань глубокой привязанности и великого восхищения».
Ивана Тургенева я увидел впервые у Гюстава Флобера.
Дверь отворилась. Вошел великан. Великан с серебряной головой, как сказали бы в волшебной сказке. У него были длинные седые волосы, густые седые брови и большая седая борода, отливавшая серебром, и в этой сверкающей снежной белизне — доброе спокойное лицо с немного крупными чертами. Это была голова Потока, струящего свои воды, или, что еще вернее, голова Предвечного отца…
Иногда, желая дать для выражения своей мысли точное французское слово, он запинался, но всегда находил его удивительно верно… Он чудесно рассказывал, сообщая самому незначительному факту художественную ценность и своеобразную занимательность, но его любили не столько за возвышенный ум, сколько за какую-то трогательную наивность и способность всему удивляться. И он, в самом деле, был невероятно наивен, этот гениальный романист, изъездивший весь свет, знавший всех великих людей своего века, прочитавший все, что только в силах прочитать человек, и говоривший на всех языках Европы так же свободно, как на своем родном…
Возможно, что его крайнее прямодушие и огромная врожденная доброта оскорблялись при столкновении с грубостью, порочностью и лицемерием человеческой природы, в то время как его ум в минуты одиноких размышлений за письменным столом, напротив того помогал ему постигать жизнь и проникать в нее до самых ее позорных тайников, подобно тому как наблюдают из окна уличные происшествия, не принимая в них участия.
Это был человек простой, добрый и прямой до крайности; он был обаятелен, как никто, предан, как теперь уже не умеют быть, и верен своим друзьям — умершим и живым.
Его литературные мнения имели тем большую ценность и значительность, что он не просто выражал суждение с той ограниченной и специальной точки зрения, которой мы все придерживаемся, но проводил нечто вроде сравнения между всеми литературами всех народов мира, которые он основательно знал, расширяя таким образом, поле своих наблюдений и сопоставляя две книги, появившиеся на двух концах земного шара и написанные на разных языках.
Несмотря на свой возраст и почти уже законченную карьеру писателя, он придерживался в отношении литературы самых современных и самых передовых взглядов, отвергая все старые формы романа, построенного на интриге, драматическими и искусными комбинациями, требуя, чтобы давали "жизнь", только жизнь — "куски жизни", без интриги и грубых приключений…
Здесь не место анализировать творчество этого выдающегося человека, который останется одним из величайших гениев русской литературы. Наряду с поэтом Пушкиным, которым он страстно восхищался, наряду с поэтом Лермонтовым и романистом Гоголем он всегда будет одним из тех, кому Россия должна быть обязана глубокой и вечной признательностью: ибо он оставил ее народу нечто бессмертное и неоцененное — свое искусство, незабываемые произведения, ту драгоценную и непреходящую славу, которая выше всякой другой славы! Люди, подобные ему, делают для своего отечества больше, чем люди вроде князя Бисмарка: они стяжают любовь всех благородных умов мира…
На смерть Тургенева откликнулись видные представители французской культуры: Э. Ренан, М. де Вогюэ, П. Бурже. Однако вскоре после кончины великого писателя его место во французском культурном сознании как представителя «загадочной русской души» заняли Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский. Показательна в этом отношении запись в «Дневнике» Э. де Гонкура от 10 октября 1887 г., где он рассказывает о своем споре с Флобером по поводу произведений Тургенева. Гонкур считал, что в изображении русских Тургеневу недостает варварских, ярких красок, что ему не удалось показать «первобытную грубость его страны». Флобер настаивал на верном изображении русского национального характера у Тургенева. «С той поры романы Толстого, Достоевского и других, мне думается, доказали, что я был прав <…>».
Однако это изменение отношения к Тургеневу во Франции не помешало М. де Вогюэ в своей знаменитой книге «Русский роман» (1886) посвятить ему отдельную главу. В Тургеневе Вогюэ увидел крупнейшего русского писателя, «который сумел быть русским, не порывая с Западом, реалистом, не оставлявшим заботы о форме и стремившимся к идеалу».
Вслед за писателями и литературными критиками c 1890-х годов возник устойчивый интерес к Тургеневу и во французской академической среде. Известный славист Луи Леже включил раздел о Тургеневе в свою антологию «Русская литература» (1892). Литературовед Эмиль Оман, автор критико-биографического очерка «Иван Тургенев» (1906), считал, что Тургенев способствовал повороту в культурных отношениях между Россией и Европой, что благодаря Тургеневу «Россия завоевала для себя неотъемлемое место в интеллектуальной жизни Европы».
Более долгим и сложным, чем во Франции, был путь Тургенева к английскому читателю. Тенденция к культурному изоляционизму наложила отпечаток на восприятие Тургенева в Англии почти на всем протяжении XIX столетия. Снисходительное отношение английской критики и большей части литературной элиты к новым явлениям и тенденциям в европейской (в том числе русской) литературе обусловило поверхностное восприятие творчества Тургенева в Англии почти до конца XIX века.
Первое значительное по объему эссе «Произведения Ивана Сергеевича Тургенева» в Англии было опубликовано в «Бритиш куотерли ревью» за 1869 г. (том 50, с. 423–447). Его автор — литературный критик и переводчик Чарльз Тернер много лет провел в России, был преподавателем английского языка в Петербургском университете, прекрасно владел русским языком. В 1890 г. он опубликовал свою вторую книгу о русской литературе (первая «Очерки русской литературы» вышла в 1882 г. и охватывала период от Ломоносова до Некрасова) «Современные русские романисты», в которую, наряду с главами о Гончарове, Достоевском, Толстом, Короленко и Гаршине, вошла глава о Тургеневе. Глава представляет собой аналитический обзор творчества русского писателя. Тернер акцентирует внимание на романах Тургенева, оставляя в тени «Записки охотника» и «Стихотворения в прозе». Значительная часть обзора — это характеристика шести романов русского писателя («Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети», «Дым», «Новь»), которые в своей совокупности, по мнению Тернера, «дают общую картину наиболее критического момента истории современной России». Тернер констатирует, что И. С. Тургенев — единственный русский писатель, приобретший общеевропейскую известность. Вместе с тем успех писателя в России Тернер объясняет тем, что он среди писателей своего поколения стал самым ярким и последовательным продолжателем пушкинской традиции в русской литературе.
Однако интенсивность последующей переводческой деятельности английских переводчиков Тургенева была не меньшей, чем у их французских коллег (особенно благодаря подвижнической работе Констанс Гарнетт). Во всяком случае, Англия уже к 1922 г. имела полное собрание художественной прозы Тургенева, в то время как во Франции его не было даже к 1935 г.
Различным был алгоритм восприятия творчества Тургенева в двух странах. Во Франции пик известности Тургенева пришелся на 1870-е годы, а после смерти писателя (1883) его место крупнейшего представителя русской литературы в сознании французов быстро заняли другие (прежде всего Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский). В Англии же, напротив, именно на 1880–90-е годы пришелся пик интереса к творчеству Тургенева, пессимистическая интонация которого, близость в некоторых отношениях к переживавшему в эти годы расцвет импрессионизму делали русского писателя созвучным новым идейно-художественным устремлениям поздневикторианской Англии.
Источники:
Вернуться назад